Параллельные прямые

      И вот, вроде, ничего сложного! Просто берёшь и входишь в комнату, которая по совместительству является твоей тоже, и просто говоришь о том, что тебя беспокоит. Это же легко!       Но Салли медлил. Он долго не решался войти к шатену, пытаясь заранее продумать в голове с десяток вариантов того, что можно было бы сказать. Однако, вечно это продолжаться не могло. Так же и сам голубоволосый не мог просто «забить» и уйти.       Глубокий вдох, глубокий выдох. Рука неуверенно тянется к двери, наконец, открывая её.       Ларри сидел, как ни в чём не бывало, рисовал какие-то наброски на листе и вовсе не обратил никакого внимания на появление младшего Фишера.       Что ж, ему придётся начинать этот разговор самому.       Секундная паника накрыла парня с хвостиками, ведь все заранее заготовленные фразы словно выветрились из головы. Потребовалось время, чтобы Салли собрался с мыслями и произнёс: — Ларри, а… Мы можем серьёзно поговорить? — Ну, допустим, — хмыкнул Джонсон, даже не смотря в сторону протезника, — О чём? — О том, на что ты обиделся, — проговорил Фишер, понимая, как глупо это звучит. Шатен, наконец, соизволил поднять глаза на парня с хвостиками, но этот безразличный взгляд Салли сразу не понравился. — Я ни на что не обиделся, — пожал плечами Ларри. — Не правда! — возразил голубоволосый, — Я же не слепой и вижу, что ты стал относиться ко мне по-другому. Я просто хочу извиниться, если что-то вдруг… — Салли, замолчи, — грубо оборвал его Ларри, — Мне не нужны никакие твои извинения. — Но… — снова попытался младший Фишер, не понимая, чем вызвал такую агрессию. — Никаких «но»! Если это всё, что ты хотел мне сказать, то я занят, — Джонсон снова уткнулся взглядом в лист, но по тому, как напряженно он начал штриховать фигуру, можно было понять, что патлатый явно недоволен.       «Ну уж нет! Я хочу знать, что случилось и виноват ли я в чём-то!» — Это ещё не всё! Расскажи мне, что происходит! Я должен знать, — более твёрдо сказал Салли, делая шаг вперёд.       Ларри внезапно замер, нахмурился. А затем кинул бумагу и карандаш в сторону, резко поднимаясь и угрожающе надвигаясь на голубоволосого. Тот так и замер на месте, но его сердце учащенно забилось в предчувствии плохого. — Это ты мне должен рассказать, что происходит! Чем вы там занимались в комнате с Салом? И что теперь между вами? Даже не смей врать, — прожигал злым взглядом парня Патлатый.       Ответить Салли не мог, но решил попытаться выкрутиться из этой ситуации. — Так ты из-за Сала в обиде? — осторожно попытался сказать он. — Всё было нормально, пока ты не появился, — словно выплюнул Ларри, теперь глядя на младшего Фишера с неприязнью. — Не моя вина в том, что у вас такие отношения! — такая несправедливость оскорбляла голубоволосого сильнее, чем любые грубые слова. — Да что ты вообще знаешь о наших отношениях? Неужели ты действительно думал, что я приму эту вашу недо-любовь? — рыкнул Джонсон, сложив руки на груди и пристально рассматривая протезника. — Я не… — Можешь даже не оправдываться! — рявкнул вдруг Ларри, окончательно выходя из себя и угрожающе нависнув над Салли, — Считаешь, что у вас теперь любовь до гроба? — насмешливо произнёс парень, а затем прошипел, — Да ты ему надоешь уже через неделю! Потому что, вот сюрприз, Пожару плевать на тебя и твои чувства, как он плевал и на мои, — со злостью и, неужели, обидой, говорил патлатый, только потом понимая, что сболтнул лишнего. Однако, злость мешает думать о том, что говоришь. А Ларри злился.       Салли не мог больше это выдержать. Он понял, что если продолжит спорить, то никто не знает, чем закончится этот конфликт, а потому посчитал лучшим решением просто сбежать, сорвавшись с места и скрываясь в комнате Сала, которая казалась сейчас самым безопасным местом во всём доме. Только там он смог перевести дух и спокойно подумать над произошедшим.       Не трудно было догадаться, почему же так обозлился Ларри.       Просто он понял безответность своих чувств к синевласому.       Просто, как оказалось, Джонсон что-то испытывает к Салу.       Салли запутался. Он просто сидел, тупо глядя в стену и понимая, что, и правда, лучше бы его здесь и не было. Ведь теперь, впутавшись в какой-то любовный треугольник, он засомневался в себе и правильности происходящего. В том числе и правильности своих собственных чувств.       