* * *
Юри стояла чуть поодаль, позволяя Брюсу самостоятельно осматривать выставку. Рассказывать о смерти его хорошего друга… Было бы жестоко говорить об этом прямо. Ему нужно было позволить самостоятельно через это пройти. Как свободный человек. Брюс смотрел на собственный портрет с нескрываемым удивлением и трепетом. Из прошлой и не его жизни на него смотрел тот, кто искал себя и думал о смерти. Юри подошла к нем ближе и протянула руку к его плечу. — Канаме хотела, чтобы мы спасли тебя, если… — Брюс-аники!.. Это желание было исполнено, пусть не совсем так, как хотелось. Как было бы правильно. — Мы не уберегли… Мне жаль… Брюс запоздало кивнул и нашел взглядом новую картину. «…абстракции», — выплыло из глубин памяти. Он вдруг отошел от картин, потряхивая головой. И выбежал на улицу. Юри вышла за ним и легко обняла его за грудь. Его трясло, как будто он что-то сдерживал. — Не нужно… не извиняйся! Пожалуйста, мы справимся… «Ты говоришь это самозванцу» — вот что читалось во всей его манере поведения. Он чужак, он никогда не станет тем, кого любят и кого хотят спасти. Он закричал. Просил прощения за то, что убил прошлого, настоящего Брюса, и занял его место. Он самозванец. Чужак… Ноги не удержали его. Он осел на землю и часто задышал. В глазах мутнело. Звуки и голоса терялись за шумом в ушах. Что-то сдавило грудь и упорно будто пыталось раздавить его сердце. Но вскоре… это было не давящее нечто, а мягкое одеяло. Мягкие руки. Руки Юри. Дыхание выровнялось, и шума больше не было. Только было слышно, как эти руки сминали какой-то клочок бумаги. — Кое-кто ждет тебя… Может ты помнишь… Кэзуо Ёсида-сан… Пойдем к нему. Он может дать совет, помочь… Мне так сказали… Да, Кэзуо. Что-то знакомое. Он дал ему прозвище… Птичье какое-то. Наверное, он вспомнит, когда увидит его. Юри посадила его на переднее сидение, и сама села за руль. Завела машину, но с выездом решила повременить. Что, если и это не поможет? Если это просто пустая беготня за призраками? Она встряхнула головой и тронулась. Им нужно увидеть того парня. Если не он, то кто? Найти салон оказалось не трудно. Бросались в глаза вывеска и статуи. Юри зашла, ведя Брюса за собой, и едва не столкнулась с парнем, который бегал по всему залу за каким-то листком. Он остановился, задыхаясь. — О! Извините… Эскиз вот ловлю. Как живой летает, будто хозяина ищет… Столкнувшись взглядом с Брюсом, парень улыбнулся. — …и, кажется, уже нашел. Здравствуй, Феникс. Феникс. Вот что за птичье прозвище. Прозвище, которое он не заслуживает. Брюс покачал головой и потянулся рукой к шее. Парня это, похоже, не удивило. — На этот раз я не стану что-то говорить, объяснять. Напомню только одно: у того, кто называет себя никем, нет истории. А твоя история… — парень вздохнул. — Мне кажется, тебе будет легче, если она забудется. Брюс снова покачал головой и махнул рукой. Кажется, ему было что-то нужно. Взмах был похож на написание ручкой. И Юри поняла. Она выбежала на улицу к машине и забрала оттуда ручку и блокнот. Махом вернулась в салон и передала их Брюсу. Он рывками что-то писал, в его глазах было что-то неправильное, пустое. Когда он закончил, повернул блокнот написанным к парню. Там было написано: «Я хочу помнить». Парень покачал головой. — Тогда не стану мешать. Когда мы познакомились, ты упорно называл себя никем. С тех пор… изменилось многое. И ты, и я. Женщина, которая привела тебя сюда, тоже менялась. Кто-то отвергает изменения, кто-то их принимает. Независимо от выбора изменения влияют на нас. Посмотри на этот эскиз. Сверху блокнота был уложен лист с цветочным орнаментом. Лотос был оплетен ветвями сакуры, и ее лепестки летали вокруг. — Еще кое-что. Я кое-что почуял и хочу прояснить. У нас есть что-то вроде брачного обряда. Оставляем друг другу следы от укуса. Сила укуса достаточная, чтобы след