***
На десятый день рождения отец будит его поцелуями в щеки, заставив того визжать от восторга. – С Днем Рождения, малыш, – говорит он, задевая колючей бородкой щеку Питера. Тот откачивается чуть в сторону и садится на мягкую постель. – Папочка! – он смеется, а затем снова визжит, когда Тони забирается на кровать, пытаясь отбиться от отца. – Не-е-е-е-ет! – кричит он, задыхаясь от смеха, когда Тони с легкостью ловит его за лодыжки и тянет к себе, начиная щекотать его живот. – Остано-о-овись! – кричит он сквозь смех, толкая руки Тони, и тот повинуется; вместо этого притягивая сына ближе, чтобы посадить его на свои колени. – Моему малышу сегодня десять лет. Двойная цифра, – говорит Тони в волосы Питера. Мужчина улыбается и целует вьющиеся кудри. – Наверное, я уже должен прекратить называть тебя так. Питер изворачивается в его руках, смотря на Тони хмурым взглядом. – Но я твой малыш, папочка, – говорит он обиженно, сложив руки на груди. – У тебя же больше не будет детей, верно? Тони качает головой. Он усмехается достаточно сильно, чтобы в уголках его глаз появились морщины. – Нет, Пит. Ты мой единственный ребенок. – Правильно, – говорит довольно Питер, снова улыбаясь. – Так как у тебя больше не будет детей, я всегда буду твоим малышом. Тони делает вид, что задумался. – Даже когда я поседею от старости? – он резко расширяет глаза, а затем спрашивает: – Даже когда ты поседеешь от старости? – Да, – хихикает Питер, забираясь обратно на колени к отцу. – Даже когда мне будет сто один, и ты будешь вынужден толкать меня в инвалидной коляске, потому что мои ноги полностью усохнут? – спрашивает Тони, сжимая ноги Питера и начиная качать их из стороны в сторону. Тот снова смеется. – Да-а-а-а! – говорит Питер дрожащим голосом, когда его ноги качали из стороны в сторону. Лицо мальчика уже болело от улыбки. Они не очень часто виделись, но его день рождения был только для них двоих, каждый год. Тони опускает руки и нежно улыбается. – Тогда хорошо, малыш. Питер крепко обнимает его. – Давай, – говорит Тони, слишком быстро по мнению Питера. – Пойдем, съедим торт на завтрак.***
Когда Питер получает награду на научном конкурсе, он подходит к машине Хэппи, рассказывает мужчине о своем проекте и награде, и, когда Хэппи растерянно и скучающе смотрит на него, он вздыхает, скрестив руки на груди. – Папа поймет, – говорит парень, глядя в окно, взволнованный этой мыслью. – Папе нравится наука, потому что он очень умный; он будет доволен моим проектом, Хэппи. Учитель сказал, что я такой же умный, как кто-то, кто на годы старше меня. Когда он смотрит на Хэппи и видит хмурое выражение его лица, его улыбка исчезает. – Что? – спрашивает он, полностью поворачиваясь лицом к Хэппи. – Извини, Питер, – говорит Хэппи, опустив уголки губ. – Твой отец, он... Его не будет некоторое время. Питер хмурится, надувая губы, сутулится на заднем сидении. – Эх. Когда Тони возвращается, под его глазом фингал, а костяшки пальцев ушиблены. Он, кажется, очень взволнован проектом Питера, хвалит его за победу, но его радость немного поутихла по возвращении родителя, и он только улыбается и вежливо благодарит.***
На одиннадцатый день рождения Питер не просыпается от быстрых поцелуев и щекотки; он просыпается от звука выстрела. От громкого выстрела, из-за которого он подрывается с постели и встает на мягкий ковер, прежде чем полностью осознает, где он и что происходит. Внизу слышатся крики, достаточно приглушенные, чтобы Питер не мог разобрать слова, но достаточно громкие, чтобы он услышал голос. Голос его папы. Его папа кричал. Питер не шевелится, пока не раздастся еще один выстрел, отдающий вибрацией по полу, и затем ловко, как кошка, бежит к двери своей спальни. Он бесшумно двигается по коридору к лестнице, зная, что лучше не ехать в лифте в чрезвычайной ситуации, и босиком спускается по ступенькам, дрожа от страха. Когда он почти добирается цели, он наконец может разобрать слова. – Чертов наглец, – слышит он голос своего отца. Затем стук и болезненный