Obscene

— Пит, я не хочу ни на что намекать, но тебе бы поспать, — нижняя губа Озборна натянулась, будто ему было больно смотреть на сидящего напротив. Хорошая идея. — Всё так хуево? — Ну, кастинг на роль в «Реквиеме по мечте» ты бы прошёл безоговорочно. — Гарри пересматривал этот фильм примерно раз в год в качестве мотивации завязать с наркотиками, но путём внутренних диалогов и уговоров «завязать» каждый раз менялось на «быть осторожнее». — Сегодня-то чем был занят? — Просто бессонница. Если это можно так назвать. Сам сон приходил, только его было нереально выносить. За последние девяносто шесть часов он спал максимум тринадцать, и если вчера этот дефицит был практически незаметен, то сегодня он проявился с процентами. И лучше бы дело было в чёрных силуэтах, в длинных пронзающих иголках, в сковывающем параличе, но они были ни при чем. Впервые за долгое время под закрытыми веками не всплыли уже ставшие родными кошмары, но вместо них появилось кое-что похуже — липкая темнота и истошный крик. Стоило измученному организму провалиться в небытие, как его тут же выдергивал оттуда этот пронзительный детский вопль, а в горле ощущался ноющий надрыв голосовых связок. Этому уже тяжело было не придавать значения. Если так продолжится, он сам добровольно побежит в больничный блок. И надо было же ситуации усугубиться именно тогда, когда отец улетел. Неужели Стив бы сам не справился со своим шрамированным дружком? — А снотворное на что? Человечество уже давно позаботилось об этой проблеме. — Питер вздрогнул и посмотрел на друга так, словно он забыл, что тот вообще сидит с ним в машине. — Приём? Таблетки, говорю, существуют на свете. — Да пофиг, сегодня точно усну. — Надеюсь. Таблетки. Лекарства. Питеру было двадцать. Он не был глуп. И столь резкая перемена навела его на одну простую въевшуюся в мозг мысль — это Джеймс. Он запустил в нём процесс борьбы клеток тела с неким вирусом, будто Питер всегда ходил с температурой тридцать семь градусов, и вот она поднялась до сорока двух. Другого объяснения не было. И одновременно он же был жаропонижающим. Так, как с Джеймсом, ему никогда не было — тихо, спокойно. Так, как без Джеймса, ему никогда не было — громко, тревожно. И наоборот. В какой-то момент сегодня ночью он даже думал выйти в коридор и постучать в соседнюю дверь, интуиция подсказывала, что это выход — быть ближе к Джеймсу. Интуиция подсказывала, что надо бежать от него. Ещё чуть-чуть, и он свихнётся. Сто процентов. Питер чувствовал себя пазлом из десяти тысяч деталей, и все они были исключительно с выемками. Ничего в нём не складывалось. Но Джеймса в соседней комнате не было. И утром тоже. Во всей башне были только он и парочка, живущая пятью этажами ниже. Он ушёл вместе с Романофф сразу после отбытия отца, обмолвившись только нихера не значащим словом — работа. Что за работа ночью? «…у Наташи новый парфюм» Ты хочешь, чтобы я помешался на тебе? — Питер, ты здесь? — Что? — Приехали. — Питер сфокусировался на бледной ладони перед своим лицом, а потом на Гарри, который, собственно, ею и махал. — Ты тут посидишь? Ну, нахер… — Не-не, я с тобой. — Я же быстро. — Блять, не заставляй меня говорить, что я не хочу оставаться один. Но друг, видимо, обладал толикой проницательности. — Хорошо, пошли. Отец покажет новый кабинет для моей стажировки, и поедем. Они вышли из лимузина прямо к порогу Озкорп Индастриз — единственное здание в Нью-Йорке способное составить конкуренцию башне Старка и, будто специально, кардинально противоположное по дизайну. Старк — плавные линии, мягко впитывающие солнечные лучи, и