не заживал. Это действие должно быть обдуманным и означает по-настоящему сильную любовь. Я знаю многих, кто создал семью… То, что я почуял… Это он сделал? А ты?.. Брюс покачал головой на последний вопрос. След от укуса на плече… Одно из многих напоминаний… Может часть воспоминаний так и осталась в тумане, он точно помнил, что ответного укуса с его стороны не было. Он указал сначала на эскиз, затем на место укуса. — Приятно видеть клиента, который точно знает, чего хочет. Даже если ему приходится узнавать себя заново. Юри недоумевала. Чем может помочь татуировка? Да, многие изображения считаются оберегом, но лотос и сакура… — Разумеется, сама по себе татуировка ничего не изменит. Но она служит напоминанием, толчком к тому, чтобы соответствовать тому смыслу, который вкладывает в первую очередь владелец татуировки… — Ёсида-сан, а что насчет тех, кто вкладывает дополнительные смыслы? Среди бандитов сакура считается… — Я знаю. Поэтому и добавляю в свои эскизы дополнительные элементы. Зная кого-то лично, я могу точно предположить, какие смыслы будет отражать татуировка. Но всё равно будут те, для кого сакура — клеймо шлюх. Брюс замер, услышав последние два слова. Он мелко задрожал и начал царапать себе руки, понемногу двигаясь выше, к шее. Юри мягко взяла его руки в свои и погладила их круговыми движениями. Заверяла, что всё закончилось, что он в безопасности. Но дрожь не утихала, а губы двигались, формируя одно слово: «Домой». — Да… Мы скоро уйдем домой. Ёсида-сан, скоро увидимся. Парень кивнул и подмигнул. — Кстати, немного подольше на улице задержитесь. Оттянете печальное и увидите необычное. Эти слова оказались не пустым звуком. Выйдя из салона, Юри заметила человека в сером гриме на всё тело, который совершал потусторонне-дерганные движения. Танцор буто. Со стороны могло показаться, что он раскрывает свою грудную клетку как дверь, за которой находилась сказочная оранжерея. Она легонько тронула ушедшего в себя Брюса за плечо и указала взглядом на танцора. Он замер, выцепляя до боли знакомые изгибы чужого тела. Или кажущиеся знакомыми. Он был грубым, резким. Ни красоты, ни магии. А этот танцор гипнотизировал красотой своих движений. Пусть это и выглядело болезненно. — Едем домой. Брюс кивнул и позволил увести себя в машину. Истощенный, он погрузился в сон под звук заводящейся машины и тихой знакомой музыки. Убить. Четко прозвучавший приказ вернул его в сознание. Не было ничего: ни мыслей, ни воспоминаний — только цель. Выполнить любой ценой. Но что-то было не так. Это был не его голос. Не… — Убить столько времени на медиумов и в итоге вместо пуговицы отдать мертвой бабке коллекционную монету… Бредовее фильма снять вряд ли возможно. Голос Наташи. Дом. Просто обсуждение фильма… Но что-то внутри продолжало воспринимать одно вырванное слово как выученную команду. Разрывающее внутри противоречие выплеснулось во внешний мир разрывающими собственную кожу ногтями. Но другой голос — мягкий, но с нотками стали — остановил его. — Закрой глаза. Вытяни руку вперед. Юри. Она его якорь. То, что не дает бездумному, бесчеловечному внутри него вернуться. Он послушался ее. Мягкая ладонь двигается вдоль линии предплечья и задерживается на точке пульса на запястье. И так хочется сделать тоже самое в ответ. Показать, что он в себе, что, несмотря на разломы в разуме и душе, он не опасен. Она не боится его. И в ухо дует морской бриз ее голоса: — С днем рождения. К дуновению присоединяются другие голоса: тихие, но ставшие родными. Он открывает глаза и видит несколько коробок и упаковок, а посередине — неровный кекс с одной неярко горящей свечой. Желание загадывать не было смысла, оно и так исполнилось. Он дома. И он, сев на корточки, задул свечу. Одна из коробок была с отверстиями. Обычно такие отверстия делают, чтобы кто-то внутри не