Точный просчёт

      Ровный строй домиков из красного кирпича тянулся до конца улицы. Каждый из них был похож на предыдущий, словно близнец: сквозь чистые окна бледнели светлые шторы, сбоку входных дверей под козырьками покачивались навесные качели, рядом с которыми непременно теснилась пара кашпо с розовыми кустарниками.       Только из этой излишней строгости Драко сделал вывод, что Элтем был одним из тех районов, где жили приличные люди. Они не любили лишних деталей, чинно обменивались вишнёвыми пирогами по выходным и отмечали в календаре день рожденья соседского ребёнка, чтобы в верную дату подарить пару конфет, но никак не прослыть заносчивыми засранцами.       Совсем не похоже на чистокровных, слишком уж искренних в своей ненависти. Или страхе.       У третьего дома с начала улицы Малфоя никто не ждал. Бывший слизеринец неторопливо подошёл к крыльцу, оборачиваясь у входа, окидывая прищуренным взглядом неубранные от снега улицы и мысленно отмечая, что подобное умиротворение — слишком чистое, снежное казалось ему слишком наигранным и чуждым для туманного с пасмурного Лондона.       Строгие правила Министерства не позволяли мракоборцем в одиночку исследовать места преступлений, но ни через десять минут, ни через двадцать Джеймс не объявился. Белая карточка, которую Драко вертел в руках, так и оставалась идеально белой, но Малфой очень надеялся, что все его мирные «Ты же получил уведомление о новом деле?» и недовольные «Чёртов, Флимонт, и долго ты будешь заставлять меня ждать?» дошли до адресата.       И всё же когда спустя час ответ так и не появился, Малфой всерьёз забеспокоился. Может, зельевар и не был самым приятным и открытым напарником с его извечно нечитаемым взглядом и искусственными эмоциями, но он был единственным человеком, который, не думая, поручился за него перед Гампом, пытался защитить от оборотней и доверился, не позволив себе сомневаться ни на мгновение, а для Драко уже одной из этих деталей было слишком много.       Чистокровный развернулся ко входной двери дома, ведомый смутной догадкой. Флимонт был не из тех, кто придерживается правил, и пусть Драко не думал, что в доме, где уже нашли труп и спокойно сообщили о находке в Министерство, их может поджидать смертельная опасность, но расценить затянувшееся молчание от белого куска картона иначе не смог, а потому, тяжело вздохнув, дёрнул ручку.       Тишина. Она объединяла многие места преступлений. За свой небольшой опыт на новой должности Малфой научился находить смерть по одной тишине. Она не поглощала остальные звуки: стрелки часов всё так же неугомонно мчались вперёд, под собственными ногами поскрипывали половицы, с улицы доносился гул машин, но все они в ней звучали совершенно иначе. Со стоном, с надрывом, точно плач родственника в зале скорби, звучащий слишком чуждо на фоне молчаливого сострадания остальных пришедших. Драко зажмурился на секунду, — слишком уж абсурдным показались собственные мысли, — а после, достав палочку, еле слышно бросил: «Гоменум ревелио».       Присутствие волшебника. Совсем близко. У входа.       Малфой не выдохнул с облегчением — заклинание никогда не обнаруживало Флимонта, и незнакомец, топчущийся у дверей мертвеца не мог вызвать ни грамма доверия: кому понадобится заглядывать в гости в самый разгар буднего дня? Дезиллюминационные чары подействовали в тот же миг, и слизеринец, завернув за угол столовой, замер.       Доски под ногами гостя жалобно скрипнули, и Малфой затаил дыхание, пытаясь понять их направление. Коридор, затем комната совсем рядом — кухня, и вот шаги стали затихать.       — Левикорпус!       Тело незнакомца вмиг взмыло в воздух вверх ногами и замерло под самым потолком. Не раздалось ругательств, но удивлённый стон рассеял мертвенную тишину, и Драко с удивлением застыл, смотря на растерянного вторженца.       — Гойл?       Грегори крепко держал в руках палочку, целясь в сторону секунду назад раздавшегося голоса, но, поняв, что перед ним стоит бывший напарник лишь обмяк и с каким-то облегчением выдохнул: «Сними меня».       