* * *
С высоты колеса обозрения до самого горизонта открывался захватывающий вид на весь парк развлечений. Соленый морской воздух дул сквозь окна кабинки, и Брюс медленно вдыхал его, оглядываясь то на вид, то на Юри. Сердце отбивало бешеный ритм, отдававшийся в горле. Необъяснимо, но… Он хотел, чтобы этот момент — возможно, единственный мирный момент жизни — длился вечно. И как он хотел покинуть мир, в котором такие моменты возможны, несмотря ни на что? Брюс обхватил себя руками. Любое слово, которое он хотел и мог сказать, отдавало горечью. И говорить что-то той, кто примет всё близко к себе… — Я бы хотел остаться здесь навсегда… В небе. Никто не знает, некому причинить боль, только… Одно время я изучал статистику внутриутробных смертей… — Не продолжай, — выпалила Юри, хватая его за руку. — Пожалуйста, не говори и не думай об этом. Нельзя так легкомысленно обращаться со своей жизнью. Брюс перевел взгляд на свои ботинки. Может быть, она права… Но этому сложно верить. А легкомысленность можно объяснить тем, что его жизнь на самом деле не представляет никакой ценности. Юри должна была застрелить его, когда была возможность. А она ничего не стала делать. Просто… почему? — Я никогда не хотел… причинять кому-либо неудобства… Просто… Его руку сжало сильнее. Этот безмолвный жест говорил больше, чем сотня и тысяча слов, больше, чем любая молитва или желание… Брюса затрясло. Он хотел встать и так крепко обнять Юри… Но не здесь. Не на высоте. Нарушение техники безопасности приведет к смерти всех, кто решил прокатиться. Может, он зря согласился с ней встретиться? Почти последний круг. Скоро нужно будет уступить место другим. Зима сменяет лето, сменяются режимы и власть в странах. И внутри всегда что-то меняется в лучшую или худшую сторону. Брюс хотел верить, что его внутренняя суть меняется в лучшую сторону. Что она исцеляется, что его многочисленные внутренние раны затягиваются. Что он может сделать людей счастливыми. Наконец Юри сказала: — Ты продолжаешь винить и наказывать себя за то, что произошло с моим отцом? Он был ублюдком. Если что-то произошло, значит так было нужно. — Кому? — рычанием вырвалось из Брюса. — Кому было нужно, чтобы я убил твоего отца? Своего? Кому нужно было, чтобы?.. Буквальный крик души оставался без ответа. Он лишь вызвал отклик у больного подсознания, заставил вспомнить то, от чего его тело откликнулось фантомными прикосновениями и вызванной ими болью. Болью немыслимой, невыносимой, с которой не справится ни одно лекарство. Сами собой на глаза навернулись слезы. — Прости… — Брюс начал вытирать слезы свободной рукой. — Совсем расклеился, не настолько, чтобы снова пустить пулю или вскрыться, но… Юри покачала головой и, когда колесо остановилось, помогла Брюсу встать и вывела его на воздух. Они сели на скамейку, и Брюс уронил голову на плечо Юри. Медленно дышал и, казалось, был на грани потери сознания. И меланхолия не спешила отпускать его. Внутри что-то сидело, скрючившись. Оно как будто ждало своего часа, но Юри была здесь, рядом, и это не давало скрюченному существу внутри Брюса вырваться на свободу. Издалека слышались кашель, чихание и смех. Брюс выловил взглядом сидящего на дальней скамейке Стива, стоящих в очереди за едой Тони и Клинта… Они все здесь, следят за тем, чтобы «свидание» прошло без проблем. От этого внутри расцвел какой-то невиданный цветок, сотканный из солнечных лучей. Так выглядит любовь? Та, что сильнее боли? Можно просто захотеть, и ты не почувствуешь боль. Так хотелось верить, что несмотря ни на что, он