стон. – Как тебе хватило чертовой дерзости проникнуть в мой дом, – рычит его отец. Еще один стук и стон. Питер опускается на последнюю ступень лестницы и наконец видит, что происходит внизу. Его отец стоит на коленях на полу, повернутый обнаженной спиной к Питеру. На нем только ночные штаны, как будто он спустился сюда прямо с кровати. Его мышцы напрягаются, когда он наносит очередной удар, и Питер узнает глухой стук. За ним следует влажный вздох боли, и Питер испуганно стонет... Тони оборачивается, оскалив зубы и безумно глядя на него, так, как Питер никогда не видел раньше. Он отступает назад, и Тони хмурится, как будто его ударили. – Пит, – тихо шепчет Тони, поднимая ладони вверх. – Малыш, милый, это только я. Дыхание Питера срывается на рыдание, и Тони немедленно встает, бросается к нему, чтобы крепко обнять. – Мой малыш, мой мальчик, – выдыхает Тони, гладя круговыми движениями спину Питера, успокаивая мальчика. Когда он отстраняется, его глаза мягко светятся в темноте. – Мне очень жаль, что я напугал тебя, малыш. Затем Питер видит, прямо позади отца, какое-то движение, и он кричит «папочка!», указывая на мужчину, который встал и движется, чтобы дотянуться до отброшенного пистолета на ковре в гостиной, и Тони бросается на мужчину, ударяя в уже окровавленный нос и прижимает его к полу. – Молодец, малыш, – говорит Тони, и, несмотря на то, что Питер чувствует себя испуганным, слова его отца успокаивают его. Питер наблюдает, как Тони медленно перемещает свои пальцы с груди человека к горлу, обхватывает того вокруг шеи и надавливает. – Как ты посмел проникнуть в мой дом, – бормочет Тони, – в день рождения моего маленького мальчика. Заставил его проснуться от выстрелов. Чертов мудак. Гребаный ублюдок. Питер подходит ближе, и Тони переводит взгляд на мальчика. – Тебе не нужно бояться, Пит, – тихо говорит Тони. – Я защищу тебя. Всегда. Питер кивает, подходит к своему отцу. Мужчина под ним начинает бороться, дергаясь и пытаясь вырваться из рук Тони, и отец берет его запястья и подпирает их коленями. Мужские ноги дергаются в попытки скинуть с себя его отца, но безрезультатно. Питер кладет собственную руку на руку Тони, опускается на колени рядом с мужчиной, гладит пальцами напряженный бицепс и предплечье Тони, а затем оборачивает ладонь вокруг толстого запястья. На пальцах его отца кровь; немного идет из его ушибленных костяшек, но в основном они запачканы кровью мужчины на полу, которая текла из его носа, стекала по подбородку и щекам, и впитывалась в воротник рубашки. Питер прижимает свои пальцы к его шее, чувствуя биение сердца мужчины под своими маленькими пальцами. – Он пытался сделать тебе больно, папочка, – говорит Питер, содрогаясь от самой этой мысли. Он поворачивается к своему отцу, который пристально смотрит на него. Губа отца кровит, на брови – еще одна рана, на руках и щеке – тонкие царапины, словно от ногтей. Питер сжимает губы. Он чувствует, как пальцы Тони сильнее сжимают горло мужчины. – Он пытался, милый. Мужчина дергается, его сердцебиение замедляется, затем полностью останавливается. Грохот под кончиками пальцев Питера прекращается. Позже, когда все будет убрано, когда папа снова будет рядом с ним, они съедят торт на завтрак и, пока они все еще сидят за столом для завтрака, Тони протянет маленькую, тщательно упакованную коробочку. – Я хотел подарить его на твое шестнадцатилетие, – говорит ему Тони, и глаза Питера загораются от любопытства. – Я думаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы получить его. Питер с нетерпением разрывает бумагу и видит что-то, напоминающее ручку. Он хмурится. – Что это? – спрашивает он, поворачивая любопытные глаза к Тони. – Иди сюда, я покажу тебе. Питер встает перед отцом, вручает подарок, и Тони протягивает руку вперед, чтобы Питер мог все видеть. – Это был мой первый складной нож, – говорит ему Тони, поглаживая большим пальцем гладкий предмет. – Я мыл машины, гулял с собаками и стриг газоны, пока, наконец, не накопил достаточно