Вино из молодых мышат

      — Вы ударили его бензопилой?!       Гарри во всех смыслах рвал и метал, метался по залу, а под ногами путались кошки во главе с Тамоцу-сенсеем. Накамура же стояла, опираясь на ту самую бензопилу.       — Как можно было додуматься… Лезвием…       — Могу объяснить. Рукоять бензопилы большая и тяжелая, и удар ею мог спровоцировать массивное кровоизлияние в мозг. А лезвие оставит лишь царапину, максимум трещину в черепе. Однако он цел… — она задумалась. — Можно, конечно, списать на Халка… Но чтобы рана закрылась, когда её только-только нанесли…       Вот оно. Гарри вздохнул. Слухи быстро расходятся, и до неё обязательно дойдут. Утаивать правду нельзя ни при каких обстоятельствах.       — Накамура-сан… Брюс…       — Мне позволь разобраться с этим дерьмом, Поттер.       Сквозь медитативную музыку и звуки природы прорвался голос Старка. Мужчина стоял, нависая над диваном, на котором лежал Брюс.       — Ты как сюда попал, рыцарь в консервной банке?       — Через эти ваши катакомбы. Еле дошел, меня ещё чуть по пути к вам не порубили… Не важно. Займись вот этим телом, — он указал на Брюса. — А я поговорю с милой следовательницей. За мной, мэм. Инструмент только оставьте, я жить хочу.       Накамура убрала руки с бензопилы, и она рухнула на пол. Она последовала за Старком к дальнему столику, и их окружили кошки. «Блестяще, Юри. Вместо того, чтобы работать, ты попадаешься на удочку всемирно известного плейбоя и будешь с ним болтать о кошках и зеленых больших парнях».       — Крукшенкс-младший и Гризабелла, — услышала Юри сквозь витания в облаках. — Дети кота близкой подруги владельца кафе. У самого же ума не хватило завести, тащит чужих или бездомных...       — Эта подруга… — тема её смутила. Он ведь о Брюсе Беннере поговорить хотел. Или Старк просто решил обвести её вокруг пальца и не выдать тайну коллеги?       — Из Англии, — пояснил Тони. — Тоже большой мозг, хочу заметить, как я и мой друг. Кстати о нем… Видите ли, Накамура-сан, то, что вы услышите, не должно распространиться дальше этих четырёх пар ушей: наших и кошачьих.       Расследование и так зашло в тупик, ещё и Старк кругами ходит. Придется выслушать.       — Ещё кое-что, — он поставил на стол ноутбук с воткнутой в неё флешкой, — на этом носителе такой компромат на одного известного человека, что вся система надзора за гулями рухнет.       Это будет долгий разговор.       — Такая штука… Брюса сделали гулем, вот.       — Вашего друга сделали гулем?       Это казалось шуткой. Глупой шуткой, как в выступлениях бокэ и цуккоми. Но Старк был абсолютно серьёзен.       — Вот, посмотрите на исследования одного местного корифея безумной науки, Акихиро Кано...       — Кано? Его же много лет назад уволили из CCG. А его госпиталь...       Юри Накамура не верила. Услышанное никак не укладывалось в её картину мира. Шутка ли: один из тех героев, остановивших инопланетное вторжение, стал жертвой безумных экспериментов уволенного из Управления ученого и стал гулем!       — Понимаете, в чем соль, Накамура-сан: программа создания суперсолдат во многом завязана не столько на физических аспектах, сколько на психологических. Стив Роджерс подошёл ведь почему? Потому что он даже при комплекции «ходячая глиста» был здоров психически. У прочих кандидатов, как Шмидт, было, мягко говоря, не все дома. Даже стало интересно, после чьих экспериментов у нас по миру развелась целая раса людоедов, когда я принял теорию Брюса во внимание. И вот оно, можно было давно догадаться, что после исчезновения Кэпа и смерти Красного черепа Гидра не угомонит своих тараканов, набрала кого попало, опробовала на них одну из модификаций препарата, и вуаля! Теперь вы пытаетесь вытравить эту заразу. Но не получится. Они есть. Они будут. Теория Дарвина о естественном отборе в действии.       — Гидра, значит… Вы уверены?       