Счастливцы
— Хината! Боль нужно терпеть молча! — учил меня жизни Кимимаро, что слишком уж хорошо вжился в свою новую роль. — Ум! — прохрипела я, сильнее прикусывая кляп, что мне предусмотрительно вставил заботливый змеелюд, дабы я не откусила себе язык. — Лежи ровно! — велел мне Орочимару, сильнее натягивая ремни. — А почему ей больно, отец? Вы же сказали, что после укола она ничего чувствовать не будет? — спросил чрезмерно любознательный последний из Кагуя, с любопытством разглядывая мою вскрытую ногу с раздробленной костью. Дело-то теперь оставалось за малым: всё совместить как надо, зашить, зафиксировать и прирастить чакрой. Хотя, идеальной крепости в ближайшее время это всё равно не даст. — Время действия обезболивающего кончилось, — отозвался главный вивисектор этого мира, посматривая на часы, что размеренно тикали, вися на стене. — Надо дать ещё! — со знанием дела заявил мальчишка и потянул свои ручонки к стеклянному шприцу, в котором была дополнительная доза. — Ничего не трогай без разрешения! — прикрикнул на него мужчина, на что Кагуя быстро отдёрнул руку. — Нельзя ей ещё одну дозу сразу давать! Эта и так была слишком большая для её веса! — Хината слишком лёгкая? — Да, что удивительно, если учесть, сколько она жрёт! — хитро-злобными глазами посмотрел на меня ссанин. — А чему ты так удивляешься? Всё я про тебя знаю! — обратился он ко мне. После этих слов моего папочки стало не по себе: что он там про меня пронюхал? Узнал, что я из ни от сюда??? — Не стоит так трястись, Хината! Подумаешь, будет немножечко больно! — заявил мне он, оглядывая меня с головы до ног. — Отец, постойте, — вдруг остановил Орочимару последний из Кагуя, когда он уже хотел убирать от раны расширители и зашивать мою ногу, кости в которой были заново разбиты по неправильно сросшейся линии и сложены как надо. (Слава Шинигами, что на это хватило обезболивающего!) — Что ты хочешь? — спросил мальчишку мужчина. — У неё кость расколота, я могу её срастить своей. Я видел такие переломы у моих соклановцев, когда их к моей матери приводили для помощи. Тут нужно заплатку сделать и всё будет в порядке! Только мясо и кожу нужно будет чакрой сращивать, — заявил со знанием дела Кагуя. — И ты знаешь, как это делать? Переломы потом, после работы твоей матушки, не воспалялись? — задал вопрос Орочимару, по виду которому я определила, что его разъедает жгучий интерес. «Интересно! Я слышал про эту способность у клана Кагуя! Всегда хотел посмотреть, как это делается!» — облизнулся змеелюд. — Нет, не воспалялись. И я видел, как это делала мама. Она мне объясняла что требуется. Мне нужно подстроить свою кость, из которой я сделаю заплатку, под кость Хинаты, — пояснил Кимимаро. «Перелом и в самом деле очень противный! Как она умудрилась мало того, что так расколоть кость, так ещё и сдвинуть… хотя при таком переломе сдвиги — обычное дело, если на сломанную ногу наступить. А она, скорее всего, наступила. Тут действительно лучше бы заплатку из кости, чем сращение чакрой. Чакра нарастит кость, но всё равно нужно будет пару месяцев не нагружать ей ногу, а это означает щадящий режим. Неудобно. Нам нужно срочно тренироваться. Слышал я про такую способность у некоторых из клана Кагуя, но не ожидал, что мальчишка сможет делать это», — змеелюд посмотрел на сына, что решительно смотрел на отца. Орочимару поколебался несколько секунд, посмотрел ещё раз в раскрытую рану на собранную кость и кивнул сыну головой. — М-м-м! — запротестовала я, мотая головой из стороны в сторону. — Хината, разве тебе не интересно, как твой братец справится? — спросил меня Орочимару, в уме прикидывая что-то своё. — Мне вот интересно. К тому же, я всегда хотел посмотреть на эту технику! Жаль, что ты не можешь сама своей чакрой срастить кость! Тогда бы мне не пришлось всё это проворачивать. «Интересно, почувствует чакру или нет? Сможет ей управлять или нет?» — с интересом смотрел на свою дочь змеелюд. «Чеканутый медик!» — со злостью подумала я, понимая, что освободиться не смогу. Я постаралась сосредоточиться и ощутить чакру. После пары попыток я сдалась — кроме того, что становилось чуть теплее рукам и ногам, ничего не получалось. «Я неудачница!» — смирилась я с судьбой и обречённо закрыла глаза, которые быстро открыла, чтоб смотреть за этими экспериментаторами. Последний из Кагуя протянул свою руку к моей ноге, и коснулся пальцем кости, закрыв глаза, очевидно всего, настраиваясь под меня. Так прошло что-то около минуты, и я ощутила дикую боль. Выгнуться дугой моему телу не дали ремни, что крепко спеленали меня. — Потерпи, сестрица, тебе немного костей сращивать! — заявил Кимимаро, открыв глаза и наблюдая за процессом. «С№ка! Больно! Как этот Кимимаро терпит такое??? Кости-то, что он отращивает, толще и тупее, чем какая-то небольшая костяная заплатка, что он мне ставит сейчас!» — думала я, хрипя и захлёбываясь своими соплями. — Ещё чуть-чуть, Хината, — не громко и серьёзно произнёс змеелюд. — Вот ты представь, что попала в плен и из тебя выбивают особо важные сведения. — Ммм! — злобно сверлила его взглядом я, жалея, что не могу дать по этой снисходительно ухмыляющейся красивой роже. — Представила? Там бывает в разы хуже, — начал лекцию ссанин. «Какая ты всё-таки нежная! Наверное, потому что девочка? Или ты сама по себе такая. И обычно это говорит о наличии у человека очень хорошей чувствительности. Нас двоих ты уже сейчас смогла почувствовать», — не без удовольствия отметил Орочимару, гордясь успехами Хинаты, что сейчас хрипела, будучи привязанная к операционному столу. «Я этого не вынесу! Пусть он заткнётся! И этот белобрысый тоже!» — мысленно взвыла я, стараясь не слушать рассказ саннина про всякие способы выбивания информации из пленённых людей. А опыту, как оказалось, у него было много: в Анбу Корня всё-таки работал, да и потом людей на свою сторону склонял и добывал нужные сведения.--- ---