поступит правильно. Защитит всех, кто ему дорог. Он хотел верить в ответ, который нашел для себя: жить, несмотря ни на что, защищать тех, кто остался без защиты. Провести жизнь в бесконечном сражении за весь мир. И ничто не сломает его. — Так. Так. Так. Брюс встал со скамейки и закрыл Юри собой. Их окружили несколько гулей, часть из них уже вооружилась кагуне. Парк постепенно пустел: это команда эвакуировала посетителей. Брюс посмотрел прямо в глаза главарю банды, который, ухмыльнувшись, продолжил: — Сама Голубь Мира. Мы знаем ход твоих мыслей: предложишь решить всё мирным путем, сесть за стол переговоров… И что ты будешь делать, если что-то пойдет не по плану, а? Брюс почувствовал, как Юри схватила его за руку своей дрожащей. От этого все чувства обострились до предела. Он должен защитить ее. Брюс подошел к гулям ближе, напролом, шаги становились быстрее и завершились ударом по лицу главаря. В ответ на него напала вся толпа. После каждого удара из Брюса вырывался мягкий смех. Он не чувствовал ударов, не чувствовал боли. Стена между человеком и зверем треснула и рухнула. «И правда, — подумал Брюс, когда его проткнули несколько кагуне, — если захотеть, можно вообще не чувствовать боль». Легким движением он сломал кагуне напавших и скинул с себя всю толпу. Избил каждого по очереди: монотонно, будто бы рассчитав, куда бить больнее, и после какого удара наступит смерть. — Становится проще, когда всё поймешь. — Брюс слизнул кровь с костяшек пальцев. — И что мне с вами дальше делать? Оставлю в живых — снова попытаетесь напасть. Несколько тел слабо шевельнулись. Такие всегда выходят сухими из воды. Достаточно всего пары шагов, пары ударов, чтобы добить. Красно-черные осколки прекратили мучения остатков. Ощущение триумфа и безграничной силы захватило всё существо Брюса, руки дрожали от непреодолимого желания продолжить превращать тела в кровавый фарш. Но стена вернулась на место, и пелена триумфа спала. Увидев вокруг себя тела, Брюс рухнул на колени. Он весь задрожал, а от вида крови на руках он заплакал. — Нет… — повторил он несколько раз, а после, схватившись за горло, закричал. Нашел на ощупь так и не зажившее клеймо на шее. Зверь. Солнечный цветок увядал и покрывался лезвиями. От них уже не укрыться за желанием ничего не чувствовать. Они причиняют боль куда сильнее, чем настоящие. — Простите… Простите… Сзади какое-то движение: плавное и будто бы желающее утешить. Женские руки обнимают его сзади, а голос… Почему не произносит упреков, обвинений и не вскрикивает испуганно: «Монстр!»? Что это за чудо? Юри Накамура… Она человек или ангел? — Всё хорошо, ты защитил меня. Эти слова… Они не могут быть правдой. Разве то, что он сделал, было защитой? Это убийство, совершенное с особой жестокостью. Оружие… Он снова стал оружием в чьих-то руках. Но эти руки… Руки Юри, они не жестоки. Они созданы для мира — не для войны. И если она Мир, то он Война.Лезвия падших цветов
28 января 2022 г. в 07:08
Как и говорил Тони: двадцать плохих мыслей вместо тридцати уже неплохо.
Вчерашний разговор с оммёдзи, разумеется, не заполнил ту самую душевную пустоту, но помог расставить приоритеты по части борьбы с ней. Первым же делом Брюс позвонил Дженнифер. Та, не стесняясь в выражениях, ругала его несколько часов и почти не давала Брюсу вставить хоть слово. А в конце она сказала:
— Я всё равно рада, что ты в порядке. Постараюсь урвать отпуск и приехать!
Как же ему повезло с кузиной. Когда она приедет, он обязательно обнимет ее также крепко как в детстве. Может быть даже еще крепче.