Голубоволосому не хотелось терять дружбу с Ларри, но её нельзя сохранить, оставшись с Салом. Дружба или любовь? Любовь или дружба?       А если патлатый прав, и Пожар лишь временно увлёкся парнем с хвостиками? Нет. Или да…       Мысли в голове становились всё более хаотичными. Салли ходил по комнате туда-сюда, словно загнанный зверёк.       «Ларри любит Сала… А может, я просто что-то не так понял? А если снова попробовать… Нет, не буду я с ним разговаривать. Только хуже будет. Не сейчас»       С тяжёлым вздохом младший Фишер опустился снова на кровать, подперев голову рукой. Он решил, что не будет сейчас ничего решать. Голубоволосый просто не сможет этого сделать. Однако, переживания никуда не делись. Чувство того, что Салли лишний, с новой силой ударили в голову, и он начал корить себя за то, что после неудачи в Апартаментах больше не пробовал вернуться.       Но в голове тут же всплыл совсем другой вопрос. Будет ли теперь протезник счастлив в своём мире, в котором нет Пожара? А что, если сам Сал заменил ему родной мир? Ведь он помогал и защищал, всегда был рядом и был надёжным. Сможет ли ещё кто-то так позаботиться о парне с хвостиками, бросая ради него свои дела и рискуя собственной жизнью?       «Почему именно со мной всегда всё это происходит?» — обречённо думал парень, откидываясь на кровать. От постели пахло Пожарником. Было удобно и вполне уютно.       Тяжёлые мысли тёмной тучей нависли над головой и давили — давили… Пришлось прикрыть глаза, чтобы ничего не отвлекало.       Так, забывшись, парень задремал, пытаясь придумать решение проблем.       Но спалось отвратительно.       Каково каждый раз переживать один и тот же кошмар несколько раз? А каково всё это время осознавать свою беспомощность? Почему ужасы прошлого продолжают пугать несмотря на то, как много лет прошло?       Тёмный свод палаты. Безликие врачи, на белых халатах которых алая-алая кровь. Картина собаки на стене и ужасающее отражение в зеркале чудовища, у которого нет лица…       Светлая поляна. Улыбка матери и её ласковый голос, пытающийся сберечь от опасности. Но это уже не в силах Дианы. Много крови, кости собаки. Пусть умрёт. Пусть умрёт! Но кто именно?       Белая комната. Наручники и огромный монстр, пытающийся поглотить твою душу. Холодное дыхание смерти за спиной. Беги! Быстрее! Быстрее!       И тот самый подвал. Лампочка под потолком. Холод и тьма. Вкус крови на языке. Почти ничего не видно, кроме лица… До боли знакомого лица, обрамлённого каштановыми волосам. Карие глаза кажутся чёрными. Сильные руки не дают шанса вырваться и вновь наносят удар за ударом, приговаривая: — Ты ему не нужен! Ты ничто, Салли! Салли…       САЛЛИ!       Парень с хвостиками резко вскочил с места, испуганно озираясь по сторонам и первые пару секунд пытаясь просто понять, что же произошло и куда делся подвал и Ларри.       Сал обеспокоенно смотрел на младшего Фишера, продолжая держать одну руку у него на плече.       Синевласый буквально минут пятнадцать назад вернулся домой, заставая Салли спящим, но не стал его будить, подумывая о том, чтобы доделать арпеджио в тишине под тихое сопение, но его планам не суждено было воплотиться, потому что голубоволосый вдруг беспокойно заворочался, забился, а потом и вовсе начал кричать во сне. Пришлось разбудить его, но по перепуганному виду паренька было ясно, что ужас кошмарных снов ещё не до конца покинул его.       Парень с хвостиками перевёл, наконец, взгляд на Пожара, который пытался его о чём-то спросить и что-то сказать, но мысли протезника были совсем не о нём сейчас.       «Я всем мешаю. Меня здесь быть не должно… Я должен уйти» — думал Салли, резко скидывая руку Сала со своего плеча и устремляясь прочь из комнаты, словно он снова от чего-то сбегает. Хотя, скорее всего, так и было.       Он бежал от самого себя.       И бежал как можно дальше. За пределы стен, что просто начали давить на разум. Он бежал на промозглую улицу, где потоки ледяного ветра тут же отрезвили его.       Ещё шаг вперёд. Ещё шаг. Ещё. Но большего он сделать не мог. Он смотрел вперёд, на простирающуюся в разных направлениях дорогу. И не мог понять, что только что произошло. Не мог понять, какой из путей предназначен именно ему и куда ведёт. — Салли, ты больной! — донеслось сзади.       Младший даже не обернулся. — Давай сейчас же домой! — Сал схватил голубоволосого за руку, начиная тянуть к себе.       