***
Не проходит и несколько минут, как Лексу пробивает конвульсия и она падает на койку, ударяясь головой о металлическое изголовье. Кадр меняется за кадром и Лексу перебрасывает в другую локацию, что ее рассудок путается и она едва остается на ногах, слегка пошатываясь, и направляется к уже подросшей версии себя. Девочка-подросток с остервенением бьет кулаками, обмотанными эластичными бинтами, манекен, что, будь это человек, он уже давно бы истекал кровью. — Уорд! Бей сильнее! — приказывает Нико, уже возмужавший парень, у которого теперь татуировки появились даже на лице. — Как закончишь — бегом на стрельбу! А потом у нас оступившийся солдат на очереди, который не желает подчиняться нам. Лекса подходит ближе к маленькой себе и разглядывает татуировку на собственной шее. Высокий хвост затянут на затылке и, от резких движений, которые делает девушка, отбивая манекен, не может разглядеть подробно татуировку. Когда подросток останавливается отдышаться и смахнуть пот с лица, у взрослой Лексы округляются глаза. Три креста из четырех перекрестий — быть не может. Это значит, что Лекса продвигается по своей карьерной лестнице, и когда все четыре перекрестия окажутся заняты крестами… Девочка-подросток следует за Нико, который выдает ей штурмовую винтовку «сиг». Это огнестрельное оружие не было создано для такой миниатюрной девочки, как Лекса, любое оружие не создано для таких милых ангельских существ, но одно из них все же уверенно сжимает приклад. Мишени — птицы. У взрослой Лексы сжимается сердце, когда первая жертва камнем падает на землю, затем вторая, третья... Зоркий глаз девочки позволяет ей за пять минут сразить порядка десяти птиц, которые привязаны за одну лапку длинной нитью, что держит их ближе к земле и не позволяет далеко улететь. Один вопрос у Лексы на языке: «Как можно убивать этих невинных милых пернатых? Они такие славные и беззащитные…». Новый выстрел заставляет Лексу пошатнуться в сторону и она вновь спешит за уходящими девочкой и Нико. Оказавшись в просторном складском помещении, Лекса замирает на месте. Она знает эту девочку, прикованную к стулу — Октавия Блейк, сестра ее друга детства — Беллами. Что она здесь делает? Лекса видит колебание в своем подростковом взгляде. — Ты знаешь, что мы делаем с отщепенцами и теми, кто не может быть сильным духом. Эта девчонка из другого отряда, но обнаружили ее у нас. У нее была эта фотография. Узнаешь? — глаза Лексы-подростка блестят, когда она видит себя с Беллами и маленькой Октавией. — Мне кажется, что вы с ней заодно. — Я? Нет, что ты такое говоришь, — говорит Лекса несколько испуганным голосом. — Лекса, ты ведь не позволишь им убить меня? — со слезами на глазах смотрит Октавия на свою подругу. — Я знаю, чего они добиваются, но Беллами не сдавался и ты не сдавайся. Не позволь им сделать со мной то, что сделали с Беллами! Взрослая Лекса помнит имя Беллами, из второго своего воспоминания, первого детского воспоминания, в котором Лукас и Розали упоминали Беллами и какого-то Джона, с которыми дружила Лекса и играла в мальчишечьи игры. Что за секта, куда затянули ее и друзей, где главное правило — повиновение, а отклонение от правил — расстрел? Лекса забывает, что она — всего лишь абстракция в этом воспоминании, и когда она-подросток взводит винтовку, бросается вперед, словно это может предотвратить неизбежное. Громкий выстрел, лужа крови. Лекса-подросток со скорбящим на несколько секунд лицом опускает оружие и смывает капли крови со своего лица, которое теперь выглядит хладнокровным, а настоящая Лекса плачет, стоя на коленях перед запрокинувшей назад голову юной Октавией Блейк.***
Лексу усердно бьют по щекам, у нее приступ, из глаз непрерывным потоком бегут слезы и она царапает свои щеки ногтями. Ее хватают за запястья и трясут. Из носа бьется струйкой кровь и Маркус Кейн прижимает платок к лицу девушки. Лекса распахивает широко глаза и испуганно смотрит в карие глаза офицера полиции. — Я — плохой человек! Ужасный... — глотая слезы и задыхаясь от нехватки кислорода, Лекса сжимает пальцы вокруг металлического основания койки. — Ну что ты такое говоришь? Думаю, ты — хороший человек, но с которым, по-видимому, случилось что-то плохое. У меня есть один врач, моя близкая знакомая, она могла бы осмотреть тебя. Лекса молчит, продолжая цепляться пальцами за основания койки и устремив взгляд в одну точку на серо-голубой стене. — Я ей сейчас же позвоню. Скоро тебя осмотрят. Лейтенант уходит, а Лекса продолжает оставаться в прострации, не веря тому, что увидела. Нет, это просто не могла быть она. Как она может покуситься на жизнь человека, когда не в силах даже раздавить паука? Лекса любит живую природу, она любит жизнь в целом, зачем отнимать ее у кого-то? Ради чего? Шантаж, угроза родителям? Все это вполне могло послужить рычагами на психику ребенка, и это — очень жестокий прием. В той военной академии жестоки все, а те, кто не способен на жестокость — не выживают. Как не выжили Беллами и Октавия Блейк.***
