* * *
Даже не верилось… Они справились. Они спасли его. Юри хотелось плакать, но в то же время, глядя на раненых, на прибывших коллег и на работников экстренных служб, она улыбалась. Она улыбалась, потому что у них получилось. На негнущихся ногах она подошла к сидевшему на тротуаре Брюсу и села рядом. Хотелось так много сказать, хотелось заверить его, что дальше будет всё хорошо. — Брюс, — сказала она, протягивая руки к ошейнику, — давай я сниму это. Ты больше никому не принадлежишь. Ты больше… ты снова свободен, Брюс. Но даже мимолетное прикосновение к ремешку вызвало у него дрожь и короткий вскрик. Юри вздохнула. Ясно. Пока не время. Им всем нужно время. Только сколько его понадобится? Сколько они так уже сидят, а Брюс так и молчит. Только иногда тянется рукой к шее. Прикасаться к нему, чтобы не дать ранить себя, чтобы утешить… Страшно. Неизвестно, как после пережитого он будет переносить любые, даже дружественные прикосновения. Поттера уже увезли в отделение неотложной помощи, так что придется пока справляться самой. — Хорошая работа. Услышав знакомый голос, Юри встала и кивнула. Присутствие старого друга немного успокаивало. Но крик… Этот крик застрял в ушах. Почему? Почему Брюс закричал, когда подошел Кишо? Что между ними произошло? И произошло ли вообще? И крик внезапно сменился беззвучным шевелением губами. Беззвучным… Если бы только… — Что ты говоришь? Пожалуйста, не молчи! — Кажется, Беннер-сан… назвал меня Одноглазым королем, — сказал Кишо. — Мне жаль. То, через что он прошел, даже матерых следователей сломает. Сломает… То есть произошедшее свело Брюса с ума? Поэтому он так отреагировал на Кишо? Даже если и так, даже если Брюс потерял рассудок, она не оставит его. Остальные, наверное, тоже. Вместе, как во время поисков. Вместе они совершат невозможное. Но люди, голоса, шепотки. Слухами полнится толпа, а после ими заполнится работа, город и весь мир: — Надо было оставить его. — Зря только этим занялись. — Он сам в этом виноват. Наверное понравилось, вот и не пытался сбежать сам. — А он ничего так, кстати, я пару фоток на днях прикупил… Мерзко. Отвратительно. И как Юри вообще могла работать в одном здании с такими ублюдками? Один из них подошел к ней и как бы между прочим сказал: — Заплачу любые деньги, если вдруг вы не справитесь, Накамура-сан. Все расходы будут фиксироваться и… — На психотерапию расходы мы понесем сами. А вам я советую не лезть к человеку, который мне небезразличен. Иначе… Юри выстрелила этому человеку под ноги. Тот отскочил и посмотрел на нее с неприкрытой злобой. Но она с улыбкой ответила: — Отстрелила бы выступающие части тела, но не хочу работу терять. И вы вряд ли захотите потерять работу, если я или Уолтерс-сан передадут очень интересную информацию директору. Мужчина с нескрываемой досадой и злостью фыркнул, но поспешил покинуть поле зрения Юри. Мир будто бы превратился в холст, с которого сначала пропали все краски, а потом ластиком стерли карандашные контуры. То, что было привычным, исчезло по мановению чьей-то руки. Теперь им придется заново наполнять мир красками. Дрожащей рукой Юри прицелилась и выстрелила в Брюса, шепча: «Прости». Той дозы, что была в транквилизаторе, которым был заряжен пистолет, хватило. Брюс мгновенно потерял сознание. Когда его забрала Дженнифер, Юри осталась сидеть на тротуаре. Мир снова стал лишь карандашным контуром, наброском на альбомном листе. Нет людей — только тигры. Тигры, ведомые лишь собственными инстинктами. Жестокие хищники, к которым жертвы попадают в зубы сами. По мнению этих самых хищников. Но разве проблема в пострадавших? Разве