* * *
Давненько Джо не появлялся на поверхности. Обычно в такие ситуации он не вмешивался, сам не дурак повеселиться по-всякому, но это было слишком даже для него. Особенно после того, как хлюпик Беннер вспомнил… Наверняка он сейчас забился в самый дальний уголок их внутреннего пространства и ревет как девчонка. Был велик соблазн рассказать всем всё… Но зачем? Чтобы Беннер совсем стал тепличным растением? Ну уж нет! Хотя бы такими методами надо попробовать сделать из хлюпика сильную личность. Джо переоделся, спустился вниз, перепрыгивая ступеньки. Он должен успеть хотя бы дать о себе знать. А то скука смертная — знать кого-то, а поболтать никак. Опционально сыграть на деньги и выпить. Не Лас-Вегас, но пойдет. Выпить после такого точно не помешает… — Брюс, это ты? Всё в порядке? Джо застыл. А вот и собутыльник отпочковался. Он повернул голову и увидел лохматого, с перекошенными на носу очками Поттера. Судя по воспоминаниям хлюпика и зеленого, чел ровный, но иногда и его колбасит будь здоров. Пора вступить с ним в контакт. — Слегка мимо, но спасибо за беспокойство. Он в порядке. — Джо подошел к Гарри и протянул ему руку для приветствия. — Джо Фиксит, рад знакомству. Поттер несколько раз моргнул, поправил очки и пожал руку в ответ. — Ага… Да… Рад познакомиться. Кофе? Или может… — Пиво есть? От неожиданности вопроса Поттер сел на диван. Хотел что-то уточнить, но Джо хлопнул его по плечу: — Да порядок, из-за гаммы у каждого свои физиологические особенности. На моргалки мои только глянь. Обычно я весь серый… И побольше… но неохота твою забегаловку громить. Поттер просто кивнул и приманил к себе коробку с банками. Обвел стол руками: — Выбирай что хочешь. Одному пить… немного грустно. Джо улыбнулся, обнажив зубы. Взял банку, открыл и сделал первый пробный глоток. Потом следующий. И так до тех пор, пока банка не опустела. Джо взвизгнул и смял банку одной рукой, из-за чего Поттер вздрогнул и чуть не подавился своим пивом. Джо рассмеялся: — Ты извини, давно так ни с кем не сидел… С Лас-Вегаса, а то и с колледжа. Вот в чем штука: я появился, когда у хлюпика появилась потребность общаться с людьми вне учебы, вне науки. А так как он слишком мямля, то появился я: раскрепощенный, общительный, любимец девчонок… Давай дальше! Пока никого нет… И пока я не вернулся внутрь. Поттер кратко кивнул. Магией приманил новый ящик и вытащил из него банку, которую кинул через стол. И Джо поймал ее. И следующую. И другую. Пока он вдруг не изменился в лице и не бросился бежать. Через несколько часов Гарри нашел отвратительно бледного Брюса склонившимся над раковиной на кухне. Его лицо было мокрым от пота и слез. — Даже до… до всего этого я ненавидел алкоголь, — сказал он с запинкой. — И когда выходит Джо… — Мне жаль, что так вышло, — перебил его Гарри. — Очень жаль. Брюс кратко кивнул и сильнее склонился над раковиной, издавая кашляюще-булькающие звуки. Гарри подошел ближе и стал поддерживать Брюса за спину, пока его дыхание не выровнялось. Тогда Гарри помог Брюсу умыться, а после — принять устойчивое положение. — Давай, вот так… Тихонько… Гарри вывел Брюса из кухни через запасной выход на воздух и усадил его к стене. Брюс откинулся на нее затылком и хватал воздух ртом. Мало кого Гарри видел в таком состоянии. Он чувствовал бессилие от того, что не знал, как помочь. Потому что любое действие может ухудшить его состояние. Приход Тедди остановил машину размышлений в голове Гарри. Мальчишка плюхнулся на землю рядом с Брюсом и вытащил из кармана смятый конверт. — В списке несколько новых учебников… Интересно, их можно будет найти в Границе? Обычно там трудно найти… А бабушка… Тедди замолк и прижал конверт к груди. Его волосы тут же почернели и выросли до плеч, скрыв его лицо. Гарри покачал головой: с каждым годом Андромеда всё гасла, ей осталось не больше пяти лет. — Первым делом зайдем к Итори… Она мне скоро весь мозг проест. Всё равно рано на поезд не сядем. После нее за билетами, благо четвертый и четырнадцатый районы рядом. А там разберемся, где учебники взять, а где остальное… Разом Гарри взял Брюса и Тедди за руки и утянул за собой в темный вихрь. Перед ними оказался вход в бар. Лампа-вывеска, казалось, своим