Чуть позже я лежала у себя в комнате с перевязанной ногой, укрытая двумя тёплыми одеялами. Собственно, мне было до такой степени всё равно, что я тупо смотрела в каменный потолок своей комнаты. Рядом на полу сидел довольный своей нужностью и полезностью Кагуя, Орочимару ходил по комнате, убираясь и раскладывая по местам вещи, которые я для удобства перенесла и положила к себе ближе, чтобы ходить за ними поменьше. — Теперь не нужно ждать, пока твои кости окрепнут, и всё благодаря Кимимаро! Где-то через неделю сможешь тренироваться в полную силу, — саннин со счастливой улыбкой посмотрел на мальчишку и погладил его по голове. У того на лице отразилось ничем незамутненное счастье от происходящего. — Я старался, Орочимару-сама! Кости срастил ровно и намертво! Теперь они в этом месте уже не треснут! — отчитался Кимимаро. Уборка была закончена, Орочимару оставил мальчишку со мной в комнате и ушел по своим делам. Я молча посмотрела на своего новоиспеченного братца и слегка коряво улыбнулась. — Кимимаро, я устала и буду спать, погаси свет, пожалуйста, — попросила его я. — Хорошо, — ответил он и затушил лампу. — Я тоже буду спать! — Угу, — я закрыла глаза, но тут в моей голове появилась неувязка: а куда он спать ляжет? Я услышала шорох возле кровати и поняла, куда он лёг спать. — Эй, последний из Кагуя, ложись спать вместе со мной в кровать. — А мне можно? — с удивлением спросил он, поднимаясь с пола и заглядывая мне в лицо. — Ну, конечно, ты же мой брат! — ответила я ему. Он искренне улыбнулся и я приподняла одеяла своей слегка трясущейся рукой. Мальчишка быстро юркнул под них, прижавшись ко мне. — Ты тёплая, как моя мама, — сказал он через какое-то время. «Его мама. В самом деле, кто-то должен был с ним находиться рядом, чтобы он смог говорить, иначе он бы вырос неадекватным. В аниме же он производил впечатление нормально (относительно) человека, который даже сильную привязанность испытывать может. Да что там привязанность: любовь! А её далеко не все могли и в моём мире чувствовать, не говоря уже про этот мир малолетних убийц», — подумала я, гладя по голове своего братца. — Кимимаро, а где она сейчас? — спросила его я, немного сомневаясь, стоит ли мне спрашивать о таком. — Она на небе, вместе с Богом, — легко ответил он мне. — Перед своей смертью она рассказала мне о нём и сказала, что будет приглядывать за мной с небес. Мне стало грустно и больно. Что он пережил, сидя в этом подвале (судя по аниме) и смотря, как умирает единственный дорогой для него человек? Это ведь невыносимо больно! В этот миг я поняла, что счастливица по сравнению с ним. — Ещё она рассказала мне про моего отца незадолго, как отправилась на небеса, — произнёс он с самым серьёзным видом. — И что же она тебе про него рассказала? — Что он самый лучший на этом свете! — улыбаясь и обнимая меня сильнее произнёс он. — И я очень счастливый, от того, что он у меня есть! И ты есть! Я тоже счастлив! — А как она умерла? — не громко спросила я, не надеясь на ответ. — Как и все: закрыла глаза и перестала дышать, — с недоумением произнёс он, словно говоря вслух о том, что такие элементарные вещи я должна знать. Он немного помолчал, а потом добавил. — Она кашляла кровью, а потом умерла. — Понятно, — ответила ему я. «Понятно, туберкулёз, как я предполагала. И он подхватил его от своей матери или просто имеет к этому предрасположенность. Значит, если иммунитет не справится, то кончит последний из Кагуя так же плохо, как и в аниме. Мне нужно научиться чувствовать чакру и начать исследования в этой области», — подумала я, проваливаясь в сон.--- ---
Орочимару сидел в своей комнате и изучал отчёты, что теперь объёмной стопкой покоились на его столе. «С Кагуя разобрался, Хинату починил, отчеты почти кончились. Но нужно что-то делать с её не ощущением чакры. Это плохо, очень плохо!» — мужчина кинул последнюю бумажку в стопку к остальным и конкретно призадумался над всей ситуацией. Памяти всплыл момент (Часть 2. Глава 5), когда Хината сама того не осознавая, пользовалась этой самой чакрой, дубася засранцев в переулке. — «И что ей сейчас не даёт?» — задал он вопрос самому себе.--- ---
— Идём скорее, Хината! — звал меня Кимимаро. — Я уже почти, — ответила я, натягивая на уши шапку и выбегая следом за ним в коридор. Он преднамеренно бежал медленно, чтобы я не отставала от него. Нога уже зажила, мы давно тренировались и даже спаринговались вместе, но Кимимаро меня всегда побеждал. И я ему, если честно, в такие моменты даже немного завидовала. Чакры я так и не ощущала, и это меня огорчало. Проход в подземелье был отворён, и саннин повернулся к нам, осматривая с головы до ног. — Скажите мне оба, что нужно сделать прежде, чем покинуть убежище? — спросил он нас обоих, но смотрел на меня, зная, что Кимимаро ещё не доступны такие знания. — Проверить, есть ли кто-то снаружи? — произнесла неуверенно я. — Увереннее, Хината, если знаешь правильные ответ на вопрос, — сделал он мне замечание. — Теперь приступай. Я закрыла глаза и сконцентрировалась, постаравшись ни о чём не думать. — Вроде бы никого, — сообщила я о результате своих наблюдений. — Хината! Ты должна уметь делать это с открытыми глазами и двигаясь, а не замирая! Во время боя это поможет тебе определить где находится противник не смотря на то, что ты будешь драться с другим, что не спрятался от тебя. И это первое, — отчитал меня саннин, вогнав в краску и заставив пристыженно отвести в сторону глаза. — А второе? — спросил Кимимаро, что, кажется, в отличие от меня, воспринимал любое слово своего отца, как истину в последней инстанции, которую нужно впитывать в себя, подобно губке. — Не должно быть «вроде бы»! Ты