зеркальные панорамные окна, отражающие в себе голубое небо. Озкорп — чёткие грани из тёмного поглощающего свет стекла и черного мрамора. Удивительно, что они ещё не отстраивали каждый год по этажу, чтобы посоревноваться в высоте. — Заодно познакомишься с моим отцом. Спустя почти четыре года — самое время. — Гарри усмехнулся и подбадривающе похлопал Питера по плечу. — На первом этаже есть кофейня. Знаю, ты его не любишь, но кофе поможет не упасть лицом в пол и не разбить нос. — Ты сегодня необычайно болтлив. — Да, вы точно с отцом поладите. Несмотря на внешнее сходство с Барад-Дуром снаружи, в башне оказалось поразительно светло. Яркие софиты, белые стены, белые халаты — последнее заставило Питера непроизвольно напрячься, но стаканчик с американо немного сгладил положение. Из прозрачного лифта можно было наблюдать за непрерывной работой на всех проезжающих мимо этажах. Стерильность, отлаженность, системность — вот какое впечатление производила корпорация изнутри. Где-то здесь — в одной из лабораторий — наверняка семенила своими каблучками Гвен, которая ко второму курсу уже была старшим стажёром. Поднявшись на последний этаж, они прошли по длинному коридору. С одной стороны открывался вид на весь город, включая его собственный дом. Питер сразу представил, как отец Гарри стоит напротив окна и буравит этот выделяющийся на общем фоне небоскрёб. С другой же стороны — сплошные металлические двери, рядом с каждой из которых был прикреплён сканер отпечатков пальцев. Наверное, в ЩИТе уровень секретности меньше. Коридор свернул в двухэтажный круглой формы холл, заставляя их упереться в секретарский стол, за которым сидела молодая девушка. Или женщина. Трудно разобрать, когда тугой пучок на голове пытается стянуть скальп с черепа, а выражение лица такое, будто она только что выпила свежевыжатый лимонный сок. И что-то подсказывало, что это выражение было перманентным. Кажется, у кого угодно была бы такая гримаса, если бы у него беспрерывно разрывался телефон, и каждую секунду нужно было бы кого-то с кем-то соединять и при этом ещё не сводить глаз с экрана моноблока, отвечая на почту. — Меган, привет! — Бедолага подняла указательный палец, указав Гарри подождать. — Ладно, мы пройдём. — Палец вздернулся ещё выше. — Отец ждёт. — Ещё выше. — Да к чему эти формальности? — По-моему, она сейчас откинется, — наклонился к другу Питер, но получилось совсем не тихо, и девушка-женщина стрельнула в него волной гнева из острых глаз. Питер, как ни в чем не бывало, сделал ещё один глоток и осмотрел остальную обстановку. Минимализм — это про Озкорп. Все стеллажи были закрытые, полки — пустые, никаких украшений или декора. Единственный намёк на бардак творился на небольшом столике в самом дальнем углу возле кулера — там были сложены аккуратными стопками документы и папки. Закралось подозрение. Гарри вдруг помахал рукой, вытягивая шею. Переведя взгляд в ту же сторону, Питер увидел, как сначала появилась слегка поседевшая макушка, а затем и весь владелец компании в сером костюме-тройке. Стеклянная дверь открылась, и мужчина, улыбаясь, начал спускаться по винтовой лестнице. — Меган, можешь устроить себе перерыв. — Прошло меньше секунды, а бедняжки и след простыл. На телефоне, поставленном на «без звук», тем временем мигало около двадцати лампочек. — Гарри, делаешь успехи, почти без опоздания! Почти. Питер стоял за плечом друга и не видел, как в глазах того проскользнул испуг. Он расслабленно раскручивал кофе, как вино в бокале, и рассматривал подходящего всё ближе Озборна-старшего, задаваясь вопросом, сколько часов уходило у