Obscene

Идя на запах блинчиков, он, ещё толком не проснувшись, зашёл на залитую солнечным светом кухню. Женщина в домашнем фиолетовом платье стояла к нему спиной, он прошёл мимо неё и забрался на стул, сразу ощутив тёплое прикосновение к щеке. — Ещё минутку, милый, и всё будет готово. — А где папа? — Ему пришлось поехать на работу. Не огорчайся, это на несколько часов, просто отправимся в поход после обеда. Детская обида сразу была задобрена появившейся горой блинчиков, политых черничным джемом. Он отделил от неё ребром вилки многослойный треугольник, наколол на зубчики и поднёс ко рту, но рука дёрнулась. — Питер? Он поднял взгляд на женщину, свет создавал ослепляющий ореол вокруг её головы, и разглядеть лицо никак не получалось. — Пит? Руку снова затрясло. — Чувак, да проснись же! Харрис заметит и опять даст тебе пиздюлей, а мне за компанию. — Гарри теребил его плечо, пытаясь привести друга в чувство. — Господи, да хоть он будет перед нами брейк-данс танцевать, всё равно будет скучно, — Питер прогнал сон и выпрямился на скамье. Ещё б чуть-чуть, и он съехал бы под стол. — Я дал тебе поспать, пока он писал летопись на доске. Но теперь риск повысился. — Питер перевёл взгляд на профессора в позорнейшем твидовом пиджаке внизу аудитории. — Что снилось? — Что за вопрос? — У тебя лицо было такое… умиротворённое. Я бы сказал довольное, но боюсь, ты мне врежешь. — Озборн широко улыбнулся, но метнув взгляд в сторону кафедры, вернул лицу нейтральное выражение. Питер про себя отметил, что друг сегодня выглядит гораздо лучше. — За своим следи. Выходные с Гвен удались? — Час назад Гарри зашёл в аудиторию одновременно с профессором, поэтому пришлось, не разговаривая, сразу начать вникать в суть лекции по информационным системам. — Вполне, ездили в загородный дом её родителей. Стойко вынес нападки отца — считай, искупил вину. — Озборн старался говорить максимально тихо и не открывать при этом рот, как чревовещатель. — А судя по твоему дерьмовому настроению, ты всё-таки заходил на вечеринку к Бассу. Как там было? — Шик, модели, покер, блёстки. Очень много блёсток, я еле отмылся. Выиграл десять тысяч, карта вообще не шла. — Да, маловато. Ну, Чак в своем репертуаре… сегодня, значит, похмельная вечеринка. На неё идем? — Похер, пошли. Питер съехал немного вниз, поставив кеды на подставку, чтобы было удобнее. До конца урока оставалось пять охерительно долгих минут, а в животе разрасталась настоящая черная дыра. Дома позавтракать не вышло, так как он проснулся пьяным и, стараясь не попадаться никому на глаза, пробрался на парковку к своему лимузину. Отец вчера по неизвестной причине отменил все обследования и больше ему не писал. Питер, конечно, с облегчением выдохнул, увидев сообщение, но всё же это показалось ему подозрительным. Раньше он мог чихнуть несколько раз подряд, и тот начинал наматывать вокруг сына круги, удостоверяясь, что у него ничего не болит. А тут он свалился в обморок, а реакция — «ну и ладно, с кем не бывает, больше дыши свежим воздухом». За неимением альтернативы он наведался в Эмпайр и вернулся домой только под утро ради пары часов сна. — Можем поесть в кафетерии, — увидев скривившуюся физиономию друга, Гарри не смог сдержать смех. — Просто твой живот откровенно перебивал Харриса, я и подумал, что дело неотложное. — Даже если это будет последняя точка пропитания в пост-апокалипсисе, я туда не зайду. Они медленным шагом продвигались по коридору к следующей аудитории, а встречный поток студентов разбивался об их идущее впереди эго. Несмотря на то, что они принадлежали разным факультетам, пересекающихся пар на втором курсе у них было предостаточно. Гарри избрал международную политику и