должна знать точно! — заявил он, выходя наружу. Мы последовали за ним. Яркий свет с непривычки резанул по моим глазам, заставляя меня закрыть их. Так я стояла какое-то время, слушая звуки окружающего мира. «Как же тихо в убежище!» — с этими словами я открыла глаза и увидела белый мир вокруг себя. Земля была укрыта снежны покрывалом, и всюду, насколько мне хватало глаз, было белым-бело. Я в восхищении уставилась на это великолепие на мгновение выпав из реальности. Сидя в убежище, я, к своему удивлению, привыкла к однообразному окружению вокруг себя, и, очевидно всего, забыла о смене времён года на поверхности. — Хината! Сестрица! Смотри! — я повернулась в сторону Кимимаро и увидела, что он дует на снег, что загрёб в свои ладони. В лучах утреннего Солнца мелкие частички застывшей воды, разлетаясь вокруг от дыхания мальчишки, блестели на свету, преломляя его в своих гранях, словно мелкие алмазы. — Красиво, — ответила ему я. Он не громко засмеялся и побежал дальше по поляне, засыпанной снегом выше, чем по колено. Так прошло где-то около получаса. Всё это время змеиный саннин стоял на возвышенности и о чём-то думал, смотря на нас и восходящее солнце. «И всё-таки мне придётся вновь оставить их в ближайшее время. Очень неудобно! Кто-то должен за ними следить, но я не могу постоянно быть рядом с ними!» — подумал змеиные саннин, смотря на бегающих по снегу детей.--- ---
Снег
Через три дня после того, как мы выходили из убежища, Орочимару объявил, что завтра, ранним утром, он оставляет нас одних здесь. Саннин запретил нам спаринговаться и заниматься тренировками по тайдзюцу, памятуя о моих «успехах». В тот день мы спокойно легли спать. Кимимаро точно заснул сразу, как его голова коснулась подушки, а руки обняли меня. Но вот я ещё лежала и долго думала: куда он снова мог направиться?--- ---
Орочимару стоял на вершине горы, что скрывала под собой наше убежище. Снег, мягкий и пушистый, тихо падал с небес на землю, оседая на угольно-черных волосах саннина, создавая яркий контраст. Снежинки причудливо украшали и придавали какую-то необычайную праздничность обычно слегка угрюмому лицу мужчины. Он смотрел в снежную даль. Небо было хмурым и торжественно таинственным. Тишина застывшего мира проявила спрятанное вглубь памяти прошлое саннина. «Что ждет меня дальше? Что ждет дальше их? Они сейчас там, в глубине горы. Она уникальна, эта гора. Да и все горы по близости — тоже. Их фон не позволяет засечь чакру. Они труднодоступны, сюда никто не сунется — нужно действительно знать куда идти. Но мои дети не могут быть в горе вечно. Однажды они столкнутся с этим миром. Это неизбежно. Я понимаю это. Что будет с ними после столкновения? Выстоят ли они? Или их перемелет жерновами, как тысячи тех, кому повезло чуть меньше?» — одинокая слеза скатилась по щеке Орочимару. Воспоминания о НЕЙ вновь затопили душу вязким горьким сиропом сожаления. Боль снова пронзила нутро разрядом райкири (молнии, но так красивее звучит). «Если бы я только не был так уверен в их преданности… Если бы я был тогда рядом… Этого бы никогда не случилось», — слезы солеными полосами прочертили линии на его лице и, упав в низ, растопили пушистый снег под ногами. Снег. Он лежит на поверхности земли, и она кажется нам такой прекрасной, чистой, безопасной. Весь этот снег, прикрывающий черность и грязь земли, так ярко напомнил Орочимару о подлости людей, которую они прикрывают красивыми словами и преданными взглядами. Глаза саннина высохли от слез, взгляд устремился вдаль. Еще секунда, и перед всем миром стоял мужчина с несгибаемой волей и на редкость пытливым умом. Тот, кто уже сейчас обманул смерть и вел дальше исследования в этом направлении. Тот, кто однажды создаст полноценного искусственного человека. (Но пока что саннин об этом не знает.) Снег стал свидетелем его секундной слабости. И он унесет это знание с собой, растопленный весеннем Солнцем. «Как я могу защитить своих новых учеников? Как защитить их от всего, что им предстоит? Я не смогу быть с ними вечно. Но те знания и та сила, что я им дам, спасут и сохранят их в мире шиноби. Я хочу в это верить», — Орочимару замер без движений и решил ещё немного побыть здесь, в горах своего дома. На небе появился просвет, и солнце сквозь тучи осветило свежий снег. Мир вокруг загорелся, заискрил золотыми и серебряными бликами. Дневное светило, подобно надежде, что освещает душу человека, зажгло новыми красками кусочек этого жестокого мира. Мира шиноби, мира людей.--- ---
Утро встретило нас рано. Я не стала откладывать всё в долгий ящик, решив, что и без этого несносного тайдзюцу нам с Кагуя есть чем заняться. Сразу, как Орочимару ушел, мы приступили к тренировкам и занятиям, чем занимались до его возвращения, прерываясь на самое необходимое. Кимимаро это нравилось, я же понимала необходимость в них для этого мира. Теперь мне 4, а Кимимаро уже 6 (в июне 7). Сколько еще мы сможем пробыть в этом скрытом убежище? Орочимару должен координировать деятельность Скрытого Селения Звука, убежищ, лабораторий. Необходимо поддерживать в них порядок, обеспечивать продовольствием, отлавливать вовремя шпионов. Также нужно собирать и анализировать информацию, что доносит разведка. Угрозу от других скрытых деревень никто не отменял. А тут еще мы: я да Кимимаро. Было бы проще перевести нас в одно из убежищ недалеко от скрытого селения Звука, но я прекрасно понимала, что это невозможно. Дело здесь, скорее всего, во мне. Мои бьякуганы слишком узнаваемы. Я не знаю, стало ли известно в других деревнях о проделках Облака в Листе, но смею предположить, что стало. И если в убежище, куда меня переведут, притаился шпион, то обо мне или станет известно, или меня выкрадут. Кимимаро выкрасть не так просто! Пришибёт своими костями и не заметит! Я не