На сеансе разговорной терапии рассказывать что-либо было до сих пор трудно, но по крайней мере на него перестали смотреть как на каторжную повинность. В большей степени это касалось Малфоя, который до этого сидел в дальнем углу комнаты, пока Самсон выполнял основную работу. Теперь же он сократил дистанцию и подключил к полноценной работе своего хорька-ассистента. Обсудили новый порядок медикаментозной терапии. Созданный Тони органайзер Брюс решил сохранить — мотив оказался таким прилипчивым, что помогал справиться с приступами тревоги.
Вечером он спустился в кофейню, где его встретили… как очень близкого друга, который просто уехал на какое-то время и неожиданно вернулся. С объятьями, похлопываниями по плечу и разговорами на отвлеченные темы. Как будто… Будто он не болен и не опасен ни для кого.
До сих пор не привык.
И впервые за долгое время он заснул без кошмаров. Но проснулся посреди ночи. С бессонницей надо тоже что-то делать. Но что?
Слабый лунный свет падал в комнату, и Брюс смотрел на расплывчатое пятно света на полу, прижав колени к груди. Мимолетом вспомнилось, что дети, которых он видел на улице, иногда собирались в толпы и играли в какую-то игру. И считалка там была…
— Кагоме, кагоме, птичка в клетке. — Брюс провел пальцем по вене на запястье. — Когда же, когда же она её покинет?
Сил не было. Достаточно надавить ногтем, и прольется кровь. Но он не мог. Даже пошевелить пальцем казалось невыполнимым заданием.
— Может быть во тьме ночной сгинут аист с черепахой. Кто же за твоей спиной?
Лицо снова было мокрым. Но почему он плачет? Что он вообще чувствует?
— Кагоме, кагоме…
Рингтон на телефоне. Кому-то тоже не спится? Но почему решили позвонить именно ему? Как бы то ни было, Брюс, не смотря на номер, ответил на звонок. Это была Юри.
— Прости, что так поздно… Задержалась по работе, благо, соседи согласились побыть с Норико. Всё в порядке?
— Это я должен спрашивать, — сказал Брюс дрожащим голосом. — После того…
— Мы в порядке, спасибо. Вроде этот момент был улажен. А вот другой… На какой срок оформлена виза?
«Нужно с Джен ее познакомить», — подумал Брюс. Разговоры о законах, правах и обязанностях будут бесконечными. Насколько он помнил, его виза была долгосрочной, о чем он и сообщил Юри.
— Так как въезд совершен в исследовательских целях…
Они немного поговорили и прежде, чем сбросить звонок, Брюс спросил:
— Как насчет того, чтобы встретиться завтра? Может быть… прогуляемся?
Язык впереди мозгов. И как он такой аж семь докторских диссертаций защитил? Несколько секунд из телефона звучала тишина, пока Юри не ответила, что согласна.
— В два часа дня удобно?
— Ага… — Ответ прозвучал сдавленно, как будто в горле что-то застряло. И именно тогда Юри сбросила звонок.
А Брюс так и не заснул снова.
Утром он мысленно колотил себя всем, что только попадалось на глаза. Пригласить следователя на прогулку! До этого может додуматься только откровенный дурак, которому жизнь не мила…
Ну да, верно.
Главное, не впутывать в это остальных. Сам вляпался, самому и выкручиваться. Достаточно выполнить базовые гигиенические процедуры, прилично одеться… Правда, удержать себя от того, чтобы причинить себе вред, может быть трудно. Но Брюс и не с таким справлялся.
Но его планам помешали. И это был Локи.
Он появился в комнате бесшумно, как тень. Не было злости, не было какого-то желания взять и выкинуть его из окна. Брюс решил просто выслушать его.
— Мне известны твои беды. Мне пришлось какое-то время не вмешиваться… Но сейчас подходящее время. Ведь, помимо прочего, меня почитали как бога домашнего очага, женщин, детей и всех отверженных. — Локи оценивающе оглядел Брюса. — Не пристало проводить время с прекрасной дамой в таком ужасном виде. Посмотри на себя: нервы, возраст… Вы, мидгардцы, быстро выгораете. Но не беспокойся, мы поможем.