дело не в том, что кому-то захотелось почувствовать себя властителем судеб? Богами захотели себя почувствовать? Но боги никогда не будут на стороне этих хищников… Нет. Не хищников — монстров. Самые ужасные монстры — это те, у кого нет нужды в других, а есть желание уничтожить их всех. Они знают, что они лучше других людей и остального мира, которого они не боятся! Они думают, что остальное человечество — просто животные и им на них наплевать, кроме тех случаев, когда они полезны, но и тогда они пытаются как можно быстрее избавиться от своих жертв. Вся моя жизнь состояла сплошь из позора. Да я, впрочем, так и не смог уяснить, что это такое — человеческая жизнь… Прямо на глазах расцветали картины из классической литературы. «Неполноценный человек» — кто он? Неужели несчастливое стечение обстоятельств может на любого нанести такое ужасное клеймо? Или всё гораздо глубже и страшнее? Не знать, что такое сочувствие, не уметь улыбаться — неужели это ждет и Брюса? — Такими, как герой и автор этой повести, становятся, если жизнь ломает человека с самого начала его пути. Юри повернула голову и увидела Локи, который уже не был женщиной. Он крутил в руках веер и криво улыбался. — «Неполноценный человек» неполноценный по той причине, что утратил что-то важное, то, что делает человека человеком. Я начал это понимать, когда пробыл среди смертных дольше, чем пару дней. Естественно, никому не нравится, когда его ругают, когда на него злятся, но мне в искаженном злобой человеческом лице видится истинная звериная — сущность, и человек-зверь кажется мне страшнее нравом, чем лев, крокодил или дракон. Обычно звериный нрав люди стараются спрятать поглубже, но бывают моменты, когда он проявляется — подобно тому, как корова дремлет, лениво пощипывая травку, и вдруг нет-нет да и шлеп хвостом севшего на брюхо слепня. Может быть, боги действительно не отвернулись от отверженных? Вот он, во плоти, бог обмана и озорства сидит рядом и делится своими мыслями о том, что происходит с людьми. О том, что реальность ломает любого. О том, что трудно удерживать баланс под гнетом бесконечного кошмара. В эти годы служанки и слуги обучили меня кое-каким гнусностям, целомудрия я лишился… Сейчас мне кажется, что, по отношению к ребенку из всех возможных злодеяний человеческих то, о чем я пишу — наибезобразнейшее, наинизчайшее и жесточайшее преступление. Но я сносил, я терпел. Так мне пришлось узнать еще одну сторону человеческого бытия, и я мог лишь бессильно смеяться над этим. Кто-то смеется над собственным горем, а кто-то проживает его, старается достойно нести порой неподъемную ношу. Многие не выдерживают. Многие ломаются и даже не обращаются за помощью, потому что не видят в этом смысла. Потому что постоянно слышали: «Ты сам виноват. Если бы тебе было больно, ты бы сам дал отпор. Молчи, иначе твоя смерть станет адом. Лучше бы ты умер». — …Будто танки идут, пули, взрывы и жуть. В голове у тебя все в слезах вновь… — слышалось Юри сквозь карандашные штрихи. — В голове, в голове… Зомби, зомби, зомби. Что в голове, в голове? Зомби, зомби, зомби. Слова складывались в танец, и этот танец исполнял бог для смертной. Смертной, которая в своих помыслах равна богам. Тем легендарным богам золотых времен, когда не было ни войн, ни страданий. Когда все существа жили в гармонии друг с другом. Вот ее мечта, которая должна исполниться рано или поздно. Однажды это случится. Нужно время.Камигакари
22 июля 2022 г. в 06:40
Было ровно два варианта: организовать официальный штурм через CCG или самостоятельно разыграть дзёсэки. Второй вариант был единогласно одобрен.
