***
Все и оглянуться не успели, как гости и жители столицы уже пили за здоровье, за жизнь и правление юной королевы. Звучали самые разные тосты от невыговариваемо длинных до абсурдно коротких, в огромном зале стоял гул, пели песни барды, стучали кружки. Танцы и бурные поздравления не прекращались ни на минуту: народ был рад этим мгновениям покоя, когда война наконец отступила и опустила свои мечи. Всё это происходило наверху. Но празднество шло своим чередом и в потаённых уголках замка. Скоя'таэлей не обделили весельем: конечно, помещение меньше и сидеть надо тихо, но всё же радость. В центре комнатушки стоял длинный стол, где могли сесть, пусть и впритирку, тридцать эльфов; время от времени к ним приходили служанки, занося подносы с едой и выпивкой. Воины говорили между собой свободно, будто правил не существует. Они обсуждали людей, неожиданную благосклонность "полосатых", только что прошедшую коронацию, будущее новоселье, обсуждали, кто как устроится в своём скором пристанище. Все эти разговоры были будто из прошлой жизни, хотя... так ведь и есть. Такие обыденные, лёгкие беседы, даже просто о погоде, вызывали чувство ностальгии и тоски по минувшим временам. Даже командир — и тот не был обделён обсуждением. Возможно, потому, что на празднестве он отсутствовал... А точнее, присутствовал, только совсем в другом месте. Сегодня Иорвет решил отказаться от всеобщего веселья в пользу личного удовольствия. Именно поэтому он сейчас сидел в большой бадье с горячей мыльной водой. Давно ему не представлялась такая возможность: сколько лет прошло, а доводилось мыться только в реке или случайно попавшихся по пути развалинах, в которых так кстати оказывались купальни. Да и то не всегда. Вода была то слишком холодной, то почти протухшей, то за ногу хватала какая-то тварь — да те же самые утопцы, если не что-нибудь покрупнее. И ведь не зайдешь с оружием в воду – после таких регулярных "омовений" заржавеет, раскиснет. Сейчас же можно было использовать душистого мыла столько, сколько хочется, расслабиться, не думая о предстоящих битвах и проблемах, волосы вымыть наконец! Раны уже этому не препятствуют, мышцы больше не напрягаются, кожа перестала саднить при каждом движении, и теперь хочется лишь наслаждаться предоставленной возможностью. А Киарана можно легко оставить с отрядом, не боясь того, что те осмелеют до тупости и пойдут "вершить великие дела". Однако ничто не длится вечно. От такого долгого пребывания в воде становилось уже чуть ли не больно. Сейчас Иорвета ждала городская одежда, так как броня застряла в ремонте на пару дней. Роше зачем-то настаивал на том, чтобы вообще пошить всем всё новое, пусть это и приняли с некой... недоброжелательностью. Их форму хотели поменять настолько, чтобы их нельзя было даже случайно принять за что-то ещё, кроме как за темерский отряд. Как именно изменить, правда, человек не сказал, но его странная полуулыбка настораживала. Что ж, делать было нечего. Такую одежду иногда носили городские эльфы: тёмное балахонистое пальто, перевязанное широким ремнём, свободная рубаха, бордовые штаны да сапоги с высоким голенищем. Надевать всё это на мокрое тело было довольно-таки непросто, учитывая то, насколько вся одежда отличалось от старой. Руки по привычке тянулись поправить что-то, чего не было, подтянуть всевозможные ремни и пряжки. Но обувь оказалась удобнее, мягче, чем его старые сапоги, уже потёртые и истощённые временем. Иорвет посмотрел в зеркало и невольно поморщился. На место старой повязки пришла другая, красная, всё также скрывающая половину изуродованного лица. Прямо как в старые времена. Она даже подошла к общей цветовой гамме, но... смотреть и видеть лишь осколок прошлого себя было отвратительно. Ту самую повязку он носил в бой, когда заливал землю кровью. А сейчас в голове никак не укладывался образ мирного города и командира скоя'таэлей в нём. Что он тут забыл? Ему нужно было вернуться в леса, продолжив совершать набеги на людские поселения. Да, может, отношения