задохнулся… Кто-то… Брюс развязал ленту, открыл коробку и тут же от нее отпрянул. Часто дыша и едва не задыхаясь. Юри обогнула его и быстро решила проверить, что его так могло напугать. В коробке мирно спал щенок породы акита-ину. — Надо же, — Наташа усмехнулась. — Сюрприз удался. Аж отскочил. Юри нахмурилась, но ничего не ответила. Спросит, когда достаточно успокоится. Остальное не вызывало такой реакции: книги, альбом, тушь, краски и кисти… Особняком стояла неупакованная тонкая книжка с золотистым пером на обложке. Текст был на английском языке. Не комикс, но с иллюстрациями. Птица-золотые крылья помогала всем вокруг, дарила свои перья, но ее отовсюду гнали. А однажды злой человек поймал птицу в ловушку и запер в золотой клетке. Перья у птицы почернели, и не могла она ни летать, ни петь. Но звери, которым птица подарила перья, вспомнили ее доброту и спасли прекрасное существо. Но перья не вернули свой цвет. Тогда звери собрались вокруг птицы-золотые крылья и рассказали ей, чем она им помогла, возвращая подаренные перья. С каждым возвращенным пером крылья вернули свой цвет. Кто-то обнял его и замер, что-то вспомнив. Этот кто-то спросил: — Это нормально? Я могу?.. Брюс кивнул и указал пальцем на строчку в книге. — Если хочешь, — ответила птица-золотые крылья, когда кролик спросил, может ли он ударить по клетке, чтобы сломать замок, — то, чего хочу я, уже неважно. — Нет, это важно. Ты можешь сказать «нет», можешь сказать, что тебе больно и неприятно, что вспоминаешь плохие вещи… Наташа, стой! Это было похоже на дежавю. Она не слышала и не видела никого: ни Клинта, ни Стива, ни Накамуру, ни этого черновласого ангела-хранителя по фамилии Поттер… Никого. Нет, она даст себе волю, выскажет всё, что на самом деле думала о Брюсе Беннере. И не просто выскажет — вернет его туда, где ему самое место. В ад. Она прицелилась прямо в его сердце. Но обзор закрыла эта глупая следовательница! И она тоже целится. — Отойдите, Накамура-сан. — Лучше отойти вам, Романофф-сан. Они кружили вокруг друг друга, меняли угол прицела, но никто не рисковал выпустить пулю. Никто из присутствующих не пытался их остановить. — Из-за него Гарри Поттер ранен. — Брюса заставили! — Он мог сопротивляться. Но не стал. Типичная жертва… Юри выстрелила и попала шпионке в плечо. Наташа неверяще смотрела на свою соперницу. Неужели любовь действительно ослепляет? — Мой тебе совет, Юри Накамура, — Наташа произнесла её имя на чистом японском без единого суффикса, — лучше держись подальше от него. Монстр однажды — монстр навсегда. — А вам я рекомендую вытащить пулю и перевязать плечо. Аптечка под подушкой кресла за столиком номер три плюс один. Наташа поджала губы, но ничего не ответила и направилась к указанному креслу. Юри убрала пистолет в кобуру и вернулась к Брюсу. Его глаза остекленели, будто он погрузился в собственный мир повторяющихся кошмаров. Звуки выстрелов разбудили щенка и он выпрыгнул из коробки, слабо тявкая. Юри подхватила щенка на руки и почесала его под подбородком. — Тебе нужно имя, подарок не отдарок, так, кажется, говорят? Брюс, что думаешь? — она повернулась к нему, но тут же отвернулась, вспомнив о недавней реакции. — Как же тебя назвать… Она зацепилась за изображение оборотня на руке Брюса, угадывавшееся даже за незаживающими следами. Имя пришло на ум быстро, само собой, как будто сам щенок нашептал его на ушко. Оками. Юри пробежалась взглядом по залу. Кого-то не хватало… И правда: куда-то пропал автор книги-подарка. И можно было догадаться, куда. Малышу на ее руках как раз не помешает свежий воздух. Как она и думала, Поттер сидел на крыше. Левый рукав был завязан в узел и безвольно висел. — В вашей ситуации не стоит находиться на улице без теплой одежды, — Юри села рядом, придерживая на удивление спокойного щенка. Мужчина пожал плечами: — Я