ретушеров на обработку его фотографий. На обложках журналов он выглядел гораздо моложе. Проседь в волосах, глаза навыкате, впалые щёки с довольно провисающей кожей, борозды глубоких морщин и россыпь пигментных пятен. Учитывая генетику, он бы на месте Гарри заканчивал пить и начинал каждое утро с увлажняющих масок. Его даже пробрала гордость за своего отца, который не так уж намного младше. Выкатывающиеся на грани безумия глаза, метнулись на него. Что там по этикету? — Добрый день, мистер Озборн. Я — Питер. Питер Старк. — В вытянутую ладонь тут же врезалась сухая и костлявая. — Ааа, Питер, вот и познакомились. Можно просто Норман. — Почему-то было ясно, что нет — нельзя. От пристального взгляда стало не по себе. — Как поживает Тони? Я думал, дело в кривых руках фотографов, но ты совсем на него не похож, зато точно кого-то напоминаешь. Видимо, весь в мать. Ты же с ней жил в детстве? Ладонь Питера всё ещё была сжата и слегка покачивалась вверх-вниз. И на какой вопрос ему отвечать? — Да. — Он прям чувствовал, как его сканировали, но внезапно рукопожатие разорвалось, и Озборн хлопнул в ладоши. — Удивительное дело — мы с Тони настолько поглощены работой, что не находим время на встречи, а сыновья и без нас справились. Кстати, о времени — его совершенно нет. Гарри, твоё место будет… — Хватит ржать! Этого… этого не может быть. Это не кабинет. Это санный угол какой-то! Даже у Меган стол больше! Ты видел эту гору документов? Пит, хватит ржать! Это не смешно! Питер правда не мог прекратить смеяться. Стоило им перешагнуть порог лифта, его сложило пополам. — Это… самое… охуенное… — пресс уже побаливал от напряжения, — ч-что мог сделать твой отец! — Это самое унизительное, что он мог сделать. Я не хочу, я не буду так работать! — Видимо, — Питер сделал глубочайший вдох и выдох, — он хочет тебя чему-то научить. Грязной, пыльной работёнке, ох, нет, всё, надо успокоиться… — на подмогу пришёл отвлёкший звук сообщения. Достав телефон, Питер нахмурился и уставился на высветившееся окошко. «Есть планы на вечер?» Коктейль из раздражения и радости. Шлялся всю ночь где-то, а теперь спрашивает про планы? И где, блять, приветствие? «Нет» — Это мистер Я-не-хочу-говорить-об-этом? — Мировая скорбь по своим амбициям на лице Гарри сменилась торжеством. — Это мистер Не-твоё-собачье-дело, — совершенно без злости, просто, чтобы остудить пыл. Телефон снова оповестил о сообщении. «Придумай. Твоя очередь:)» Он охренел? Питер так погрузился в написание максимально остроумного ответа, что не заметил, как лифт остановился, и к их компании присоединился третий человек, вставший у прилегающей периллы справа от него. Поэтому, когда он поднял голову, чуть не подпрыгнул. Жующий жвачку мужчина с побритыми практически под ноль волосами и слегка отпущенной щетиной никак не вписывался в ряды работников компании. Даже несмотря на белый халат, на котором к тому же не было бейджика. Желваки ходили под белой, но немного неравномерно схватившей загар кожей, один уголок губ был поднят в усмешке, и он, не скрывая интереса, совершенно точно разглядывал Питера, при этом в упор не примечая Гарри. Питер выдержал зрительный контакт буквально пару секунд, и перевел взгляд на стык стеклянных дверей. Было некомфортно. И этот дискомфорт был абсолютно чужд. Он что, теперь, правда, будет игнорировать других мужчин? Да он Джеймса знает меньше недели. Ну, это же пиздец… с другой стороны, оно ему надо? Когда они вдвоём покинули лифт, Питер, ведомый неким чутьём, обернулся. Мужчина, не спуская с него глаз, подмигнул, потянулся к кнопкам и снова поехал