выстроить. Да, может, начать заботиться об относительной репутации. Но никак не всё это. В голове стоял назойливый звон. Дождь прекратился, оставив за собой сырость и приятный запах свежести, воздух стал плотным и холодным. Скоя'таэль вышел из своей временной комнаты в коридор, а после — на балкон. Где-то позади слышались песни, отголоски баллад, громкие разговоры. Может, сейчас его спину сверлил взглядом кто-то из людей, может, шептал что-то осуждающее на ухо другому, но было всё равно. Ему позарез нужен свежий воздух, и этому никто не помешает. Даже отсутствие меча и какого-либо средства защиты при себе. Снизу стояли дома, принадлежащие людям. Грязные дороги наверняка размылись окончательно, лужи затопили канавы и ямы. Сейчас уже Иорвет не сможет сравнить с тем, что было раньше. Ему не удалось застать время, когда эльфы были самой сильной расой, он родился в самый разгар кровопролитной войны. Aen Undod? Вроде, так звали их предшественников... – Что ты не понял из моих слов? Я просил вести себя тихо и не высовываться, пока всё не закончится, – послышался позади знакомый голос. Рядом стоял Роше собственной персоной. Не по-привычному чистый, не по-привычному торжественный, в новом парадном мундире, только старый верный шаперон нарушал идеальность образа, что радовало: сколько раз Иорвет подмечал, что узнать человека без этой тряпки довольно сложно? Раньше они встречались только в лесах, когда гонялись друг за другом и пытались убить. Как, интересно, смотрели бы они прошлые на себя настоящих? Как минимум недоумения не смогли бы скрыть. – Нездоровится. Подышать вышел, – Иорвет отвернулся и снова уставился вниз. Вернон шумно выдохнул и встал рядом, скрещивая руки на груди. Сейчас он был в слепой зоне эльфа, что второго, похоже, не смущало никак. – А ты почему ушёл? Там же твоя королева. Мало ли?.. – Что за намёки? – вопросительно хмыкнул в ответ темерец и притворно нахмурил брови. – Сейчас там Бьянка, всё в порядке. Жаль, Геральт не приехал. Надо было бы его получше отблагодарить за помощь, чем тогда. – А когда ты его благодарил? – наигранно поднял бровь эльф и повернулся к Роше лицом. – Да иди ты... – запнулся Вернон и внезапно остановил свой взгляд на собеседнике. Он вспомнил. Что-то вот прямо только что случилось, когда Роше не мог припомнить, где он такое видел. До боли знакомые черты лица напоминали ему... Точно! Темерец же сегодня скопировал его эмоцию, презрение. А точно ли его?.. Человек бесцеремонно схватил эльфа за лицо, сжимая щеки, и притянул ближе к себе, всматриваясь в его острые черты. Мысль, что он использовал выражение чувств и эмоций командира скоя'таэлей, выбивала из колеи и заставляла невольно краснеть. «Как так-то? Я слишком много времени проводил в его обществе, вот и вышло...так... Может, ошибся..?» – Роше всё ещё судорожно всматривался в лицо Иорвета, ошалевшего от бестактного вмешательства в своё личное пространство. – Какого хрена?! – попытался грозно сказать он, однако когда тебе мешают говорить собственные щёки, любезно вжатые в челюсть то ли другом, то ли недругом, не очень-то получается. Эльф сильнее сжал чужие руки, уже молча настаивая на том, чтобы его отпустили. Однако Вернон будто ушёл в свои мысли и забыл о том, где он и что делает, устремив куда-то вдаль пустой взгляд. Скоя'таэль решил хоть что-то сделать ради спасения собственного достоинства. С чувством он резко наступил на ногу темерца, заставляя того охнуть, отпустить эльфовы щёки и отступить на шаг, вернувшись в реальность. – Что это было, чёрт возьми? – растирая помятое лицо, осведомился скоя'таэль. – Да нет... ничего... – смутился Роше и отвернулся, оперевшись на холодные каменные перила. Его затопила неловкость из-за своего внезапного порыва, хотелось хоть как-то разрядить обстановку. Однако ни одной подходящей темы в голове не находилось. Мысли начинали путаться от простых, казалось бы, слов, и Роше решил не пытаться. Что-то холодное упало на руку и сразу скатилось с неё, оставляя на коже влажную дорожку, а на камне — мелкую каплю воды. Чёрные тучи снова собрались над городом, загородив так ни разу и не появившееся солнце. Светлые дни этого лета, похоже, закончились совсем. Теперь их ждал практически бесконечный дождь, окончательно и бесповоротно размытые дороги, грязь до первого снега. Так было каждый год и ничего не указывало бы на то, что что-то изменится. – Пойдём внутрь. Скоро все разойдутся, а ты, как я посмотрю, ещё не ел. В воде сидел, пока твои развлекались? И на ледяной ветер вышел. Как-то неосмотрительно с твоей стороны.***
