Пересечение: Три-Ни-Сетте

Первым, о чем вспомнил Тсуна, проснувшись в палате, был Рокудо Мукуро. Гарри сказал, что тот стал его Туманом. Ему успели объяснить про атрибуты. К счастью. Потому что в противном случае он плюнул бы на все эти непонятные термины, в первую очередь желая вызнать о нынешнем местоположении чертового любимца Смерти. В Японии таких как он звали шинигами — богами Смерти. Вендече назвали того жнецом — служителем Смерти. Суть от смены названий не менялась. Гарри хотел помочь ему. И для чего-то вцепился именно в Рокудо Мукуро. Почему? Почему тот посчитал, что это так важно? Он не понимал и половину речи, что так язвительно высказал Стражам бесстрашный маг. Он не понимал. Но он так хотел понять, отчего ему не дали даже пошевелиться, не дали и шанса на вмешательство. Рокудо Мукуро нельзя назвать хорошим человеком. Но Тсуна не мог винить его в чем-либо: Рокудо был зол на мафию, и ему было за что мстить этой стороне мира. То, что сам Савада был для него средством достижения цели, — это нормально в данном случае и даже логично. Но установить связь с почти незнакомым человеком… такое возможно? Разве что сам Рокудо пожелал этого. Что было, честно говоря, чем-то сомнительным. Будучи Хранителем, Рокудо не сможет больше пытаться захватить тело Тсуны. Более того, он с большой вероятностью сам станет частью ненавистной ему мафии. Может, где-то Тсуна и упускал какую-то деталь, из-за которой все встало бы на свои места, но пока что он не мог найти ее. Учитывая все это, Тсуна попытался выяснить, в какой палате находится Мукуро сразу, как только к нему через окно влетел Реборн. Реборн промолчал, скрыв взгляд под шляпой. Сглотнув, Тсуна собрался, понимая, что спросить больше и некого: — Реборн, почему… Репетитор прервал его, не дослушав: — Глупый Тсуна, а ты еще не понял? Связь — это не просто абстрактная ниточка между Хранителем и тобой. Если Рокудо Мукуро теперь попадет в тюрьму Вендече, ты и все остальные твои Хранители ослабнут. Именно поэтому сейчас, когда у Рокудо и тебя появилась связь, пока тот был в бегах от Вендече, появилось право на шанс выторговать себе твоего нового Хранителя без сильных потерь. Обычно на переговоры отправляются сами Небеса, когда возникают спорные моменты по поводу Хранителей, — Реборн жестко ткнул пальцем в Тсуну, сверля того взглядом, — но получилось по-другому. Ты должен был сам биться за своего Хранителя со Стражами в споре. Гокудера, Ямамото или Рехей — в крайнем случае. Однако Вендече признали тебя и твоих Хранителей неспособными отстоять свое. Ты понимаешь, что это значит? Тсуна не ответил и уперся взглядом в пол. Он понимал. Он знал, что так не должно было быть. Но не сумел вовремя остановить Гарри. Теперь же тот, кого Тсуна меньше всего хотел втягивать в мафию, пошел на переговоры с Вендече от его имени. От имени Вонголы. Тем временем Реборн, не услышав ответа, решил добить своего ученика: — В самом-самом крайнем случае переговорами должен был заняться Девятый Вонгола. И Вендече на самом деле, кем бы Поттер не являлся, должны были пойти именно к нему для разбирательств, — Реборн недобро сверкнул глазами, нахмуриваясь. — А теперь скажи, неуч Тсуна, ты знал, что Гарри Поттер является жнецом? Тсуна поднял глаза, не понимая, к чему ведет его репетитор. — Тебя в той речи удивило все, кроме обращения Вендече к Поттеру и его слов о «полу-демонах в длинных рванных мантиях». Тсуна замешкался. Он мешал в одну кучу то, что Гарри говорил только при самом Тсуне, и то, что этот маг позволял узнать всем желающим. — От Гарри… пахнет Смертью. И он рассказывал как-то о существах, дементорах, когда говорил о причинах того, как оказался здесь. Тсуна не любил лгать. Лукавить — тоже. Но гораздо более важным фактом ему показалось то, что Поттер, скорее всего, не очень хотел распространяться о том, какое именно место до этого он мог использовать для своих передышек. А предавать чье-то доверие Тсуна просто ненавидел и совершенно не хотел. Реборн приподнял бровь, выражая удивление, но промолчал по этому поводу. Гипер-интуиция Вонголы оправдывала многое, знаете ли. Через несколько секунд Реборн хмыкнул, привычно для Тсуны уверенно улыбаясь: — Тогда ты должен знать, что твой новый знакомый — некромант. И только поэтому Стражи пропустили его в качестве твоего представителя. — Хии?! К тому, что от Гарри пахнет Смертью, Тсуна привык. Но мысль о некромантах к нему вообще в голову не лезла до этого момента… Черт, так вот почему кровь ёкая так выла и сторонилась мага. Он же любого духа может развеять одним желанием. Тсуна поежился, глубоко вдохнул и… спокойно выдохнул. Гарри — это Гарри. Какие бы возможности у него ни были, он не хотел вредить ни Тсуне, ни кому-либо другому из окружения. И это — главное.