Парень с хвостиками попытался сопротивляться, вырвать свою руку, но понимая, что хватка гонщика стала лишь сильнее, подал голос: — Сал, нет! Только не домой, прошу! — взмолился парень. — Да ты без куртки на улицу выбежал, идиот! Только домой! Давай, вперёд! — снова тянул его Пожар.       Салли продолжил вырываться, тогда нервы сдали уже у старшего Фишера. Он со злостью всё же отпустил чужое запястье, а потом устремил взгляд на парня с хвостиками: — Да что тебе ещё нужно? Ты удумал воспаление лёгких схватить?! — рявкнул синевласый.       «Опять он херню творит какую-то!» — раздражённо думал Сал.       В ответ протезник лишь потупил взгляд и тихо произнёс: — Пожалуйста, оставь меня… Я не хочу возвращаться…       Парень с хвостиками вдруг очень ясно осознал, что какая бы сила не перенесла его в этот мир, покидать он его теперь не хотел.       Сал замолчал. Ему показалось, что в словах младшего было столько боли, которую он просто не мог объяснить. Пожарник ещё какое-то время стоял, пытаясь понять, как лучше поступить, но, в итоге, развернулся и зашагал к дому.       Салли облегчённо выдохнул, снова делая шаг вперёд, намереваясь, несмотря на дикий холод, уйти подальше, а может и вовсе потеряться посреди стен этих серых домов. Его разум упрямо приказывал бежать, чтобы найти то место, где душе будет спокойно.       Но не прошло и минуты, как снова раздался хлопок входной двери и снова показался Сал, который лишь с хмурым видом подошёл к удивлённому пареньку и накинул на него куртку. — Надевай быстрее. Прогуляемся, раз ты так хочешь, — произнёс он хрипло, но без особых эмоций. Наверняка, внутри себя Сал сейчас просто покрывает младшего отборным матом, но внешне он оставался спокоен. Старший понимал, что ни к чему усугублять скандалами ситуацию.       Салли покорно надел куртку, чувствуя себя чуть лучше, ведь теперь холодный ветер не продувал насквозь, заставляя дрожать от холода. Понадобилось время, чтобы ещё хоть чуть-чуть согреться. Сал чуть приобнял голубоволосого за плечо, а тот прильнул ближе. Казалось, что так становится ещё теплее. И спокойнее. Намного спокойнее.       Они медленно двинулись вдоль улицы, продолжая молчать. Парень с хвостиками уткнулся взглядом себе под ноги, а синевласый разглядывал улицу.       Начинался снегопад. Робкие снежинки закружились в воздухе.       Когда дом уже был далеко позади, а дорога резко сворачивала вправо, к очередному жилому району, синевласый спросил: — Ну и… Давно это у тебя? — Ты про кошмары? — уточнил Салли и, получив утвердительный кивок со стороны, добавил, — Очень давно, но они появляются теперь не так часто. Только если от переживаний или… Например, после встречи с Трэвисом, — голубоволосый слегка вздрогнул, вспоминая произошедшее. Синяки на теле до сих пор до конца не сошли. — А сейчас ты почему переживал? Неужели из-за Лори? — вскинул бровь гонщик. — Сейчас, ну… — расплывчато начал Салли, а потом огляделся вокруг и повысил голос, восторженно глядя куда-то в сторону, — Смотри, там качели! Пошли туда? — Качели? — переспросил Сал, но видя, как воодушевился младший, вдохнул, но не смог ему отказать, — Ладно, пошли.       Салли уселся на холодное сидение, где-то минуту привыкая держаться руками за холодные цепи крепления, а потом медленно качнулся.       Катание на качелях зимой наполняло очень странными чувствами. Вроде вокруг лежит снег, всё замерло и вымерло, но ты катаешься, словно вокруг лето и на площадке не только ты и твой парень, который усмехнулся, глядя на происходящее. — Что? Чего ты так смотришь? — чуть смутившись спросил Салли, прекрасно понимая, как это выглядит со стороны. — Ничего. Тебе помочь? — предложил с насмешкой Сал. — Давай, — кивнул голубоволосый.       Пожар уже хотел объяснить ему, что значит сарказм и ирония, но почему-то осёкся, тяжко вздохнул и правда взялся за цепи качели одной рукой и начал раскачивать. — И всё же, — снова заговорил об интересующих его вещах Сал, — Что случилось, пока меня не было? — Да, я просто хотел поговорить с Ларри и… Ну… — голубоволосый замялся, не зная, как правильно это преподнести, но потом решил рассказать, как есть, — В общем, я узнал, что Ларри испытывает к тебе чувства.       