денег, чтобы купить его. Это было похоже на вечность. Тони улыбается Питеру, который стоит между его колен. Он берет подарок, складной нож, как будто он особенный, как будто он много для него значит, и Питер чувствует себя переполненным гордостью. Ему доверили то, чем его отец очень дорожил, и он уверен, что не подведет мужчину. – Что он делает? – спрашивает Питер, готовый поглощать знания. – Он для защиты. Смотри. – Тони указывает на кнопку на ручке, и говорит: – Ты нажимаешь здесь, и… Из рукояти вырывается лезвие, и Питер издает удивленный писк. – Ты сказал мне, что я не должен играть с ножами, папочка. – И ты не должен, – говорит Тони сурово. – Это не игрушка, Питер. Он на случай, если у тебя появятся проблемы. – Но ты защитишь меня, – говорит Питер, хватаясь за запястье руки, держащей клинок. – Я не всегда буду рядом, малыш, – мягко говорит Тони. – Возле тебя всегда находится Хэппи, Роуди или Пеппер, но тебе, возможно, понадобится однажды защитить себя, малыш, и я клянусь тебе, я научу, как. Ты вырастешь очень сильным. Свободная рука Тони опускается на талию Питера, притягивает его ближе, и тот сжимает мягкие волосы своего отца. – Спасибо, папочка, – говорит Питер, чувствуя гордость. – Однажды я стану таким же большим и сильным, как ты. Тони притягивает его к себе, чтобы поцеловать в щеки, и Питер смеется, чувствуя, как его грудь сжимается от восторга. – Я позабочусь, чтобы ты был в безопасности до этого времени, милый.***
После того случая Питер начинает замечать, как люди подчиняются его отцу. Питер начинает замечать, по-настоящему замечать страх и уважение в глазах людей, когда они смотрят на его отца. Питер начинает замечать тихую уверенность и кипящую агрессию в Тони Старке, его отце. В его отце, который готовит ему завтрак, завязывает шнурки и делает гримасы, заставляя Питера улыбаться. В его отце, который часто пропадает на работе, но изо всех сил старается завтракать с Питером каждое утро, прежде чем снова исчезать на целый день. В его отце, который рассказывает глупые шутки и смеется так сильно, что не может их закончить. Питер с особой сосредоточенностью начинает замечать, как Тони движется, резкий, грациозный и мускулистый, как лев. То, как Тони иногда смотрит на кого-то глазами, в которых пылает лесной пожар. То, как Тони стоит между Питером и любым из посетителей, которых он приглашает домой. И то, как эти посетители стараются держаться подальше от Питера, тихие, вежливые и осторожные. Питер всегда знал, чем занимается его отец. Он Тони Старк, босс мафии. Но он никогда не знал, что это подразумевает под собой. Теперь Питер понимает, что под этим подразумевается насилие. Под этим подразумевается смерть. Также под этим подразумевается, что никто не осмелится прикоснуться к нему. Не тогда, когда его папа рядом.***
На тринадцатый день рождения папа будит его не поцелуями в щеки, а нежным поглаживанием по голове, распутывая его волосы. Питер поднимает лицо, а затем поворачивается, чтобы снова зарыться в подушку. Он сонно моргает, не желая просыпаться и встречать новый день. – Еще пять минут, – ворчит он, и Тони смеется. – Лучше поторопись, соня. Завтрак стынет. При этих словах выражение лица Питера меняется и он на мгновение думает, что Тони забыл. Его радость увядает быстрее, чем когда-либо прежде, в результате чего он чувствует себя несчастным и расстроенным. – У меня день рождения, – пыхтит расстроенно Питер, нахмурившись. Тони снова смеется, взъерошивает волосы Питера. Тот морщит нос, но волнение в его груди успокаивается. Тони не выглядит удивленным или виноватым. Он не забыл. – Думаю, ты уже слишком взрослый, чтобы есть торт на завтрак, Питер, – говорит он с нежностью. Услышав это, все внутри Питера переворачивается. – Давай, пошли, – говорит Тони, отворачиваясь, не целуя Питера в щеку и не щекоча его шею бородкой, и парень чувствует внезапную и ужасную тоску. – Давай, давай, – зовет Тони прямо за дверью, голос исчезает по мере того как он идет по коридору. – Вставай и