– Здесь есть хоть что-нибудь целое? – Похоже, что нет. Уж проще всё заново отстроить... В одном из заброшенных закутков Вызимы, довольно неблизком от района нелюдей, громко и свободно звучала старшая речь с самого утра. Скоя'таэлям выделили кусок городской земли, и хотя всех проинформировали об этом ещё сразу после коронации, до сегодняшнего дня бывшие мятежники не ведали, какого рода будет этот участок. Рассчитывать на барские хоромы, конечно, не приходилось. Поэтому особо никто не удивился, когда перед ними буквально выросли из земли покошенные, с обвалившейся черепицей, с проеденными термитами досками и брёвнами дома. «Вот как из земли выросли, так в ней и остались», – именно такая мысль пронеслась в голове Киарана, который явился сюда вместе со всеми, дабы проконтролировать начало работ. Их всё-таки предупредили, что район не из зажиточных, так как это последнее свободное пространство на территории города. Скоя'таэли осведомлялись у управляющих, почему их не могут поселить в пригороде: так они бы не мешались и не создавали в городе ещё большую толкучку. В итоге им ответили, что все они сейчас должны находиться под боком — на случай каких-то весьма расплывчато упомянутых «непредвиденных ситуаций». Не доверяют, значит. Поэтому эльфы, взяв в руки и зубы инструменты, трудились в поте лица. Работы было много: все постройки не смогли бы продержаться под таким количеством новосельчан – время берёт своё, поэтому их пришлось сносить. По улице летали клубы пыли, под ногами валялись щепки и труха отсыревшей древесины. Несмотря на то, что здесь почти всегда шёл дождь, этот день решил сделать горожанам подарок: день был пасмурный, но грозных туч, вечных гостей славной Темерии, не наблюдалось. Только сухой ветер дул с севера, оттуда, где не было болот. Скоя'таэли работали быстро и дружно, поэтому уже к вечеру все недопостройки, которые находились здесь ранее и пугали чувствительное эльфское восприятие красоты одним лишь своим видом, были безжалостно снесены под корень. Теперь всё скидывалось в один большой костёр, потому что этот мусор больше ни на что не годился. Дым от горевшего гнилого дерева, несмотря на ветер, практически никому не мешал, так как это место находилось у самой городской стены. Киаран был бы рад присоединиться к процессу и работать вместе с товарищами, да только со своими обязанностями он едва успевал бы этим заняться. Иорвет снова куда-то подевался, оставив отряд на плечах своего лейтенанта и лучшего друга, но его нельзя винить. Командир сейчас наверняка решал другие вопросы, может, в данный момент он выступает во дворце в качестве политика и представителя Aen Seidhe, может, участвует в военном совете, может, контролирует создание нового варианта брони, кто его знает... Киаран чувствовал, что до мудрой и удивительно правдивой поговорки ему осталось недалеко: белка есть, осталось только колесо по размеру найти. Он носился по району, наблюдая за всем происходящим сразу, дабы эльфы действовали по всем городским правилам. Как бы ужасно это ни было, необходимо потакать прихотям и требованиям горожан: люди крайне недоверчивы к этой идее с новым отрядом, да и от нового потока нелюдей они не в восторге. И теперь, чтобы не спровоцировать их на какой-нибудь опрометчивый и глупый поступок – бунт, например, – эльфам приходилось молчать в тряпочку и особо не шуметь. И как назло, вечер тоже будет загружен. Иорвет, сославшись на всё те же