Дурные сны - дело нехитрое

Несмотря на усталость, чувство покоя и теплоту чужого тела, примыкающего к его боку, Лев никак не мог уснуть. Уже привычно ныли раны, немного затекли не привычные к такому плечо, на котором спала девушка и рука, ее обнимающая. В уши лилась странная музыка, а в голову лезли совсем уж непрошенные мысли. Он лежал, смотрел в потолок и вслушивался в песни. Свечи давно прогорели, поэтому окутывающая все темнота служила дополнительным фоном к тому, что звучало из маленькой черной коробочки. И фоном подходящим. Многое ему было непонятно, хотя он и опознал английский, итальянский языки, какие-то отдаленно похожие на русский. Но того, что он понимал на русском, немецком и французском ему вполне хватало, чтобы серьезно поразмыслить над тем, кто сейчас лежит рядом с ним. Все песни, как на подбор были о войнах, смерти, одиночестве, несчастной, потерянной любви. Музыка была странной, действительно странной, а голоса…Некоторые, наверно, посчитали бы красивыми в свете, но большинство вряд ли бы нашло свое место в его мире в его времени. Но они захватывали, затягивали, заставляли сопереживать и рождали целую бурю эмоций. Иногда мужчина начинал отбивать ритм второй рукой или подергивать ногой в такт той или иной композиции, но успокаивался, когда ловил себя на этом, ведь это могло потревожить спящую, так уютно прижавшуюся к его боку, женщину. Vous êtes à Vérone, on parle de Vérone Ici le venin de la haine coule dans nos vies Comme dans nos veines Bien sûr nos jardins sont fleuris Bien sûr nos femmes sont belles et puis C'est comme un paradis sur terre Mais nos âmes elles sont en enfer Vous êtes à Vérone. Пел приятный немолодой мужской голос, ему вторил хор, навевая воспоминание о ранней юности и прочитанном тогда-же Шекспире, хотя лично Льву больше понравился его «Ричард 3». Из состояния покоя мужчину вывел внезапный толчок. Девушка оттолкнулась от него ногой и рукой и упала с кровати, взвыв. Он уронил коробочку и бросился за ней, затычки-наушники остались лежать где-то на постели. Мария лежала на полу, свернувшись клубком и выла на одной ноте. Лев спустился вниз и попытался подхватить ее, оторвать руки от живота: -Что? Что случилось? -Уголь, уголь… блять, уголь тащи, - Провыла Мария, отталкивая его рукой, уродливо скривив лицо и сжимаясь в еще более плотный комок. Лев рванулся в другое помещение к печке, надеясь, что после вечерней протопки угли еще не выкинули, хотя и не понимая, зачем они понадобились женщине и что вообще с ней происходит. Когда он вернулся, неся в руках черную россыпь, Маша уже успела встать на колени и упереться руками в пол, страшно выгибая горбом спину. Он опустился рядом и протянул угольки, которые женщина начала отчаянно запихивать в рот и глотать. Он хотел ее остановить, но она оттолкнула его и бросилась прочь из комнаты, на первый этаж, а потом и на крыльцо. Лев последовал за ней, сжимая в кулаке остатки добычи. Выбежав на крыльцо с небольшой верандой- предбанником перед дверью, девушка перегнулась через боковые перила и ее стошнило. Проблевавшись, она развернулась к выбежавшему к ней Льву и протянула руку: -Уголь, - Мужчина молча протянул остатки на ладони, вглядываясь в бледное в свете ночного дежурного фонаря, испачканное черным, лицо. Девушка быстро запихала остатки в рот и проглотила. Несколько новых спазмов сотрясли ее тело, но стошнить еще раз не получилось. Она опустилась на холодные, слегка влажные по ночи доски и попыталась опять свернуться калачиком. Лев подхватил ее, слегка встряхнул: -Что происходит, что такое? Маша уставилась огромными испуганными непонимающими глазами на него, он повторил вопрос жёстче, в приказном тоне, четко. -Отравили, - ответила девушка и захныкала, выворачиваясь из рук и сживаясь в комочек, подтягивая к себе колени. --Что????