Дзёсэки — стратегия баланса, выгодная и белым, и черным фигурам. Но такую стратегию лучше применять в начале спасательной операции. А дальше? Дальше как получится. Самое главное — Брюса они спасут. И пусть весь мир горит в адском пламени. Пусть пламя ревет и мечет, пожирает тех, кто не успел спрятаться.
На карте обозначены позиции. Основных две — собственно штурм. Двери, окна, стены разворотить не жалко, главное эвакуировать всех пострадавших и передать волонтерам для направления в реабилитационные центры. Одна позиция — отвлекающий маневр. Если Дэйсьюк расставил караульных, их имеет смысл отвлечь. Отвлечь…
Огнем и мечом дело не решить, сразу поймут. А вот заступничество со стороны богов не помешает. А чтобы умаслить богов, нужно их развеселить.
Старые люди рассказывали, что когда Сусаноо, бог ветра, сильно обидел свою сестру — богиню солнца Аматэрасу — она спряталась в пещере, и мир стал холодным и темным. Чтобы вернуть ее, Узумэ на глазах у всех богов весело танцевала, снимая с себя одежду. Услышав смех, Аматэрасу вышла из пещеры, чтобы посмотреть, что там происходит. Другие боги, пока Аматэрасу смотрела на танец и на возведенное Узумэ зеркало, толкнули камень ко входу в пещеру и связали его священной веревкой. Так зародилась кагура — танец, посвященный богам. А кто может исполнить такой танец лучше, чем…
— И не просите.
Локи. Когда ему предложили стать живой приманкой, он встал в позу.
— Что вы все на меня смотрите? Предлагаете напялить юбку и станцевать хулу?!
Хотя внутренне смеялся. Это будет его самой лучшей шуткой! Пока смертные пытаются проникнуть во вражье логово и вытащить оттуда Беннера, а следом за ним и другие несчастные души, попавшие в капкан, он будет от души веселиться. Важен правильный образ. Немного распушить и удлинить волосы, скорректировать форму тела и черты лица…
— Итак… Не изволит ли женская половина нашего предприятия помочь мне дополнить образ?
А дополнить образ было чем. Не только традиционным нарядом, но и обрядовыми предметами. А какую эстетику мог предложить Харадзюку!.. Любой бы клюнул на получившуюся красотку. А кто бы нет? Женщина? Красивая? Можно делать с ней что угодно.
К месту назначения его привезли на модернизированном Грифургоне. Он стал не только более маневренным, но и идеально выглядящим для вечеринок. То есть ярким. Очень ярким и музыкальным. Под бодрый мотив Локи вышел из автомутанта, виляя бедрами. Караульных было немного, но и их могло хватить… если бы не отвлекались.
— Потанцуем, мальчики? — причмокивая губами, Локи собирал караульных вокруг себя. — Не стесняйтесь, меня на всех хватит! Вот так, вот так. Бедра влево, бедра вправо! Поворот на носках! Ой…
К сожалению, караульные выносливостью не отличались. Зато как весело танцевать прямо на них и приманивать к себе новых зрителей! Главное, чтобы дальнейший план не потребовал нового отвлекающего маневра.
А тем временем возглавляемая Гарри, Стивом и Юри оперативная группа спустилась вниз, перед этим направив часть боеспособных единиц зачищать здание и эвакуировать пострадавших. Мыслей не было, только стремление найти, вернуть… Спасти.
— Я почти не чувствую здесь запахов, — сказал Такахидо, — ничьих конкретных. Всё перемешалось.
— Пробуй принюхаться, — ответил Гарри. Яркий свет на кончике волшебной палочки обнажил грязный коридор с закрытыми дверями. Выбить каждую по очереди? Нет, это только кажется простым. Лучше обратиться к эксперту.
— Старк, что по приборам?
— Пока пусто. Двигаем дальше, на нужном радиусе сразу показатели шкалить будут. Но мисс Уолтерс лучше держаться чуть ближе, чтобы, когда дойдем до нужной двери, сразу ее…
Гарри в подтверждение кивнул и дальше повел группу. Чем дальше, тем грязнее. Затхлый запах будто бы стал резче. Под ногой прозвучал хлюпающий звук. Направив свет на пол, Гарри увидел лужу крови. Жестом остановил шедших за ним и сел на корточки. Пальцами зачерпнул немного крови.