неотложные дела, попросил помощника навестить Роше в конце дня, чтобы обсудить вопросы стройки. Что правда, то правда: эльфы, конечно, народ умелый, но строительством новых зданий должны заниматься обученные этому ремеслу профессионалы. Скоя'таэли же в данном процессе представляли собой скорее рабочую силу, которая следует указаниям и задумкам архитекторов. Роше же обещал вскоре уладить этот вопрос. Киаран в свою очередь начал замечать, что Иорвет стал как будто отстраняться от главного полосатого. Особо наивным и не знающим историю их сосуществования могло бы показаться, что командиры даже сдружились за время реданских «скачек», но если так оно и было, то сейчас всё вернулось на круги своя. Как только кто-либо упоминал или же напрямую говорил о Верноне Роше в присутствии Иорвета, тот отворачивался, делал вид, что не расслышал, а то и вовсе менял тему на полностью противоположную предыдущей. Странно? Мягко сказано. Эта ерунда длилась уже несколько дней, начавшись с пиршества после коронации и продолжаясь до сих пор, а что будет дальше – неизвестно. Поэтому Киаран пообещал самому себе, что во что бы то ни стало он выяснит, что творится с этими двоими. Стране нужен правитель, а отрядам – свои командиры. Желательно — в нормальном состоянии. Весьма желательно.***
Прошло три дня с моей коронации, а я уже не хочу быть королевой. Лучшим моментом за это время стал пир, когда все перестали обращать на меня внимание. Чужие глаза тогда уже не так часто рассматривали моё лицо, наряд, осанку. Может, что-то ещё, чего я пока не понимаю. Но даже здесь постоянно досаждали девушки за моей спиной – служанки – не унимались, когда я что-то начинала делать. Неправильно держу вилку, неправильно сижу, неправильно ем. Всё это говорилось шепотом, на ухо, поэтому никто не замечал их, кроме одного человека. Вернона Роше. Он иногда кидал свой грозный взгляд на них, заставляя проглотить ещё не сказанные слова. Хотела бы я тоже так уметь... Помню, как папа приходил к нам, пусть всего несколько раз, когда был здоров, жив. Тогда я ещё не знала, что прихожусь ему дочерью. За отцом следовал человек в синем мундире с белыми полосочками на рукавах, в странно, но красиво замотанной тёмной ткани на голове, и всегда этот человек был при оружии. В первый раз он меня напугал: ведь таких солдат я раньше не видела. Да, те были похожи на него чем-то, однако и близко не стояли, как я могла понять уже тогда. Только потом удалось узнать, что этот человек – Вернон Роше, командир специального отряда «Синие Полоски». Бусси попытался меня отговорить, конечно, но на второй раз мне стало слишком интересно, поэтому я подошла к нему. Он хмурился, смотрел по сторонам, окидывал взглядом собравшихся, не отставая от папы. Тем не менее я выждала момент, когда командир был чуть-чуть поодаль, вне видимости. Помню, как Роше резко изменился: оторопев, немного побледнел, приподнял руки и удивлённо посмотрел на меня, вскинув брови. Я не помню, что тогда говорила и о чём спрашивала, однако сохранила воспоминания о том, как себя чувствовала. Знаю, что постепенно совсем перестала испытывать страх, что командир, несмотря на первое впечатление, оказался вовсе не груб и холоден, как казалось на первый взгляд, но вовсе не слаб. Некоторые рыцари только говорить о себе могут, а как дело доходит до драки, так не то, что сдачи дать — да пары слов связать не могут, заикаются. Вернон отвечал чётко, пусть и искал взглядом помощи у короля или кого-то ещё из доверенных взрослых. Он из-за чего-то боялся так открыто со мной говорить. Мне было приятно с ним общаться, потому что он очень крутой и добрый, похож немного на папу – они оба очень сильные, правда, в разных направлениях. Король должен хорошо разбираться в политике и отдавать приказы, а солдат, даже если не простой, исполнять их так, как надо, не ошибаясь. Это всегда казалось таким далёким от меня... Никогда не думала, что мне придётся стать королевой. Пусть Бусси и был чуть младше меня, но мог вполне занять