Когда минуту спустя они вдвоём стояли посреди кухни: Гойл придерживался за столешницу, пытаясь вернуть себе чувство баланса, а Драко всё так же пялился на него во все глаза — белая карточка, спрятанная во внутреннем кармане мантии, наконец потеплела.       «Грегори прикроет».       Малфой ощетинился, как разбуженный нарл, и, не сдержавшись, бросил едкое «придурок». Конечно, сообщение пришло только сейчас. Малфой не слишком долго знал Флимонта, но отчего-то был уверен, что подобная подлянка была никакой не случайностью.       — Новая работа сделала тебя слишком нервным, — друг одарил Драко снисходительным взглядом, видимо, так и не успел прийти в себя после нападения, а оттого и принял ругательство на свой счёт. — А если бы на моём месте был магл?       — Я проверил, — отмахнулся Малфой всё ещё теребя в руках ненавистную карточку, но, мгновение спустя, спрятал её в кармане, передумав отсылать слишком уж детское «придурок», сменяя его на более честное «будь осторожен».       В конце концов, Драко сам виноват, что представил самый худший расклад, даже не подумав разобраться. Может, работа раньше и впрямь была куда более спокойной, чем теперь, но многочисленные рассказы Флимонта о том, как из раза в раз он по собственной невнимательности попадался то в гости к разгневанным кентаврам, то на обед к оголодавшим акромантулам подействовали на бывшего Пожирателя куда сильнее, чем даже сама война.       И теперь, когда Драко получил от напарника весточку, он не мог отбросить мысли о неприятностях: уж каким бы ленивым и отрешённым Флимонт не был, зельевар никогда не пропускал вызовы даже на самые мелкие и незначительные дела, так что уж говорить про убийство.       — Это всё тренировки. Флимонт не позволяет мне расслабиться, — Малфой так и не убрал палочку, хоть и мог себе позволить, наконец, осмотреться и расслабиться. — Почему ты здесь?       Гойл удивлённо моргнул, рассеянно уставившись на Драко, и на лице его замерло такое тупое выражение, что бывшему слизеринцу и самому на мгновение показалось, что он задал абсолютно глупый вопрос.       — Ты прислал письмо.       Жёлтая потёртая бумага совсем не походила на ту, что стопками теснилась у Драко в кабинете. Текст корявый, слишком неаккуратный для аристократа, которого всё детство учили не делать помарки и выводить каллиграфические А и Y. Было явно, что текст писали в спешке, даже подпись — скупые инициалы.       «Разве такой куриный почерк может принадлежать кому-нибудь кроме тупоголового Уизела?» — так и вертелось на языке, но последняя строчка, на обороте, заставила Драко нахмуриться.       Помоги мне сбросить шкуру.       Эта маленькая приписка, незамысловатый пароль, о котором они условились ещё в школе была тайным знаком, говорящим о том, что её отправителю нужна помощь. Незаметная деталь, которую не знающие окрестят скорее особенностью речи.       Гойлу пришла эта мысль, когда они с Драко вернулись в Хогвартс. Жаловаться преподавателям на нападки со стороны однокурсников было ниже достоинства, а попросить о помощи друга, с которым прошёл не одну смерть, суд и потерю близких было не страшно. И пусть подобный сигнал был нужен в первую очередь самому Малфою, который и стал центром насмешек у заносчивых гриффиндорцев — Драко всё же старался не использовать установленный сигнал без надобности, и тот факт, что кто-то незнакомый знал о их почти забытой договорённости стало неприятным открытием.       «Снова лезешь в чужие мысли, поганец?»       Разумеется, ни о ком другом, кроме Флимонта, Драко подумать не мог, и всё же его сильно раздражал тот факт, что напарник в очередной раз влез в чужую голову, вместо того, чтобы просто спросить. Пусть даже такую мелочь.       А рассказал бы?       «Я бы всё рассказал».       Малфой коснулся напряжённого лба.       — Спасибо, что пришёл. Мой напарник идиот.       — Даже больший, чем я? — Гойл редко использовал уничижительные шутки, особенно, нацеленные на себя, но в этот раз отчего-то захотелось улыбнуться, и Малфой лишь с благодарностью кивнул.       — Ты не представляешь, насколько.       Они исследовали столовую и кухню — никакого беспорядка, разве немытая посуда, пара бокалов и огарков от свечей. В ванной тоже ничего интересного: одна зубная щётка, шампуни и бальзамы, в аптечном шкафу несколько успокаивающих настоек и круглая банка с жёлтым маслянистым экстрактом.       — Желчь? — растеряно взглянув на Драко спросил Гойл.       — Нет. — Растительный горьковатый запах, да и слишком бледный, полупрозрачный цвет. Желчь любого существа была куда более опасным ингредиентом и едва ли могла храниться в открытом виде. — Больше похоже на клещевину. Лекарственное растение.       Во взгляде Грегори на мгновение отразилось неподдельное восхищение, но Драко никак не отреагировал, лишь кивком головы указав в сторону единственной неисследованной комнатки — гостинной.       Малфой оттягивал этот момент, как мог.       Стены были усеяны красными каплями, точно кто-то додумался поставить посередине комнаты ванну, залить красной краской, а после в упоительном безумстве разбрызгивал содержимое налево и направо. Сумасшедший явно не мог уняться не один час, и даже когда попытки защититься — все руки мертвеца, лежащего на кровати были исполосованы длинными ранами — закончились, безумец продолжал терзать тело, разбрызгивая кровь. Драко стало дурно от слишком явно представшей картины, но он всё равно приблизился к кровати.       Лицо мужчины было обезображено: глаза вырваны, как и язык. Кровавые подтёки тянулись от носа и ушей, и Малфой попытался вспомнить всех известных ему существ и их поведение в случае повышенной агрессии, но так и не смог представить, кто был способен так избирательно целиться только в голову и шею.       — Кто способен убить с такой жестокостью…?       Кроме человека.       Гойл не ответил на вопрос. Казалось, он его даже не услышал: пустым взглядом вперился в до неузнаваемости изувеченное лицо.       — Тебе нужно проветриться, — Драко обернулся к бывшему напарнику, закрывая собой труп, но Грегори так и не шевельнулся. — Гойл?       Бывший слизеринец шагнул навстречу мертвецу, но Драко легко удержал его за предплечье. — Гойл?       Словно очнувшись от транса, Грегори обессиленно выдохнул:       — Ты прав. Подожду снаружи.       Казалось, что улик было слишком много, и в тоже время их не было совсем: посуда в раковине на двоих — у хозяина явно была гостья, но всё убранство дома говорило о том, что в помещении проживал один человек, в доме не было даже запасного дивана. Впрочем, это явно не было сильной помехой.       На шее мужчины сквозь кровь виднелись багровые отметины, да и одежда пребывала в полном беспорядке: рубашка сброшена с плеч, брюки расстёгнуты и приспущены. Кем бы не была гостья, а свидание поначалу шло гладко, пока незнакомка не впала в безумство и не убила того, с кем секундой назад была готова отдаться страсти.       — Это и впрямь походит на бред.       Убитый выглядел вполне крепким мужчиной, а потому едва ли не смог бы скинуть с себя женщину, пусть даже если она была его крупней раза в два, но комната, за исключением трупа и брызг крови выглядела в полном порядке. Словно бы погибший и не особо пытался спастись.       — Драко! — Голос Гойла прозвучал очень глухо, под самыми ногами, и Малфой непроизвольно взглянул вниз. — На заднем дворе есть вход в подвал. Иди сюда!       Три на три метра — этого пространства хватало лишь на кровать и небольшой стул, на котором громоздилась куча женской одежды, больше ничего — даже ведра для справления нужды при необходимости, а то, что живший здесь человек являлся пленником было очевидно: на металлических дверях подвала висел громоздкий замок вдобавок к уже встроенному — слишком уж надёжная перестраховка ради свободного гостя. В конце концов, можно было позволить спать в доме на полу, но никак не в каменном мавзолее под землёй, где, без сомнений, было прохладно даже летом, что уж говорить о поздней зиме. Впрочем, была и менее понятная странность: несмотря на выключенное освещение, вся комната была освещена тусклым синеватым сиянием, исходящим буквально отовсюду: со стен, потолка, пола, одежды.       — Что это может быть? — Гойл тут же коснулся стен и на резкое «не трогай» лишь виновато вжал голову в плечи.       — Чтобы это ни было, нам нужно быть осторожнее.       Драко подошёл к Грегори, на пальцах которого осел синеватый порошок. От него не исходило никакого запаха, да и текстура по словам Гойла, напоминала обычную пыль, и всё же Малфой осторожно поддел край женской одежды перчаткой, стряхивая вещество в пакетики, предусмотрительно одолженные у Флимонта.       — Теперь нам нужно запечатать дом. Думаю, мы ещё сюда вернёмся.       Первым делом Драко хотел направиться к Джеймсу и поинтересоваться, какого это дементора тот пропустил вызов. На самом деле он хотел как можно быстрей унять растущее внутри беспокойство, но позволить себе признаться в волнении за никчёмного идиота, который не мог даже заранее предупредить о срочных делах, не мог, а потому направился в Министерство для составления отчёта и выяснения личности убитого, о которой патронус Смита, разумеется, промолчал.       Эдвард Росс. Это имя ничего не говорило Малфою, да и не могло говорить. Они были из разных поколений, имели разный статус и круг общения, и тот факт, что дело такого человека отдали Драко — человеку, который официально даже не числился в рядах мракоборцев, говорило лишь о том, что Гамп не хочет предавать делу огласки. И после выяснения рода деятельности покойника, стало понятно, почему.       Эдвард Росс тоже был мракоборцем. Бывшим, если точнее. Он ушёл в отставку после победы над Волан де Мортом, и все последующие годы в отставке проводил мирно, занимаясь цветочным магазинчиком своей покойной маглорождённой жены, убитой Пожирателями.       Смерть ветерана войны, пусть и бывшего может привести к скандалу и поднятию паники. Разумеется, Гамп не хочет придавать делу огласки, но разве не лучше поручить его кому-нибудь более опытному. Кому-нибудь не из Пожирателей.       «Это проверка?» — это было второй догадкой Драко, которой, впрочем, не было даже косвенных подтверждений. Мангуст был не из тех людей, кто ради прихоти или проверки собственных убеждений бросит такое важное дело в рот едва окрепшему мальцу. Или всё дело в доверии Флимонту?       Что же такого мог сделать Джеймс, что заслужил доверие Гампа? Кем же, дементор, побери, он в сути был?       Это следовало узнать, но не в первую очередь, и чтобы хоть как-то попытаться найти ниточки к убийце и скомпоновать уже имеющуюся информацию, Драко решил пройтись до Эликсиров Морганы.       Браш явно была недовольна старому знакомцу: она сделала вид, что и вовсе его не заметила, продолжая рассказывать о всех полезных свойствах полуденной наперстянки начинающей зельеварке, которая уже держала в руках кучу склянок с ингридиентами и кивала на каждое новое слово, как заведённый болванчик. И, когда десять минут спустя, Кейтлин так и не удосужилась взглянуть на Малфоя, он внаглую прервал их разговор, но получив в ответ только высокомерное: «Мистера Флимонта сегодня нет», поспешил уйти.       Дом на Гриммо встретил его неприветливой чернотой окон, и Драко с трудом смог вспомнить мрачную атмосферу внутри, что заставило его поёжится. Аристократ хотел проверить напарника, и всё же оказавшись на его пороге, замер в нерешительности, как в тот раз, когда сообщил о Чанг. В этот раз никакого весомого повода для вторжения не было, и всё же Малфой вошёл в чужое пристанище и, назвав нужный пароль, несмело позвал Флимонта.       Ответом, разумеется, послужила тишина. Даже домовик, встретивший их в прошлый раз недовольным брюзжанием, не издал ни звука, и Драко на мгновение показалось, что дом, как и его обитатели мёртв. Но тишина здесь звучала по обычному спокойно, не было дурных предчувствий, и даже появившийся на миг фантом, внешность которого была смутно знакома, получивший пароль выглядел совершенно обыденно.       — Джеймс? — в этот раз голос Драко прозвучал немного увереннее, и слизеринец двинулся по лестнице на второй этаж — туда, где его голос могли не услышать.       Гостиная выглядела так же неброско, как и кухня. Её явно недавно отремонтировали: стены были затянуты зелёными обоями, наполовину обиты, покрытыми тёмным лаком, дубовыми панелями, а всё убранство заключалось в диване, паре потрёпанных кресел, так и не выкинутых хозяином, и давно не топленым камином. Драко уже хотел направиться к лестнице, чтобы подняться на следующий этаж, когда в самом конце комнаты его привлёк огромный гобелен.       Малфой обернулся: отчего-то ему показалось, что он не в праве копаться в жизни человека, слишком уж бережно оберегающего прошлое, и всё же, вспомнив все те случаи, когда Флимонт нахально врывался в его мысли.       Нет, он имеет право знать.       Лиц было много, незнакомые, недоброжелательные. И всё же что-то в гобелене Драко настораживало. Он хотел присмотреться к полустёртым именам и портретам, когда душу его захватил ледяной холод, заставивший в один миг отупевши замереть. Тело покрылось мурашками, а мысли отчего-то обречёнными — эти чувства были настолько знакомыми, что Малфой едва смог сдержать страх. Он резко обернулся, вскинув палочку.       «Экспекто Патронум!» — вырвалось само собой, но ничего не произошло. Несмотря на то, что аристократ пытался с самого начала их тренировок с Флимонтом, применить это заклинание, у него ничего не выходило. Самые живые и счастливые воспоминания с семьёй оказывались недейственными, а ничего более радостного вызвать в памяти не выходило. Вот и сейчас, оказавшись в опасности, Драко ощутил себя абсолютно бесполезным.       И что толку от тренировок?!       Он смог злиться всего мгновение, а после душу снова захватило отчаяние и горечь, стало тяжело дышать и Малфой, покачнувшись, упал на колени. Чистокровный обессиленно вглядывался в чёрный капюшон, который лишал его всего самого светлого, и лицо Флимонта отчего-то встало перед глазами. Тот момент, когда Джеймс ему доверился. Да, Драко был счастлив.       Волшебник из последних сил поднял палочку и прошептал заклинание. Серебряный поток энергии вырвался, и Малфой смог выдохнуть, повалившись на пол. Ему полегчало, но только на секунду. Патронус, так и не обретя форму исчез. Разумеется, доверия было слишком мало для абсолютного счастья.       Бывший слизеринец прикрыл глаза, ощутив, как снова спирает дыхание, и в памяти всплывают образы Волан де Морта.       «Нет, чёрт тебя дери! Я справился с этим! Справился!», — но вслух ничего так сказано и не было.       Нет. Это конец.       Резкий хруст стекла раздался слишком неожиданно, и боль, сдавившая грудь, отступила.       Драко слышал знакомый голос, но не мог разобрать слов, а после — снова звон стекла, и ослепительный свет, пробивающийся яркой вспышкой даже сквозь закрытые веки.       — …ке?       «Что?» — Драко не был уверен, что спросил это вслух, но он точно открыл рот, чтобы задать вопрос.       — Ты в порядке? — Малфой смог прийти в себя только когда Флимонт усадил его в кресло, всунул в руки плитку шоколада и внимательно вглядывался в глаза. — Драко?       Вся ситуация не укладывалась в голове. Обычный особняк чистокровных, в котором обитают дементоры, и хозяин этого убежища мечты, похоже, готов с этим мириться.       Бывший слизеринец всё ещё слиштом медленно соображал, но вопрос сам собой слетел с языка:       — Ты смог использовать патронус? Научи меня. Ты же смог?       Очередной вопрос Флимонта о самочувствии не был озвучен. Теперь повисла тишина, и Драко рассеянным взглядом уставился на напарника, только теперь сумев различить его болезненно бледное, почти неживое лицо.       — Я не владею патронусом.       Дементор забрал слишком много сил, и Малфой покачнулся, когда слабость снова настигла его, но Флимонт, похоже, придержал за плечи, не позволив упасть. Возможно, Драко слишком устал. А, может, слишком доверял тому, кто его спас дважды, и всё же он позволил себе провалиться в сон, перед этим успев разобрать:       — Отдохни. Я не позволю им приблизиться.