использовал согревающие чары. Вспомнил кое-что, когда Брюс показал ту строчку из книги… «То, чего хочу я, уже неважно». Для меня это тоже долгое время было правдой. Он снова пожал плечами, морщась. — Как-то я рассказал Брюсу, что хотел устроить на крыше сад и пруд… Но теперь я не уверен, что это нужно. Всё уже есть под землей. Карпы тоже. Их можно кормить. — Не замечала… — она рассеяно погладила щенка. — Мы ходили туда, вы мне бумажку с адресом дали. Знаете… Брюс ему сказал, что хочет помнить те мерзости, что с ним сотворили. Почему?.. Это ведь… ужасно. Несправедливо. Почему он хочет об этом помнить?! — Ему внушали, что он не заслуживает хороших вещей. Счастья. Любви. Так что неудивительно, что он выбрал… помнить. Он вытащил коробку, достал зубами из нее сигарету и поджег палочкой. Курит он редко, только в очень крайних случаях. Дым вырывался из его рта с каждым слабым выдохом вместе с паром от холода. — После войны меня и многих других наших ребят мучил соблазн использовать магию стирания и изменения памяти. Проблема была в том, что мало у кого было достаточно магической силы и мужества это сделать. Но чтобы помнить, требуется не меньше мужества. Может быть даже больше. — Оно того стоит? Помнить? Поттер тряхнул головой с зажатой зубами сигаретой, и пепел рассыпался вокруг него. Помнить… Есть вещи, которые не стоит помнить. И то, что произошло в бывшей Ёсиваре, он хотел бы забыть. Но оно не забудется, даже если использовать все известные заклинания, воздействующие на память. — У меня была мечта, до Хогвартса. Что приедет какой-то далекий родственник и заберет меня у дяди Вернона и тети Петуньи. Если бы я знал, что такой родственник у меня есть, и что он чуть старше меня… Он стряхнул с колен свежевыпавший снег и посмотрел вверх. Скоро ровно также будет падать лепесток сакуры весной. — Вы знали, что раньше цветение сакуры вселяло в людей ужас? — спросил он у Юри, усмехаясь. — Конечно же знали, это ваша история. И литература… Считалось, что видение цветущей сакуры лишало рассудка. Quis custodiet ipsos custodes? — Не тот совершенно вопрос в нашей ситуации. Юри замерла. Незнакомый голос. Поттер же рядом встал, выплюнул сигарету и обернулся к незнакомцу, направляя на него палочку. Незнакомец в деловом костюме — не совсем старый, но уже не молодой — что-то проговорил, нажимая на что-то в ухе. Кивнул сам себе и обратился к Поттеру и Юри. — Я рад наконец-то познакомиться с вами лично, мистер Гарри Поттер, Юри Накамура-сан. Агент Фил Коулсон. — Вот как. И что привело вас обратно в мир живых? Коулсон. Тот человек, смерть которого стала решающим фактором для объединения Мстителей против общего врага. Брюс кое-что успел рассказать Гарри перед первым похищением. Но почему он стоит здесь, совершенно не мертвый? — Технологии инопланетной цивилизации, но сейчас не об этом. Я здесь как добрый друг Мстителей. Слышал о докторе Беннере. Новости… обескуражили. Гарри хмыкнул: — Это всего лишь новости. Боюсь представить, как бы на вас подействовало прямое участие в спасательной операции. — Мы можем сколько угодно поднимать вопрос, что было бы, если, но ничего уже не изменится. Мы можем только… нет, не исправить, но наша задача — обеспечить безопасность доктора Беннера и его благополучное восстановление. Гарри кивнул и протянул ему письмо от Гермионы, которое он всё это время хранил в кармане. Фил просмотрел его и значительно кивнул. — Значит, американская ветвь. Родство настолько дальнее, что и родством не назвать. Но ставки всегда повышаются, когда в дело вступает фактор личного. Именно на это поставил директор Фьюри. На крышу влетел, иначе не сказать, Тони. Он тяжело дышал и что-то тараторил, не замечая ничего вокруг. — Брюс… там… А Стив его… Ох… Быстро спустившись, Гарри, Юри и Фил обнаружили сломанные столы, лежащего на полу Брюса и