***
В отличие от Кларк, которая сейчас подставляла свою беловатую кожу жарким лучам Шри-Ланки, Лексе приходилось подставлять свое лицо флуоресцентным лампам, открывать и закрывать рот по команде лечащего врача, а порой (в периоды особенного недомогания из-за приема транквилизаторов) и ходить под себя в утку. Через неделю курса интенсивной терапии Лексу стали постепенно выводить из заторможенного состояния, а ее голова уже не так часто разрывалась от боли. Постоянным объектом внимания врачей были многочисленные шрамы девушки, причины появления которых Лекса не помнила, а перессказывать те истории, которыми ее пичкал Карл Эмерсон при похищении, вовсе не было желания. То, что у Лексы была потеря памяти казалось особенно интересным для исследований ученых, работающих в стенах клиники. Они постоянно обращались к своей пациентке за помощью и толкали ей чуть ли не перед каждым приемом пищи листки-опросники. Бесконечным тестированиям не было ни конца ни края, они уже выводили из состояния только что установившегося эмоционального равновесия и Лекса просто закрывалась изнутри, не желая контактировать с безумными учеными, помешанными на своих исследованиях. Конечно, называть ученых безумцами было не совсем правильно для Лексы, противоречиво в отношении ее любимой жены, но Кларк была совсем другим типом ученого, который, помимо исследований, спасал жизнь людей, а не портил ее. Лексе запретили даже пользоваться телефоном на время реабилитационного основного первого курса, о котором Кларк даже не оповестили. Поэтому, когда девушка вновь получила возможность связаться с любимой, при включении телефона даже произошел сбой от многочисленно сыплющихся sms и пропущенных звонков. — Не переживайте, что ваш телефон разрывался от сообщений и звонков, — предупредил вопрос Лексы врач. — Миссис Гриффин звонила лишь один день, а потом позвонила в регистратуру и там ее ввели в курс дела. Теперь вы можете позвонить своей жене и наговориться с ней за все упущенное время. Лекса крепко сжимала пальцами корпус смартфона, не сразу решившись выбрать соответствующий пункт меню. После нескольких глубоких вдохов-выдохов, Лекса закатила глаза, смотря в потолок, и посмотрела вновь на сенсорный экран. Книга вызовов открыта, осталось лишь нажать «трубку». ______________________________________ Кларк проплыла брасом уже около семисот метров, как Рэйвен с берега начала размахивать руками, крича: «Кла-а-а-рк! Лекса звонит!!». Как же ее сердце взволновалось от этого клича Рейес, словно это был клич победы. Все мышцы Кларк были на пределе возможностей, пока она изо всех сил гребла к берегу. Даже не отдышавшись, Кларк бежала по песку. Ее мокрые пятки оставляли после себя ямки, разметая по пути к своему шезлонгу облака песка. Добежав до Рэйвен, Кларк выхватила из ее рук телефон, с возмущением посмотрев на подругу, которая разговаривала с Лексой. — Боже, милая, как же я рада слышать тебя! Извини, что голос Рэйвен ты услышала раньше моего, — Кларк покосилась на подругу. — Этого не было в моих планах. Как ты?.. О-о-о, любимая, мне так жаль, что тебе приходится через все это проходить одной... Хотелось бы, чтобы ты увидела это прекрасное место... Мне стыдно, что я повелась на агитацию Рейес и улетела без тебя... Конечно! Не сомневаюсь, что мы однажды прилетим сюда вместе с тобой. Устроим наш второй брачный отпуск. Первый прошел мимо нас. Не будем о грустном... И я тоже безумно скучаю... — брови Рэйвен нахмурились, когда она заметила влажные дорожки на щеках Кларк. Ей захотелось высказать Лексе, что та портит настроение ее подруге, но за подобное высказывание Рейес прилетит от Кларк по-полной. — И я тебя очень люблю. Больше жизни. Скучаю, моя малышка... — Кларк прижала телефон плотнее к уху, произнеся эти слова, а когда звонок завершился, ее губы коснулись сенсорного экрана, на что Рейес сначала было закатила глаза, но позже ее взяла жалость к Кларк и она приобняла подругу за плечи, утешая ее. — А теперь давай-ка мы пойдем в наши апартаменты, устроим аперитив и снова пойдем плескаться в Индийском океане, — девушки брели по песку в направлении своего пляжного домика. Пятки Кларк чувствовали буквально каждую песчинку, каждый мелкий камушек, попадающий на пути. Вся она была сплошным оголенным проводом нервов, ее дзен вновь скатился на начальный уровень и придется заново достигать наивысшего спокойствия, стараясь не думать о грустном, а значит — не думать о Лексе, находящейся сейчас в адских, по сравнению с Кларк, условиях.***