знаю, где в аниме держал его Орочимару, но мне кажется, что пока что ему хорошо здесь. Он стал гораздо меньше раздражаться по пустякам. Стал адекватнее реагировать на непонятные для него вещи. Могу сказать, что если бы не его чокнутый клан, то он однозначно не отставал бы в бытовом плане так сильно. Каких-то проявлений той самой болезни, что скосила его в аниме, я не замечала, а я не спускала с него глаз. Возможно, кто-то бы сказал, что это слишком, но я чувствовала ответственность за него. К моему удивлению, за то время, что мы были вместе, он стал мне близким человеком, а я, надеюсь, ему. Из-за появления рядом последнего из Кагуя, ирьёдзюцу я стала изучать с удвоенной силой. И дело было не только в оформлявшейся привязанности к мальчишке. В мире шиноби слишком сложно выжить в одиночку. Я прекрасно понимала, что пройдет совсем немного времени, и мы вырастем. Орочимару будет нужна помощь в управлении деревней, и чем больше нас (таких помощников) будет, тем будет больше шансов у этого селения выстоять в этом диком мире. День сменялся другим днем. Все шло своим чередом. В убежище смену дня и ночи мы отслеживали по большим часам, что висели на стене в трапезной. Их механизм был сделан так, что в дневные часы сверху на циферблате было Солнце, но как только наступала ночь — сразу появлялся Месяц. Кимимаро чувствовал себя вполне комфортно в убежище, я же порой испытывала желание выйти и посмотреть как там, снаружи, но выйти я не осмеливалась. Одна только мысль о выдачи убежища врагу приводила меня в ужас. И дело здесь не в моем страхе пленения — ни боли, ни смерти я не особо боялась. Я боялась подвести змеиного саннина. Первый раз в своей жизни (или жизнях?) я ощутила себя причастной к чему-то важному. Я ждала саннина и беспокоилась о нём. Кимимаро же был уверен, что наш отец сильный, и со всем справится.--- ---
Подарок
Горы кончились, и саннин продолжил свой путь по лесу, в Страну Травы. Диковинная фауна этой страны удивляла только в первый раз. Теперь же гигантские грибы и толстенные папоротники не приковывали к себе взгляд на больше, кроме как определить: скрывается ли опасность за ними? Страна имела неплохие потенциалы в плане сельского хозяйства: леса сменяли поля, на которых жители выращивали свой урожай. Климат также благоприятен для этого. Но страна была крайне неудобно расположена: не было выхода к морю и к тому же зажата между странами Огня, Ветра и Земли. Отсутствие выхода к океану и зажатость между странами Большой Пятерки в свое время побудило Орочимару отказаться от плана сделать эту не плохую страну своей вотчиной. Да и наличие там своей скрытой деревни тоже мало привлекало змеиного саннина. К чему лишний раз напрягаться? Есть вариант и получше: Страна Риса. Климат попрохладнее, но для саннина это было скорее плюсом, своей скрытой деревни у них не было — тоже плюс, есть выход к морю, и страна не зажата как Страна Травы между странами Большой Пятерки. Последнее было очень важным: совсем не хотелось чтоб на земле твоей страны шла чужая война. Орочимару хорошо помнил вторую и третью мировые войны шиноби. Ничего хорошего в войнах не было. Плохо в итоге всем: и нападающим, и защищающимся. Но особенно плохо тем, кто вовлечен в конфликт из-за неудачного расположения между воюющими странами. И Орочимару совершенно не планировал организовывать свою деревню посредине такого муравейника. Змеиный саннин не сразу направился к нужному ему месту. Для начала он решил пронаблюдать и разведать обстановку, а также собрать больше сведений об интересующем его объекте. В Стране Травы до сих пор ощущались отголоски последней войны. Страна явно испытывала нехватку кадров. Это не сложно было понять человеку, который всю свою жизнь посвятил, прежде всего, анализу собираемой информации. По обрывкам фраз и случайно услышанным разговорам становилось очевидно, что шиноби начинали отправляться на миссии за пределы деревни сразу, как оканчивали местное подобие академии. Почему подобие? Да потому, что там толком ничему не обучали. В этой стране до сих пор процветало так называемое клановое обучение. Смысл его в следующем: если ты клановый, то тебя свои же обучат как следует, а если не клановый — то идешь в академию. А тут тебя никто слишком сильно учить не планирует. Все зависит от удачи. Да! Именно от неё. Если попадешь к наставнику, который в тебе хоть чуть-чуть заинтересован, то что-то от него узнаешь. (В Конохе, конечно, тоже многое зависело от сенсея, но в академии действительно учили!) В противном случае, есть реальный шанс быть убитым в скором времени после академии. Ну, или никогда не получать высокооплачиваемых миссий так как уровень твой не высок и лучше сидеть и помалкивать. Собственно, за высокоранговые миссии и была грызня в этой небольшой стране — страна маленькая, клановых шиноби хватает. И смысла нет плодить конкурентов и среди не клановых. Было достаточно прохладно в этом году. Тучи сновали по небу, иногда срывался снег. Саннин закутался поплотнее в одежды и продолжил свой путь. «Странно, обычно в это время здесь значительно теплее. Что-то странное творится с погодой в этом году. Да и все как то неправильно: скомкано и быстро», — думал Орочимару, идя вечером в сторону одинокой хибары, что стояла поодаль от деревни. Передвигаться в потемках было для него привычным делом: глаза видели ночью, а прекрасный слух и хорошо развитые сенсорные способности позволяли не натыкаться на жителей поселения. Маленький одноэтажный сарай встретил его еле заметной дорожкой из следов на снегу, ведущих к двери. Следы были маленькими — они явно принадлежали ребенку. В окне слабо теплился свет. Орочимару стоял возле дома за ближайшими кустами и наблюдал за местностью. Чакра в его теле была полностью остановлена, применены всевозможные