***
Третье июня не могло не радовать хотя бы тем, что днём было не настолько жарко, что хотелось купаться в ледяной воде или даже содрать с себя кожу. Вчера Эдди не выпускал карандаш из рук, почему-то именно вечером на него нашло вдохновение, и он изрисовал листов пять.
Совсем не важно, что на одном из них была изображена раздражающая улыбка.
Так, утром, найдя сына, уснувшего прямо в одежде и с треклятым карандашом в руках, миссис Каспбрак разбудила, наверное, всех соседей своим оглушающим криком:
— Эдди, рисование не мужское дело! А ты ведь у меня мужчина, правда?
Каспбраку уже хотелось блевать от этого «Медвежонок» и с самого начала утра, он лучше бы уснул в той библиотеке за столом или рисовал там всю ночь, нежели находиться сейчас, рядом с матерью, оправдывая своё же любимое дело. Родители же должны поддерживать своих детей? Почему тогда его мама никогда не может сказать: «Ты такой молодец»? Эдди сейчас обидно до слёз в глазах, вспоминая, что единственным, кто поддерживал парня в этой семье — его
папа.
— Ты такой молодец, сынок.
— Тебе бы на дизайнера учиться.
— Очень красиво выходит, я тут подумал, может отдать тебя на уроки рисования?
Но мать на всё твёрдо отвечала
«Нет», или закатывала такие истерики, что Каспбрак после этого ещё долго не прикасался к карандашу, спрятанному где-то в дальнейшем уголку тумбочки.
Вылетев из дома так быстро, как только мог, Эдди в своих уже стареньких кедах, потрёпанной майке с радугой в центре и зелёных шортах пошёл прямо, к так называемому месту работы, около которого встретил Стэна, который так и не появился вчера вечером на встречу, и Эдди, весь измотанный спором с Тозиером, потопал домой сам.
Солнце светило прямо на фигуру Уриса, поэтому, подходя ближе Эдди всё больше щурился, уже придумывая, как бы сделать вид, что он обижен до глубины души, пока Стэн не принесёт его любимое мятное мороженое, парень даже говорить с ним не захочет. Но его мысли опередили, хотя, кто бы сомневался, у Стэна в руках — мороженое, а на лице — улыбка.
— Простите, что подвёл вас, Мисс, — шепчет Стэн, наклоняясь, якобы отдавая почёт, на что Каспбрак закатывает глаза и ударяет того по плечу.
Эдди сразу меняется в лице, когда Урис встаёт обратно и, как человек, который знает Эдди больше шесть лет он понимает и без слов, что могло случиться.
Мать.
— Ты как Хан Ван Меген*, — засмеялся Стэн, идя по дороге и подбрасывая какой-то мячик. Он слишком сияющий парень для этого городка. Слишком. — Знаю, знаю, ты картины не подделываешь.
— Она меня ненавидит за то, что я рисую, — шепчет Эдди, закидывая руки за спину, и смотрит прямо в землю, неспеша шагая за другом. — Разве родители могут ненавидеть своих детей за хобби?
— У тебя это прекрасно получается, будь в этом уверен, но ты же знаешь - любые твои слова не будут восприняты.
Каспбрак на это только выдыхает, ещё больше опуская голову, пока длинные руки Уриса неуверенно, но тянуться к плечу, чуть сжимая. Каспбрак сейчас мог его просто послать, ведь ненавидит, когда его кто-то касается, но, видимо было что-то в этих «объятиях» родное. Каспбрак не отошёл, наоборот, даже немного улыбнулся, поэтому видя такую реакцию, Стэнли позволил себе ущипнуть его за щёку.
— Эй! — возмутился Эдди, потирая щёку, хмуро кидая чуть ли не огни в Стэна, пока тот уже дошёл к магазину.
— Добро пожаловать в ад, — сказал грозным голосом Урис, открывая двери и пропуская Каспбрака внутрь, пока тот наклонился, будто «поблагодарил» за такой джентльменский жест.
— Кстати, вчера сюда опять заходил этот Торизер, — хмыкает Эдди, подпирая руками лицо, грозя упасть на деревянный стол.
— Тозиер, — поправляет его Урис, почему-то смотря прямо в глаза, и про себя что-то отмечает. Но Каспбрак, который в этот момент, увлечённый рассказом, какой этот Ричи надоедливый и зачем он вообще приходит к нему второй день, не замечает этого.
Эдди, конечно же, молчит о недавнем подарке.
Каспбрак плюхается на деревянный, уже еле стоящий стул, бросая взгляд на Стэна, который никогда ещё не блуждал по магазину, теперь зачем-то ходил с важным видом, явно ища что-то определенное.
— Прочитай как-то на досуге, — кладёт книгу где-то на восемьсот страниц. Урис опускает перед своим другом слишком резко, так, что тот подрагивает, закрывая лицо руками, стирая с неё пыль, «Телени». — Только не читай описание, и обещай дочитать до конца.
— Л-ладно, — кивает Каспбрак, не понимая к чему клонит Стэн, соглашается Эдди, у которого даже пальцы начали подрагивать, а ведь Урис даже ничего не сделал, всего лишь попросил.
Тебе нужно учиться не бояться людей, Эдди.
А у Каспбрака перед глазами только мамина рука, которая бьёт от чего-то слишком больно, и он сам не понимает, почему сейчас перед глазами пробегают эти воспоминания, мама ведь давно уже не поднимает на него руку.
Давно в представлении Эдди — дней девять.