моё место сейчас. Это даже лучше было бы для страны, наверное. Но его уже нет, как и папы. У меня осталась только мама, но теперь я почти не могу с ней проводить время. Мне страшно засыпать, потому что снятся кошмары, которые вполне могут воплотиться в реальность. Иногда мне очень сильно хочется плакать — просто встать в центре какого-нибудь зала и зареветь, чтобы все услышали. Или наоборот, закрыться в маленькой комнате и тихо считать катящиеся по щекам слёзы. Но меня останавливают слова, когда-то сказанные королём: «Короли не плачут». Видимо, королевы тоже. – Государыня! Стопа в этом танце должна постепенно скользить по полу при удлинении шага, мягко переходить с подушечки на всю и только потом надо перенести весь вес корпуса. Вы снова делаете ошибки на этом моменте... – причитала взрослая девушка, будто я не понимаю элементарных вещей. Мне было очень обидно, потому что меня останавливают, объясняют снова и снова, вместо того, чтобы дать попробовать хоть пару раз. Я маленькая, а не глупая! Но, боюсь, они не смогут этого понять, продожая строить из себя самых умных. В этом платье невозможно нормально двигаться: неудобное, жёсткое. Зато красивое — по их меркам. Вот бы снова надеть что-то полегче, а не это нечто, по весу сравнимое с кольчугой. Перед уроком по танцам у меня были письменные предметы. Меня учили считать, красиво писать и рассказывали про существующие в мире страны. Единственный перерыв между ними – обед. Голова сильно разболелась. Не знаю... Может, от их голоса или сложных заданий? Слушать нет сил... – Государыня, всё хорошо? – наконец-то поинтересовалась одна из девушек. – Нет... Я очень устала... Может, я пойду отдохну? – решила всё-таки сказать правду. – Но ведь ещё немного и ужин будет! Потерпите? – снисходительным тоном сказала другая. – Я не хочу есть. Я пыталась возражать, препираться, но меня не слушали. Всё только становилось хуже, и мне не оставалось ничего, кроме как согласиться. Снова шаги, плавные движения руками. Я прикрыла глаза, чтобы хоть как-то абстрагироваться от людей, стоящих рядом. Свет стал более тусклым, и я решила смотреть на ноги. Казалось, что они не мои и слушают кого-то другого. Даже мои туфли лишь изредка показывались из-под солнечно-жёлтого платья... Я слышу, как меня снова окликают, говорят что-то, но я не хочу поднимать глаза, делая то, что они хотят. Попробую ещё раз и ещё раз. Меня резко хватают за плечо. Тонкие пальцы впиваются в мою кожу, давая понять, что эта женщина мной недовольна. Серые глаза смотрят с упрёком, потому что её не услышали, не заметили, пока я ушла в себя и не обращала внимание. Мне раньше доводилось видеть эту служанку, ловить на себе холодный взгляд, только тогда она не была так близко. Как такой человек стал прислугой? У неё ровные чёрные волосы, лишь немного поседевшие, завязанные сзади в элегантный пучок, ярко-красное платье с тонким поясом, из-под которого видны смоляного цвета туфли. Даже чем-то похожа на весьма знатную особу: ровная осанка, довольно бледная кожа, опрятный вид. Простые девушки так не выглядят. Они плохо следят за собой, однако всем видом пытаются показаться лучше, чем они есть на самом деле. Пафосно идут, кидают томные взгляды через плечо, строят из себя невесть что, стоя по пояс в грязи. Я не могу их понять... Разве до них не доходит, что так не делают? По моей спине будто пробежали жуткие холодные жуки, пробравшиеся неизвестным образом под моё платье. Сотни маленьких, обжигающе ледяных, они топтались на моей спине, пока у меня не начало темнеть в глазах. Было страшно, потому что эта женщина оставалась напротив моего лица, пока я ощущала то, что кто-то сжал меня в огромных руках, разрывая на две части. Я очнулась от этого наваждения, только когда в комнату вошёл мужчина, оповещая о том, что королеве подан ужин. Мне стало легче от осознания того, что сейчас мне не придётся говорить с этой служанкой. Легко вывернувшись из чужих рук, я побежала в сторону комнаты замка с огромным столом, где я обычно обедаю в одиночестве. – Государыня, не бегайте! Опасно же! – послышался взволнованный высокий голос позади. Я слышала, как стучат мои маленькие каблучки, как шуршит моё платье, но останавливаться не хотелось. Лучше сбежать, чем попытаться что-нибудь сказать или выслушивать их вечные упрёки. Дверь с жалобным скрипом открылась, когда я с разбегу толкнула её и резко захлопнула прямо перед носом у проворной служанки. Ещё никогда я не испытывала такого странного чувства.***