техники против обнаружения. Следов от маленьких ног уже было не видно! Снег не на шутку разошелся, неприятно лез в глаза, залетал в капюшон маскировочного плаща, создавал дополнительные неудобства. Мокрые капли холодили и без того холодную кожу. Ветер дул все сильнее. «Было бы неплохо заканчивать побыстрее с наблюдениями и заходить в дом. И не думал, что погода может так раздражать… но в этом месте меня уже бесит просто воздух!» — Орочимару погасил вспышку гнева сразу, как она возникла, и продолжил наблюдения за хибарой. «Там, в Стране Риса, остались одни Хината и Кимимаро. Я не сомневаюсь в Хинате ни на грамм. Как ни крути, а она оказалась весьма уравновешенной в итоге. Чего не скажу об Кимимаро: вспышки гнева к моему уходу в Страну Травы все ещё наблюдались. Хотя он их быстро гасил, но он не сдержан — с этим нужно будет работать дальше. Чертовы гены клана Кагуя! Хината не уверенная в себе девочка, и это накладывает на нее свой отпечаток. С этим тоже нужно будет что-то делать. Чертовы Хьюги! Испортили мне девку! С другой стороны, Кимимаро старше Хинаты, но Хината в плане навыков самообслуживания гораздо развитее его. Я не сомневаюсь, что благодаря ей без меня они не завшивятся, но справится ли она с Кимимаро в случае чего? Нужно торопиться домой!» — внимание Орочимару привлекла к себе отворившаяся дверь лачуги. «Ну, наконец-то я увижу тебя! Что это?» — глаза саннина широко раскрылись, злость на секунду затопила сознание, контроль над чакрой ослаб, девочка обернулась, но не увидела никого. Худое лицо, на котором синюшным цветом были очерчены зареванные глаза, на скуле зеленел синяк, короткая одежда не по сезону не могла скрыть её неестественной худобы и синяков от укусов по рукам и ногам. Грязные нечёсаные волосы, едва достигавшие плеч, были редкими и напоминали щипаный веник. Она шла по снегу в летней обуви к колодцу на задний двор. Неся обратно ведро с водой, она заметно пошатывалась. Дважды чуть не упала, скользя и спотыкаясь. Орочимару знал, что мать Узумаки Карин мертва. Ему были известны обстоятельства её смерти. Он предполагал, что местное правление сразу поставит младшую Узумаки на замену старшей, но он не ожидал увидеть девочку в таком запущенном состоянии. С момента смерти старшей Узумаки прошло не так много времени — что-то около одного-двух месяцев. Но если судить по состоянию Карин, то будто бы со смерти матери прошло не менее года. Сразу, как его шпионы доложили о местонахождении Карин, он выдвинулся в Страну Травы, но несколько не это он ожидал увидеть. «Мать Карин обладала уникальным даром — особой целебной чакрой, которая могла исцелять практически любые повреждения. Такого шиноби на руках нужно носить — очень выгодное для деревни приобретение! А здесь я вижу просто верх тупизма: мало того, что мать извели, теперь и дочь изводят. Но ничего не может быть вечным — однажды терпение любого человека подходит к концу. И терпение этой девочки не бесконечно. В один прекрасный момент это дитя отомстило бы вам за все те раны, что вы оставили на её сердце. И в этом я даже не сомневаюсь», — Орочимару подошел к двери и, открыв её, быстро зашел вовнутрь дома. Обстановка в доме была запущенной. В единственной комнате стояла кровать, стул возле стола, посредине что-то похожее на очаг для приготовления пищи. На очаге стояла принесенная вода в почерневшей от времени кастрюле. Несмотря на разведенный огонь, в хибаре не было тепла. Общее ощущение ветхости и царящей здесь нищеты стали для саннина окончательно очевидными. Девочка смотрела на Орочимару большими глазами. — Здравствуйте, кто Вы? — тихо спросила она. Орочимару в этот момент обдумывал что и как сказать с максимальной выгодой исходя из этой ситуации. — Вас из госпиталя прислали? — и Карин, секунду поколебавшись, оголила свою руку по локоть и протянула мужчине. Не поменять выражение лица при увиденном Орочимару удалось с трудом: на правой руке Карин не было живого места от укусов. Вся рука практически сплошняком была покрыта кровоточащими ранами, зеленеющими синяками и шрамами, которые были не так заметны из далека. — Нет, я не из госпиталя, — тихо и максимально спокойно сказал Орочимару. «Сейчас так важно не напугать её и расположить к себе. Возможно, момент и не такой уж плохой, как мне показалось в начале. Думаю, все будет легче, чем я предполагал», — Орочимару улыбнулся своим мыслям и пристально посмотрел на девчонку. Карин отступила на шаг назад, а потом еще на один, прислонившись спиной к стене дома. Её глаза стали ещё больше, а в уголках начали блестеть капли слез. Змеелюд выждал еще несколько секунд, в доме установилась такая тишина, что были слышны звуки от падения капель соленой воды из глаз Карин. — Карин, не нужно слез, — девочка закусила нижнюю губу, но меньше слез, разумеется, не стало. — Я ничего не сделаю тебе. Я пришел сюда за тобой. — Кто Вы? — тихонько всхлипнула она. Орочимару сделал шаг навстречу к Карин и, протянув руку, мягко коснулся её заплаканного лица. — Я твой отец, Карин. И я пришел забрать тебя из этого места. Пойдём домой! — улыбнулся он вновь как можно дружелюбнее. «Девчонка в шоке, но она не кричит и не зовет на помощь. Это хорошо. Она должна сама хотеть быть у меня — так не будет проблем. Только с Хинатой получилось не очень складно. Так и не могу спрогнозировать, о чем эта девчонка думает. Нужно было забирать её себе сразу, как родилась, и не идти на поводу у Данзо», — мысленно закатил глаза Орочимару, гладя по лицу Карин. Шок на лице Узумаки сменился облегчением, во взгляде зажглась надежда. — Папа? Папочка? Это правда — Вы? Мама говорила, что вы — ниндзя, самый настоящий ниндзя. Она говорила, что Вы из другой страны. Я так ждала Вас… так сильно со смерти мамы… , — Карин зарыдала и протянула к Орочимару свои