нависающего над ним Стива, который, дрожа, смотрел на свои руки. Поодаль стоял мрачный Клинт и вооруженная Наташа. — Я не хотел… Он как… Мне пришлось… — Говорила ведь, не вернуть его. Паззл в голове Юри собрался воедино. Саботаж. Сводят на нет все их усилия по исцелению Брюса… — Что ему сказали? Роджерс-сан, вы?.. — Я не уверен… Наташа грозилась меня убить… Брюс слабо зашевелился, услышав слово, но успокоился, будто поняв, что это не тот голос, который он должен слушаться. — Вот, снова. — Ясно. Наташа не подала виду, увидев Фила живым. Больше ее напряг тон, с которым Юри произнесла «ясно». Будто она догадалась… — Романофф-сан, с какой целью вы саботируете восстановительную работу? — Я уже говорила. Восстанавливать нечего. Можно переформатировать заданные настройки под наши нужды. Со мной так было, когда Клинт привел меня в… — Вы так легко говорите, как будто он просто оружие. Будут и плохие дни, и хорошие, нужно просто… — Просто что? — Наташа скрестила руки перед собой. — Хорошие и плохие дни бывают у людей. А Беннер не человек. Реакция была молниеносной. Юри шагнула ближе к Наташе и ударила ее по лицу. Без крика, без истерики. Удар был методично отточен годами защиты себя и сестры от отца. На этот раз она была готова защищать то, что ей дорого и делом, и словом. — Брюс — человек. Он добрый, отзывчивый… Ставит потребности близких выше собственных. Вот почему он пострадал. Он защищал нас! Пожертвовал своей свободой и благополучием, чтобы мы остались в безопасности. И он не вещь, не оружие или зверь. Помяните мое слово, в следующий раз пуля попадет не в плечо. — Согласна. Не в плечо. Наташа зарядила пистолет и прицелилась Юри в голову. Время замерло, когда раздался выстрел. Но знаменитая Черная вдова на этот раз не попала в цель. Брюс стоял, закрывая собой Юри и сжимая в кулаке пойманную пулю. Его глаза блестели знакомым для Гарри серо-серебристым отливом. — Не смей трогать ее. И нас. — Я была права. Ты мастер корчить из себя жертву. Устал притворяться? Брюс, точнее, не совсем он, вскинул брови. — Дамочка, кажется, ты не поняла. Не. Трогай. Нас. А под «нас» я имею в виду и хиляка Беннера, и здоровяка. Появишься в моем поле зрения еще хоть раз, и тебе придется рвать когти. — Я помогу, — Клинт встал рядом, — и не допущу повторения того, что я видел. Знаешь, Наташа, ты мне друг, но такое заставило меня сомневаться в нашей дружбе. Не расскажешь, кому из старых знакомых ты хотела продать Брюса? Наташа криво улыбнулась. — «Да вот беда: сойди с ума, и страшен будешь как чума, как раз тебя запрут, посадят на цепь дурака и сквозь решетку как зверка дразнить тебя придут». Классик не соврет. Я хотела лишний раз убедиться в том, что ничего не сделать. Фил что-то записал к себе, подошел к посеревшему от ужаса Стиву и что-то шепнул ему на ухо. Он заторможено кивнул. — Агент Наталья Алиановна Романова, кодовое имя «Черная вдова», с настоящего времени вы исключены из Инициативы «Мстители». Компрометирующие материалы будут изъяты из архива видеонаблюдения данного заведения и переданы специалистам для дальнейшего анализа. Наташа пожала плечами и под издевательские хлопки ушла. Неважно, что произошло сейчас, в будущем она окажется права. Скоро напряжение спало, едва Наташа покинула кафе. Сероглазый кинулся обнимать Гарри и заметно изменился в лице, когда нащупал слева пустоту. — Кто это тебя так… Никак хиляк наш? По-дурацки вышло… Проф появился, немного поактивничал, а потом слинял, поджав хвост. Мы с зеленкой так-то тоже, но он нас закрыл собой. Дурачок наш… Схомячил чужака, а нам велел прятаться. Весь урон на себя взял… — Главное, вы снова на свободе, Джо. А Брюс выкарабкается, мы в него верим. Кто спасет того, кто спасает всех, кроме себя? Те, кого он спас.Кто спасет спасителя
22 февраля 2023 г. в 09:16
Этого нельзя было даже допускать.