Кларк ждет ужина с отцом и матерью, с большим нетерпением предвкушая аромат индейки и домашнего вина Джейка, в приготовлении которого он просто ас. Эбигейл слишком взвинчена, но блондинка понимает — не от предстоящего ужина. — Звонил Маркус. У него на работе форс-мажор, нужна моя консультация. Я на часик — туда и обратно. — А как же ужин, мам? Скоро приедет папа… — Милая, я обещаю, что буду к его приходу. А пока, проследи за индейкой, будь добра. Не переживай. Ужин не отменяется. Просто обстоятельства вмешались… ___________________________________________ Эбигейл едет в полицейский участок и находит Маркуса в его кабинете. Мужчина щекочет щеку любимой, даря ей быстрый легкий поцелуй. — Будь готова, что эта девушка — самое странное, с чем я сталкивался в последнее время...— Маркус ведет Эбигейл по серому коридору, надеясь на помощь. — Лекса? — Эбигейл вбегает в камеру и притягивает к себе девушку. — Боже, Маркус! Ты не поверишь, но я как раз собиралась тебя просить о помощи, чтобы найти ее. — Так вы знакомы? — Эту девушку нашла Кларк, ночью, посреди магистрали, без памяти. Она не знала даже, как ее зовут. Потом, благодаря сыворотке Кларк, эта девушка начала что-то вспоминать. — Надо же. Получается твоя пропажа сама попала к нам в участок. — Как это сама? — Она пришла к нам, потерянная, желая найти своих родителей. Но по базе Лос-Анджелеса результатов ноль. Я пока что на связи с офицерами из разных штатов, на случай, если родители Лексы, все же, не из Лос-Анджелеса. — Надо позвонить Кларк, обрадовать ее. Она так переживала, что Лекса сбежала. — Сбежала? — потирает переносицу Маркус, вопросительно смотря на Эбигейл. Лекса будто и не понимает происходящего. Она просто чувствует, как ее позвоночник захрустел от объятий. Она рада, что ее нашла Эбигейл, а не Кларк, но растерянность от последнего сна-воспоминания не позволяет чувствам Лексы нормализоваться. — Может, лучше не надо звонить? Просто заберешь ее к себе, пока я в поисках ее родителей… Девушка находит силы улыбнуться Эбигейл, когда та еще раз обнимает ее. Маркус рассказывает, что вызывает у него беспокойство, и Эбигейл просит побыть наедине с Лексой, чтобы расспросить ее о том, что она недавно вспомнила. — Я не уверена, что это вам нужно знать. Вероятно, это небезопасно для Вас и Кларк, — голос Лексы охрип от шокового состояния, а все ее тело периодически пробивает озноб. — Я не знаю, почему я продолжаю вспоминать все… все это, — Лекса прижимает сжатые в кулак пальцы к губам, а из глаз бегут слезы. — Я — плохая… Я — настоящее воплощение зла. — Ну что ты такое говоришь, милая? — Успокаивает Эбигейл Лексу, прижимая ее к своей груди, как собственную дочь. — Ты — очень добрая девушка. — Нет, вы просто не знаете… Я вспомнила ужасные вещи. Мне нечем гордиться… Я… Я не знаю, почему стала такой. Не хотела, но потом все будто бы пошло наперекосяк. — Ты можешь рассказать мне все, доверься. Я не расскажу даже Кларк, обещаю… — Нет, я не могу. Это может быть небезопасно. Они могут все подслушивать… — Да кто «они»? — тревожится за психическое состояние Лексы Эбигейл, держа ее ладони в своих. — Плохие люди. — Насколько плохие? — Опасные. — Так, Лекса, давай договоримся? Если хочешь, чтобы я тебе помогла, ты должна быть со мной откровенна. — Я боюсь быть откровенной. Я не хочу, что вы или Кларк пострадали. Просто оставьте меня и забудьте, что знакомы со мной. Эбигейл понимает, что разговорить Лексу сейчас особенно тяжело, невозможно. Она закрыта в себе еще больше, чем когда она впервые попала к ней в центр. Сейчас Лекса что-то узнала о себе, о своей прошлой жизни, что угнетает ее и пугает, а это, в свою очередь, тревожит Эбигейл, ведь теперь она в ответе за эту девушку и не должна отпугнуть ее от себя еще больше. Необходимо войти в доверие и наладить контакт с этой потерянной девушкой. По крайней мере, Эбигейл это удалось сделать, пока Кларк со своей жаждой до науки все не испортила. Женщина уговаривает Лексу поехать к ней домой, на ужин. Да, Джейк и Кларк вряд ли придут в восторг от этого, но Эбби не может оставить Лексу в участке, хотя рядом с ней будет Маркус, но завтра у него заканчивается дежурство. Ни к чему девушке находиться в таком мрачном помещении, как эта ужасная камера. И без того психика Лексы травмирована тяжелыми для нее воспоминаниями, которые накатывают на нее каждой ночью новым снежным комом, как ушат с ледяной водой на голову, еще не хватало ей еще одной ночи в полицейском участке. Лекса ведет себя очень тихо и ее даже не останавливает тот факт, что вечер она проведет в семейной идиллии семейства Гриффин, рядом с той, что ее предала, сделав подопытной крысой. Эбигейл то и дело искоса поглядывает на девушку, сидящую рядом с ней, не отрывая взгляда от дороги. Когда на пороге дома появляется Эбигейл, Кларк вылетает с нападением на мать за опоздание, но когда видит мнущуюся позади Лексу, от удивления распахивает глаза и застывает с разинутым ртом. — Боже, Лекса нашлась! — Кларк бросается на шею девушки и крепко ее обнимает. — Живая и невредимая, слава Богу!