В этот момент Салли понимал, что рискует, ведь Пожару и правда было бы проще встречаться с тем же Джонсоном, чем с ним. Он понимал, что может и правда потерять Сала, если и у того есть что-то к шатену. Но если ты любишь человека, то ты будешь честен и не будешь пытаться любой ценой удержать того, кто рвётся к другому. В конце концов, если любишь, то надо отпустить, верно?       Однако, реакция синевласого была вовсе не такой, какую ожидал парень с хвостиками. — Да я, в общем-то, знаю об этом, — Сал почесал затылок. — Что? В каком это смысле? — удивлённо уставился на парня Салли. — В прямом. Ларри, СиДжей… Я всё знаю, — пожал плечами гонщик, продолжая медленно раскачивать качели вперёд и назад. — И ты мне так просто сейчас об этом говоришь? — шокировано спросил голубоволосый, понимая, что есть ещё и Сид. — Салли, послушай, — вздохнул Сал, останавливая качели и становясь прямо перед протезником, — Я не слепой, а уж тем более не глупый, в отличие от тебя, — фыркнул Сал, имея в виду то, что парень выбежал на улицу без тёплой одежды, — Но я не говорю о том, что знаю, потому что никаких ответных чувств у меня нет, понимаешь? — Ты просто не хочешь рушить общение… — Верно. Быть может, это и ужасно эгоистично с моей стороны, — гонщик провел рукой по волосам, — Но я не могу им лгать о том, чего нет. Меня устраивает то, как всё сейчас. Ларри сам по себе, СиДжей сам по себе, а я… С тобой. — Но… Почему я? — вдруг спросил голубоволосый, — Ты уверен? — Я не знаю, почему ты, — ответил синевласый, — А ты мне ответь, почему сам в меня влюбился?       Младший Фишер задумался, но не смог внятно сформулировать свою мысль. Вроде и есть какие-то отдельные слова и мысли, но во что-то одно они собраться так и не смогли. Он не знал, за что именно полюбил Пожара, а главное как это произошло. — Вот видишь, — усмехнулся Сал, — Нечего сказать. Надо просто слушать сердце или что там говорят обычно во всяких сопливо — розовых фильмах? — гонщик закатил глаза, вспоминая просмотренные с Кристофером мелодрамы. — Да, что-то такое там и говорят, — в ответ посмеялся Салли, но потом затих, смотря куда-то вдаль.       А ведь и правда, как давно синевласый интересовал парня? Когда чувство неприязни за то, что он делал и как себя вёл, переросло в желание постоянно находиться рядом? Ответ на этот вопрос был неизвестен, но окончательно парень убедился в своих чувствах, когда даже под угрозой медленной и мучительной смерти, всё равно сохранил все секреты Сала. И тогда, когда голубые глаза, так похожие на собственные, впервые заглянули в самую душу.       Спустя пару секунд Салли потянулся к застежкам протеза, снимая его с себя, а затем, подняв голубые глаза на Сала, усмехнулся и произнёс: — Я, похоже, правда очень сильно в тебя влюблён       Это был первый раз, когда эмоции настолько переполнили Салли, что он, отбросив всякое смущение, сам притянул к себе Пожара, целуя его в губы и зарываясь пальцами в светло-синие пряди волос.       Вокруг медленно падал последний февральский снег, поблескивая в желтовато-оранжевом свете фонарей, а весь мир на мгновение замер, давая двум людям насладиться моментом единения.       Разорвав поцелуй, они ещё какое-то время молчали. Им не нужно было никаких слов.       Тёплый воздух в лёгких очень сильно контрастировал с холодом вокруг, вырываясь паром из приоткрытого рта.       Сал слегка склонился над младшим Фишером и произнёс: — Никто кроме тебя… — он считал, что банальное «Я тебя люблю» не выразит сейчас всего того, что чувствует гонщик, находясь рядом с Салли, который был красным то ли от собственной внезапной решительности, то ли от слов Сала, то ли от холода.       Ему ещё никогда не доводилось так сильно смешивать все свои чувства, чтобы вообще было невозможно понять, как действовать. И единственное, что пока ещё понимал старший Фишер, так это то, что всю эту путаницу в голове и называют любовью, весь этот контраст между «какой же он, чёрт возьми, милый» и «этот придурок опять себя накручивает всяким бредом, достал уже».       Да, определённо, так по-идиотски и выглядит любовь.       Но зато теперь у Фишеров есть оправдание тому, почему они вместе в девятом часу ночи гуляют по городу — они просто два влюблённых идиота.       И было совершенно плевать, что Ларри, до сих пор хранивший в тайне внутри души все свои обиды, вдруг решил, что молчать больше нельзя. — Мам! — позвал патлатый Лизу, — Мне нужно кое-что тебе рассказать!