наверх. Какая-то херь. Нужен ещё один кофе. — Нужно ещё раз всё перепроверить. — В голосе Романофф уже не было энтузиазма, только усталость. — Нат, мы перерыли всю подноготную Озкорпа. Что нам нужно, так это душ. — Джеймс лежал щекой на стопке документов, которая этой ночью служила ему подушкой. В другом конце длинного стола возвышались горы кофейных чашек. — Он не может быть настолько чист. Ничего не понимаю, я уверена, что права… Они прокопались в отчётных бумагах всю ночь, делая лишь малые перерывы на пару часов сна, когда голова уже неумолимо падала вниз. Наташа была настолько одержима своей догадкой, что не заботилась о внешнем виде — Джеймс впервые видел её с подобием гнезда на голове вместо обычно идеально уложенных волос. Даже в полевых условиях, когда вокруг летят пулемётные очереди, она умудрялась сохранять вечернюю укладку. Стоило квинджету вчера оторвать колёса от крыши Старк Индастриз, прощальная безобидная улыбка девушки сошла на нет, а на её месте появилось что-то обдумывающее или скорее замышляющее выражение лица, не предвещающее ничего хорошего. И когда он уже хотел вернуться к Питеру, она вмиг перегородила проход, кинув: «Ты и я — ЩИТ — живо». Выбора у него не было. По дороге в штаб-квартиру Романофф не обронила ни одного слова, что уже должно было ещё больше его насторожить, и, когда Джеймс перешагнул порог комнаты, увидев кипу документов, он сразу попытался эвакуироваться, но твёрдая рука тут же ухватила его за шиворот. — Наташа, я оперативник. Копаться в бумажках — не моё! — Сядь, завали и слушай. — Романофф явно не хватало повязки на глазу. — Тони и Стив улетели, поэтому разгребать дерьмо десятилетней давности придётся нам. Вы все совершили огромную ошибку, устроив Питеру программу по защите свидетелей. Что нам известно? Барнс рухнул на стул, с которого, он смекнул, не встанет до самого утра. — Настоящая фамилия — Паркер, попал в аварию, был схвачен Гидрой, провел у них около трёх месяцев, пока мы не накрыли объект. Подвергся мутации и дальше по списку. Мать была домохозяйкой, отец — учёным, что-то там с генетическими исследованиями. — Ты проговори это ещё более заунывным тоном, а то недостаточно видно, что тебя это не интересует. — Просто при чем здесь Питер? У нас есть дела поважнее… — Те дела, из-за которых вы с ним появились вместе на ужине? И не надо мне отмазок, мол, вы внизу встретились. Но об этом позже. Фьюри и Старк, пытаясь скрыть Питера, по факту похоронили расследование. Джеймс только теперь посмотрел внимательно на папку, лежащую сверху стопки — в правом верхнем углу были буквы ОИ. — Что, если он — не рандомный выбор? Генетические исследования, говоришь? Чем занимается Озкорп? Что есть мутация, если не генетический эксперимент? Ты веришь в такие совпадения? — Нат, компания Озборна проверена ЩИТом вдоль и поперёк. Тони тоже присматривался к ним — ничего. Да, Ричард Паркер работал в их лаборатории, но это всё. — Отсутствие улик — это тоже улика. Как встретить гладко выбритого, одетого в начищенный до блеска смокинг парня — пахнет подставой. Не бывает всё так идеально. А теперь смотри, — их разделил голографический экран, на котором была запись с камеры, толком ничего не обозревающей, кроме дверцы старого магазинчика электроники. Люди входили и выходили с маленькими и не очень коробками, Джеймс непонимающе кивнул. — Этот магазин находился в пятидесяти метрах от Озкорпа, видишь здесь — справа — кусочек дороги — она как раз к нему и ведет. А вот то, что нам нужно. Запись остановилась, и Джеймс разглядел проезжающий старый форд, попавший в обзор видеокамеры на доли