***
Как Эдди и предугадывал, утром его ждал скандал от мамы в стиле "Сколько раз я говорила тебе не шляться куда попало с этим мальчишкой, он похож на маньяка!". Каспбрак вообще не понимал, как Стэн может смахивать на маньяка. Он же самый милый человек с годовым запасом сарказма, которого только знал Эдди, и, поэтому дорожил им. Было что-то в Урисе такое, что дарило мальчику чувство спокойствия и давало знать — его не оставят. — Медвежонок, дай я посмотрю, ничего ли нет на твоём теле! — кричит мама с первого этажа, и Эдди покрывается красными пятнами. Не хватало ещё, чтобы его в шестнадцать лет ещё мать рассматривала. Парень начинал злиться. — Мам, с моим телом всё в порядке, — кричит в ответ Эдди, а после наглухо закрывает дверь. Знает, что мать начнёт бежать к нему, в очередной раз читая научную херню о грязи, у Эдди кстати из-за этого мизофобия. Чёрт бы побрал эти микробы. Замок двери щелкает (мать хотя бы его не извлекла, и Эдди имел немного личного пространства). Каспбрак падает на постель, вздыхая, и думает, как прожить ещё один день. И мысль о том, что людской организм живёт до семидесяти лет, а иногда и больше, теперь не вызывает улыбки. Он не хочет дожить и до двадцати. Ну вот представьте, вам восемьдесят, ваши дети разъехались, а вы живёте со своей второй половиной и то не факт, что она ещё жива, а ваши дети только и ждут, когда вы перепишите на них дом, и никакого тебе "Стакана воды на старость", потому что хрень это собачья. Эдди свою маму хоть и любил, но жить с ней было личным адом и вечной нервотрёпкой. Он бы так точно в будущем хотел видеть её реже. — Эддичка, сегодня после работы сразу домой, — слышит голос матери Эдди, закатывая глаза. Это никогда не закончится. — И не переутомляйся.***
Держа связку ключей перед дверьми к библиотеке, Эдди надеется, что сегодня день пройдет спокойно и без пришествий, имя которому Ричи. Когда ключ попадает в замочную скважину, и дверь открывается, приглашая Каспбрака внутрь, он вдыхает запах плесени, который въелся в эти стены. Он понимает, что здесь срочно нужна хоть какая-то уборка, ведь сидеть здесь двенадцать часов в такой "чистоте" выше его терпения. В подсобном помещении, ну, или подвале Эдди находит умершую мышь и некоторые средства для уборки, которые, скорее всего, уже непригодны для использования. Но Эдди не может позволить себе пойти купить новые, так что радуется даже такой находке. Напяливает на свои руки художника, конечно же, большие ему перчатки, на голову какую-то шапочку, сомневаясь в том, чиста ли она, и старается не задумываться, сколько же эти вещи пролежали в подвале, дабы его не вывернуло прямо на месте. — Прекрасное лето, — фыркает Эдди. За уборкой Эдди успевает материться на всё, что попадается ему на глаза или под ноги, например, теперь на его бедную голову упала книга, явно нелёгкая, пока он пытался дотянуться до верхней полки, но с его метр семьдесят пять дотянуться до полки под два метра или больше составляло некие трудности, поэтому спустя десять нелепых попыток он забил на них. Протирая очередной стеллаж с книгами, который находился на уровне его лица, он чихает пару раз, потому что толстый слой пыли проникает в дыхательные пути, а после заходится в приступе кашля, проклинает всё на свете и обещает себе, что больше никогда не будет убираться в таких местах. Ну что сделать, если он любит чистоту, идеальную во всех смыслах, которую ему так же привила мать со своими запугиваниями о том, что скопившаяся пыль может вызвать астму, но Каспбраку, у которого эта самая астма уже была, плевать. Ингалятор, как верный друг, всегда находился в левом кармане его шорт и поясная сумка, как верная подружка, украшала его майки и всю одежду на протяжении всего года. "Это для твоего же здоровья, Эдди", — твердила