На цыпочках крадусь по длинному коридору замка, держу в руках туфли, чтобы не шуметь. Замок почти весь погрузился в сон. Весь, кроме стражи, расхаживающих по кругу, патрулируя. На мне ночнушка бордового цвета, сделанная из мягкой ткани, не натирающей кожу, мирно покачивающаяся от моих шагов. Пол холодный, не прогретый лучами солнца из огромных окон, будто светящимися сейчас, поражая яркостью луны. Не обращаю внимания на то, насколько она полная, у меня есть дело поважнее. Тени сейчас чернее, чем обычно, потому что глаза человека не перестраиваются так быстро. Если смотришь на что-то яркое, то во тьме потом ничего не различишь. Я упорно этим пользовалась, следя за стражниками, пытаясь предугадать их маршрут. Благо в этих каменных комнатах куча широких колонн, за которыми можно спрятаться. Перебегаю за следующую, слышу тяжёлые шаги, остаюсь в тени. Стража идет на удивление медленно, неспешно переставляя ноги. Не знаю, почему, но мне страшно попасться. Наверное, это из-за того, что я не знаю, как оправдаться. Я сейчас должна лежать в своей кровати с закрытыми глазами, потому что я ребёнок, а не идти тёмной ночью по коридору, желая встретить втихаря своего друга. Для таких встреч изначально должно было выделяться время в расписании моего дня, однако по чьей-то милости этот пункт пропал. До лестницы осталось всего ничего, поэтому я не стерпела и ринулась вниз на нужный мне этаж. Возможно, проходящий мимо меня мужчина это заметил, но, тем не менее, это бы мне не помешало. Никто не преследует меня – это слышно. Споткнувшись на последней ступеньке, я почти было врезаюсь в гладкий пол, но вовремя выставляю руки. Ничего страшного: не думаю, что даже царапина осталась на коленях или руках. Разве что совсем немного грязи. Я отряхиваюсь и вспоминаю про другую проблему, потому что не помню, какая по счёту дверь мне нужна... Значит ,надо открывать каждую, которая покажется верной. Мои кончики пальцев касаются стены и остаются на ней, ведомые моими быстрыми шагами. Стена с редкими впадинками, шершавыми местами, наверняка пережила, увидела не одну историю. Жалко только, что говорить-то она не умеет. Я ощупываю уже третью по счету деревянную доску и смотрю на щёлку внизу. Там плитка приобретает чуть тепловатый цвет, будто в комнате горят свечи. Никаких звуков нет, как если в комнате никого не было, однако даже самые обнаглевшие и жирующие не станут оставлять просто так огонь. Странно, ведь я должна была обрадоваться тому, что наконец нашла, судя по всему, свою цель, вот только мне становится жутко. Так, как в первый раз, когда я увидела Вернона Роше. – Войдите, – послышался грубоватый голос после того, как я три раза постучала по двери. Я не помнила точно, как именно говорит Вернон, однако, казалось, я всё верно понимаю, ожидая увидеть привычно хмурого человека. Он наверняка устал после дня. Я аккуратно прошмыгнула в узкую щель, не открывая дверь до конца, после того как наскоро надела туфли. В комнате было неожиданно уютно и тепло, да и пахло чем-то приятным. Будто недавно здесь стояли цветы. Тусклый свет от огня, плавящего воск, освещал большую часть комнаты. Это было необходимо для нормальной работы с документами. Роше сидел, склонившись над кипой бумаг и, не поднимая взгляд, продолжал что-то усердно писать. Под тусклыми глазами из-за освещения были особенно отчётливо видны тёмные круги от усталости. На нём не было того синего мундира, что я видела раньше. Наверное, сейчас военная форма мешала, была слишком жаркой для такой