После разговора с Кларк на душе Лексы стало чуточку спокойнее, но она определенно слышала через телефонные динамики заложенность носа любимой, а значит она плакала. Лекса с трудом сдержала слезы, но ей это удалось скорее всего благодаря не до конца испарившемуся эффекту от транквилизаторов, нежели благодаря силе воли. Лечащий врач заметил поникшее настроение своей пациентки, принеся на ее прикроватный столик вазу с водой. Вопросительный взгляд Лексы нашел тут же ответ. — Это вам от Эбигейл Гриффин и Маркуса Кейна, а точнее послание через них от Кларк, — улыбнулся мужчина и поправил свой белый халат. — А она знает толк в цветах. Ее выбор. Лекса приняла букет и прижала его к лицу, вдыхая в себя чудесные ароматы цветочного попурри. Сейчас ее слезные каналы давали сбой и щеки защипало от мокрых дорожек. Лекса провела ребром ладони поочередно по обеим скулам и поставила букет в вазу. Мысли о том, что Кларк нашла такой физический способ связаться с ней посредством живого языка цветов, навеяли Лексе и тот факт, что по-видимому, Гриффин тут же после разговора с ней, позвонила Эбигейл и заставила ее сорваться с работы ради того, чтобы купить и доставить свое послание в клинику. Взяв телефон в руки, Уорд набрала короткое текстовое сообщение: «Получила твое цветочное послание. Это так душещипательно. Спасибо, родная. Люблю, обнимаю... скучая :*» Успев дописать sms, к Лексе вошла медсестра с пластиковым одноразовым стаканчиком с водой и несколькими разными таблетками на маленькой тарелочке. — Это седативное и антидепрессант. Зеленая — первое, розовая — второе. Выпьете с интервалом в несколько часов. Зеленая, затем красная, после того, как проснетесь. Лекса исполнила предписание и проглотила зеленую продолговатую таблетку, сжимая в свободной руке телефон, в надежде получить сообщение от Кларк перед тем, как провалиться в сон.***
Кларк с Рэйвен отобедали, а затем решили искупаться в теплых водах океана. Сбросив с шеи белое махровое полотенце, Кларк, перед тем, как пойти принять душ, заглянула в телефон. Сообщение от Лексы пришло уже почти час назад, но Кларк все же решила позвонить любимой. Долгие гудки, но абонент не отвечал. Рэйвен успокоила подругу, что не стоит сразу кидаться в панику и рвать на себе волосы. Лекса не на курорте и с легкостью могла уйти на процедуры. — Как увидит пропущенный звонок — перезвонит. Не ссы в компот, Кларки, — похлопав по плечу блондинку, Рейес плюхнулась на мягкий клетчатый диван и закинула ноги на спинку, демонстрируя свои ухоженные гладкие пяточки. Кларк всегда удивлялась способностям Рэйвен всегда и везде успевать. Помимо насыщенного рабочего графика, подруга всегда находила время на себя любимую, посещая салоны красоты, фитнес-центр и театры. Кларк просто повезло иметь такую подругу, которая помимо работы и уходом за собой, находила время и для нее, никогда не отказывая в помощи, если она требовалась. Кларк упала рядом с Рейес и пристроила свою голову у нее на животе, приобняв, как это делают обычно дети со своими родителями, которых горячо любят и нуждаются в их внимании. Рэйвен поглаживала светлые волосы и смотрела в макушку подруги, задумавшись о том, каково должно быть сейчас тяжело Кларк стараться быть счастливой, когда ее жену держат в реабилитационном центре и, вместо экзотических фруктовых коктейлей, наполовину смешанных с алкоголем, заставляют глотать таблетки и подставлять свою кожу для уколов. Отложив свои негативные мысли о Лексе, Рэйвен заставила сама себя улыбнуться, ведь Кларк, даже не видя ее лица, может почувствовать напряжение. — Сейчас еще немного поваляемся и пойдем на пробежку, — Кларк запрокинула голову на животе Рейес и сделала жалостливое лицо. — Никаких поблажек. Нечего себя жалеть. Ты помнишь, о чем мы договорились в самолете, — Кларк кивнула и изобразила сердитую гримасу. — Так что сегодня бежим до открытия второго дыхания и дальше, не жалея легких и ног.***