бизнес, чем немало порадовал своего отца. Питер же не уделил выбору ни секунды, мог бы — вообще бы никуда не поступал, но, во-первых, фамилия, во-вторых, социальные устои, поэтому он числился на факультете физики и энергетики. — Радует, что осталось два месяца, и прощай биохимия! Ладно тебе, а мне-то она зачем? Если бы не Гвен… Питер закатил глаза, услышав ускоряющееся приближение маленьких каблуков, и в следующий момент шею Гарри уже обвивали женские руки. — Привет, Питер. — Мягко улыбнулась ему Стейси. Белые волосы были по обычаю убраны в хвост, и в принципе весь вид был ухоженный, но до боли в глазах консервативный. Не то чтобы ему не нравилась девушка Озборна, он относился к ней более чем ровно, просто он не понимал суть их взаимоотношений. Гвен — не обделенная мозгами тихоня, Гарри — красноречивый папенькин сынок. В какой момент они предположили, что это лучший расклад для того, чтобы начать встречаться? — Ага, отлично выглядишь. — Не могу сказать того же, выходные не прошли даром, да? — Она укоризненно поджала губы и зачем-то полезла в сумку. Интересно, как Гарри ей сообщит о его планах на вечер? — Будешь йогурт? — Эм, — Питер уставился на протянутую ему бутылочку с рисунком злаков и маленьких яблок, перевел взгляд на Гарри и вопросительно поднял бровь. — Это называется взаимовыручка. — Приставка «взаимо» означает, что теперь я буду тебе должен. — Он с прищуром посмотрел на девушку, которая всё ещё стояла с протянутой рукой и начинала краснеть в районе висков. — Старк, возьми сраный йогурт! — А вот теперь Питер понял Гарри, когда тот говорил, что Гвен иногда его пугает сильнее падения акций его компании. Он быстро выхватил предложенное. — Спасибо… Услышав благодарность, Стейси вернула сумку на плечо, вытащив оттуда большую тетрадь, и, чмокнув Гарри, прошла к своей группе биологов, собравшейся перед нужной дверью. — Я же говорил. Это в ней, видимо, от папы. Кстати, мой возвращается завтра. – При чем здесь слово «кстати»? — Поэтому охуенная идея пойти сегодня к Бассу и завтра задушить отца перегаром. — Да, не. Я не буду сильно налегать. — Питер непроизвольно прыснул. Отсидев совмещённую пару и ещё одну по своей специальности, Питер наконец-то направился к выходу из этого чистилища. Гарри с Гвен ждали его в парке на прилегающей территории, и, сразу их заприметив, он свернул к узкой дорожке, выложенной из камня. Но не успел он на неё ступить, как до уха донёсся визг какой-то первокурсницы. — Офигеть! Вы видели? Я бы покаталась на его мотоцикле. Ну почему в нашей группе одни очкарики? Машинально развернув голову, Питер бросил пренебрежительный взгляд на особу с неприятно скрипучим голосом, и, проследив, куда она тычет пальцами с вызывающе длинными ногтями, посмотрел в сторону стоянки. Да вы издеваетесь. Перед его лимузином стоял припаркованный сверкающий на солнце байк, на который вальяжно облокотился Барнс и смотрел прямо на него. Переложив в одну руку шлем, он согнул другую в локте и поманил парня указательным пальцем. Питер, мягко сказать, охренел и обернулся на ждущих его друзей. Гарри вопросительно ему кивнул. Показав жестом «одну минуту», парень стремительно пошёл на неожиданного гостя. — Ты что здесь делаешь? — Питер, кинув тетрадь с прикрепленной ручкой на черный багажник автомобиля и сложив руки на груди, остановился в метре от мстителя. Тот обворожительно улыбнулся и заправил развевающиеся от лёгкого ветра волосы за ухо. — И тебе привет. — Он, то ли красуясь, то ли давая себе время на обдумывание, раскрутил шлем на пальце, словно баскетбольный мяч, а затем подкинул его в воздух. Парень инстинктивно поймал подачу. — Давай, прокатимся. Каштановые брови устремились в космос. Питер, не