- Паника черным покрывалом накрыла Льва, но тут же отступила, уступив место холодной расчетливой выучке. -Сиди здесь, поняла? Сиди здесь! Он рванулся обратно в дом, в комнату, за секунды натянул белье, штаны и рубашку, схватил покрывало и выбежал обратно на улицу, быстро укутал девушку и босиком бросился в конюшню. Снарядить коня с разрывающейся от боли рукой, не слушающейся так как надо, было в разы сложнее, чем натянуть портки, и он провозился непозволительно долго, но все же справился. Грудь и рука под бинтами горели, несмотря на ночной холод, хватающий за лицо и голые ноги, эти части скорее горели. Мужчина подвел оседланного коня к крыльцу, забрал оттуда девушку, заставляя ее встать и распрямить, попытался подсадить ее в седло. С третьей попутки у них даже получилось. Он заставил ее сдвинуться вперед. Сейчас ее удобство было последним фактором, а вот ему было необходимо удержаться в седле любой ценой. Он вскинул свое тело на коня, пришпорил его голыми пятками и погнал в сторону поместья Тиберия. *** Когда в запертые на ночь ворота постучали, старый Василь, исполняющий сегодня обязанности сторожа не удивился. Его барин был известным в округе лекарем, поэтому ночные визиты к ним случались. Василь вообще гордился своим барином, но был уверен, что людишки слишком уж пользуются его добротой и беспокоят почем зря. Он медленно вышел из своей сторожки, еще издалека начиная привычное: -Кого там черт в ночи принес? Пошел, пошел, спят все, утром….- На покрытом пеной коне у вода гарцевал белый призрак, именно так сейчас выглядел бледный с растрепанными мокрыми волосами альбинос, прижимающий к себе какой-то комок, издали мало похожий на человека. Василь заткнулся и побежал открывать ворота. Альбинос в ночи к барину просто так не ездил. Если уж господин полицмейстер, да еще и в таком виде изволили прибыть, значит случилось что-то совершенно выходящие за рамки. Лев, чуть не сбив старого сторожа, проскакал во вор, прямо к парадному входу в большое здание усадьбы. Затормозив у крыльца, он начал, напрягая связки изо всех сил, кричать: -Эй, ко мне, ко мне! Никогда не спящая пара слуг, находящихся на привычном ночном дежурстве (Мало ли кто ночью приедет), выскочили из дома. Быстро оценив открывшееся зрелище, один из них тут же вернулся в дом и понесся будить барина. А второй побежал к полицмейстеру, уже спустившемуся с коня и пытавшемуся аккуратно спустить привезенного с собой человека. Слуга оттеснил мужчину в сторону, привычным жестом перехватил второго седока, позволяя ему соскользить на плечо, а потом уже ниже. Привычно подхватил на руки, оправил соскользнувший край покрывала, под которым оказалась почти голая женщина и привычной размеренной, но быстрой походкой понёс ее в холл. Там, в первом большом помещении уже суетился первый слуга, зажигая достаточно свечей и расставляя их вокруг большого деревянного стола, покрытого белой скатертью, который хозяин дома использовал вот в таких экстренных случаях. Лев прохромал, держась здоровой рукой за живот, за ними и опустился на пол, привалившись к одной из стен. Белые еще недавно бинты быстро бурели. В помещение вбежал Тиберий, взлохмаченный в одной рубашке, штанах, домашних туфлях на босу ногу. Лев дернулся и придерживаясь за стену поднялся и поковылял к столу. Врач быстрыми точными движениями проверял состояние женщины, которая уже не кричала, а лишь все пыталась свернуться калачиком и тихо подвывала на одной ноте. -Что? -Упала резко, сказала, что отравили, потребовала уголь. -Дал? -Да, но ее стошнило, но она потом еще ела. -Стошнило – это хорошо, - Промычал про себя врач, - Несите ее в флигель. Слуга уже привычно поднял на руки женщину, снова закутывая ее в покрывало и ровным быстрым шагом вышел из помещения. Тиберий обернулся к Льву, взглянул на бинты: -Ты! Иди следом, я пришлю к тебе Аглаю, или кого из служанок, кто знает, как перевязать. Ты как, держишься? -Ее спасай, что со мной будет, - пробурчал Лев, пошатываясь и вцепляясь в край стола. Изнутри дома прозвучали быстрые шаги: -Что у вас тут… Твою мать, - Вбежавший в помещение, встрепанный и как и остальные, недостаточно одетый, с слегка помятым от сна лицом Алексей остановился на входе. -О, Алексей Иванович, проследите за ним. – Бросил Тиберий и быстрым шагом, явно порываясь перейти на бег, вышел. -Что у вас