худые руки, на которых были сплошные раны. Змеиный саннин подхватил Карин на руки и прижал к себе, обнимая. «Раны. С тела они уйдут, но уйдут ли они с её души? Сколько ещё и как сильно они будут причинять ей боль?» — думал Орочимару, успокаивая Карин. Сразу, как девочка успокоилась, мужчина решил уходить прочь отсюда. Оглядевшись по сторонам, он не обнаружил никакой одежды, кроме той, что была на ребенке. — Карин, сейчас наденешь теплые вещи — и мы уходим, — скомандовал мужчина и стал рыться в своём походном мешке. Девочка просияла, но тут же поникла. — У меня нет теплых вещей, — тихо сказала она. — Как же ты ходила зимой? — Орочимару удивился, на мгновение отрываясь от своих поисков. — Шиноби забирают у меня вещи в начале дороги к дому, а утром там же выдают. «Чтоб не сбежала. Ловко придумали. И охрану выставлять не надо. Пройти сюда и мне было не просто — долго выжидал. А шиноби моего уровня здесь не часто бывают. Свои её точно воровать не станут. Так что все просчитано», — Орочимару подивился находчивости шиноби Травы, но они всегда были на редкость изворотливыми. Взгляд на остановился на одеяле, что лежало на кровати. Оно было старым и тонким, кое-где в нём были дырки. Карин, проследив за взглядом саннина, подбежала к кровати и стянула одеяло на пол. — Вот, можно в него завернуться, — внимательно смотрела Узумаки на Орочимару и улыбалась. — Нет, пусть будет здесь. И еще: снимай с себя всю одежду. Не вздумай брать с собой никаких вещей, — змеелюд вытащил из походного мешка одеяло и кое-какие вещи, планируя облачить девчонку в это. Чутье Орочимару подводило крайне редко, и он всегда прислушивался к интуиции. «При таком раскладе маячок скорее всего в одеяле и в какой-то ее одежде», — мужчина внимательно осматривал тело ребенка — порой жучки маскировали под нательные украшения или вживляли под кожу. Сейчас саннин не мог использовать чакру — его тут же кто-то учует. Он ощупал Карин — вроде бы все чисто, кожа ровная, нет никаких подозрительных комочков под кожей. Нужно только отойти от деревни подальше и все проверить как следует. — Зачем это, папа? — спросила заметно притихшая Карин. — Тебе прикрепили какой-то маячок, по которому тебя могут отследить, чтоб ты не сбежала. Это может быть какая-то вещь, безделица. Поэтому нельзя брать с собой ничего. Даже на память. — Даже если это кто-то подарил? — спросила Карин с тоской глянув на мужчину. Орочимару заметно напрягся — на ней ничего нет. Что и где ещё она спрятала? — Да, даже подарки, — сказал саннин максимально спокойно. После этих слов Карин засунула пальцы в рот и вытащила оттуда шпильку для волос. Маленькую, с красивым камнем красного цвета. На вид изделие было дорогим — камень явно был драгоценным, а материал не подделкой. «А вот и оно! И ведь как прятала-то! Во рту. Сам бы так спрятал. Моя девочка!» — Орочимару ухмыльнулся и погладил Карин по голове. — Откуда она у тебя, моё дитя? — Это подарок. Мне один шиноби хороший подарил, когда я его вылечила. В первый день, когда я после мамы… — Карин умолкла, шумно вздохнув. — Сказал, что это от бед и несчастий оберегает. И сказал, что дорогое очень. Я берегла — больше никто ничего не дарил. — Карин, это и есть маячок. Хорошо, что ты его сейчас вытащила. Могли бы быть проблемы, если бы это случилось вне стен этого дома. Шиноби Травы могли догнать нас и попытаться забрать тебя обратно сюда, — недовольным взглядом посмотрел на девчонку мужчина. — Прости меня, папочка, пожалуйста… я не знала… — и Карин снова заревела. Орочимару вновь обнял её, погладил по голове. Маячок однозначно был найден, но рисковать саннин не собирался. Вокруг полно шиноби, он на вражеской территории! Он здесь один, с маленьким ребенком на руках. Саннин снял с пояса запасное одеяло и завернул в него Карин дополнительно. Мужчина прикрепил ее за спиной, так же как и Хинату когда-то. Девочка была очень легкая, значительно легче наследницы Хьюга. Саннин выглянул за дверь и, убедившись, что никого нет, бегом пустился прочь из страны Травы.--- ---
Орочимару-сама
На этот раз я медитировала, и во время медитации почувствовала, что пространство рядом словно меняется, будто бы кто-то приближается к убежищу. «Опять! Буду надеяться, что это Орочимару!» — я не на шутку запереживала, жалея, что от моего бьякугана в пещерах никакого толку. — Бьякуган! — прокричала я, надеясь увидеть хоть что-то. — Что случилось, сестра?! — заскочил ко мне в кухню Кимимаро. Он на ходу вытянул кость из руки в виде клинка. Рана на его руке затянулась не сразу, кровь плеснулась на пол. — А ты молодец, быстро отрастил кость! — похвалила его я, улыбаясь. — Мой долг защищать тебя! Кто-то приближается? Это враги? — в этот момент глаза последнего из Кагуя смотрели на меня с предвкушением предстоящей битвы. «А пацан-то не робкого десятка! Вот тебе и мальчик-одуванчик. Глаза блестят, лицо исказил оскал. А такой тихий с виду, хоть и психует иногда!» — подумала я, восхищаясь им. — Да, приближается, но я не знаю, кто это! Моё мастерство в этом вопросе очень слабо! Так что будь наготове. Не забудь про технику «плевков из пальцев», что я для тебя придумала, — скомандовала я и, взяв у него из рук протянутую мне кость, пошла следом за ним, наблюдая, как он вытащил ещё одну такую же! Я мысленно улыбнулась своей предусмотрительности. На днях я вспомнила про костяные пули, что Кимимаро пускал в аниме. Сказала ему попробовать, и у него получилось. Мальчишка тогда все деревянные манекены в щепки разнёс! Мне так понравилось! — Ага, а они далеко? Сколько минут? — спросил он принюхиваясь. «Да, да, мой хороший. Там пирог с рыбой, твой любимый. И тебе оттирать противень », — я гаденько усмехнулась, перехватывая костяной меч поудобнее. Кимимаро уже научился мыть посуду, полы, стирать свои вещи и мыться самостоятельно. Готовил из рук вон плохо, но я не отчаивалась — впереди у нас точно есть года три-четыре, и я не позволю ему лоботрясничать. И так шесть лет штаны протирал в своем подвале. В моем — никто без дела сидеть не будет! — Ну, бьякуганами я ничего не вижу сквозь эти стены. Судя по ощущениям, минут двадцать, не больше, и тот, кто приближается, достигнет убежища, — ответила ему я. — Отлично! Устроим им тёплый приём! — довольно оскалился Кагуя. «Интересно, кто сюда идёт?» — думала я, вставая на позицию и готовясь к обороне. — «Жаль, что я не могу пользоваться чакрой!» — с досадой подумала я.--- ---