Пока Старк обрабатывал Накамуру, Гарри поднял Брюса и пытался привести в чувство. Бодрая музыка, которая сменила медитативную, сделала своё дело. Брюс разлепил глаза и сразу же спросил:       — Я никого?..       Ужасный вопрос. И ответы на него не менее страшные. Не имеет значения: «да» или «нет».       — Себя.       Брюс коротко кивнул. Да, себя. И больше никого. Потому что ранить кого-то ещё значит расписаться в потере человечности. В том, что она навсегда утеряна.       — Спасибо, что остановили… Если бы всё стало хуже…       — Не стало бы. Мы не допустим.       Брюс слабо улыбнулся и покачал головой. Такая сильная вера… Но во что?       — Ты действительно держишь себя под контролем. Всего себя, даже глаза не менялись. Ни один, ни оба. Никакого зелёного цвета. Это удивительно. Тебе даже не нужно смешиваться с толпой, не нужно метаться между двумя мирами. Потому что ты и так в них живешь. Ты как… — Гарри неопределенно замычал, силясь вспомнить что-то. — О! Волшебница! Девочка-волшебница, та, что живет в двух мирах и борется за добро и справедливость! Токийская кошечка… Нет, слишком прянично-ванильная для нашего случая. Я проходил практику в Шафте, рисовал чардизы и раскадровки… Меня до сих пор привлекают иногда, покажу как-нибудь портфолио, там и Мадока, и Истории чудовищ…       — Не находишь, что сравнение не очень логичное?       — Ведьмы и волшебницы это одно и то же. Так? Гули и люди тоже ничем друг от друга не отличаются во внутреннем плане. Мутанты, волшебники, супергерои… Наша планета слишком маленькая, чтобы вместить в себя всё это. Поэтому, когда мы, волшебники, осознали, что магглы, простые люди, боятся то, чего не понимают, и стремятся это уничтожить, создали правила, по которым мы живем, создали собственный мир, в котором мы скрываемся. Мы спрятали то, что тогда казалось странным и опасным.       — Даже самих себя… — сказал Брюс. — Но ведь рано или поздно придется выйти на свет, верно?       Брюс запнулся. Казалось, что за спиной Гарри маячила чья-то тень. Сознание уплывало, что-то будто пыталось его вытеснить, выгнать. Впервые Брюс хотел, чтобы это был Халк. Чтобы он был рядом, чтобы…       ...защитил. Так отчаянно хотел защитить маму. Она улыбается дрожащими губами и морщит нос. На щеке наливается синяк, но она всё равно улыбается.       — Мы сбежим, Брюс. Потерпи немного…       — Мама…       Брюс вздрогнул и отпрянул, когда что-то потянулось к его плечу. Он несколько раз сморгнул и, смотря куда-то мимо Гарри, спросил:       — Это кто-то из нас отодвинулся, или диван длиннее стал?       Голос Гарри окончательно вернул его к реальности:       — Я хотел обнять тебя, но ты… Понял, когда ты в таком состоянии, лучше не трогать. Извини.       — Ничего. С нами так и надо.       Знакомый и желанный зелёный цвет начал вступать в свои права, и прежде, чем это случилось окончательно, Гарри схватил его за руку и утянул за собой.

* * *

      «Успели», — Гарри выдохнул и рухнул на мокрую траву. Давненько он не аппарировал, да ещё и в паре. Чуть дальше от него разметались куски одежды, а в конце следа из лоскутов что-то зелёное рычало и билось об землю. Издалека и сослепу эту штуку можно было принять за холм. «Отлично, — подумал Гарри, — наконец-то познакомлюсь с большим парнем лично».       — Эй! — он крикнул, поднимаясь с земли. Лежа знакомиться как минимум неприлично.       В ответ — поворот головы и рычание. Несмотря на реакцию, Гарри подошёл ближе. И чем ближе он подходил, тем сильнее существо рычало.       — Я не боюсь тебя. Я друг Брюса… Ой!       Удар большим зелёным кулаком об землю едва не сбил Гарри с ног, и он закричал:       — Ладно-ладно! Я не хотел!..       — Мелкий или плохой? — громыхнуло сверху.       — А?       На этот раз Гарри сел на землю и посмотрел прямо в лицо своего неожиданного собеседника. Оно блестело от пота, дождя и слёз… Он плакал?       — Друг мелкого Беннера или плохого Беннера?       