— Свежая… Думаю, мы близко. Старк?
— Показатели скакнули как кролики в брачный период. Мы близко.
— Веди.
Больше крови. Резче запах. И наконец они оказались напротив той самой двери, за которой так долго держали Брюса, за которой методично ломали его жизнь. И они сломают эту дверь. Вместе.
Заклинание, удар щитом, удар кулаком. Заклинание, удары. Гул репульсора. Снова удары. Слишком крепкая. Он как знал, что рано или поздно они придут. Слишком крепкая… Уолтерс не стала ждать, когда дверь станет податливой, и пробила своим телом дыру в стене. И застыла, не в силах подойти ближе. Там, у дальней стены, лежал закованный в цепи Брюс. Он мог бы выглядеть как мертвец. И лучше бы он выглядел именно так. Он был похож даже не на тень — на блеклый оттиск прежнего себя, изуродованного шрамами и отросшими чуть ниже плеч волосами. Бледный, кажется хрупким фарфором… Или крепким мрамором. Отмерев, Дженнифер Уолтерс подошла к этой стене и подхватила двоюродного брата на руки. Отныне пришел ее черед быть старшей.
— Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды!
Сидя на ветке дерева, они смотрели вниз на дом. Такое высокое! И рядом с домом! Идеальная площадка для игры. Только опасная. Не так встанешь или сядешь — сразу упадешь. Но старший двоюродный брат всегда протянет маленькой сестренке руку помощи.
И много лет спустя он снова протянул руку, чтобы отдать ей свою кровь. Пусть он даже корил себя за это, пусть он оставил несколько месяцев спустя сообщение на автоответчике — фактически предсмертную записку, он защищал ее, протягивал руку помощи.
А сейчас руку помощи протянула уже она. Разрывала цепи, качала его на руках… Но он не узнавал никого.
Они опоздали.
— А я вас немного раньше ждал…
Пришел. Дэйсьюк. Дьявол. Какая-то непреодолимая сила, исходившая от него, не позволяла сдвинуться с места и сразу же напасть. Даже Уолтерс слегка погасила свою злость и ослабила хватку на теле Брюса. Тот без единого звука сразу пододвинулся к возвратившемуся хозяину этого злосчастного места и уткнулся лицом в шов на штанах. Скосив взгляд на нежданных гостей, он хихикнул:
— Обычно Сато-тян делает это без зрителей, но сегодня, так и быть, акция за счет заведения. Можно.
И оттянул резинку. На краткое мгновение показавшийся член был тут же скрыт ртом Брюса. На эту омерзительную сцену было невозможно смотреть. Старк так вообще… Его могло вырвать, но не получалось. Опоздали, опоздали… Сломали, сделали игрушкой, безвольной куклой. Опоздали. И даже боги отвернулись от них.
Забытый, сломанный… Одинокий. Они позволили этому случиться. По их вине Брюс теперь такой. По их вине…
Первым не выдержал Старк. Он начал палить из репульсоров без прицела, невпопад. Даже если бы он попал в Брюса, разве это не было бы в таком случае ударом милосердия? После того, что с ним сделали, он уже не сможет жить как полноценная личность. Он не сможет никому смотреть в глаза, не вспоминая о тех месяцах, что он был вынужден терпеть. А если широкая общественность узнает о тех фото и видео? Брюс не выдержит общемировой травли. Не справится, если он будет сражаться в одиночку. Не выдержит, он не выдержит…
— Подонок! — рычал Старк. — Тебе это с рук не сойдет!
Дэйсьюк только коротко улыбнулся и погладил Брюса по волосам:
— Уже сошло. Сато-тян… убить.