«Горячая. У неё жар, раны воспаляются, нужно спешить в убежище. Но эти шиноби!!! Не вовремя! Ничего, сейчас перебью, и продолжу путь!» — со злостью подумал Орочимару. Пропажу девчонки всё-таки обнаружили и сели на хвост саннину. Он на это только усмехнулся, и прибавил ходу, однако не слишком, чтобы выманить шиноби и добить в удобном для него месте. — Карин, малыш, ты ведь поможешь мне чуть-чуть? — и Узумаки закивала головой, улыбаясь отцу. — Посиди здесь немного! Девчонка улыбнулась ему и закрыла глаза, устало улыбаясь. — Ты только не отдавай меня обратно, папочка! Лучше прирежь меня кунаем и уходи! — попросила его Карин. — Не говори ерунды, всё будет хорошо! Я отнесу тебя к себе в дом, там ты будешь жить, — постарался успокоить начавшего плакать ребёнка змеелюд. — О!!! Какая картина! Змеиный педофил и наша зарвавшаяся «принцесса», — услышал саннин гадкий голос.--- ---
Когда люк открылся, и я увидела саннина, сердце моё пропустило удар: он явно был ранен, но девчонка, что была у него за спиной, ранена была куда серьёзнее. Одеяло, в которое она была замотана, было пропитано кровью, чей запах неприятно резанул по носу. — Кимимаро! Быстрее, помоги Орочимару-саме! — велела я, а у самой от ужаса зашевелились волосы на голове. — Нет! Проход закрой! Орочимару залетел в убежище и понесся вниз в лабораторию вместе с Карин. Я помогла брату и мы вместе понеслись в лабораторию.--- ---
— Что с ней? — закричала я влетев вместе с Кимимаро в лабораторию. Саннин рассматривал что-то в микроскоп. Я посмотрела на тяжело дышащую девчонку: красные волосы, что были все спутанные и грязные, множество укусов на руках. «Узумаки Карин! Не может быть!» — подумала я, смотря на родственницу Наруто. — У нее заражение крови, — констатировал он. «Времени мало, но ещё есть», — подумал про себя саннин. Он посмотрел на испуганную меня, и в голове его зародился план. — «А что если??? Она же тогда в деревне защищала не себя, а еду, что несла для Ханаби! Точно! И как я раньше не догадался!» — Скорее всего, она умрёт сегодня! Я так слаб в техниках очистки крови! Жаль, что не смогу спасти твою сестру! — раздосадованным голосом проговорил он. Внутри меня всё оборвалось. Я посмотрела на Орочимару, что практически пустил слезу, гладя девчонку по голове. Карин, а это была именно она, была без сознания. Мне стало так жаль её, а сердце наполнялось злостью! «Очевидно, ее закусали до такой степени, что высосали почти всю чакру. Сопротивляемость организма упала и из укусов зараза была занесена в кровь. Началось гниение. Нужно обработать внешние очаги заражения. Если отфильтровать кровь и вывести наружу очаги загноения и дать ей жидкой чакры внутривенно, то начнется восстановление организма», — вспомнила я кусок лекции из курсов подготовки ирьенина. — Кимимаро, быстро беги и неси две кастрюли чистой воды. Шевелись, я знаю что делать, — скомандовала я. Орочимару в этот момент вытаскивал антисептический порошок, всем видом изображая вселенскую скорбь. Этот знак на баночке я ни с чем не спутаю — столько раз обрабатывала им ссадины Наруто! Саннин одел резиновые перчатки и подошел к Карин. — Хината отойди от стола и не вздумай ее касаться! Это очень заразно! — сказал он с серьезным видом и приступил к дезинфекции. — Я могу помочь. Я делала это в госпитале не один раз! — возмутилась я. — На тебя нет перчаток подходящего размера. Не переживай, это Карин из клана Узумаки. Если прекратить воспалительный процесс и дать ей чакру, она начнет поправляться. Я на это надеюсь, — пояснил он. — Для абсолютной уверенности нужно отфильтровать кровь от токсинов и гнилостных бактерий! — сказала я с серьезным видом. — Я знаю много техник, но не смогу сейчас эффективно отфильтровать ее кровь. Моя чакра на исходе. Я истратил и ту, что в накопителях на маскировку, — ответил мне он, продолжая свою работу. Между его бровями залегла складка, под глазами было черно, волосы спутались и торчали во все стороны. Я первый раз видела его в таком состоянии. Видать, что-то пошло не так, как было запланировано. Карин дёрнулась, и Орочимару пристегнул Узумаки специальными ремнями. Внутри меня всё кипело от негодования. Я злилась. Злилась на себя, что не могу ничего сделать, злилась на проклятых шиноби, что так закусали девчонку, злилась на весь мир. Карин застонала, я метнулась из стороны в сторону рядом с её кушеткой. И тут я почувствовала тепло в руках, потом во всем теле, я ощутила ту силу, на которую в мире шиноби молятся чаще, чем на Богов. Я сконцентрировалась, протянула руки вперед и подняла из кастрюли шар воды. Не разогретый предварительно очаг чакры зажгло изнутри, но я уже знала из книг, что это временно. Я подвела шар к телу и начала вводить через поры, Карин дернулась и застонала. Ремни крепко прижимали ее к поверхности лабораторного стола. Через минуту я начала выводить из нее воду обратно через поры. Карин закричала и пришла в себя. Из тела вышел мутный шар гнойноватого цвета. — Что вы делаете! Мне больно! — заревела она. — У тебя кровь от укусов на теле загнила. Заразу занесли тебе. Я кровь отфильтрую и ты поправишься, потерпи, — сказала я, беря еще одну порцию воды. Так