секунды. За прозрачным стеклом на водительском сиденье сидел мужчина средних лет в очках. В том, что это Ричард Паркер, не было никаких сомнений. — А теперь ведущие камеры на эту же дорогу. На экране появились несколько окошек с видом на центральный вход в Озкорп — нигде похожей машины не промелькнуло. — Время то же? — Абсолютно. Отец Питера в тот день заезжал в лабораторию на полчаса — камера напротив магазинчика, сейчас там, конечно же, Старбакс, зафиксировала его отъезд. А затем он с семьёй уезжает из города, и они попадают в аварию. Обычный день обычной американской семьи, да? — Кто-то умышленно скрыл факт пребывания Паркера в лаборатории в тот день, значит… — Значит, Озкорп замешан. И мы должны найти иголку в стоге сена, уделяя особое внимание работе отца Питера. — Она торжественно развела руками, снова представляя сложенные на столе папки бумаг, но теперь Джеймс выглядел гораздо более воодушевленным. — Нам чертовски повезло с тобой, Нат. — А кто-то в этом сомневался? Приступим. И за всю ночь они не нашли ровным счетом ничего. Фонды, дочерние компании, денежные переводы — всё было идеально и подкреплено результатами исследований. Ричард Паркер занимал весьма посредственную должность и изучал в основном цепочки ДНК млекопитающих, рептилий, членистоногих, чтобы выявить определенные гены для разработки лекарства от всех болезней — обычное направление деятельности в Озкорпе, причем ни к чему не приведшее. Но это по официальной информации. — А что, если у него всё же получилось? — Будто спрашивала сама себя, когда они уже заканчивали наводить порядок на столе. — Может, он что-то открыл, но Норман захотел присвоить достижение себе… или использовать в других целях — целях Гидры… — Это уже похоже на сюжет фильма. Мы так можем придумать любой мотив. — Джеймс покрутил кистью в воздухе, словно играл в театре. — Норман любил его жену, но Ричард обо всём узнал и пришёл угрожать. Угроза переросла в шантаж, ведь у Ричарда была информация, которую знал только он! И вот Озборн, желая закрыть тому рот навсегда, повелевает Фримену убить Паркера. Но! Тот по ошибке убивает всё семейство, а на ребенка, чудом оставшегося в живых, рука не поднялась, и он забрал его к себе. Ну, как? У Наташи был такой тяжелый взгляд, что захотелось переместиться во времени и перезаписать сцену — просто промолчать, но Стрэнджа по близости не было. Джеймс повинно склонил голову. — Я сейчас слишком устала, накажу тебя потом. — Не верить ей не было повода. — Всё сходится, нам нужно просто найти недостающие звенья цепочки. Только они вышли в оживлённый коридор, закрыли за собой дверь и двинулись к лифту, сзади послышался приятный женский голос. — Баки, Наташа! — Шерон, ускорившись, подошла к ним и перевела взгляд с одного на другого, мягко улыбнувшись Барнсу. — Хорошо, что я вас встретила лично. Джеймс взмолился, чтобы сейчас не последовало никаких сообщений о летучках или новостях, но вежливо вернул улыбку блондинке. — Фьюри или Детройт? — деловито спросила Романофф. — Второе, мы убили на перепроверку три дня, но зато вот результат. — Она активировала планшет, что-то понажимала и развернула его экраном к коллегам. — Шерон, прости, но тут слишком много букв. Давай ты нам это просто переправишь? — Девушка заметно расстроилась от такой холодной реакции, и Джеймс почувствовал себя почему-то виноватым. — Просто мы с Нат всю ночь работали, и уже нет сил. — Поддерживаю, пришли на почту, и завтра мы всё обсудим. Там же ничего, требующего немедленного реагирования? — Нет, десять лет ждало, поэтому один день ничего не решит. Тогда до