Гарри почувствовал, как табун мурашек пробежался по его телу. Ему приходилось читать научную литературу, и в одной из книг он нашёл упоминание одного недуга, от одного названия которого бросало в дрожь.       Диссоциативное расстройство идентичности.       Если Брюс страдал именно им… Если помимо него и Халка есть кто-то ещё…       — Мелкого. А плохой Беннер…       — Глаз неправильный. Как папа. Страшно. Не защитить.       Вот как… Что-то случилось во время эксперимента Кано, из-за чего появился этот плохой Беннер. Что-то… похожее на то, что произошло в детстве.       Боже. Нет. Это не может быть правдой. Как бы это ни было ужасно, нужно узнать, что произошло тогда.       — Халк… Ты помнишь, какими вы с Брюсом были... в детстве?       Какое-то время они молчали. Гарри прокручивал в голове варианты возможного ответа и ни один из них ему не нравился.       — Беннер умный, Халк сильный. Защищать маму. Мама хорошая. Учить нас. Любить.       — А папа?..       — Не любить. Бояться. Называть монстром.       Куда более крупная капля, чем обычная дождевая, упала Гарри на голову. «Молодец, Поттер, довел друга до слёз», — Гарри стряхнул с себя каплю. Протянул руку к ноге Халка.       — Он выпивал и бил вас… Случайно узнал, когда сам нажрался. То, что я творил тогда, довело его, он не хотел говорить об этом. Ваш отец… он делал с вами что-то ещё?       Крупных капель становилось всё больше. Слёзы подобны крови, идущей из вскрытой старой раны. Гарри хотелось кричать, биться об землю и твёрдое неуязвимое тело Халка, но того, что случилось много лет назад, не изменить. К сожалению, родителей не выбирают. И если бы этот человек был жив, Гарри с наслаждением убил бы его. Он больше не наивный школьник, надеющийся на второй шанс, он опытный матёрый солдат, для которого издевательства над детьми — однозначное преступление, за которое посадить в тюрьму мало. Ублюдок должен был на собственной шкуре испытать, каково его жертвам.       «Простите, что заставил пережить это снова», — Гарри лег на землю, подставив лицо огромным каплям слёз и дождя.

* * *

      Юри достаточно быстро осознала, что от Старка просто так не отцепиться. Он шёл за ней как на привязи и продолжал что-то рассказывать, и она, почти не надеясь на эффект, прикрикнула:       — Спасибо за информацию. Надеюсь, мы найдем способ решения ситуации.       — Зная Брюса, скажу, что он сведет решение к «заприте меня или убейте». Другого он не видит. Даже обращение к профессионалу не помогло.       — Оно и не поможет сразу. Дайте вашему другу время.       Старк тут же оказался лицом перед ней. Похоже, это надолго.       — А что, если его у нас нет? Что, если он уже думает… о самоубийстве? Что-то своим большим умом придумывает, изобретает, а потом в один обычный день просто уходит. Используя эти самые придумки.       — Самоубийство… — Юри вздрогнула. — Это…       — Не впервые, — Старк покачал головой. — Он на самом деле… хороший человек. Даже муху не обидит. Он кактус подарил Джарвису перед отъездом! Искусственному интеллекту, бестелесному голосу!.. Кактус! Вот какой наш Брюс.       Надо же… Кактусы дарит. А друзей как бережет, что готов сам себя убить. Юри не понимала таких людей. Тех, кто любит всех, кроме себя, кто из кожи вон лезет, чтобы угодить, не мешать… Внезапно всё сложилось: кража, Кано…       — Вот для чего он украл куинке. Он хочет убить себя. Были ли другие признаки?       Старк сложил руки на груди:       — Не знаю я… Недавно только всей командой узнали, что он руки режет…       Юри ахнула. Самоповреждение… Вот почему он дергал себя за рукава и спешно отряхивал ладони, когда она подходила к нему.       — Он погибнет, если ничего не сделать. Видеть, как он разрушает себя… Больно. Осознавать, что мы не можем ему помочь, потому что не знаем как. Мы действительно не знаем.       Даже великий Тони Старк не знал, как спасти друга. Именно так выглядит трагедия.

