Вино из молодых мышат

      Я люблю тебя.       Марево сгущалось, оттесняя Брюса от окружившего его «конвоя», состоявшего из Гарри и двух следовательниц.       Вспомни, как хорошо это было. Тебе же так нравилось…       Со слабостью в ногах Брюс едва дошел до входа в офис. Его скрутило и вырвало желчью на пороге. Гарри обернулся и посмотрел на него с беспокойством, но Брюс тряхнул головой: хватит с него и того, что он… А что с ним случилось сегодня? И точно ли с ним?       В этом мареве он не заметил, как миновал коридор и оказался в кабинете. Мягкий перезвон просигналил, что дверь заперли. Он выполнил привычный порядок действий: осмотреться, тихо поздороваться и извиниться, сесть так, чтобы занять меньше места. Марево спадало постепенно, обнажая всё больше реальности.       Следовательница в очках села за рабочий стол, открыла ноутбук и в первую очередь спросила:       — Что вы помните о похищении?       Севший чуть дальше Гарри воскликнул:       — Накамура-сан! Так сразу? Зачем? Только не после…       — Я понимаю, что подобный опыт травмирует, но без этой информации Кано не прижать.       «Не прижать? — подумал Брюс. — Они хотят...»       — Законными методами с ним не разобраться. Он сотрудничает с одной из группировок гулей внутри Древа Аогири под командованием Дьявола.       Одно слово выбило почву из-под ног, даром, что сидел. Казалось, будто одежда сидела плотнее к телу, а воротник душил его. Сквозь удушье и боль он ответил:       — Почти ничего… Дьявол укусил меня. Потом я проснулся в лаборатории. Не нужно быть гением, чтобы понять, что именно им было нужно от меня.       Накамура кивнула и подозвала свою напарницу, которая, разве что не подпрыгивая до потолка, взяла у неё папку и юркнула в открывшуюся ненадолго дверь.       — Сыворотка суперсолдата. Соединить два её варианта, чтобы получить идеальное оружие.       — Да… Мы с Бетти думали, что создаем лекарство против радиационного воздействия. Но оказалось, что генералу Россу… нужно было оружие. Суперсолдат. Я надеялся, то, что я сделал недавно, не позволит никому использовать меня против близких. Но похоже, они не хотели моей смерти.       Они не хотели его смерти.       Эта мысль отбросила его на годы назад. Когда он жил под опекой тёти, проводил время с двоюродной сестрой… Ещё до той попытки у него были мысли о смерти, которые раз за разом меркли перед немногими яркими, счастливыми днями в кругу семьи. Те, кто любят его, никогда не пожелали бы его смерти. Эта мысль меняла всё на корню.       По щекам покатились слёзы. Не решаясь их вытереть, Брюс дрожащим голосом бормотал извинения и трясся. Чьи-то руки слабо обняли его, и что-то тёплое проникло в него. Оно спасало его, не давало провалиться под лёд. Тени его внутренних демонов отступали от него.       — Нам нужен план, — сказала Накамура. — Глобальный, который охватит все аспекты этого дела. И нам важно, чтобы детали этого плана не дошли до центрального офиса. Если всё так, как говорит Гарри Поттер-сан, что кто-то из власти покрывает их…       — В первую очередь мы должны быть уверены, что Брюс будет в безопасности, даже от самого себя. Мы уже связались с несколькими специалистами, которые могут помочь с психологической частью вопроса…       — А что насчет физической? Чтобы похищение и опыты не повторились?..       — Юри-тян, я изучила эти бумажки и успела купить нам поесть! — через дверь снова юркнули, и на стол приземлилась пачка чипсов и тайяки. — О, и минералка, как я могла забыть.       Бутылка оказалась бы на столе ровно между тайяки и чипсами, если бы Накамура не поймала её на лету.       — Спасибо, Хиро, а то дома совсем плохо. Нет времени приготовить даже что-то простенькое. А сегодня скорее всего вообще домой не попаду, а там Норико…       — Я могу сегодня присмотреть за Норико-тян, если хочешь.       — Не надо, помнишь, что было прошлый раз?       — Помню, — буркнула Хиро. — Топор был…       Брюс замер, услышав слово «топор». Её пытались убить? Кто?       — Отец не любит посторонних…       — Он и своих особо не любит, давай честно, Юри. Тебе нужно спасать себя и сестру. Я давно предлагаю вам ко мне валить, дед даже согласен отдать вам часть додзё на время.       Воспоминания о Брайане: старые и недавно обнаженные — вспыхнули с новой силой от каждого произнесенного слова двух женщин. А если… Если с ними происходит то же самое, что и с ним когда-то? Хотелось помочь… Но он не знал, как.       — Я мог бы присмотреть за вашей сестрой, Накамура-сан. Если можно.       Ляпнул. Сдуру. Зачем? Как он может им помочь, когда сам травмирован? Но за очками в глазах виднелась надежда.       — Пожалуйста… спасите мою сестру.       Брюс нашёл взглядом Гарри. Тот кивнул и сказал:       — «Грифоны» помогают не только гулям, но и людям. Томоко-тян отведет тебя.       Брюс кивнул и встал. Что бы ни случилось, каким бы монстром он ни был, в нем ещё достаточно человечности, чтобы спасти невинного.