завтра. — Блондинка убрала девайс и кивнула, поправив спадающие на лицо волосы. Но перед тем, как она развернулась, Джеймс всё же уловил некий упрёк в её мимолетном взгляде. — Слушай, Нат, — начал он, смотря удаляющейся Картер в след. — Не можешь понять причину, почему чувствуешь себя козлом? — Насмешка вывела его из транса. — Дай-ка угадаю, ты ей не позвонил? — Да с чего я должен был звонить? Между нами ничего не было, ты уже третий человек, перед кем я вынужден объясняться. — Кто третий? — Что? — Ну, Сэм однозначно впереди всей планеты, Стив слишком уважает личную жизнь, с Тони вы не особо близки, значит, из нашей компании я — вторая. А третий? Было очевидным, что она уже обо всем догадалась, и теперь просто вынуждает его сказать это вслух, и Джеймс, не сумев выдержать давления лукавых глаз, цокнул языком и направился к выходу. — Ладно, можешь не говорить. — Быстро нагнала его рыжая. — А по поводу Шерон: ты ей нравишься, и если тебе это не нужно, озвучь напрямую. Вот и всё. Потому что, да — это было неловко, и мне не нужны вырванные клоки волос в дальнейшем. — Так и сделаю, спасибо. — Кстати, Питер же остался под твоим присмотром? — Какая тактичная подводка. — Попробуй у него что-нибудь узнать об Озборне-старшем, — и увидев немой вопрос на лице Барнса, — Алё! Друг Питера — Гарри. Гарри Озборн. Сын Нормана Озборна. Нашего подозреваемого. Перед Джеймсом сразу всплыло лицо худощавого парня из парка на заднем фоне Питера и оно же, промелькнувшее в клубе. Звон колокольчика оповестил об уходе посетителя, но пожелания хорошего вечера так и не прозвучало, в отличие от предыдущего человека, покинувшего стены местечка под названием «Кофеин». Питер, возясь с непрочно прикреплённой крышкой кофе, повернул к центру Манхэттена, как чуть не выронил стакан, врезавшись в кого-то. Он сразу понял в кого — по запаху и весьма примечательной обуви. Твёрдая рука придержала его от падения. — Прекрати это делать! — Питер отошёл на шаг назад, стараясь подавить часть себя, пищащую от восторга. — Нельзя так внезапно появляться! То возле универа, теперь здесь. — Он взволновано оглянулся на следящую за ними через стекло баристу. — Что ты тут забыл? Ты за мной следишь? — Не делай вид, что не рад меня видеть. — Он посмотрел вверх на вывеску. — Ещё одно любимое местечко? — Ты с темы-то не съезжай. Как ты меня нашёл? — Спросил у Пятницы. — Джеймс пожал плечами, не видя в своём поступке ничего плохого. — Не надо так смотреть. Все претензии к Старку. И, кстати, привет. Питер оторопел. — Привет? — Кстати, я решил не принимать твоё приглашение в последней смс сходить в задницу, но я охеренно устал… и ты, похоже, тоже. Может, завалимся в башню? Она теперь принадлежит почти только нам двоим. Облегчение? Да пусть будет это чувство. — Я туда и собирался… — Питер возненавидел себя за то, что не может противиться этой улыбке. Заманчивость предложения лизнула загривок, да и он был слишком истощён. — Ну, хорошо, только поедем на машине. — Ты точно в порядке? — Во взгляде Джеймса читалось беспокойство, хоть Питер и всячески пытался придать себе бодрый вид, чтобы не вызывать ненужных вопросов. За окном по ощущениям была глубокая ночь, но стрелки часов, почти вставшие параллельно полу, показывали только девять вечера. Питер, лежа головой на мягком подлокотнике и закинув ноги на Джеймса, бездумно смотрел в телек, ожидая момента, когда можно будет пойти спать. И одновременно боясь, что этот момент наступит. — Ага, за исключением того, что с тобой сегодня весело-пиздец. — А ты у нас прямо стендап-комик! Каждый имеет право на усталость. — Нет, если