понимая, кто именно из них двоих сбрендил, потряс головой. Бредовость ситуации зашкаливала. — Это даже не вопрос. С чего мне с тобой ехать? И куда? — Видишь, тебе уже интересно. — Джеймс, не разрывая зрительного контакта, оттолкнулся от хромированной поверхности и перекинул ногу через сиденье, кивком указав парню запрыгивать. Вспомнив, на какой ноте они разошлись позавчера, Питер запутался ещё больше. Но отрицать интерес было глупо. Он развернулся к разводящему руками Гарри и пожал плечами — встретятся вечером. Надев шлем, Питер уселся позади Барнса и, так как вариантов не было, обнял его руками за талию. — Держись крепче. — Питер уже собирался съязвить, но под оглушительный рёв мотоцикл тронулся с места, и, чуть не слетев с него по инерции, парень прижался к Джеймсу со всей силы. Они неслись через довольно плотный трафик на непозволительно высокой скорости. Джеймс круто маневрировал между машинами, игнорируя все возможные правила дорожного движения. На мгновение Питеру показалось, что его может даже стошнить от выплеска адреналина, и он решил, что будет лучше закрыть глаза. Стало удивительно спокойно. Ладони чувствовали через экипировку подтянутый твердый живот, на котором даже при условии наклонного положения тела не было ни одной складки. Он прильнул головой к выемке между лопаток, и сосредоточился только на исходящем через ткань тепле и биении сердца. Если судить по ритму, то у Джеймса всё было под тотальным контролем. Неудивительно, учитывая его профдеятельность и личные характеристики. Ощущение, как внутри что-то разрывается на части, вернулось. Питер всем телом чувствовал, что мог бы вот так прижиматься к этому по факту незнакомому человеку всю оставшуюся жизнь. С ним было спокойно, надежно…нужно. Но это никак не вязалось со всем, что он знал о себе. И что-то внутри выталкивало эти чужеродные мысли. Скорость значительно снизилась, и Питер смог слегка отпрянуть от водителя без риска для жизни и даже поднять руку, чтобы убрать черный экран. В нос сразу ударил морской воздух. Джеймс размеренно ехал посередине старой асфальтированной дороги, плавно сворачивающей то вправо, то влево. Вокруг был сплошной лес. — Эээ… — Очень содержательно, — не оборачиваясь, подколол Барнс. Питер хлопнул его ладонью по спине. — Ну, и куда ты меня завёз? — А ты не следил за дорогой? Только не говори, что ты зажмурился, как…чёрт! Хватит меня лупить! Потерпи минуту. Питер остановил в очередной раз занесенную руку и приставил её к верхнему краю окошка в шлеме, чтобы сделать козырёк, потому что они заехали в крутой поворот, и деревья разошлись, открывая вид на широкий дикий пляж. На небе не было ни облачка, лучи солнца преломлялись о поверхность волнующейся воды и целились прямо ему в глаза. Из груди вырвался пораженный выдох. Где в Нью-Йорке Барнс нашёл такой пляж? — Мы в самом конце Атлантик Бич. — Ответил на непроизнесенный вопрос Джеймс, когда они остановились там, где асфальт сменяется песком. Белоснежным и чистым. — Ни камер, ни дронов Старка. Полная свобода. Нет, он не поведётся на это. Питер спрыгнул с мотоцикла, положил на сиденье шлем и, сложив руки на груди, уставился на мужчину. — Как это всё понимать? — А что не так? — Барнс, перекинув ногу, развернулся к нему лицом с абсолютно непринужденным выражением. — Ну, дай подумать. Ты похищаешь меня от университета, привозишь в какую-то глушь, — Питер развел руками в стороны и снова сложил, — а как же твои слова «ты вырос кретином» или «я не хочу запачкать руки»? Как я должен это понимать? — Для начала, жертвы похищений не запрыгивают на мотоцикл похитителя, также мы не в глуши, а в тридцати минутах от города на автобусе, плюс десяти пешком. — И уже