произошло, черт возьми? Напали? С Марией поссорились, что ли? – Алексей подошел ближе, вглядываясь в проступающие сквозь ткань рубашки пятна, босые, сбитые в кровь ноги. -Что с Машей? -Отравили? Алексей открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал. Вместо этого, он подошел вплотную к Льву, перекинул одну его руку через свое плечо и ухватил того за талию, крепко, но достаточно нежно, чтобы не причинить лишней боли. -Так, а теперь аккуратно и не слишком быстро. Я, конечно, не Тиберий, но с разошедшимися швами и изрезанными ногами как-нибудь справлюсь. Пошли, пошли потихоньку. Когда мужчины все-таки добрались до флигеля, в нем везде горел свет, а несколько служанок суетливо бегали по коридору с тазиками и странными бутылочками в руках. Алексей остановил одну и приказал принести воды, тряпок и бинтов. Затем он практически дотащил медленно теряющего сознание от боли Льва до первой свободной комнаты, сгрузил его на кровать. Снять рубашку не получалось, а впадающий в буйное беспамятство офицер не стремился ему помогать. Алексей разорвал ткань, чтобы добраться до грязных бинтов и тихо выругался: -Лежи, я сейчас. Понял? Лежи. В кабинете Тиберия следователь сориентировался быстро. Скальпель, набор для шитья ран, остальное принесут служанки. В палате уже стояло корыто с водой и несколькими тряпками, лежали аккуратно смотанные бинты, но никого не было, служанка отправилась по более срочным делам. Алексей быстро срезал остатки одежды, а затем и старые бинты. Уставился на вскрывшееся на груди, животе и руке месиво, потом на практически посиневшее лицо впавшего в беспамятство Льва. -Я завтра сильно об этом пожалею. Вот точно же пожалею. Маг закатал рукава, аккуратно ткнул скальпелем в несколько подушечек пальцев, растер выступившую кровь по ладоням, одну опустил на грудь мужчины, чуть повыше ран, а вторую так же, но на левую руку и запел тихим голосом что-то странное, но подозрительно похожее на молитву. Ладони сразу онемели, затем тонкие иголки, входящие под кожу, начали пробираться выше. Вместе с приходящей болью уходили последние и без того нищие остатки силы. Лечение – страшная вещь. Оно требует своего, особого дара. А если его нет, то платить придется трехкратную цену. У Алексея не было этого дара. Минут через десять он закончил петь, тихо всхлипнул и не убирая рук с тела мужчины опустился на колени перед кроватью, упершись лбом в ее край. Кожа под его руками не горела, альбинос дышал спокойно. Алексей тряхнул головой по-собачьи с усилием поднялся, взял из принесенных инструментов небольшой пинцет, унял слегка дрожащие пальцы: -Ну что, приступим. Надеюсь, на это меня еще хватит, дорогой мой Лев Павлович. Потому что, если вы сдохнете так, я сочту это личным оскорблением. Продолжая бубнить себе под нос что-то злое, скорее для себя, чтобы оставаться сосредоточенным, он аккуратно извлек старые нитки, промыл раны и начал их обрабатывать. Его пациент, все еще синюшный, иногда тихо постанывающий, лежал без малейшего движения, но и не делал попыток отойти в мир иной. Очнулся бравый офицер только когда в кожу в первый раз вошла игла. Тут же неудачно дернулся и услышал ругательство, произнесённое знакомым, но каким-то искаженным голосом. -Лежи спокойно. Я не Тиберий, швец из меня так себе. Воткну иглу куда-нибудь не туда – оба об этом пожалеем. -Маша…- Простонал Лев. -Что Маша? Спасают твою Машу, Тиберий вон и не выходил оттуда. Ну, никто не бегает, в истерике не бьется, с скорбными лицами не ходит. Видать выкарабкается. – Мужчина методично вводил иглу и аккуратно протаскивал тонкую, едва видимую в плохом свете шелковую нитку, стягивая края, - Как? Я вот тебя спрашиваю, как вы так умудрились? На один вечер оставил без присмотра. На один! Ну она – ладно, она – беда ходячая. Но вы-то в конце концов взрослый человек, военный, офицер, должны ж хоть какой-то осмотрительностью обладать. Вот скажите мне, Лев, вы зачем сами ее сюда потащили? Хотели героически помереть от потери крови прямо на трупе возлюбленной? Как в Ромео и Джульетте? Чего вы дежурных казаков не