Но вот так сложились обстоятельства. У них на руках оказался сломленный… Нет, не так. Нуждающийся в опеке… Тоже не то. Никто не знал, как правильно назвать ситуацию, в которой они оказались. Было ясно одно: Брюсу нужна была их помощь. В любом случае. Несмотря на потенциальные риски. Как глубоко бы их ни затянуло, они выберутся. Они обязательно выберутся. План есть, варианты развития событий — тоже. Но одно они не предусмотрели в принципе. Восемнадцатое декабря стало черным днем календаря. Во всех смыслах.
День начинался с того же, с чего многие другие после спасательной миссии — с криков и мотающегося словно призрак Брюса. Его мало что могло успокоить. Разве что заветный тычок в нос от Накамуры. И разговоры. Бесконечные разговоры обо всем и ни о чем отвлекали его от болезненного напоминания о Дэйсьюке и его действиях. Пусть так и не было возможности снять с него ошейник, в остальном всё медленно налаживалось.
Был какой-то особенный ореол вокруг нынешнего Брюса, пусть даже об этом лучше не стоит говорить с учетом ситуации. В отрыве от нее он напоминал кого-то из Прекрасного народа: фею, эльфа… Чудесного духа, встреча с которым сулила добрые вести.
А ведь можно было вообще не допустить этого. Можно было… Но время назад уже не повернуть, все маховики времени были уничтожены годы назад. Боль и тень, свет и смерть… Отчаяние, каково же ты на вкус? Можно ли сделать так, чтобы его больше никто никогда не чувствовал?
Юри стряхнула свежевыпавший снег с капота машины и выдохнула облачко пара. Красиво. И день сегодня кажется каким-то особенным. Причина на то вполне себе есть: когда она проверяла в последний раз, эта причина сладко спала под качелей, обняв оставленную кем-то игрушку в форме персонажа какого-то аниме. Надо же… Не так уж долго знакомы, а уже празднует его день рождения. Омраченный горечью воспоминаний и нынешней болью. Но у нее был план, как сделать так, чтобы было не так больно. Ей требовалась помощь.
— Ты хочешь сделать что?
— Я знаю, что план выглядит неважно. Попытаться имеет смысл.
Хиро закатила глаза:
— Чувака с мыслями о смерти отвести в крематорий и показать ему урну Канаме. Офигеть план, надежнее только план по краже плюшевого медведя, которого нашли в том борделе, из вещдоков.
— А знаешь, — Юри сжала губы, — ты права. Этот вещдок ничего не даст, наши коллеги даже не начинали расследование и не начнут.
— Поворотик, однако, но его можно ожидать… Погоди, не начнут?
— Задвинут дело в самый дальний ящик с формулировкой «нечего расследовать, и так ясно». Дэйсьюк Такахидо мертв, Брюс, по мнению многих наших коллег и целого мира, заслужил то, что с ним сделали… — Юри тряхнуло. Хиро поспешила обнять подругу.
— Ты же мировая баба, тебе ничего не страшно, можешь любую безнадегу утрясти!
Притворство — это потребность. Не редкость в природе такое явление как мимикрия. Спасибо ей за то, что любой может притвориться кем угодно. Простой древолаз — ядовитой лягушкой, маленькие существа — большими и страшными хищниками. А Юри достаточно притвориться незаинтересованной.