— Мы? — переспросил Брюс.
— Я уже использовал первый лимит, чтобы привести, — Локи хихикнул, — спасителей свидания.
Дурное предчувствие не отпускало его и стало сильнее, когда в комнату вошел орущий Тони:
— Поттер звонит этому своему Цукияме, чтобы весь свой гардероб притащил! Рогатый, снимай с него рубашку!
Привычный предмет гардероба исчез с тела по щелчку пальцев, а Тони все причитал:
— Она же юна и прекрасна! А тут ты со своими полуседыми кустищами!
— Спасибо, Тони… — Брюс закатил глаза. Но искренняя забота друзей… радовала? Сказать им, что это не свидание, а просто дружеская прогулка? Хотя… Зачем? Пусть веселятся.
— Романофф говорила, что есть восковые полоски… Надо сказать ей, чтобы несла все!
— Может обойдёмся?..
— Надо сорняки убрать… А, уже не надо. Пропали куда-то. Вросли обратно, что ли?..
Брюс переводил взгляд с Тони на Локи и обратно. И когда они успели спеться? Локи подмигнул и показал расчёску и ножницы. Предложил сесть в кресло.
— Полностью стричь или что-то оставить?
Брюс запаниковал: если остригут полностью… Мягко говоря, это не самая весёлая перспектива.
— Знаешь… Можешь немного с висков состричь? И уложить.
— Я могу сделать немного больше, но пожелания учту.
Брюс сел в кресло и расслабился. Настолько, что не замечал, что Локи творил с его волосами что-то невообразимое.
За дверью начался шум. Слышали вздохи, крики… И стук колёсиков.
— Mon cher docteur!
Шу Цукияма собственной персоной ворвался с шиком и блеском, везя за собой крупный чемодан.
— Позвольте помочь вам произвести приятное впечатление на ту, что может по праву нести гордое звание Мадонны! Столь прекрасный цветок достоин наилучшего!
Перебирая разнообразие рубашек, Шу приноравливал их по силуэту сидящего в кресле Брюса.
— Не то, не то, старомодно, не подходит… Вот оно!
Яркая красная рубашка выделялась даже на фоне самого Шу. Глянцевый блеск пуговиц манил и наводил на мысли о брачных аферистах. Отложив рубашку с довольным видом, Шу снова нырнул в свой казавшийся бездонным чемодан.
— Верхние пуговицы застегивать не нужно. Нательные рисунки отражают ваш внутренний мир, не стоит их прятать. Сейчас подберём подходящие брюки… Как вы относитесь к коже? Дениму? А что насчёт дырявых брюк?
Брюс представил себя каждом из предложенных вариантов. Ни один не казался ему подходящим. Кожа будет сильно прилегать к телу, деним еще терпимо… А для штанов с дырками он слишком стар, да и в определенных случаях от этих брюк ничего не останется. Тогда он сказал:
— Спасибо… Я лучше в своих, простых…
— Они не подойдут к рубашке! И вообще, я мог и сетчатые принести, но по доброте душевной…
— Тогда уж деним. А ботинки я сам выберу! Только почистить надо…
Сборы продолжались ещё около часа. За это время Шу и Тони успели перессориться на тему необходимости использования лака для обуви, Локи чуть не проткнул ножницами висок Брюса, но к счастью пострадали только ножницы и чуть-чуть самооценка парикмахера-самоучки. Наконец, все было готово. Можно было показывать.
Гарри присвистнул, когда Брюс спустился в зал. Такого мужчину не стыдно было и на обложку модного журнала поместить. Рубашка и брюки с ремнем выгодно подчёркивали фигуру учёного, а слегка осветленные волосы омолодили его как минимум на пять лет.