* * *

      Брюсу снился лес.       Паутина ветвей нависала над ним, он был будто в ловушке. По одну руку — жестокосердный волк, по другую — кроткая лань. Развилка, распутье… Выбор. И внимал он их голосам:       — Иди за мной, и все девять миров покорятся тебе!       — Иди за мной, за сердцем своим и душой!       И протягивая одну руку лани, он не заметил, как волк откусил другую.       — Ошибся! Ты ошибся! Ошибся!       И под торжествующий вой Брюс проснулся. Он сжался в комок и смял в руке одеяло. Прижал к груди. Посмотрел на часы. Двенадцать ночи. Тридцатое июля.       «Уже завтра», — Брюс слабо улыбнулся и встал. Осталось буквально считанные часы. И эти сутки он проведет, даря хорошие воспоминания о себе людям, городу, миру.       Стараясь не шуметь, Брюс спустился в кафе и через чёрный ход вышел на улицу. Прошёл мимо мотоцикла Гарри, блестевшего в свете луны, и оказался на пустой дороге. Хорошо. Это хорошо. Не страшно потерять контроль на безлюдной улице. Можно идти и медленно впитывать в себя весь этот пустой одинокий мир.       — Один, два, три, четыре, пять…       Брюс считал шаги и дышал им в такт. Так спокойно… Так тихо и одиноко… Ни одной живой души. Но вдруг кто-то закричал. И следом смех и треск. Брюс сорвался на бег. Кто-то в беде, кому-то надо помочь…       — Вы нарушили правила, напали на маленькую беззащитную девочку.       Брюс остановился. Перед ним стояли три гуля, окружившие показавшуюся знакомой девушку.       — Эта маленькая девочка гуляет ночью одна и светит красивой фигуркой. Как тут устоять? — спросил один из гулей, облизываясь.       Брюса затрясло. Они не хотели её съесть. Нет, они хотели…       — Она не одна! — закричал он неожиданно даже для себя. Троица обратила своё внимание на него.       — А ты ещё кто? Ты не из наших. Так катись туда, откуда приехал, гайдзин. О, или это твоя девочка? Тогда тебе очень повезло, что мы её не попробовали, будешь у неё первым.       — Она ребёнок, уроды!       И Брюс бросился на ближайшего гуля. Вдвоем они врезались в мусорные баки. Остальные двое пытались оторвать его от товарища, но даже их сил не хватало, чтобы справиться с монстром. Брюс с рыком встал и ударился вместе с теми двумя об стену.       — Беги!       Но девушка продолжила стоять. И смотреть.       — Я «грифон». Как и вы, Беннер-сан.       Она прислонила пальцы к виску и начала вытаскивать оттуда меч. Когда меч полностью появился, девушка встала в боевую стойку.       — Эти трое нарушили правила девятнадцатого района. Разберемся с ними как полагается.       Брюс улыбнулся с оскалом. За его спиной закричали. Что-то соскользнуло с него. Брюс обернулся и увидел трупы с продольными ранами. Это он сделал?.. Он снова повернулся.       — Этого я беру на себя, — девушка указала мечом на лежавшего на спине гуля и пробила ему голову. — Вот и всё.       Она вытащила платок оттуда же, откуда и меч. Вытерла кровь.       — Что же вы по ночам гуляете? Поттер-сэмпай разве не просил вас отдохнуть? Мы бы тут сами управились. Патруль дело не для тех, кто несколько часов назад превратился. Делать нечего, придется вас ко всем привести на отчёт.       — Мы возвращаемся в кафе?       Девушка фыркнула.       — На этот раз нет. Нарушители обнаглели и чуть ли не угрожают напасть на нас и штаб. Поэтому мы решили менять точки сбора после патрулей. Сегодня соберемся у меня. Я вызову машину.       Брюс отстранено кивнул. Последовал за девушкой и сел с ней в приехавшую машину. Краем уха услышал: «В резиденцию Киригая», и уснул.       Проснулся уже когда машина остановилась.       — С возвращением, Киригая-сама. — Старый мужчина открыл дверь и поклонился. — Как прошёл ваш день? Привели сегодня друга?       — Скоро прибудут другие, встретьте их как полагается. Без стрельбы.       Она вышла из машины и пошла к воротам. Брюсу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.       — Ты… Ты обладатель гена Икс.       — Только не сообщайте обо мне Чарльзу Ксавье. Мне эта его школа для одарённых не сдалась. У меня здесь работа. После смерти родителей я стала главой клана. Может мы и якудза, но гули и нам немало крови испортили.       Якудза… Эта девушка — якудза? Думать об этом не хотелось.       — Скоро все прибудут, мальчики готовят для нас баню. Девочки налево, мальчики направо.       Она свернула налево и скрылась за дверью. Брюс же вошел в дверь напротив. Это была раздевалка. Несколько скамеек, душевых кабинок и огромное зеркало во всю стену. Брюс покачал головой: большие деньги делают из людей самолюбивых идиотов.       