кликнули? Они бы и быстрее справились и ловчее вас. И штопкой тут заниматься не пришлось бы. Да не дергайтесь вы, а то обезболивание пройдет. Алексей бурчал ровным голосом, каким-то специально успокаивающим и убаюкивающим. Без грамма магии. На нее он способен не был и не будет еще долго. Но уж заговорить раненного зверя, успокоить у него с детства получалось. А бравый военный, он же по сути своей, в таком состоянии не особо отличается от хорошо вымуштранного коня или собаки. Голос слышит, команду получил ну и ладно, и расслабиться можно. -Нет, ну вот как так-то. Нет в вас ответственности. Ни на грош нет. Вы вот вообще об обязанностях своих подумали? Перед государством, перед народом? Передо мной, в конце концов? Вот вы сейчас опять тюфяком полудохлым валяетесь. А как мы операцию по захвату бунтовщиков проводить будем? Если он не в гордом одиночестве приедет? Вы ж на сотню верст тут единственный, у кого ума хватит все правильно если что сделать. Меня, знаете ли, шашкой махать правильно не учили. Да и сомневаюсь я, что ваше мохнатое воинство без вас не то что меня послушает, а само не сбежит на другую сторону… Лев под его руками действительно расслаблялся, уже не мешая делать свое дело. Судя по раздавшемуся через время ровному сопению, Алексею удалось-таки заговорить полицмейстера и тот уснул. Сам Алексей закончил шитье. Забинтовал руку с величайшей осторожностью, чтобы не потревожить случайно, больно не сделать. А живот трогать не стал. Прикрыл чистой тряпицей. И так сойдет, а с утра им уже профессионалы займутся. Будить свою личную теоретическую гвардию ему совсем, выдавать ему очередную порцию боли, а потом придумывать способ, как ее убрать, не хотелось совершенно. Алексей аккуратно закончил работу, прикрыл одеялом пациента по грудь и тихо сполз на пол, прижимаясь спиной к кровати, опустив между колен голову и свесив с них чисто вымытые кисти рук в перепачканных красным рукавах безнадежно испорченной рубашки. -Нет, скотина. Никто тебя не убьет. Я тебя может лично хочу в Сибирь сослать. Или на Сахалин. Точно, за такое точно на Сахалин. И прокляну еще. Чтоб облысел. Все. Мужчина тяжело поднялся и, пошатываясь, побрел к выходу. Перед тем как шагнуть в коридор встряхнулся по-собачьи, выпрямился во весь рост, расправил плечи. *** Где-то рядом раздался тонкий, едва слышный звон стекла, словно бьющегося аккуратно о какую-то железку. Тихий, но раздражающий. Маша с трудом открыла глаза, в них словно сыпануло песком, во рту стоял отвратительный вкус болотной жижи, смешанный с горечью желчи, горло драла сухость. Сил пошевелить хоть рукой не было вообще, все тело ломило, живот заходился периодически в коротких приступах режущей боли, ноги и руки по очереди болезненно сводило, но тут же отпускало. Было темно. Дребезжало где-то сбоку, но сил повернуть туда голову не было. Внезапно накатило воспоминание о больнице, о том, как совсем недавно она вот также проснулась в белой комнате, противно пахнущей лекарствами. Воспоминание наложилось на реальность. Ну да, она в больнице. Это был всего лишь бредовый сон. Лев, магия, другой мир, Демон, бредовый сон. Она дома, опять в больнице и похоже, лучше бы не просыпалась. По щекам сначала аккуратно с опаской, а потом все быстрее побежало что-то мокрое. Девушка лежала в темноте молча, не размыкая губ, пялилась в невидимый потолок и не могла остановить слезы. -О, ты ревешь? Нет серьезно? Так больно? Ну потерпи, ведьмочка, сейчас станет легче, - Сверху сбоку раздался мягкий, тихий мужской голос, такой уютный, такой жалеющий и почему-то знакомый. Снова прозвучало стекло. Ее руки коснулись чьи-то прохладные пальцы. -Черт, где твои вены, женщина? – так же тихо выругался голос. Прозвучал щелчок пальцами, помещение залилось мягким светом огня, едва разгоняющим тьму у ее кровати. Девушка повернула голову к свету и поняла, что не в себе. На нее смотрело незнакомое лицо, тонкое, слегка слишком вытянутое, но с красивыми тонкими крыльями носа, узкими правильными губами, высокими скулами. Волосы, бывшие скорее настоящей ночной темнотой, чем