* * *

      — Я рада.       Брюс остановился, услышав эти слова. Она рада? Чему? Томоко повернулась к нему и, улыбнувшись, добавила:       — Что ты не сгорел раньше времени, Феникс.       Снова это прозвище. Брюс коротко кивнул и продолжил следовать за девушкой.       — Норико-тян знает, кто я. Мы с Юри давно дружим, даже в школе неразлучны были. Вот я иногда и помогаю ей с сестрой.       — А родители?       — Их мама погибла при исполнении. Она работала спасателем на пляже. А отец… Думаю, ты понимаешь.       Брюс направил взгляд в землю. Да, он понимает. Иногда он думал, что лучше бы не понимал. Но раз жизнь так распорядилась, то ничего другого и не остается. Только понимать.       Он не заметил, как они вошли в дом, миновали несколько лестничных пролетов и остановились напротив двери. Томоко постучала три раза в каком-то ритме, который показался Брюсу смутно знакомым.       — Я должна это сказать, пока мы ещё одни. Очнись от смерти и вернись к жизни.       Не успел Брюс хоть что-то ответить, как дверь открыла знакомая с пляжа девочка в той же майке с мишенью.       — Сестренка Томоко! — она выбежала в коридор и обняла Томоко. — Ты пришла! А где сестренка Юри? Снова занята на работе?       — Мне жаль, Норико-тян. Но я привела друга. Он побудет с нами, пока не придет твоя старшая сестра. Он как я.       — Я его знаю! Старшая сестра просила его нас сфотографировать, — девочка посмотрела на Брюса и сказала: — Можете заходить. Только без обуви.       Брюс послушно снял обувь, когда вошел, и прошел дальше в квартиру. Она была бы уютной с этими татами и мебелью из светлого дерева, если бы не пивные бутылки на столах и мешки с мусором по углам. И как у таких людей хватает наглости создавать семью? Брюс мысленно покачал головой: у Брайана же хватило.       Кто-то дернул его за штанину. Брюс слегка нагнулся и увидел, как Норико вцепилась в него и будто пыталась что-то сказать.       — Хочешь, чтобы я куда-то пошел с тобой?       Норико кивнула и обеими руками взяла его за ладонь. И как можно отказать такой малышке? Брюс посмотрел на Томоко, которая, улыбнувшись, растворилась в проходе на кухню. Он усмехнулся и позволил девочке увести себя в другую комнату. В этой комнате не было ни единого признака того, что это комната ребенка. Норико подвела его к кровати и выдвинула из-под неё ящик.       — Папа не знает про них. Обычно мы играем со старшей сестрой… — она достала из ящика несколько плюшевых игрушек. — Вот, возьмите эту, а я возьму Кьюбея…       Брюс взял игрушку в руки. В ней — странно-милой и зелёного цвета — угадывались смутно знакомые черты. Невольно он улыбнулся.       — Во что мы будем играть? — спросил он.       Норико села на кровать, сжимая плюшевое существо, и ответила:       — В девочку-волшебницу. Она заключает контракт с Кьюбеем, чтобы сражаться со злом.       — Кажется, это хорошая игра. Я так понимаю, у тебя Кьюбей. Кто же тогда девочка-волшебница?       — Халк. Просто все его считают плохим… А он хороший, он бьет плохих! Вы хороший… — добавила она застенчиво.       Брюс непроизвольно положил ладонь на шею, на то место, где было клеймо. Хороший? Он хороший… Всё еще верится с трудом. Но ребенку… Норико. Ей хочется верить. Брюс погладил пальцами игрушку, и на ней появилось несколько пятен. Мокрых пятен.       — Мне жаль…       Норико будто бы не обратила на это внимание. Она спрыгнула с кровати и снова вытащила ящик. Она копалась там, пока не достала шейный платок. Подошла к Брюсу и повязала платок ему на шею.       — Одна тетя дала мне этот платок и попросила передать «тому, кто не из Японии». Я иногда вижу призраков. Сестра говорит, у меня дар. Наверное, эта тетя была призраком. Ей было грустно… Она говорила, что скучает по своему ребенку и хочет хотя бы так помочь ему снова улыбнуться.       «Такая маленькая, а уже говорит как взрослая», — боль пронзила грудь Брюса. Он снова сжал игрушку в руках. Сдерживая дрожь в голосе, сказал:       — Спасибо… Правда, спасибо. Если встретишь её снова, скажи, что рано или поздно её ребенок обязательно улыбнется.       В ответ Норико обняла его.       — Так мы играем?       Брюс кивнул и выпустил Норико из объятий. Вытянул руки с плюшевым Халком вперед и согнул его голову, имитируя уже кивок игрушки. И игра началась.       — Заключи со мной контракт, и стань волшебницей!       Брюс улыбнулся и, имитируя более тонкий голос, сказал:       — Что будет, если я заключу контракт?       — Я исполню любое желание! Скажи, за какое желание ты готов сражаться?..       Вжиться в роль было на удивление легко. Один раз к ним зашла Томоко, сказала, что заберет мусор и пойдет домой, когда выбросит его.       — И ещё. Буду ждать тебя в своей школе, Феникс.       Брюс кивнул и почувствовал, как к щекам прилила кровь. Он сжал игрушку, и она не порвалась только чудом. Больше поводов к подобному не было.       Когда игра подходила к своему логическому завершению — превращению волшебницы в ведьму — кто-то постучал в дверь так сильно, что практически ломал её. Норико тут же забрала у Брюса игрушку и быстро кинула в ящик. Задвинула его и сама спряталась под кровать. Внутри Брюса всё похолодело: её реакция так походила на его собственную, когда домой возвращался Брайан…       …— Пообещай мне, Брюс, что будешь сидеть тихо, как мышонок.       Она улыбалась, слабо поджав губы. Говорила, прикладывала палец к губам, будто тоже боялась говорить и хотела молчать. Но ради своего ребенка она готова на всё.       Лежа под кроватью, он кивнул.       Брюс посмотрел туда, где находилась Норико, и сказал:       — Всё хорошо, я защищу тебя. Позвони сестре.       Он уловил тонкие колебания воздуха, говорившие о том, что Норико кивнула. Брюс вздохнул: хоть какая-то польза от этих свойств, полученных от пересадки какухо Дьявола… Он встал, прикрыл глаза и прислушался. За несколько стенок от него нечеловеческий рёв и крик, угрозы убить, удары и дерганье за ручку двери. История повторяется.       И он обязан не допустить этого.       Обязан идти, невзирая на страх и боль воспоминаний. Обязан защитить невиновного. Обязан отомстить. За себя и за всех, кто когда-либо пострадал от насилия, совершенного теми, от кого никогда подобного не ждешь.       Насилия, совершенного близкими.       Брюс с замершим сердцем подошел к двери и открыл её. На него смотрел мужчина столь толстым, что занимал весь дверной проем. Маленькими узкими глазами он смотрел куда-то за плечо Брюса.       — Ты ещё кто? — спросил мужчина хрипло. — Тебя эта женщина прислала, как и подружаек своих? Где Норико? Скажи ей, чтобы собиралась на прогулку с папой.       Он улыбнулся: криво, сально, обнажив зубы. Его намерения читались ясно. Брюс также почувствовал чёткий запах возбуждения, исходящий от мужчины, подобный гнилому сыру.       Невольно из горла Брюса вырвался рык. Мужчина слегка отступил, но более не показал признаков страха.       — А ты не такой, как предыдущие «няньки». Не бежишь плакать и жаловаться этой женщине, как какая-то малолетка. Хотя такое мне нравится...       — «Эта женщина» такая же ваша дочь, как и Норико. Разве вы не любите обеих своих дочерей?       Мужчина мигом разразился громовым смехом.       — Эта женщина мне не дочь. Так, замена моей почившей женушки на посту мамы Норико. А её я люблю всем своим…       — Сердцем? — Брюс перебил его. — Или чем-то другим? Я прав?       Хватка руки мужчины на горле Брюса выбила из него весь воздух. Другой рукой он затянул платок плотнее. Брюсу не хватало дыхания, зрение плыло, а в ушах стоял шум.       — Я хотел старшую, а она… Она ударила меня. Своего родного отца! Дети не должны поднимать руку на родителей. И я отрекся от этой женщины. А Норико хорошая, покладистая… Прямо как мать. А ждать, пока она вырастет, долго… — мужчина снова широко улыбнулся. — Цветок лучше сорвать молодым, когда он цветет.       После этих слов Брюс оттолкнул мужчину от себя ногой так, что тот вылетел на лестничный пролет и кубарем покатился по ступенькам. Он спустился следом, выверяя каждый шаг, обдумывая каждое слово, которое он произносил:       — Родители тоже не должны поднимать руку на детей. А эти речи о цветке и отречении… Сломать жизнь своим дочерям — вот чего ты хотел! И Юри защитила себя, ударив такую свинью как ты. И она защищает свою сестру, приводя в свой дом людей, которым она доверяет.       Очнувшись, мужчина попятился и оказался на улице. Он дрожал. Скулил и звал на помощь. Но никто не внимал его мольбам. Во тьме улиц он видел красный огонек, который подплывал к нему всё ближе и ближе, пока он не оказался прямо напротив его лица.       Брюс одной рукой приковал его к асфальту, нагнулся еще ближе и прошептал мужчине на ухо:       — Есть, что сказать напоследок? Пока я не потерял над собой контроль окончательно и не превратил тебя в жалкий кусок мяса, которым ты и являешься. Люди, подобные тебе, отравляют мир злом и болью. Они отбирают у тех, кто не может дать отпор, не только материальные ценности, но и ломают всю судьбу. Забирают поддержку родных и друзей, забирают шансы на исполнение мечты. Часто они забирают невинность.       Под ладонью ребра мужчины трескались и ломались. Еще чуть надавить — и можно пробить насквозь. Чтобы было больнее, чтобы дольше мучился… Чтобы выпустить всю кровь из этого пустого, бездушного тела. Чтобы больше он никого не тронул.       Мужчина прерывисто рассмеялся сквозь боль:       — Мне нечего сказать тому, кто тоже собирается сломать судьбу моей девочке. Или ты думаешь, что спасаешь её? У неё нет мамы, без папы она тоже не выживет. Кто поможет ей, если не я?       Брюс колебнулся. Возможно, он прав… Убив его, он только прибавит зло. Но иначе Норико...       — Не беспокойся, я защищу её. И Юри тоже.       Его рука прошла сквозь грудь мужчины как нож сквозь масло. Силы, которые он приложил к этому, хватило на то, чтобы раздавить сердце в лепешку. Двумя пальцами он взял небольшой ошметок и поднес к носу. Тот же запах гнили. Гнилой человек. Насквозь. И душой, и телом. И таких людей еще много. Не только в Токио — во всем мире. И он обязан очистить мир от этой гнили, если от самого себя не получилось. А раз так, то его обязанность — защитить тех, кто не может защитить себя сам.       В этом его предназначение, несмотря на чудовищную суть.