ты пытаешься завоевать моё сердечко. — Питер наигранно мечтательно похлопал ресницами и тут же затрепыхался, как рыба, от щекотки. Джеймс довольно чувствительно перебирал пальцами по коже, забравшись ему под футболку, пока в итоге не навис над ним, перехватив брыкающиеся руки. — Кто кого ещё тут завоёвывает? — Он, улыбаясь одними только глазами, наклонился совсем близко и дразнящим невесомым движением задел губы Питера, которые парень сразу открыл, ожидая вторжения. Но Джеймс лишь насмешливо выдохнул, — обойдёшься, — и тотчас получил толчок в грудь, вернувший его на место. — Между прочим, если долго не получать желаемое, можно и перегореть. Это было сказано просто так — лишь бы что-то ответить, чтобы не оставаться проигравшим в раунде, но Джеймс заметно напрягся. Ведь, действительно, насколько долго он сможет удерживать интерес парня к нему? Неизвестно сколько ещё Питер будет подпускать его к себе, прежде чем ему всё наскучит. В конце концов, чем не обладают люди с этим синдромом, так это привязкой. «…Старк, ты себе мужиков под стать находишь…» «…я взрослый мальчик…» Учитывая ритм ночной жизни, он часто находил кого-то. А то, что происходило сейчас, вероятно, противоречило его естеству. И последние слова — отличное тому подтверждение. Он, зависнув, смотрел сквозь банку колы, как вдруг она со свистящим звуком исчезла. — Ёб… — Джеймс подскочил от испуга и уставился на эту самую банку уже в руках Питера, который аккуратно её открывал технологией «трёх щелчков». — Это что только что было? — Я захотел попить. — Нет, ты… как ты это сделал? — Ему точно не показалось, банка притянулась в руки парня. — Ещё один подарочек от тех психов. — Питер прицелился запястьем на стол, и из него вышло что-то похожее на белые нити. Миг, и в руке оказалась вторая банка, которую он протянул обомлевшему Джеймсу. — Я не сразу открыл этот навык, лет с шестнадцати, не знаю, был ли он до этого. — А Старк знает? — Нет, я давно стараюсь не беспокоить отца по пустякам. — Он брезгливо осматривал свою ладонь. — К тому же это гадко. По консистенции, как паутина, да и, если пульнуть в стену, рисунок будет именно таким. «Ричард Паркер… изучал цепочки ДНК млекопитающих, рептилий, членистоногих … гены для разработки лекарства…» Членистоногих… Похоже, Наташа была права. Все звенья цепочки уже разложены на столе, и им нужно их просто соединить в правильном порядке. — Почему ты выглядишь так, будто выиграл в лотерею? Не стоило тебе рассказывать… — Питер поднялся с дивана. От тяжело давшегося ему движения закружилась голова, и он качнулся назад, но на поясницу легла железная рука. — Эй, что с тобой? Питер, я просто задумался о том, как эту способность можно было бы использовать, — наглая ложь. — Ладно, я пойду к себе, — и, поняв, что тот собирается тоже встать, — не надо провожать, я не инвалид. Питер услышал резкий разочарованный выдох, но, не оборачиваясь, пошёл к коридору, ведущему к спальне. Его будто придавливало к земле, он чувствовал всю мощь гравитации. Шаг. Ещё один. И всё же… — Почему я должен тебе доверять? — тихий вопрос через плечо. Горящая от взгляда точка сместилась с лопаток на висок, но он не хотел встречаться с его источником. Слишком долго отвечаешь. — Я не знаю. Любые отношения — это прыжок веры. Питер скрылся в темноте, а Джеймс съехал на край дивана и зарылся в ладони. Какой долгий день… Переборов желание хлопнуть дверью, он прошёл в свою комнату и, упав на кровать, потянулся к нижнему ящику тумбочки. Снова. Вернувшись из Щита, он уже сделал записи в черной папке обо всех их с Наташей намётках, и сейчас