светом била прямо в глаза. Гарри и Тедди вошли первыми, а Брюс, нервно оглядываясь, прошел следом. В его нос ударил четкий запах забродившей крови, напоминавший в каком-то смысле вино. Стены из темно-красного кирпича лишь усиливали впечатление. По спине побежали мурашки. Небезопасно. Здесь небезопасно. Чувство странное, но ему стоило бы довериться. — Итори за плату предоставляет информацию из разных источников. В основном информационная сеть Токио состоит из слухов, но благодаря Итори можно получить максимально достоверные и объективные сведения, — сказал Гарри, садясь. — Это по ее наводке мы нашли тебя, Брюс. Брюс кивнул, бессильный что-либо сказать. Обернутый вокруг шеи платок будто бы сжался плотнее. Надо было идти до конца. Надо было умереть! Из его глаз невольно брызнули слезы. «Возможно, не стоило опускать руки, — подумал Брюс, — а попробовать снова». Всё внутри замерло, от собственных мыслей ему стало дурно. Мир медленно лишался красок, а в уши будто бы залили воск. Он не слышал, о чем разговаривал Гарри с девушкой — по всей видимости той самой Итори. Голову заняли совсем иные мысли. Кто-то пытался убить Нак… Юри. Снайпер определенно обладал опытом. Он знал, куда она направился и с кем будет разговаривать. Но даже у опытных специалистов бывают осечки. Сердце Брюса закололось от этих мыслей. Наверное, те ребята в школе Томоко были правы насчет того, что такое любовь… Интересы близких выше собственных. Незаметно для себя Брюс оказался на улице, поддерживаемый Гарри и Тедди по обе стороны. Снова вихрь, снова смена окружения… Слишком ярко. Слишком безумно, даже днем. Как эта улица выглядит вечером, Брюс представлять не хотел. — Кабуки-тё, — объявил Гарри. — Лучший район развлечений Восточной Азии и лабиринт страстных желаний. Здесь и останавливается наш поезд. Тедди, беги за билетами, а я отведу Брюса к Ютаке, переведем дух. Тедди кивнул и выпустил Брюса лишь для того, чтобы сразу же раствориться в толпе. А Гарри схватил его за руку и повел сквозь толпу к кажущемуся неприметным магазинчику, вход в который был зашторен. Магазинчик встретил своих гостей изнутри крутящимися стойками с книгами, мягким светом и перемигивающимися автоматами. По всей площади были раскиданы похожие на массажные кресла. Из-за необычной тишины магазинчик казался пустым. Брюс взял со стойки первую попавшуюся книгу и пролистал ее несколько раз туда-сюда. Его лицо попеременно то бледнело, то зеленело. Содержимое книги представляло собой плод отвратительной фантазии, пробуждавшей бесконечные старые раны. Ужасающие трансформации, лабораторные опыты… изнасилования. Брюса замутило, затрясло, и он рухнул в одно из кресел. Книга выпала из трясущихся рук на пол. Кто-то рядом фыркнул: — Гайдзины. Такие штучки у нас популярны. Да что там — есть целые районы, где можно так повеселиться! На всю жизнь запомнишь… Хотя, как я вижу, уже и так… Посторонние или родные? — Ютака! — рядом возник Гарри, уже готовый ударить незадачливого собеседника. — Бестактная ты свинья! — Я тут не причем, это правда жизни! Сам видел, по Кабуки-тё столько травмированных гуляет, потому что идти больше некуда. Да и кто бы говорил, автор-сан… Этот шедевр додзинси по Сейлор Мун — твоих рук дело! — Я завязал! Брюс спрятал лицо в ладонях и пригнулся к коленям. Эти разговоры… Даже не было злости на Гарри — не знал ведь, что он раньше писал такое. Но он не мог слушать о том, что у пострадавших от насилия только одна дорога — в квартал красных фонарей. А собеседник Гарри — аномально рыжий японец с завязанными в пять хвостов волосами — явно не собирался отступать от своего мнения. — То, что сейчас твой дружок гуляет на свободе, не говорит о том, что потом он не окажется где-нибудь в подпольном заведении, где даже юдзё нормальных нет, одни двинутые на сексе куски мяса. И моли Инари-сан, чтобы его не захапал Дьявол из Ёсивары… Дьявол. Дэйсьюк Такахидо. Снова дрожь по телу и замершее сердце. Так вот где его логово… Вот откуда он привел тех, кто уничтожил целый дом… Ёсивара. Питомец. — Этот квартал давно Ёсиварой не называют, — Гарри вздохнул и прижал съехавшие очки ближе к лицу. — Хотя что с тобой говорить, твои хвосты всю подноготную