прошло около часа. Я отфильтровала ее кровь по максимуму, Орочимару в этот момент вводил капельницей чакру в кровь и самодовольно улыбался. «Всё-таки смогла! Мой расчёт был верен! А девчонка молодец! Такой контроль чакры! И когда успела отточить его на воде? У Карин серьезное положение, но теперь я думаю, что даже моя помощь ей уже будет не нужна. У нее прекрасно получается. Она действительно ирьенин от природы», — думал Орочимару, смотря на работающую Хинату и Кимимаро, который только успевал выполнять ее распоряжения. — Теперь неси сюда вон ту палку на ножках. Это подставка под капельницы. Сейчас капельницу будем делать, — сказала я Кимимаро. Через пять минут я поставила ей капельницу внутривенно, слегка ослабила ремни и укрыла простыней, а затем одеялом. Опыт работы в больнице Конохи только что пригодился. — Отец, что случилось? — шёпотом спросил Кимимаро, так как Карин отрубилась. Орочимару внимательно посмотрел на меня и на Кимимаро. «Сказать –не сказать? Нужно сказать. Они должны готовиться к жизни в мире шиноби», — решил для себя саннин. — Это Карин Узумаки. Ее кровь обладает особой целебной чакрой. Она вырабатывается в ее теле при ощущении боли. Чтобы залечить себе рану, нужно ее укусить. В деревне скрытой травы несколько дней назад перестарались и высосали из девочки почти всю чакру. Организм не смог сопротивляться инфекции, что занесли. Я выкрал ее из деревни, но пропажу заметили где-то часа через два. Пришлось прорываться с боем, потом маскироваться, потом поддерживать Карин медицинской чакрой, — пояснил он. — Как они смогли обнаружить пропажу так быстро? На ней маячок? — спросила я, переводя взгляд на спящую. — Нет, маячка нет. У нее кровь в конце смены сцеживали на случай, если кто-то ночью поступит. Сцедили и обнаружили заражение. Послали за ней, а Карин и след простыл, — устало улыбнулся саннин. — Отец, скольких шиноби ты убил? — спросил Кимимаро. — Сто шестнадцать, — спокойно ответил саннин. И тут я проросла от услышанного. «А саннин — то крут! Это уничтожить столько!» — восхитилась я и ужаснулась одновременно, осознав, что и мне, однажды, возможно, придётся тоже отбиваться. — Это при прорыве блокады? — не унимался Кимимаро. — Да, — саннин уже осматривал Карин, что мирно посапывала. — А сколько еще? По дороге сюда? — Кимимаро явно нашёл своего героя, и решил расспросить обо всё подробнее. — Еще сорок, — ответил саннин. И вот сейчас я выпала в осадок окончательно. Теперь понятно, почему у него не осталось чакры: сто пятьдесят шесть человек. А Кимимаро стоял рядом со мной и сиял от счастья. — Что такое, Хината? Что с твоим лицом? — спросил меня саннин, недовольно посмотрев в мои бьякуганы. — Я просто в шоке: так много человек на вас напали. И все из-за какой-то Карин, — тихо сказала я. — Эта Карин может вытащить с того света почти с любым ранением. А я уже объяснял вам обоим как важны ирьёнины. А здесь такая способность! Она за свою недолгую службу в Деревне Травы спасла гораздо больше, чем я перерезал, когда её сюда нёс! Так что оно того стоило. Тут ради одного ирьенина с бьякуганом развязали войну и похерили мир, подумаешь — послать на смерть сто пятьдесят человек ради почти что совершенного лекарства, — усмехнулся Орочимару. — Сто пятьдесят шесть! — не без гордости в голосе поправил Кимимаро отца. «Ох уж эти гены Кагуя! Мальчишка прирожденный шиноби!» — подумал Орочимару, гладя мальчишку по голове. — У Вас почти не осталось чакры. Вы оба могли погибнуть! — припечатала я. — Это маловероятно. Смысл операции был в том, что бы даже при обнаружении никто не смог опознать меня. Шиноби Травы не должны были знать даже приблизительного места нахождения своей бывшей пленницы. Много чакры ушло не на бой, а на маскировку и постоянное прикрытие девочки щитом из чакры. К тому же я в любой момент могу сделать призыв или обратный призыв. На это дело у меня есть дополнительный накопитель чакры в теле. На экстренный случай, так сказать. Не бойся, Хината, жизнь шиноби тесно переплетена со смертью. И хорошие шиноби умеют ее обманывать, — погладил меня по голове Орочимару и снисходительно улыбнулся. — Что? Накопитель? Так почему ТЫ им сейчас не воспользовался? — заорала ему вслед я, в первый раз позабыв про уважительное обращение. Ответом мне послужило довольное напевание мелодии какой-то песни в его исполнении. — Пойдём, Хината! Там ведь твой пирог готов! — весело проговорил мне Кимимаро, хотя и был удивлен моим поведением. — Тебе бы только жрать! — отчитала братца я, пытаясь отдышаться и унять свою злость.--- ---
Чуть позже мы все сидели на кухне и ели. Я первый раз за все время пребывания в убежище не проронила за столом ни слова. Я все думала и думала о всей этой ситуации. Из головы не шло! Я реально за него испугалась! Испугалась за эту девчонку. А он так спокойно сидит и ест. Змеиный саннин улыбается Кимимаро, разглядывает новые гребни, что тот вырастил из своих костей. Уму не мыслимо! Будто бы ничего и не случилось. Я отодвинула от себя еду, к которой я так и не притронулась. Медленно встала из-за стола и направилась к выходу. — Хината, остановись! — потребовал Орочимару. Я молча посмотрела на змеелюда. — Хината, не было истощения чакры! Я сказал так в надежде, что ты сможешь почувствовать чакру, — проговорил саннин, внимательно смотря на меня. — Как Вам не стыдно, Орочимару-сама! — прокричала ему я. — А чего мне стыдиться, глупая Хината?! Ты теперь сможешь стать шиноби! Шиноби Отогакуре но Сато! — заявил он мне, довольно усмехнувшись и положил себе на тарелку ещё кусок сготовленного мною пирога. Я не справилась с эмоциями и убежала к себе в комнату реветь и проклинать змеиного саннина, который всё-таки заставил меня ощутить эту самую чакру.КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