мама. Каспбрак ей верил. Это ведь мама, она не может быть не права. Каспбрак был проблемным подростком и больше всего из-за чрезмерной опеки мамы. Нет, он, конечно, не винил её, может самую каплю. Но больше всего он винил себя, потому что не мог отстоять свою точку зрения, боялся отказать ей, ведь ещё два года назад мама за его отказ от банального покушать могла запереть в комнате одного почти на целый день. Отсюда пошла ещё одна фобия, — фобия закрытого пространства. Эдди часто ловил панические атаки, если оставался в комнате один без открытого окна, и конечно, маму в этом он права винить не имел. Стоя на лестнице и пытаясь дотянуться до люстры, он щурит глаза, потому что забыл выключить свет перед тем, как протереть её. Он, к слову, убирался в этой библиотеке уже пятый час и ни один раз не сел порисовать; он точно потребует больше денег за то, что привёл это место в порядок. За целый день он странно, конечно, но чувствовал себя спокойно, если не брать в счёт утро. Посмотрев на часы, он вспомнил — Стэн должен зайти к нему где-то в семь и принести еду. Это будет через два часа, потому что Эдди, как всегда, её благополучно забыл, а желудок сейчас подавал звуки помощи каждые пять минут. Наконец-то сев на свое место, он выдохнул, откидывая голову назад, пока сзади по шее сползала одинокая капля пота. Сквозь маленькое окно вверху просочивался ненавязчивый летний свет солнца, попадая на руки Эдди, которые ещё вчера тоже покрылись веснушками. Он улыбается и шарит руками под столом, пытаясь найти свой скетчбук. Краски, как всегда стоят сбоку, как и стаканчик, а вот самого предмета, где рисовать Эдди не видит. Он злиться на себя, но помнит, что видел его на столе ещё вчера. Он ведь никуда его не девал! Он снова проверяет все тумбочки, но всё пусто. — Вот ты как снимаешь стресс под конец дня, а я то вчера подумал "Он такой невинный мальчик", — смеётся донельзя довольный и знакомый голос Ричи Тозиера. Эдди был так занят поисками, что даже не услышал, как звоночек оповестил о посетителе, явно нежеланном. — Меня просто очень заводит твоя тупость, — огрызается Эдди, поднимая взгляд, натыкаясь сначала на фигуру кудрявого, из-за чего внутренности скручиваются, до такой степени Тозиер уже бесил его. А потом отводит взгляд немного в бок, замечая тоже кудрявые, только рыжие волосы незнакомки и вскидывает брови. — М-м-м, фетиш на тупость, Эдди-спагетти? Нам точно по пути, — ухмыляется самый бесящий человек планеты для Эдди, и Каспбрак хотел бы сейчас хорошенько проехаться по этому самодовольному лицу. Он слишком много улыбается. Ричи Тозиер буквально выводит из себя Эдди Каспбрака одним своим присутствием. — Беверли Марш, — представляется девушка, наблюдая за парнями, явно чувствуя себя тут третей лишней, но если по правде сказать, было смешно наблюдать, как они пытаются стёбать друг друга. — Придумай какую-то тупую рифму, — предлагает Ричи, явно намекая на вчерашний вечер, когда Эдди обозвал его "Пичи". — У тебя это отлично получается. — Не лучше, чем у тебя получается тупо шутить, — отвечает Каспбрак, но явно задумывается над рифмой, над головой на секунду "включается лампочка". Он выдаёт совершенно тупую рифму. — Фарш. Ричи смеётся и Эдди готов поклясться — это самый раздражающий звук, который он слышал. Он режет уши, и мальчик жалеет о сказанном сразу же. — Что ж, Бев, будешь Марш-Фарш, — опять заходится в приступе смеха Тозиер, хлопая подругу по плечу. Тозиер сегодня явно хотел вывести из себя Эдди, при том, что они знакомы два дня, тот успел вызвать только отрицательные эмоции. — Значит, ты его...? — Эдди не продолжает, ведь понимает, что скорее всего Беверли ему не только подруга, скорее даже девушка, но новая знакомая усмехается и опережает его догадки, заливисто смеясь: — Я не его