Прошла уже третья неделя в реабилитационном центре, и Лекса, посмотрев на календарь, приклеенный к покрашенной белой стене, спохватилась и поспешила набрать Кларк, которая уже как несколько часов назад должна была приземлиться в Лос-Анджелесе. Лекса очень быстро дозвонилась до любимой и свободно выдохнула, крепче сжав в ладони телефон. Эти три недели для Кларк пролетели, наверное, очень быстро, чего не скажешь о Лексе. Для нее они выдались чертовски удручающими, ведь основной массив лекарств и процедур как раз выпал на этот период. Спросив у врача о возможности посещения Кларк, тот покачал головой и ткнул пальцем в календарь, где Лекса собственноручно обвела в кружок четырнадцатое июня — день, когда визиты к ней будут возобновлены. — Не раньше этого числа, — сочувственно покачал головой лечащий врач Лексы. — Половину ты уже выдержала от этого отрезка времени, думаю, с легкостью преодолеешь и вторую часть. В конце концов, думай о том, насколько счастливой будет ваша с ней встреча. Прикрыв глаза, чтобы просто отдохнуть, Лекса очнулась где-то через несколько часов, тяжело дыша и вцепившись в простынь, которая была влажной. Холодный пот скользил от шеи по позвоночнику, а сердце выкидывало кульбиты, прошибая кости. Это не было сном. Все происходило как наяву. Введение иглы под кожу, прибитое к койке ремнями тело, закатившиеся за орбиты глаза, смотрящая на нее Кларк в медицинском халате. А дальше слишком быстрая цепочка из обрывков воспоминаний... Старых и не очень. Проснувшись, перед глазами Лексы мельтешит белым по черному слово «объект» в дневнике исследований Кларк. В нем ее, Лексы, имя. Она — тот самый объект. Почему Кларк ничего не рассказала об этой части их истории, почему промолчала, что ставила над ней эксперименты своими сыворотками? Кларк привязывала ремнями к койке свой объект, и не один раз. Лексе нужен был разговор с Кларк. Ей необходимо было все узнать из уст своей жены, всю правду, которую та предпочла скрыть от нее. В глубине души Лекса понимала причину, по которой Кларк не желала напоминать об этой части их отношений, ей и самой, Лексе, было бы непросто открыть себя с подобной стороны. Если бы Лекса ставила опыты над Кларк и та бы потеряла память, она бы точно также захотела бы защитить и себя и ее от тяжелых воспоминаний. Да и разве эти воспоминания настолько уж тяжелые по сравнению с последними, после которых она проснулась в холодном поту... Множество тел, окровавленных, обезображенных, сваленных в единую кучу, как никчемный мусор. — Лекса, все в порядке? — лечащий врач стоял уже напротив койки девушки и светил в ее распахнутые в слезах глаза ярким фонариком. — Тебе что-то приснилось? — Так, всего лишь кошмар... — осипшим голосом ответила Лекса, не желая привлекать внимания к своей внутренней проблеме — к ее вернувшимся воспоминаниям. — Я бы так не сказал. Твои показатели превышают норму в полтора раза. Да и ведешь ты себя растерянно. Кайли? Проверь Лексу и в случае, если мои недавние опасения подтвердятся, ты знаешь, что делать... Подслушав диалог между врачом и медсестрой, которые разговаривали почти шепотом, на душе Лексы стало еще более сумбурно, а особенно, когда медсестра, проявляя наигранную заботу, обращалась с ней, как с психически неуравновешенной особой.***
Кларк опустила голову и долгое время смотрела на осколки кружки, валявшиеся под ее ногами. Виски разрывало от боли и было не просто преодолеть ее даже лекарствами, когда она была источником переживаний за Лексу. Лечащий врач позвонил ей и сообщил о своем подозрении на развитие биполярного расстройства. Теперь Лексе необходимо было принять курс нейролептиков, чтобы убить болезнь в зародышевом состоянии. Кларк знала, что от этих препаратов человек часто испытывает вялость и сонливость, и с этими побочными эффектами смирилось множество врачей, поскольку без нейролептиков было бы утеряно много человеческих жизней. Несмотря на ущерб, который наносили эти препараты на психическое состояние пациента, эффективность их неоднократно подтверждалась. После работы Кларк постоянно ехала по уже хорошо заученному маршруту, преодолевая по десятку миль за вечер ради единственной цели — доставить цветочное послание любимой. Семь дней в неделю равнялось количеству букетов, которые уже превратили палату Лексы в оранжерею, по словам администратора, через которого шли послания. Обсудив состояние Лексы с лечащим врачом с глазу на глаз, тот согласился, что будет лучше, если первая встреча Лексы с Кларк после разлуки случится неделей раньше. И Кларк теперь зачеркивала дни календаря, засыпая и просыпаясь с мыслью о скорой встрече с любимой.***