***

Гарри не мог сказать, что любил дементоров. Они всегда ассоциировались у него с третьим курсом Хогвартса. Даже после Азкабана они отдавали в голову не образами неприступной тюрьмы. Вместо этого они воскрешали в его памяти своим видом самый важный, переломный год в его жизни. Когда он познакомился с Шарлоттой Аженор — такой же наследницей рода Певерелл, которую он позже признал сестрой. Которая порвала бы снобов англичан на их же британский флаг, если бы Гарри, ко времени, когда оказался в Азкабане, еще бы не овладел даром некроманта. Знание того, что маги пытались отобрать у него память, магию, вообще все, заставило ту полностью отдаться памяти крови, отдаляясь от понятия «человек». Просто, чтобы не сорваться и не убить все живое. Когда он успел узнать о Сириусе Блэке, вначале считая, что тот хочет убить его, а потом узнав, что Сириус — его крестный. И не предавал. А защищал, горевал, винил себя, убиваясь в Азкабане до тех пор, пока не узнал, что Гарри грозит опасность. И единственный человек, который по-настоящему мучился из-за смерти его отца. Который единственный заботился о нем, делая ошибки, поддаваясь странным порывам, да, но… ему была важна жизнь Гарри. Когда он начал лучше узнавать традиции магов. А попробуй не сделать этого, когда тебя проверяет одна жуткая девушка, следящая за сохранением твоей сознательности, к каждому Рождеству отправляя связку книг для обязательного прочтения. Когда он наконец вспомнил последние мгновения своей матери, защищавшей его. Любой ценой. Он так и не понял, почему все воспоминания из первого года его жизни будто были заблокированы. Когда из него вынули крестраж Волдеморта. Как же Лотта плевалась, когда проглотила его душу… Когда он выучил Патронус, устав бояться дементоров, заодно найдя предлог, чтобы разговорить Люпина. Последнего «друга» отца. Ему действительно очень жаль, что он использовал один раз это заклинание против Шарлотты. Кажется, та мучилась чем-то вроде похмелья после этого еще несколько дней… И когда предатель их семьи был казнен, приговоренный к поцелую дементора. Как жаль, что этот предатель был не последним для Гарри. Из-за всего этого Гарри научился не ненавидеть их, не бояться. Со временем он даже научился понимать Шарлотту, для которой дементоры были очень важны — почти как часть семьи. Поэтому сейчас, когда он видел так много существ, столь похожих на них, он просто не мог сдержать чувство разливающегося спокойствия. Он привык, что мертвые ему не враги. Он привык, что демоны — его союзники. Он привык, что нелюди могут дать ему гораздо больше людей, магов. Он привык. И свои привычки менять не собирался. А потому — ему все равно, как, но он добьется того, что его личный остров тишины и уюта не пошатнется. Если Рокудо Мукуро сейчас вернут в Вендикаре — он начнет истощаться, как и все узники здесь. Но Рокудо стал Хранителем Тумана Тсуны. И по нити связи Тсуна будет несознательно поддерживать свою Семью. Выгорая при этом сам, отдавая силы в бездонную пропасть. Ему эта ситуация напомнила о его дружбе с Гермионой и Роном. Они стали его друзьями, которых он признал, которых он хотел сберечь. И, сознательно или нет, но девушка, не имеющая собственного источника магии, и парень из рода предателей крови выпивали из него почти все силы. Слава Мерлину, что Поттер изначально был из рода с мощным источником и ядром. Иначе он бы не дожил до того же третьего курса. В связи с этим Гарри хотел порвать глотку наглому иллюзионисту, из-за которого Савада мог оказаться в такой же ситуации. Надоело видеть повсюду паразитов. Надоели эти попытки воспитать себе послушных куколок, которых легко можно бросить на жертвенный алтарь. Еще со времен Дамблдора надоело все. Вокруг мага явственно вились потоки силы, угрожая всем окружающим. Бермуда фон Вихтенштейн не любил магов. Почти ненавидел некромантов за то, какой властью те обладают над Вендече. Гарри Поттер относился к обеим категориям. Однако разозленный маг на удивление спокойно разговаривал, приводил аргументы для освобождения Тумана под опеку семьи Вонголы… И, казалось, его успокаивало присутствие Стражей: чем больше времени он проводил в кабинете Бермуды, тем слабее становилась рябь магии рядом с Поттером. Тем неожиданней было то, что эта сила вновь завихрилась взбешенным ураганом рядом с магом, предупреждая о недопустимости произнесенных слов, когда Бермуда на пробу закинул фразу о том, что для действительного разбирательства здесь нужен Савада Тсунаеши. — Даже не думайте, — зеленые глаза ярко горели, заставляя замолчать всех в комнате, — это Небо должно гореть. И сюда я его не пущу. За последние несколько недель Гарри смог вспомнить, что значит «дом», «уют», «спокойствие». Даже если он не был Пламенным, он не мог не защищать существо, рядом с которым он мог просто отдохнуть. Не волноваться о магах. Не волноваться о преследовании. Гарри понимал, что на самом деле ему плевать, кем является его остров спокойствия. Если бы теми же свойствами обладал Мукуро, Реборн, да кто угодно, он бы с тем же остервенением защищал это существо. Он просто хотел пожить как обычный человек. И глава Вендече уступил, видя в сидящем напротив маге одни неприятности: ни убить, ни осадить, ни помешать ему. — Рокудо Мукуро будет выпущен под полную ответственность нынешнего главы Вонголы. Поттер прикрыл глаза, соглашаясь. — Хорошо. Гарри аппарировал из Вендикаре на границу Намимори: давать Стражам прямой след к дому Савады не хотелось. Он совершенно забыл, что за границами города его след вновь становится виден магам. Как только он вспомнил об этом, за спиной уже был слышен недовольный мужской голос: — Гарри Поттер?