работы. Однако шаперон всё же не снял. Я тихо усмехнулась и вышла на цыпочках вперёд, широкими шагами сокращая расстояние до стола. Интересно, как он отреагирует? Наконец темерец поднял глаза, вздохнув, но не увидел на привычном уровне лица взрослого человека. Он в недоумении заозирался по сторонам, встал и, заметив меня, спрятавшуюся за противоположную сторону стола, замер на месте. – Здравствуйте! – радостно воскликнула я, выпрыгивая из своего импровизированного укрытия. Вернон широко распахнул глаза, потеряв дар речи, молчал некоторое время, просто стоял, опираясь на стол ладонями. Спустя несколько невозможно долгих секунд он неожиданно стянул с себя головной убор, всё так же в упор чего-то не понимая. – Моя королева?.. – судя по всему, моё присутствие здесь было чем-то из ряда вон выходящим. – Вы же... Простите, я не знал, что это вы. Разве ещё не наступило время вашего отдыха? Командир нахмурился и снова натянул на себя шаперон. Видимо, случайно снял. Я хитро ухмыльнулась и встала на носочки. – Не-а. Я зашла вас проведать. Хочу проконтролировать, что вы хорошо отдыхаете, – с деловыми нотками в голосе громко сказала я. – Ох, вам совсем не стоило об этом беспокоится, – удивлённо сказал Роше. – Вы, как вижу, хотели уже лечь. Нахмурившись, я посмотрела на стол. В углу было несколько толстых стопок бумаг, чернильница с пером, торчащим из неё, и какая-то маленькая вазочка. Однако в голову снова полезли мысли о сегодняшнем дне. Невольно расстроившись и сломив брови в домик, я посмотрела в глаза собеседнику. В них было беспокойство, которое, как казалось на первый взгляд, совсем не свойственно этому человеку. – Мне очень нужна ваша помощь... – опустила голову я, выдохнула, но губы почему-то резко отказали. – Я... Не могла почему-то рассказать. Мне и жаловаться практически не на что. Неправильно учат? Не тем тоном говорят? Это будет просто нытье, если расскажу. – У меня проблемы со служанками... Мы никак не можем найти общий язык и... Можете дать совет? Я не хотела смотреть на него, поэтому заглянула вперёд, где плотные шторы закрыли окно. Неужели чужеродный свет так мешает? – А в чём именно трудность? – в голосе Роше послышался странный холод, тем не менее, его тон звучал ласковее. Но мне не удалось ответить. Будто разучившись говорить, молчала, слабо прикусив нижнюю губу, держась за край стола. Тишина тянулась долго, пока я не заметила, как перед глазами всё поплыло, немного потемнело, как в воде. Сейчас хотела подумать о том, как рассказать, но воспоминания всё лезли и лезли в мою голову, мешались и путались. Мои плечи невольно затряслись, я заплакала. Почему я раньше об этом почти не думала? Услышав несколько тихих, но спешных шагов в свою сторону, я прыгнула вперёд, вцепившись в жёсткую одежду. На мою голову легла рука, немного потрепав свободно лежащие волосы. Было очень грустно. Я не знала, что вскоре Роше пойдёт убивать, когда разберётся в ситуации.***
– Чёртов Рррр… Грудное рычание, рокотом прокатываясь по горлу, вышло совершенно случайно. По крайней мере, он так думал... Рука замерла над очередным инструментом. Он сказал это вслух? Прекрасно! Пусть все услышат, над чем всё время размышляет их командир. На его счастье, рядом никого не оказалось. Сидя на каркасе нового склада, для овеществления которого архитектор не требовался, он свесил ноги вниз и принялся со всем усердием забивать гвозди на отмеченные ранее места. Под немалым весом заскрипела балка, будто обещая внезапно обломиться и скинуть того с себя, если эльф сейчас же не прекратит беситься. Дважды невыполнимое действо. Во-первых, балка не способна обломиться в принципе: она может с лёгкостью выдержать ещё пару эльфов. Во-вторых, «перестать беситься» сейчас казалось просто непосильной задачей. Киаран был удивлён, когда к нему явился Иорвет и, ничего не объяснив, понёсся на стройку. На все расспросы отвечал несвязно, что, опять-таки, никак не было похоже на привычное поведение их командира. Всё же он изменился: давно не видели