со всей серьёзностью, — а за последнее я извинился в тот же день. Питер метался между синими глазами, пытаясь увидеть подвох. Нет, он всё ещё не понимает. — И что ты от меня хочешь? Почему сюда? Я вообще-то должен был с друзьями пойти обедать. — Желудок обрадовавшийся, что о нём вспомнили, тут же поддержал эти слова. Джеймс, усмехнувшись, согнул руку в локте и нажал на сенсорную панель на предплечье. Металлический отсек позади места, на котором до этого сидел Питер, отсоединился от корпуса и пролетел над головой парня в сторону океана. — Стол накрыт. — Джеймс встал на ноги, сразу же возвысившись над Питером на добрых сантиметров двадцать, обогнул его и прошёл к приземлившемуся на песок видимо-багажнику. — И хватит этих закрытых жестов. Он псих? Питер, опустив голову, посмотрел на свои сложенные руки и, раздраженно выдохнув, расслабил их и двинулся за «похитителем». Багажник оказался устойчивым к температурам отсеком для перевозки разного рода веществ и оружия, в данном случае служившим холодильником для сэндвичей и газировки. Джеймс снова нажал что-то на своём широком браслете, и экипировка, состоящая из наночастиц, рассеялась, оставив его в джинсах и обтягивающей, мать её, футболке. Солнце уже было не такое обжигающее, и морской бриз приятно ласкал кожу. Питер, из принципа поморщившись, взял сэндвич и осторожно понюхал, но голод велел ему не выёбываться и есть. Оказалось вкусно. Даже очень. Джеймс, облокотившись на песок, просто смотрел на линию горизонта и делал вид, что не замечает напряженного взгляда слева. Уловив движение руки, лезущей за второй порцией, он улыбнулся уголком губ, который был вне поля зрения карих глаз. Расправившись со вторым сэндвичем, Питер отряхнул ладони и, обхватив ими колени, продолжил просверливать обрамленный развевающимися темными волосами висок. — Так та пара из парка — твои друзья? — Повернулся ему навстречу Джеймс. Питер нахмурил брови и отвернул голову к воде. Разговор. Разговор с членом команды отца. Разговор с другом Стива. Это нормально? Нет. Была ли хотя бы одна причина, чтобы что-то ему рассказывать? Нет. Хотелось ли? Возможно. — Считается, что да. — Почему «считается»? — Питер снова взглянул на Барнса. Подозрительно, выискивающе. — Потому что вроде как друг — это человек проверенный каким-нибудь испытанием. А в нашей жизни ничего такого не было. Мы просто вместе тусуемся. — Интересный ответ. — Повисла тишина, нарушаемая только разбивающимися о берег волнами, но Джеймса она совсем не смущала. — Никто из нас не попадал в тяжелые ситуации, через которые мы бы прошли вместе. С деньгами тоже нет проблем… — Думаешь, в случае чего он не прибежит на помощь? Или ты? — Это было зря, Джеймс буквально услышал опустившееся на лицо парня забрало. — Какое тебе вообще дело? — Питер легко поднялся на ноги и встал перед мужчиной, помещая его полностью в свою тень. — Помнится, ты не особо рвался даже здороваться со мной. И зачем ты меня сюда привёз? Накормить? Так я поел. Вези обратно. — Джеймс закатил глаза и провел языком по внутренней стороне щеки. — Хер с тобой! Сам доберусь, ты сказал, что отсюда тридцать минут на автобусе. — Ты в жизни не ездил на автобусе! — Прилетело Питеру в спину, пока он, преодолевая зыбкость песка, шагал к дороге. — Ездил! В школу! — Джеймс резко обернулся тому вслед. Похоже Питер сам не заметил, что сказал, речь шла о школьных временах явно не под фамилией Старка. Барнс нажал на браслет и вернулся к прежнему положению. Через несколько секунд дрон, напоминающий руль, опустил Питера на песок прямо перед ним. — Это, между прочим, унизительно. — Поняв, что сопротивление бесполезно, парень уселся по-турецки и избрал тактику молчания. Джеймс