сами выдают. Ютака фыркнул и поправил один из хвостов. Плюхнулся на пол и вспыхнул. Буквально загорелся. Брюс, увидев воспламенившегося мужчину, как загипнотизированный подошел было ближе, но Гарри схватил его за руку. — Лучше его не трогать, когда он такой. Магия лис непредсказуема. Когда огонь погас, Ютака, кряхтя и отряхиваясь, встал и пожал Брюсу руку. Хватка была на удивление крепкой. — Дары Инари-сан. Вижу, первые шаги к счастью уже сделаны. Но придется попотеть, чтобы уж наверняка не свернуть с намеченного пути. Мне родственники из Кореи рассказали про один рецепт, и вот хоть все пять хвостов мне отрежьте! Им доверять имеет смысл. — Ютака сел в кресло и усадил безвольного Брюса рядом. Гарри же, едва улыбнувшись, вышел из магазина встречать Тедди. Ютака прокашлялся и начал рассказывать: — В стране моих родственников считают, что рисовая настойка из новорожденных мышей — это лекарство от всех возможных хворей. И вот в чем штука: ради такого лекарства приходится убивать живых существ, которые едва-едва свет белый увидели. И цена счастья часто может быть очень высока, особенно для того, кто не считает себя достойным даров Инари-сан. Просто примите их. Брюс с трудом кивнул. Что-то подобное говорил Кэзуо. Что нужно начать с малого для большего. Но после всего, что он совершил… Стоп. Надо постараться такие мысли гнать прочь, пока не загнал себя глубже в яму. Ради благополучия его одного старается слишком много людей. Брюс встал, поблагодарил Ютаку и пошел к выходу, едва видя его за пеленой мыслей.* * *
— О чем ты говорил в том баре… с Итори, верно? Гарри отлип от окна, практически сонный, но внезапный вопрос Брюса вернул его в бодрствующее состояние. С его лица даже не сошла бледность. — А… Хотел узнать кое-что, насчет Древа Аогири. Она сказала, что готова взяться, если я нарисую фансервисную карикатуру на Ренджи и Уту. Ну и запросы, однако! Кена она в ресторан гулей отправила… за информацию о смерти Ризе Камиширо. Брюс кивнул, почти не вникая в ответ. Стук колес поезда и беспорядочные глухие крики в вагоне отвлекали от размышлений, в большинстве своем безрадостных. По крайней мере, пытались. — Прости… — прошептал Брюс скорее себе, чем Гарри. — Нужно столько осмыслить, а до сих пор не разобрался в себе. Я стараюсь, правда. Но иногда кажется, что даже психотерапия не поможет такому как я. Мне страшно от того, что я узнал о себе, что вспомнил. И то, что сказал Ютака о Кабуки-тё и Ёсиваре… — Чушь он сказал. Мы не позволим забрать тебя. И сломать мы тоже не позволим. Повисло молчание, иногда прерываемое тихим сопением Тедди. Убедившись, что никто не мешает им, Гарри сказал: — Многие пассажиры этого поезда — безбилетники. Обычные люди, которые случайно на него сели. В Японии такие ситуации в порядке вещей. Здесь магический мир и мир магглов не так сильно отрезаны друг от друга как в других странах. Несмотря на то, что Япония тоже приняла Статут, фактически… — Гарри усмехнулся. — У меня был не самый приятный опыт взаимодействия с их Министерством, так как я ждал законные меры пресечения, а получил работу, жилье… Точнее, я выбил их себе как приличный скандалист. Когда-нибудь я расскажу всю историю, сейчас я вижу, что состояние… Брюс быстро кивнул, после чего Гарри закрыл глаза и засопел практически в унисон Тедди. Да, его состояние не позволит адекватно осмыслить всё, что Гарри расскажет о том, как он смог остаться в Токио и даже не подумывал о возвращении в Англию. Его память подбросила очередную картинку, окрашенную красным и белым. Кусочки того момента после смерти мамы продолжали возникать из тьмы и соединяться черными нитями в единое полотно, на котором безумный художник запечатлел агонию от утраты невинности и чудовищный триумф человека, наконец получившего власть над монстром. Монстром, который не мог дать отпор. Не мог дать отпор. А ведь он был ребенком, этот монстр. Просто ребенком. И никакой «ген монстра» не может оправдать изнасилование. То, что ломает до основания… и от чего невозможно оправиться. — Нам уже никто не поможет, понимаешь? Знакомый голос. Знакомое лицо, отражающееся в окне поезда. Но в то же время это лицо — чужое. — Зря отвергаешь меня. Потому что