девушка. Такого балабола, как он, я даже не знаю, кто выдержит. — Я не балабол, а просто очень общительный человек, — оправдывается Тозиер, обнимая подругу за плечи. Эдди почему-то становится легче дышать. Ричи кажется самым загадочным, и в то же время открытым человеком, которого он когда-либо знал. Есть в его мимике и общении что-то, что притягивает, и Эдди не противоречит этому внутри себя, но снаружи показывает только то, насколько Тозиер ему отвратителен. Это вроде защитного механизма. Ему точно не нужен такой друг, как Ричи Тозиер: избалованный сынок мэра, который думает, что ему всё позволено. Возможно, очень возможно, Эдди бы хотел узнать, что творится в голове у Ричарда, ведь у него там явно не всё по полочкам разложено, больше походит хаос. О чём он думает, когда, например, выдаёт очередную тупую шутку или, когда скользит по нему изучающим взглядом сверху вниз, когда он, например, один или с друзьями. Стоп Эдди не должен думать о таком. Он знает его всего второй день Но Тозиер сам по себе был таким ярким — глаза слепил. А ещё больше походил на какую-то кислоту, разъедающую глаза, когда улыбался своей глупой улыбкой. А ведь Эдди его совсем-совсем не знает. — О чём задумался, макаронное изделие? — спрашивает Ричи, чудом очутившись рядом и опираясь на хрупкие плечи Эдди, пока тот, не замечая ничего, смотрел в одну точку. — Как бы тебя мучительнее убить, — отвечает Эдди, поднимая глаза вверх, очутившись слишком близко к носу Тозиера, моргая пару раз. Он смотрел в тёмные, почти что черные глаза непроизвольно долго. Беверли кашляет пару раз, обводя взглядом библиотеку, которая явно не вызывала у неё восторга, как и у самого Эдди, работающего здесь. — Будешь душить меня книгой? — улыбается Тозиер, отходя дальше, беря в руки первую попавшуюся книгу и приставляет к шее, подмигивая. — Лучше опрокину на тебя полку, чтоб наверняка. — Я живучая тварь, — предупреждает Ричи, сдавливая себе горло и высовывая язык, якобы трясётся в конвульсиях. Очень смешно. Эдди вообще-то часто именно так и выглядит в приступе астмы, от осознания этого становится как-то не по себе, но он продолжает выдавливать подобие улыбки. Ричард Тозиер очень тактичный человек. — Ну да, только ты — микроб, — фыркает Эдди, который наверняка знает этих самых микробов на память. — Ты не похож на ботаника. — Ты не похож на особо умного человека. После этого мини-спора Эдди отворачивается в другую сторону, намекая, что продолжать разговор не намерен, но Тозиер, скорее всего, уже всё решил за них, подходя ближе и кидая скетчбук Эдди. И с ним ещё один снизу, просто так, без подколов и слов. Каспбрак даже не знал, как правильно реагировать на случившееся сейчас, даже банальное "Спасибо" выдавить из себя не смог, краснея, казалось, от головы до ног, смущённо смотря то на нового знакомого, то на так называемый подарок. — Посмотрел вчера, ты классно рисуешь, — подмечает Ричи, улыбаясь и подходя опять к Беверли, которая только одобрительно помахала головой. Эдди никто, кроме его друзей такие подарки не делал, да и если быть честным, об этом увлечении никто даже не знал. — Спасибо, — находит в себе силы ответить Эдди, и чуть поднимает уголки рта. Внутри что-то тёплое зарождается, но Каспбрак этого даже не чувствует. Подарки в жизни Эдди были редкостью, мама часто на день рождения дарила только запасной ингалятор и какие-то никому ненужные таблетки. На прошлый день рождения подарила даже книгу и, конечно о том, как беречь здоровье. Друзья чаще дарили пластинки с музыкой, зная, что это его успокаивает во время приступов тревожности. Поэтому второй скетчбук был очень милым подарком и вовсе не потому, что его подарил какой-то там кудрявый мальчик. Ричи Тозиер действительно потратил время, чтобы выбрать подарок Эдди Каспбраку.