смотрел на него и отчетливо видел, что был абсолютно прав. Как минимум, потому что он ему особо даже не грубил. А если вспомнить жалобы Сэма, то у них за пару дней состоялось диалогов больше, чем у Питера со всеми жильцами башни, включая Стива и, может, самого Старка. С ним Питер был другим, замечает он это или нет. Сейчас при свете Джеймсу впервые выдалась возможность его рассмотреть. Даже учитывая сжатые губы, сдвинутые к переносице брови и колкий взгляд, парень был немного красив. Просто за слоем похуизма и холода, это было довольно сложно разглядеть. Нет, конечно, для кого-то он будто бы сошёл с обложки журнала, особенно если наденет на себя свои брендовые шмотки и сделает укладку, но такое Джеймса не привлекало. Он думал о истинной человеческой красоте. Она есть в каждом, она излучает свет и дарит другим тепло, способное согреть душу. И проявляется она совсем не во внешних данных, это нечто эфемерное, на уровне ощущений. Просто надо смотреть вглубь человека. Когда он неловко улыбается, смеясь над собой, потому что наступил в лужу по колено. Когда он сосредоточен на очень важном деле перед дэдлайном. Когда он злится на себя за то, что попытался унести всё разом и в итоге всё уронил. Красота в искренних эмоциях. В Питере он их не видел. Даже когда тот повышал голос. Тони больше разозлился, когда он взял его кружку для кофе этим утром. Но никто не говорил, что будет легко. — Ты будешь просто лежать и пялиться на меня? — Очевидно, игра в молчанку закончилась. — Я собирался поговорить, но ты начал скакать и размахивать руками. Это не очень приятно, знаешь ли. — Питер аж задохнулся от этой наглости, но сразу сделал глубокий вдох. В этой позе это походило на медитацию. — Ладно, давай поговорим. Я первый. Что изменилось? — Джеймс нахмурился от такого ровного и безучастного голоса. — Ты с отвращением ушел позапрошлой ночью из моей комнаты. А теперь привел на пляж пообедать. Улыбаешься тут, строишь из себя благодетеля. В чем дело? Внимательно рассматривая лицо парня, Джеймс ещё раз прокрутил в голове разработанный ночью план. Сейчас всё зависело от того, насколько верно он истолковал поведение Питера. И, набрав полные лёгкие воздуха, он принял сидячее положение, чтобы смотреть на него чуть сверху. — Шок, а не отвращение, Питер. Я привел тебя сюда, чтобы получше узнать. Я улыбаюсь, потому что, несмотря на твои пререкания, мне приятна твоя компания. Если ты воспринимаешь общение с тобой, как благое дело, то у тебя проблемы с восприятием окружающих. — По лицу Питера пронеслась тень сомнения. — В чем дело? В том, что я пожелал угостить блядскими сэндвичами того, кто собирался сделать мне минет. Забавно, если бы я тебя не остановил, как далеко бы ты зашёл? На последних двух предложениях глаза Питера расширились от неподдельного удивления. Джеймс поднялся и целенаправленно пошёл к мотоциклу под пристальным взглядом парня с отвисшей челюстью. И, как только отсек с едой захлопнулся и полетел в ту же сторону, оцепенение с сидящего на песке спало. Барнс оседлал укомплектовавшийся байк и взял в руки шлем, делая вид, что собирается его надеть. Три, два, один… — Подожди! — Питер в одно мгновение оказался рядом и пару раз открыл и закрыл рот. Он даже не мог скрыть распирающие его разногласия, но всё же собрался и заглянул в синие изучающие его глаза. — Я сегодня иду на вечеринку, не хочешь со мной? — В понедельник? — Джеймс наклонил голову и посмотрел на него исподлобья. Питер кивнул, поборов желание закусить губу. — Ладно. Запрыгивай. — И вручил парню шлем. — Ты ведь в курсе, что мне это не нужно, так же как и тебе? — Джеймс широко улыбнулся. Сам поднял эту тему. — Да, но за тебя могут влепить штраф.