Четко произнесенный приказ как заклинание мгновенно изменил Брюса. Он встал и пристально посмотрел на толпу. Один глаз уже налился чернотой и красным светом посреди. Резко он ринулся к стоявшему в углу Старку и сорвал с него шлем. Схватил за шею.
— Брюс… ты… ты чего…
— Прискорбно, но Брюса больше нет, — сказал Дэйсьюк. — Есть только Сато-тян. И он мой.
Под хваткой пальцев стало тяжело дышать. Старк хрипел, но ему хватило сил выстрелить в Брюса в упор и позволить Уолтерс напасть на него со спины. Их силы были практически равны, но у человека, в отличие от зверя, есть границы. Брюс столкнул ее с себя, утянув за собой и столкнувшись плечом со стеной. От этого она растрескалась.
Стрелы, пули, магия — ничто не могло остановить монстра. Даже гулей — существ, себе подобных, — он раскидывал, будто они ничего не весили. Смерть была близка как никогда, Гарри чувствовал холодную руку костлявой дарительницы на своем плече. Есть способ спасти их, есть способ вернуть прежнего Брюса… Даже если будут жертвы, способ есть.
И Гарри воспользуется им.
Без перерыва он использовал заклинания и шел прямо на Брюса. Убьет? Ранит? Неважно, если то, что он собирается сделать, спасет его. Заберет себе его проклятье. На милость богов рассчитывать не стоило. Потому что свою судьбу живые творят сами. Они демиурги, они боги своих собственных миров. Неизвестный порыв заставил Гарри вытянуть вперед левую руку и сказать:
— Ты не один, Брюс. Ты никогда не был один.
Не сработало. Черно-красное крыло лезвием прошло сквозь руку, обагряя всё вокруг кровью. Гарри отшатнулся и схватился за образовавшийся обрубок. Потеряет много крови… Может даже потеряет сознание или умрет. Свою задачу он выполнил — увел внимание Брюса на себя. В бывших до того пустых глазах появилась осмысленность. Он не шевелился, просто смотрел. Смотрел на то, что сделал.
А потом закричал.
Дэйсьюк выкрикивал приказы, но Брюс так и продолжал стоять. Бесполезно. Похоже, что-то в нем еще оставалось. Что-то, вернувшее себе силу благодаря чему-то, чего Дэйсьюк никогда по-настоящему не знал. Не хотел знать.
— Ты всё равно мой. Ты никогда не будешь свободен.
Сила. Сила, на которую Дэйсьюк втайне надеялся, обрушилась на него волной, била и разрывала его на части. Сила, из которой он воспитал свою игрушку и свое оружие. Теперь она освободит его от бремени жизни. Она освободит его от цепей, сотворенных из его желаний.
— Да, да! Круши, убивай! В этом смысл нашего существования! Убьешь меня и возьмешься за других?
Выбора у них нет. Они будут сражаться, пока от этого места не останется и камня, пока один не уничтожит другого. И если кто-то случайно попадет под горячую руку, плевать: это просто расходный материал. Просто еда. А это сражение?.. Оно не за свободу, оно только за ресурсы. Больше не за что сражаться таким как они.
Их кагуне сталкиваются друг с другом, пуская искры. Одинаковые, но разные. Прочность, маневренность — всё индивидуально. Но почему бракованное изделие никак не сломается окончательно? Что ему придает сил? Почему так упорно сражается?
И эта женщина… «голубь», что ей нужно? Какая выгода от этой битвы ей? Какую наивную мечту она хочет воплотить? Глупая, такая глупая… И Дэйки, чертов братец, глуп. Все глупцы, кто решил против него выступить. Яркая вспышка, горькая досада. Так выглядит гибель? Потому что голова Дэйсьюка уже смотрела снизу вверх на собственное тело, которое обнимал и пожирал, плача, его Сато-тян — освобожденный, но никогда не станет свободным своим сердцем.
Даже мертвому, он будет принадлежать только Дэйсьюку Такахидо, Дьяволу.