— Ты, кстати, всё равно не урну покажи, а выставку. Будет… не так больно.
Наличие эмоций для нашей расы лишь редкое психическое расстройство.
Печаль. Горе. Боль. Сильнейшие и разрушительные из известных человеку эмоций. Верный признак того, что определенные события невыносимо переживать. Смерть близкого, собственный недуг, мировые трагедии… На подобные события эмоции — нормальная человеческая реакция.
— Норико всё еще их видит?
Юри кивнула и добавила:
— Она сказала, что мама и тетушки снова навещали ее. Канаме была с ними.
Тетушки… Призраки женщин, которым не суждено подержать на руках своих детей, не суждено их обнять. Матери, которых потеряли их дети. Они смогут уберечь Канаме на той стороне. Юри наконец села в машину и завела ее. Хиро села на переднее пассажирское.
— Давай, не подведи меня… Заводись… Кс…
Зуб на зуб не попадал. Снегопад перестал дарить ощущение радости и чего-то прекрасного. Это был традиционный снег бедствий и смерти. Мрачное предзнаменование. А упади на этот снег кровь или как-то иначе он покрасней — тем более быть беде.
— Как дедушка?
— Зашибись. Держится молодцом. Я его на первом же синкансэне забрала из Йокогамы.
Хоть какая-то хорошая новость. Не попал в историю, хотя мог — старики почему-то часто попадают в истории. Как детей, их нужно беречь и закрывать им глаза на тяжелые события. И останавливать их порывы спасти своих дееспособных близких.
Остаток дороги к центральному офису прошел в тишине. Даже обычно шебутная Хиро притихла и думала о чем-то своем, ковыряясь в уже пустой банке из-под чипсов.
Собрание прошло как в тумане. Как и предполагала Юри, дело Дьявола закрыли. Формулировка: «Объект нейтрализован». Кукловоды натянули нитки туже, а марионетки послушно отступают. Но не Юри. У нее уже был подготовлен необходимый пакет документов, чтобы ходатайствовать о проведении независимого расследования. В том числе и на получение вещдоков. Одобрят — хорошо. Если нет, придется немного превысить служебные полномочия.
— С юбилейным запросом, Накамура-сан, — сказала сотрудница, которой Юри принесла документы. — Уже сотое независимое расследование.
— Вопрос в том, одобрят ли его.
— Мы уже столько раз друг с другом пересекались, что у меня уже выстроилась система. Директор ставит отказ на каждый третий запрос… Ага, сканы документов он уже получил. И если мои наблюдения верны… Отлично! Запрос одобрен, сейчас распечатаю.
Процедура до боли и унижения привычна. По одобрению она может изъять документы и вещдоки. Эта проблема оказалась решаемой. Оставалось надеяться, что другие проблемы тоже будут разрешимы.
Загрузив коробку в багажник, Юри закрыла его и поспешила сесть за руль. Знакомая текстура должна была успокоить, да и Хиро обещала что-то из кафетерия принести с собой. Нормальное развитие событий в их работе… Обычный рабочий день… Не омраченный ничем…
— Да твою мать! — она с рыком стукнула руками по рулю. Она сдает. Тут только выпускать, пока не рвануло. Так что она ткнулась лбом в руль и завыла в голос. Надоело. Она больше не может держать себя в руках. Даже железные леди рано или поздно ломаются.
— Снова-здорово, — Хиро фыркнула, заходя в машину, — поешь давай, я еще забежала снотворное новое купить, тебе дать немного?
Юри качнула головой, не отрывая голову от руля. Ей снотворное не поможет. Уже ничего ей не поможет. И даже от запаха любимой еды из кафетерия воротило.
— Отвезу тебя в районный офис со всеми документами, а сама заберу Брюса, — пробормотала она, не отрывая голову от руля. — Я уже теряю надежду.
— Не смей. Просто отвези его на выставку, а там дальше как пойдет.
Юри кивнула и завела машину. Пора идти дальше по плану.