это только начало. Рано или поздно, но тебе придется меня принять. И вспомнить свое место, фальшивка. — Не приму… — сквозь зубы процедил Брюс. — Я никогда тебя не приму. Наваждение исчезло, едва поезд остановился. По вагону начали ходить тануки и расталкивать уснувших пассажиров, объявляя о том, что они прибыли. На выходе столпились люди и похожие на них существа. Были среди пассажиров и те, кто не был похож ни на человека, ни на одно из известных животных. Прикосновение к плечу несколько успокоило Брюса, когда он понял, что оно не случайное, и что его трогал не посторонний. Гарри провел его и Тедди сквозь толпу к лавке, где продавали бенто. — Вот мы и на месте. Добро пожаловать на Границу. Тедди, ты помнишь, куда идти? Парень кивнул, и его слегка длинные волосы упали на глаза. Он молча обнял Гарри — достаточно долго, чтобы это показалось Брюсу вечностью — и побежал так быстро, что он казался просто цветной полосой. Наверное, так казалось из-за яркого света фонарей. Граница казалась местом, сошедшим со страниц исторических романов. Деревянные и каменные строения с треугольными крышами смешались друг с другом в удивительном архитектурном танцующем ансамбле. Дома, магазинчики стояли друг к другу впритык, а вокруг — жизнь. Настоящая жизнь, а не имитация, роем заполонившая современные города. Брюс шел следом за Гарри как на веревочке, иногда останавливаясь и осматриваясь вокруг. — Один мой хороший друг, живущий здесь, очень хотел увидеться с тобой, — сказал Гарри, маневрируя между людьми, и, в какой-то момент повернувшись к Брюсу, пошел спиной вперед. — Она ойран и оммёдзи, один из самых сильных в Японии, хотя до потомков Абэ-но Сэймэя ей далековато. — Вот как… — Брюс опустил взгляд в землю. Наверное, этот друг тоже мог бы помочь… Но с чем? И как? Если этот друг тоже маг, как доктор Малфой… — О, мы почти на месте! Сейчас должен быть парад, обычно в это время клиенты… Парад, клиенты… Ассоциативная цепь, запущенная визитом к Ютаке и воспоминаниями, привела к однозначному выводу: они идут в квартал красных фонарей. Хотелось остановиться, отказаться и сесть на обратный поезд… Горькое чувство предательства отравляло сердце Брюса. Но в то же время… Гарри никогда бы так не поступил. Слишком добрые голос и глаза для такого. — Не беспокойся, я не дам тебя в обиду, — заверил его Гарри. Эти слова стали противоядием. Они немного посмотрели на парад. Брюса затрясло от этой картины торжества насилия над личностью, окруженного тюремщиками — слугами и такими же сломленными — ученицами ойран. Скоро Гарри увел его оттуда в проулок между домами и усадил на землю. Сел рядом. Приобнял. Тепло человеческого тела постепенно успокаивало Брюса, но недостаточно, чтобы это было окончательно и навсегда. Всегда будет какая-то тревога и пустота. Дрожь усилилась, когда носа коснулся запах. Или, точнее, запахи, которые из конкретных сливались в один. Запах еды. — Нет, — выдохнул он и спрятал голову в колени. — Много, слишком много… Я не могу… Гарри двинулся ближе и толкнул его в бок. Вокруг них повис сильный запах могильной земли. Как завеса между ними и городом. Брюс глубоко вздохнул. Стало немного легче. Но соблазн вгрызться в собственную руку прямо здесь и сейчас был силен как никогда. Незаметно его лицо стало влажным, а губ коснулась жидкая соль. Это неправильно. Не здесь, не сейчас… Только не… — Вы задерживаетесь. Брюс застыл. Высокий голос, как удар колокола, заставил его повернуться и посмотреть вверх. С высоты сандалий и собственного роста на него смотрела женщина в богато расшитом кимоно. Гарри встал и почтительно произнес, кланяясь: — Мана Годзэн-сан, нам жаль, что мы задержались. — Вам повезло, что сегодня у меня нет клиентов. Иначе пришлось бы отослать вас прочь. Но… — женщина усмехнулась. — Запад есть Запад, Восток есть Восток. Идите за мной. Брюс встал, не без помощи Гарри, и они последовали за Маной Годзэн. Она шла мелкими шажками из-за высоких сандалий. Обгонять не было смысла и казалось оскорблением. В доме Мана Годзэн зажгла свечи и расставила на столе вокруг доски для гаданий. Маленькие бумажные человечки помогли устроиться гостям и даже приготовили чай. — Без этих малышей наше ремесло