Он снял рубашку и аккуратно сложил её на скамейке. Взглядом зацепился за отражение. И уже не мог оторвать взгляд. Стоило отдать Кэзуо должное, татуировки действительно хорошо получились. Он провёл по рукаву на левой руке: белошерстный оборотень выл на луну, будто плача от неотвратимости превращения. На правом плече узоры сплетались в знак инь и ян. На шее под роковым клеймом — слова, сказанные Гарри в больнице, самый большой обман его жизни. Постоянная борьба, от которой он устал, в которой невозможно победить. Но есть ложь ещё страшнее. Начертанная языками пламени на спине, величественная бессмертная птица — феникс. Феникс исцеляет, а Брюс уничтожает. Это больно. Это ужасно. Он устал лгать.       Понемногу в раздевалке стало больше людей, и Брюс ускользнул в душевую кабину, только чтобы не пересекаться взглядом с Гарри. Включил горячую воду и подставил под неё своё тело. Боли не было. Ничего не было. Только пар скрывал его, дрожащего и сломленного, от всех.       Когда он вышел, раздевалка была пуста. Из открытой двери показалась голова Тедди.       — Док, вас все ждут!       Ждут… Брюс вздохнул и последовал за Тедди. В зале на скамейках сидели все «грифоны», Гарри и та девушка. Брюс сел чуть дальше них.       — Итак, все в сборе, — объявила она. — Мальчики, можете начинать.       Кто-то взял его за ноги и начал их массировать. Брюс тихонько охнул, но постарался расслабиться и вслушаться в то, что рассказывали. Цифры, жертвы, уничтоженные нарушители…       — Сакура Киригая-кохай? — спросил Гарри. — Ты привела Брюса. Почему?       — Беннер-сан спас меня от гулей-насильников. Все трое были убиты совместными усилиями.       Гарри кивнул и продолжил выслушивать отчёты. Снова цифры, снова… И ничего человеческого, никакой души. Сухо. Пусто. Мертво.       — На улице уже подготовлены фурако. Мальчики отведут вас.       На негнущихся ногах Брюс пошёл за одним из больших парней. На улице вовсю стоял пар, исходящий от бочек. Кто-то уже занял их и вовсю расслаблялся. Брюса же привели к самой дальней и пустой бочке. Парень поклонился и отошел.       Брюс погрузил ноги в бочку и сел на скамейку под водой. Горячей, такой горячей, что казалась для измученного тела бальзамом.       — Можно? — в поле зрения Брюса оказалась перевернутая голова Гарри. Он невольно кивнул, и от того, что Гарри лез в бочку, всколыхнулась вода.       — Хорошо. Не горячие источники, но тоже здорово.       Свет луны очерчивал каждый шрам, каждую линию тела и лица Гарри.       — Можешь подвинуться, не съем.       Похоже, заметил, как Брюс на него пялился. Он подвинулся и случайно задел шрам на плече.       — Извини… я… я не хотел…       — Ничего страшного, — Гарри рассмеялся. — Можешь даже потрогать, если хочешь.       Брюс смело сжал плечо.       — Это как тебя угораздило…       — Мы с Гермионой пытались найти Батильду Бэгшот, а нашли Нагини, змею Волдеморта. Нам было семнадцать…       Гарри рассказывал увлеченно, будто играясь с прошлым, со своей болью и травмами. Улыбался всякий раз, как произносил слова «хоркрукс», «смерть», «убить». Сердце Брюса буквально замерло, когда Гарри упомянул, что перед тем, как найти дом Бэгшот, он впервые увидел могилу родителей.       — А вот это, — он переместил руку Брюса на грудь, помогая нащупать шрам от ожога, — я получил из-за того, что носил медальон Салазара Слизерина, в котором тоже была часть души Волдеморта… А здесь, — Гарри покрутил левую ладонь, — шрам, который достался мне от преподавателя на пятом курсе: «Я не должен лгать».       Я не должен лгать.       А Брюс лгал. Всегда, всю эту жизнь, начиная с рождения. Лгали тесты, не обнаружившие признаки врожденной мутации, лгала мама в попытке защитить его от отца. Лгала его память, тоже оберегала от чего-то, что окончательно его сломает.       — Меня ещё василиск укусил, уже не помню, куда… Благодаря Фоуксу шрама почти не видно. А твои шрамы…       Брюс улыбнулся и покачал головой:       — Они появились не так увлекательно, как у тебя. Большую часть я нанес себе сам, некоторые из них залечивал Другой парень. Но есть аспекты, в которых я всё ещё имею право голоса, и шрамы как раз один из таких. Я сохранял их, чтобы помнить, через что я прошёл, что во мне ещё осталось что-то человеческое.       Брюс положил ладонь на грудь и нащупал один из старых шрамов. Толстая линия посередине тела, нанесенная вивисекторами из подтанцовки Росса, И повторенная Кано… Она причиняла больше моральную, нежели физическую боль. Заставляла осознать, насколько легко потерять всё, чем жил и что любил, лишь потому, что кто-то не считает его человеком. Она была границей двух миров: человека и монстра. И Брюс не знал, пересечет ли он её когда-нибудь или уже это сделал.