Задерживаясь допоздна на работе, почти каждый день, время для Кларк пролетело быстрее, чем она могла представить. Часть пациентов ей перепоручила Эбигейл, от чего лишь все были в выигрыше. Мысли о Лексе не лезли в ответственные моменты, когда Кларк нужно было залезть в чей-то мозг в прямом и переносном смыслах этой фразы. Сегодня, наконец, Кларк могла уйти с работы вовремя, чтобы успеть приехать к Лексе, по которой она ужасно соскучилась. Блондинка превышала скорость, не думая о последствиях в виде кучи штрафов. Сейчас ей было важно успеть к семи вечера, пока еще разрешены визиты. Кларк не стала даже заморачиваться со своим внешним видом и сломя голову неслась уже от стойки регистратуры наверх, в палату Лексы. Халат, который выдали Кларк для посещения, пару раз упал с ее плеч. Настолько девушка спешила к своей любимой, что ее легкие еще некоторое время гудели от такой интенсивной пробежки. Страх увидеть Лексу не такой, какой ее видела в последний раз Кларк, настропалил ее нервные окончания, но опасения не оправдались и девушка выдохнула полной грудью, увидев улыбающуюся жену в белой больничной рубашке. Волосы девушки были блеклыми, как и ее цвет лица, но такие перемены не умаляли ее красоты. Кларк завлекла любимую в свои крепкие объятия и наконец она могла чувствовать вкус ее губ, чувствовать легкие вибрации от поцелуев. Соседка по палате даже нисколько не смущала девушек, зато саму соседку, похоже, малость завела эта любовная сцена, и от нее последовал глупый и слишком личностный комментарий, который Кларк и Лексе даже было бы стыдно процитировать. Гриффин, разозлившись, потянула за ширму, которая зонировала палату на две части, и только тогда могла посвятить себя всецело Лексе. — Я просто не верю, что нам наконец-то позволили увидеться, — счастливая улыбка озаряла лицо Лексы, что даже ее бледноватый цвет лица на несколько тонов стал свежее. Кларк просто не отводила глаз от жены и крепко сжимала в своей руке слегка прохладную ладонь. Но все же, вспомнив, где они находятся, настроение блондинки поубавилось. — Я в курсе, что ты вспомнила все, что забыла... — начала Кларк, опустив взгляд, словно стыдясь Лексы. — И знаю, что также ты вспомнила и прошлую меня... мои... — Не надо, родная. Все позади. Ты осознала давно свои ошибки, не стоит за них извиняться сейчас, — несмотря на заверения Лексы, что все в порядке, сама Кларк не была в порядке. Ее опыты над Лексой до сих преследовали и не желали так просто испариться из ее памяти. — Прости, все равно... — Лекса притянула Кларк поближе к себе и та улеглась на колени любимой. — Жду не дождусь дня, когда заберу тебя домой. В нем ужасно пусто без тебя... Мой дом — это ты. Дом там, где мое сердце, которое принадлежит тебе одной... — Кла-а-арк? Ну прекрати меня смущать своим высоким слогом, а то я чувствую себя какой-то неполноценной, — улыбнулась Лекса, и хотя в ее словах не было ничего, что могло бы обидеть, но они все же задели Кларк, только на обиды она не желала тратить ни минуты своего драгоценного времени рядом с Лексой, поэтому просто крепко обняла ее и поцеловала в висок, вложив в этот скромный жест всю свою любовь и переживания. Кларк не хотелось обсуждать с Лексой ее состояние, она боялась узнать, что что-то могло пойти не так, но в поведении девушки Гриффин не обнаруживала никаких странностей. Она была по-прежнему самой собой, той Лексой, которую когда-то Кларк полюбила больше жизни и с которой желала прожить ее до конца. Но синдрома щемящего от тоски сердца после посещения Лексы Кларк не удалось избежать, и она, смахивая слезы ребром ладони, удерживала свободной рукой руль, не слишком спеша вернуться к себе в пустой дом. Все тот же коврик в прихожей, те же мятного цвета обои на кухне и персикового — в спальне. Все также, без изменений, но только Кларк, глубоко внутри, сама не своя. Блондинка не находила себе места, начав новый отсчет до встречи с Лексой, которая состоится теперь лишь через три дня. Лечащий врач решил, что ежедневные визиты пока что слишком большая привилегия, учитывая тот факт, что и без того девушки получили желаемое раньше на неделю.