в нём такой прыти. И теперь только сам Лис знает, зачем он здесь на самом деле. «Надоедливые и надоевшие мысли выбивают работой...» – подумал Иорвет, когда стянул с себя всё ещё непривычную для военного гражданскую одежду и присоединился к процессу стройки, оставшись в льняной рубахе и штанах из довольно грубой ткани. «Выбить работой. Работать...» – думал Иорвет, когда таскал тяжести и в своё удовольствие, хотя бы на время, забывал чёртово имя, от упоминания которого хотелось рвать и метать. «Работать. Работать. Работать...» – думал Иорвет, как мантру повторяя въевшиеся под корку черепа слова. Поведение человека на пиршестве выбило его из привычной колеи одиночества и замкнутости. Вернон Роше благополучно нарушил эльфскую гармонию, вторгнувшись в личное пространство командира скоя'таэлей. Сжимая челюсти вместе с закушенными зубами гвоздями, Старый Лис вновь пытался заставить себя не думать об этом. Выходило плохо. Но плюсы у этого всё же имелись. С такой суровой рожей он, видимо, представлял собой страшную картину, поэтому все обходили его бочком, чуть ли не по стенке. И только Киаран взял на себя ответственность выступать посредником между Иорветом и внешним миром. Скоя'таэль всё ещё не мог принять изменения в его жизни и в жизни его бойцов. Хотя, может, просто не решался: законы, жильё под крылом людского государства. И Роше. Роше свалился как снег на голову со своими нововведениями и безумными планами по возрождению своей родины. На что только он не пойдёт ради сине-белого флага. Иорвет никогда не замечал за собой привязанности к какой-либо территории, ему это было чуждо, наверняка из-за того, что у скоя'таэлей не было дома как такового: кочевали по лесам в зависимости от перестановок сил людей. Раньше молодняк время от времени сбегал из остатков деревень, которые были запрятаны от взора людей глубоко в лесах и горах. Их глаза горели блеском безграничной храбрости и готовности к великим подвигам, сердца гоняли по юным телам горячую кровь, но, увы, как это часто бывает, не всё оказывается так же радужно и прекрасно, как рассказывается в легендах. Они спотыкались на каждой трудности: наступали холода и голод, сопровождающийся болезнями, оружие со временем изживало себя, лагерь могла окружить очередная людская шайка каких-нибудь горе-охотников на нелюдей. Привыкать к тяготам бытия приходилось быстро, в этом помогали старые эльфы, которых было тоже достаточно. Они-то и занимались зелёными юнцами, подтягивая тех в стрельбе и учебных боях. А потом закрутилось, завертелось — и вот они уже ошивались под Новиградом в поисках необозначенной толком цели. Внезапная встреча с Полосками разбавила размеренную жизнь сидхов, и безумная идея стала набирать обороты – люди и эльфы смогли-таки найти общий язык. Забавно тогда получилось. Они выскочили из засады на опушку леса, где против них встали едва успевшие натянуть штаны бойцы. Синие Полоски во всём своём недооблачении. И чёртов Роше. В своём чёртовом шапероне. Со своими чёртовыми похабными шутками и чёртовой бранью. И как он посмел схватить его, уважаемого командира и бывалого воина, за лицо и начать бесцеремонно трепать за щёки?! Сплошной поток мыслей прервала вспышка лёгкой боли: Иорвет, задумавшись, всё-таки зарядил себе молотком по пальцу. Это отрезвило эльфа на пару минут и позволило вернуться в реальность. Солнце уже завершало свой путь, до горизонта оставалось всего ничего. Эльфы, уставшие за день усердной работы, заканчивали все свои дела, сбивались в группы и готовились покинуть запылённый район. Лис решил не задерживаться и поспешил слезть с насиженного места. Ноги и поясница затекли от одного положения, многострадальный палец всё ещё отзывался тупой неприятной болью. Когда он добрался до временного пристанища, скромной комнаты в удалённом уголке дворца, выделенной королевой, солнце уже скрылось из виду, и на город опустилась тьма пополам с сыростью. Сил больше не осталось, и Иорвет, кое-как сняв с себя грязную одежду, рухнул в постель.