— Черт… — Гарри хмыкнул. — Выглядишь как демон-искуситель.
Брюс рыкнул с улыбкой и облокотился спиной к стойке. Один из вытатуированных воронов выглядывал из-под ткани, и Гарри невольно отметил, что такой типаж неплохо бы смотрелся в новой манге. Гадкий утёнок, ставший лебедем…
— Контролируешь? — Гарри показал на глаза, и Брюс кивнул. Оба его глаза отдавали шоколадным оттенком и блестели в свете ламп. — Тогда последний штрих…
Гарри вытащил из кармана флакон с духами и немного побрызгал вокруг так, чтобы капли попали не только на волосы, но и на рубашку виновника всего безобразия.
— Парфюм из волшебного мира. Запах может быть немного специфичным, но ради такого события…
— А из чего он сделан? — спросил Брюс с лёгким испугом. Волшебный парфюм… Уже звучит подозрительно.
— Я не знаю, знаю только, что он называется «Подави стыд», имеет эффект раскрепощения.
Брюс усмехнулся. Ну да. Без раскрепощения точно не обойтись. А то так и будет зажатым недоумком в модном прикиде. Он посмотрел на часы. У него есть полчаса. Где и как бы их переждать?
Что-то шуршащее коснулось его локтя. Брюс обернулся и посмотрел прямо в глаза Кондо, который и придвинул ему шуршащий предмет. От него веяло чем-то съедобным.
— Не уверен, что готов, — прошептал он.
— Вряд ли и она будет готова снова бить тебя по голове, чтобы ты не ел себя. Одно из двух: либо ты, либо тебя.
Брюс выдавил смешок: без Гарри тут не обошлось. Не мог не рассказать о том, чему был свидетелем. Брюс попытался ответить Кондо, но давление и жар в горле не давали ему сказать ни слова. Он схватил сверток со стойки и выбежал на улицу через запасной выход. Находиться в толпе было невыносимо.
Как и невыносима мысль о том, что он снова может потерять контроль.
Брюс прижался спиной к стене здания и сполз на землю. Только бы его не увидели таким… Только бы… Сверток разваливался в руках от влажности, обнажая красноватое мясо. Брюс невольно сглотнул. Нельзя противиться природе так долго, рано или поздно она возьмет свое. Он убрал пропитавшуюся влагой обертку и оторвал небольшой кусок от мяса. Этого хватит. Должно хватить, чтобы погасить порывы души и тела. Интересно, если он больше не человек, то сможет ли он отключить их полностью?
Он вернулся тем же путем и поднялся наверх, в ванную. Умыл несколько раз лицо холодной водой. Небольшое пятно крови возле губы исчезло после третьего умывания.
Почти два. Сегодня он увидится с Юри не как со следователем, а как с другом. Очень близким другом. Верилось с трудом. Помня о том, что произошло, когда он последний раз виделся с Бетти, он боялся сблизиться с Юри также тесно. Но она ясно дала понять, что не отступит от своего желания стать частью его мира. Законным путем.
Пора. Сегодня они оба должны раскрыть друг перед другом свои карты.
За всем этим Локи наблюдал, будучи невидимым и неслышимым — одно из немногих преимуществ его наказания. Он, возвращая себе видимость и осязаемость, вернулся в зал и сел напротив Шу, который держал на коленях сфинкса и гладил его.
— Печальный случай… — проговорил Шу. — Не ты. Они. И я знаю, в чем дело.
Локи фыркнул. Он тоже прекрасно знал, в чем дело. А вот эти двое… Вряд ли. В любом случае теперь на одного холостяка будет меньше.
— У них l’amour, и, готов поспорить, это сулит нам беду. Но всё равно так радостно, что дорогой доктор нынче узнал любовь!
Локи попытался сморгнуть непрошеные слезы. Любовь… Такая же ложь, как и свобода. Но, смотря на Фригг и Тора, он хотел в нее верить. Может быть и Беннер поверит?