бы не было уникальным, — Мана Годзэн взяла одного из человечков на руки. — Они помогают нам в быту и защищают от врагов. Сила оммёдзи измеряется именно в количестве созданных и управляемых им сикигами. Абэ-но Сэймэй-сенсей мог в свое время контролировать целых двенадцать сикигами! Настоящий мастер. Не то что новое поколение, привыкшее к палочкам. Не обижайся, Гарри Поттер-сан, но ты юн и слаб, хоть и сумел победить могущественного темного мага, тебе нужно учиться дальше, а то и всю жизнь. А твой друг… Плетения сил мира вокруг него затянулись сильнее… Что Локи? — А что Локи? — Гарри пожал плечами. — От него давно не было вестей. Наверное, до сих пор пытается встать на ноги и научиться жить как порядочный землянин. А все кричал: «Сослали помочь!» И где его помощь? Мана Годзэн улыбнулась и прислонила ноготь к уголку губ. Склонила голову набок. — Просто время неподходящее пока. Он сильно ограничен в своих возможностях, а его волшебная комната просто одно большое обновляемое заклинание, привязанное к эмоциональному состоянию того, кто в нее входит. Не считая этого, он может творить только семь заклинаний за день и только если они не вредят невинным. В противном случае он не сильнее обычного человека. Но сейчас не о нем речь, понимаешь? Сейчас речь о твоем друге. Ну же, пусть подвинется ближе, я не кусаюсь. В отличие от него. Мана Годзэн убрала ноготь с лица и рассмеялась. Но в этом смехе не было злости. Он был похож на стрекот сверчков. Пораженный, Брюс придвинулся ближе к столу. Мана Годзэн протянула руку к его лицу. — Наконец-то я вижу твое тело, а не дух. Позволь мне увидеть твои руки. Для начала. Брюс положил руки на гадательную доску, и Мана Годзэн взяла их в свои, медленно закатывая рукава одежды Брюса. Пальцы женщины замерли на шрамах. Она нахмурилась и несколько раз провела по ним, будто хотела убедиться в том, что они настоящие. Брюс застыл, не в силах сопротивляться. Будто все силы, необходимые на то, чтобы убрать руки, ушли. — Вот как. Я редко вижу кого-то с таким количеством следов сражений с темной стороной жизни… и себя. Даже не верится, что я вижу живое существо, а не мононоке. Тогда мне бы пришлось использовать все свои навыки для изгнания злых духов. Пропасть в душе… И влияние физической части, взятой у постороннего и пересаженной без твоего согласия. Неудивительно, что произошла попытка самоубийства. Нельзя брать что-то чужое и давать кому-то другому, если не знать о последствиях. А тот, кто совершил это, о последствиях знал, потому что совершал не впервые. Все, кто стал его жертвами, сражались с соблазном. А кто-то сражается до сих пор. И этот кто-то сидит прямо передо мной. Поразительно, как ты не съел того гада, издевавшегося над своими дочерьми. И я вижу, что они станут или уже стали важной частью твоей истории. Губы Брюса дрогнули в улыбке. Нужно будет обязательно встретиться с Юри и Норико. Сказать, что он готов к законному пути. Но вдруг Мана Годзэн сказала то, от чего Брюсу стало страшно и больно. От чего воспоминания закружились в нем сильнее. — В один день тебя сломают полностью. У любого действия есть противодействия. А человеку противостоит зверь. И этот зверь сломает человека, попытается сделать из него такого же зверя. А знаешь, чем человек отличается от зверя? Зверь не знает, что такое любовь. Ему известны только инстинкты, человеческие эмоции и чувства ему чужды. — А что… — Брюс облизнул засохшие губы. — А что, если кто-нибудь убьет меня до того, как?.. Мана Годзэн покачала головой: — Сам мир не позволит. Каждому определено свое время существования, и конец твоего существования наступит не сейчас. Брюс поджал губы и опустил взгляд в пол. Весь мир против его смерти, сама его суть. Его душа. — Слова становятся правдой, если их произнести, верно? — спросил он. Гарри заметно напрягся и чуть не выплюнул чай. Но ни Мана Годзэн, ни Брюс не обратили на это внимание. Они как будто оказались на своем собственном уровне реальности. Будто они были одни против всего сущего. Мана Годзэн кивнула — разрешила продолжить говорить. И Брюс сказал: — Тогда, несмотря ни на что: ни на пропасть в душе, ни на то, что само мое существование неестественно… Я буду жить!