За любой косяк у него на спине расцветали новые синяки, но миссис Кейт говорила — это «забота», Эдди как она думала иначе не понимает, что можно, а что
нельзя.
— Эй, ты чего так испугался резкого звука? — подходит ближе Стэн, смотря как зрачки Эдди расширяются, а нижняя губа начинает трястись. — Эдди, всё нормально.
Но слова доходят до него сквозь призму шума очень неточно, сосредоточиться на этом звуке всё тяжелее. Он чувствует, как внутри что-то лопает, а лёгкие судорожно сжимаются. Он, кажется, не дышит, внутри слишком жжёт, и выдох даётся ему с большим трудом, пока Стэн шуршит руками по карманах друга, в надежде найти ингалятор. Но, как он и предполагал, у Эдди дырявая голова, ведь оставил ингалятор дома. Скорее всего снова убегал от мамы.
— Привет, Эдди-спагетти, — улыбаясь во все тридцать два, в помещение заходит Тозиер, на этот раз сам. В руке бутылка воды, проходит немного дальше, потому что недавнего знакомого не видно. — О, Стэн.
Тозиер меняется в лице, когда видит лежащее на полу тело мальчика, которое еле дышит и руками хватается за плечи Уриса.
— Чёрт, Ричи, ты можешь не стоять и помочь? — кричит ему Стэн, все ещё тихо повторяя Эдди, как мантру,
дыши-дыши-дыши.
— Чем? — спрашивает Тозиер, замерев на месте. Ему будто отказало всё тело, в голове пронесся день их встречи, когда Эдди также еле дышал, но потом нашёл ингалятор.
— Открой окно, ты всё же выше, — требует Стэн, осматривая его с головы до ног, натыкаясь на бутылку. — Дай её сюда.
Урис трясущимися руками открывает бутылку, наливая себе на руки, и легко прикасается к щекам и шее Эдди, пока сам Каспбрак кашляет и старается успокоиться.
— Не бей, — хрипит Эдди, пока Ричи подбегает к ним, опускаясь рядом. Тозиер впервые видит вообще какой-нибудь приступ и чувствует себя растерянным.
Ричи решает хоть как-то действовать, поэтому аккуратно подхватывает Эдди под колено и за шею. Мальчик, на удивление, очень лёгкий для своего роста, поэтому поднести его ближе к окну у него не возникает трудностей.
— Успокойся, её здесь нет, — шепчет Урис, наклоняя бутылку так, чтобы Эдди попытался сделать глоток. Сейчас он буквально свисает телом на Тозиере, пока Урис держит его голову в окне, а сознание понемногу приходит к нему.
— Кого её? — спрашивает Ричи, обхватывая парня ещё сильнее. Тозиер просто боится за знакомого и ничего больше.
Ричи Тозиер волнуется за Эдди Каспбрака.
— Спросишь его после того, как у него закончится приступ, — шикает Стэн, явно недовольный таким вопросом, расстегивает рубашку Эдди ещё на пару пуговиц, пока грудная клетка Эдди начинает подниматься и опускаться спокойнее, и он, наконец-то говорит:
— Всё х-хоро-шо.
— Конечно хорошо, у тебя прямо сейчас начался приступ астмы, лучше не бывает, — возмущается Стэн, пока до Каспбрака доходит,
кто сейчас держит его на руках.
— Пусти, — шепчет Эдди, хмурясь, и слабо толкая рукой Ричи в грудь. На большее он сейчас неспособен, поэтому, когда Тозиер по-прежнему его не отпускает, Каспбрак только тяжело вздыхает.
— Мог бы поблагодарить, — усмехается Ричи, смотря на него сверху, пока голова Эдди покоилась на подоконнике, а Стэн куда-то отошёл, то ли за водой, то ли за лекарствами.
— Великий Ричард, спасибо, что спасли меня, — саркастически (насколько может) отвечает Эдди, пока в его глазах блестят слезы. Он только что задыхался из-за воспоминаний о своей матери. Ему точно надо идти лечится.
— Я всегда рядом, мой король, — смеётся Ричи, рукой приподнимая голову Эдди, пока тот что-то невнятно бурчит, и проклинает Тозиера, пока он усаживает его на стул.
— Тебе лучше? — в голосе Ричи некое подобие беспокойства, которое он успешно скрывает за своей ухмылкой, в глазах, как всегда, бегают искорки, и Эдди это
замечает, и Эдди это
бесит.
— Будет ещё лучше, если ты перестанешь меня трогать и уйдешь, — выплёвывает, как яд, Каспбрак, которому уже блевать хочется от вида такого довольного Тозиера, не может ведь он вечно носить эту веселую маску.
— Переставай так встречать меня, я понимаю, что восхитителен, но если у тебя будут приступы астмы каждый раз, когда я захожу сюда, то нам придётся общаться через твою маму, уверен, она…
Но Ричи не даёт договорить Стэн, который резко толкает того, да так, что Тозиер еле не отлетает к стеллажу, а лицо Эдди резко бледнеет.
— Да за что? — возмущается Ричи, отряхиваясь от пыли на кожанке, смотря то на Уриса, то на Эдди.
— Не смей даже слова произносить о его матери, — шипит Стэн, походя ещё ближе. Он хоть и меньше ростом за Ричи, но только сейчас Тозиер судорожно сглатывает, бегая глазами по недовольному лицу Стэна, который грозит сейчас его ударить. — Если, конечно, не хочешь, чтобы он возненавидел тебя окончательно.