добавил лишь одно слово — паутина — и провёл от него стрелочку к абзацу про отца Питера, чтобы утром просмотреть всё на свежую голову. Ещё и Шерон прислала сообщение, которое значком мелкого конвертика мигало на телефоне. Он был уверен, что именно так выглядит мигрень. Так много всего. Попробуй не поверить в грёбаное переплетение нитей судьбы. Джеймс остро ощущал, как они уже натянулись до предела, и кто-то играет на них, как на струнах арфы, вызывая неприятный дребезжащий звук. Вот-вот они должны были лопнуть. Это словно приближение шторма или расставление фигур на шахматной доске. Он прокрутился в постели минут пятнадцать, то меняя положение с бока на бок, то переворачивая неудобную и быстро нагревающуюся подушку. Почему Питер должен ему доверять? Охуенный вопрос. Лучше бы не доверял, лучше бы послал к херам и жил припеваючи. Но ему нельзя знать правду. Хотя почему, Джеймс? Думаешь, если ему всё рассказать, он сам не захочет вернуть себе чувства? Впустить их в себя. А, может, от этого будет только хуже? Джеймс помнил, каково ему было, когда он перестал быть Зимним солдатом. Первая волна — это охеренная боль, вторая — вина, третья — ненависть к самому себе и только потом четвертая — раскаяние, постепенно перерастающее в смирение. И если повезёт — прощение. Но Питер же никого не убивал. Должно быть легче, проще. Подушка снова нагрелась, и к заебавшим факторам добавилась жажда. Джеймс запустил руку под кровать и стукнулся головой о спинку кровати, зарычав от раздражения — стеклянная бутылка была пустая. Этаж был пуст, поэтому можно было спокойно пройти на кухню в боксерах, и он, в чем был, встал и пошёл к двери, стягивая ладонью волосы на затылке — даже они сейчас бесили. Может обрезать нахер? И стоило выйти из комнаты, он наткнулся на полуодетого Питера, вышедшего в коридор одновременно с ним и выглядевшего не менее удивлённым. В тот же момент зуд под кожей утих. Питер стоял, вцепившись в дверную ручку, а его глаза бешено бегали по накаченному телу перед ними. Джеймс и забыл, что он в одном белье, но настроение заметно поднялось. И если так продолжится, то поднимется не только настроение. — Питер? — А? — Выглядел он потерянно. — Да я… ты куда? Джеймс показательно поднял пустую бутылку. — За водой. А ты? В тишине захотелось перейти на шёпот, каждое слово эхом отбивалось от стен. — В туалет, — голова качалась, словно в подтверждение сказанных слов. — У тебя же своя ванная. — Да, так и есть… ладно, пока. — И он быстро скрылся за дверью. Джеймс в изумлении смотрел на неё пару минут, отчётливо слыша, что парень прислонился к ней с обратной стороны. Он занес руку, чтобы постучать, но остановился. Что-то подсказывало, что это лишнее… Пить перехотелось. И он уже почти успел закрыться, как рядом снова раздался хлопок. — Не полностью, — Питер судорожно вздохнул, его будто разрывало. Их разделял распахнутый дверной проём, и Джеймс лишь молча ждал, когда парень продолжит. Сейчас нужно было дать время. — Ответ на твой вопрос. И он понял. «… я же потерял память…» «…полностью?» — Мне снятся сны. Кошмары. Каждую ночь… каждую ночь я слышу голоса, вижу нечёткие силуэты… я… я… они измываются надо мной…и крики…постоянно. Джеймс смотрел на него без капли жалости — Питер не за этим пришёл. Ему нужно было поделиться и спрятаться. Возможно ли, что он сам заметил то, о чем знал Джеймс? И он просто сделал шаг в сторону, приглашая. Укрыв их одеялом, он подтянул Питера к себе так близко, что между ними совсем не осталось пространства, и поцеловал в место перехода шеи в ключицу, а затем в ложбинку за ухом. — Спи.