обычными волосами, кучерявым облачком укрывали голову. Мужчине это ужасно не шло. Сильнее не шли ему только кошачьи глаза, внимательно наблюдающие за ней. Очень знакомые кошачьи глаза. -Хо…Хозяин? – глухо прохрипела пересохшим голосом девушка. -О, кажется память возвращается, это чудесно. Нет, я бы предпочел, чтобы она не вернулась, тогда моя маленькая проблема с твоей несговорчивостью решилась бы. Но было бы слишком скучно. А вот то имя, которые ты для меня выбрала – прямо мед для моих ушей, - Мужчина беспечно болтал, параллельно присев на край ее кровати и изучая ее голую руку. -Ага, нашел. В его руках блеснула игла, Маша почувствовала укол в районе внутренней стороны локтя, поморщилась. -Ну, потерпи, сейчас будет получше. –Она скосила глаза и увидела, как в воткнутой игле мужчина быстро и профессионально подсоединяет капельницу, проследила глазами за проводом. И действительно оказалась капельница, как в самых обычных больницах. Несколько тонких трубок, идущих от разных резервуаров, в том числе больших стеклянных бутылок, сходились в одну и аккуратно вливали в ее вены нечто приятно холодящее и оставляющее после себя чувство легкой онемелости. -Вот. Прокапаем тебя сейчас и станет получше к утру, будешь совсем живой человек. Извини, это я виноват, заболтался, не рассчитал. Надо было раньше тебя будить. -А почему не магией или своей силой? - Казалось подумала, а на самом деле вслух спросила она. -Потому что у тебя человеческое тело, - Он нежно провел кончиками пальцев от локтя вверх. –Такое хрупкое, такое слабое. Его так легко навсегда испортить. Если бы ты согласилась на контракт со мной, стала Гвардейцем, то получила б мою силу, мою стойкость. Ты бы эту дрянь даже не почувствовала. Он провел пальцами по ее ключице и убрал руку, глянув с легким сожалением на место последнего прикосновения. -Какое прекрасное тело и так глупо губится. -А почему не почистил сам от яда, почему так? - Она слегка подняла руку с капельницей. -Потому что ты- человек. Я могу многое, но вы, люди, такие хрупкие… Яд у тебя в крови, выбирая оттуда его крупицы, я рискую вытащить и что-нибудь куда более полезное, даже необходимое для жизни. Так что будем по старинке, медициной. Не переживай, Тиберий – большой молодец, все сделал правильно. А эта смесь поставит тебя на ноги быстро. -А почему ты? -В смысле? -Ну, почему ты этим занимаешься? Откуда ты вообще знаешь, как ставить капельницы? Медицину. Ты же демон, зачем это тебе? Мужчина мягко улыбнулся, наверное, хотел засмеяться, но решил не поднимать шум. -Только полный идиот полагается исключительно на свои силы и не знает ничего о достижениях окружающих, тебе так не кажется? А медицина… Меня сын научил. Был у меня сын – гениальный медик. Ну и меня под натаскал по случаю. -А сейчас? -Что «сейчас»? -Где сын сейчас? -Ну, он нарушил главный договор с миром, в котором жил и получил свое наказание. Никому нельзя нарушать заключенные договоры. Как бы не хотелось, каким бы великим ты не был, и кто бы не стоял за твоей спиной. Нарушенный договор всегда потребует расплаты. Особенно, договор с законами мира. Демон смотрел прямо в глаза собеседнице, говорил мягко. Казалось, он просто рассказывает короткую забавную поучительную историю, которая лично его не трогает никак. -Ладно, спи, ведьмочка. Спи. И будь добра, не влипай в неприятности хотя бы один день. У меня завтра дела, страховать тебя будет некому. Ты же переживешь один день? Точно, обещаешь? Маша кивнула. -Ну и чудно, - он коснулся пальцем кончика ее носа, словно добрый папочка, укладывающий спать неразумную маленькую дочь, - А теперь спи. Спи. Маша по команде закрыла глаза и провалилась в темноту без сновидений. Мужчина просидел на краю кровати, пока не закончилось лекарство. Аккуратно снял капельницу. Внимательно посмотрел на нее и развеял движением руки. Потом укрыл получше девушку на постели, развернулся и растворился в темноте. Когда он ушел, в дальнем углу комнаты пробравшийся туда нежданным лучик луны отразился от темного металла. А может это просто была странная игра света.