пой. Он назвал его «Питером». Не «милый». Не «малыш». Питер сердито смотрит на глазунью, которую приготовил отец на завтрак, а тот смеется, хотя его сердце сжимается от непонимания. – Подростки, – фыркает Тони, пытаясь казаться веселым, но звучит грустно. Его папа дарит ему много подарков на день рождения: новый телефон, качественную одежду и новое оборудование для лаборатории, которую Тони установил для него год назад. Он дарит Питеру новую камеру с несколькими объективами. Он дарит Питеру кастет, который подходит ему идеально, как будто изготовлен на заказ. Тем не менее, Питер остается грустным и раздражительным весь день, пока Тони, наконец, не теряет терпения. – Питер, – строго говорит он, когда Питер снова закатывает глаза. – Перестань вести себя так, парень. – Или что? – дерзко спрашивает Питер. – Ты отшлепаешь меня? Тони приближается к нему, нависает над ним, заставляя Питера вытянуть шею, чтобы посмотреть ему в глаза, и на мгновение Питер думает, что он исполнит обещанное. Он старается отрицать, что это причина, почему его член твердеет в штанах, но это так. – Ты действительно хочешь проверить? – спрашивает Тони, угроза в его голосе вызывает дрожь в теле Питера. – Мне говорили ожидать плохого поведения, когда ты достигнешь подросткового возраста, но, боже, Пит, я не думал, что они имели в виду тот же день, когда тебе исполнится тринадцать. Тони проводит пальцами по волосам Питера, и тот опускает голову. – Ты всегда был таким хорошим мальчиком, – говорит Тони низким голосом. – Я смеялся, когда люди пытались меня предупредить. Не «мой» ребенок, говорил я им. Мой Питер – «ангел», говорил я. Питер закрывает глаза, обнимая Тони. – Папочка, ты не разбудил меня как раньше, – выдыхает Питер. Он ведет себя по-детски, но ему все равно. Единственный раз, когда Тони не разбудил его быстрыми поцелуями и щекоткой, был два года назад, когда он был слишком занят, заставляя того мужчину захлебываться собственной кровью. Питер прижимается ближе, пряча лицо в шее Тони. – У меня день рождения, – жалобно говорит Питер, цепляясь за талию Тони, тая от прикосновений, когда Тони гладит его по спине. Тони целует Питера в лоб, в обе щеки. Медленно, как раньше. Поцелуи медленные, теплые и мокрые. – Питер, – грохочет Тони, все еще гладя Питера по спине, медленно и уверенно. – Ты растешь, малыш. Я не могу продолжать относиться к тебе как к ребенку. Питер упрямо качает головой. – Не называй меня так, – говорит Питер, пытаясь отстраниться. Тони позволяет ему это. – Не называть тебя как? – Ребенком, – говорит злобно Питер. – Я не ребенок. Я не какой-то избалованный ребенок. Тони никогда не называл его так раньше, и теперь Питер ненавидит это прозвище. Тони кивает, подчиняясь воле Питера, как он делал это раньше очень много раз. – Хорошо, милый, – говорит Тони, протягивая руку Питеру. Он быстро притягивает Питера к себе, начинает нежно целовать его лицо, и Питер улыбается. – Ты простишь меня, малыш? – Да, папочка, – смеется Питер. Он смотрит на своего отца, его руки лежат на твердой груди Тони. – Можем ли мы пойти в кино? Я хочу попкорн. Тони смеется. – Мы можем просто купить попкорн, если ты хочешь его, милый. – Не-е-ет! – тянет Питер. – Только в кинотеатре можно есть попкорн, пап. Это правило. – Хорошо, хорошо, все будет так, как того захочешь ты, Пит. Тони взъерошивает волосы Питера, тянет своего мальчика в сторону, ведя их через дом и направляясь к гаражу.***
Когда Питеру исполняется четырнадцать, его приглашают на свидание. Мальчик, Гарри, милый и смелый, смотрит прямо на Питера и игнорирует строгий взгляд Хэппи позади его плеча. Питер улыбается, когда говорит «да». Они купили молочные коктейли и гамбургеры после школы, в небольшой закусочной. Когда Хэппи приближается к нему, собираясь присоединиться к ним за столом, Питер впивается в него взглядом. – Серьезно? – говорит он, и Хэппи смеется так, словно это то, что хочет мальчик. Он протягивает руку и приглаживает волосы Питера, заставляя его челку упасть ему на глаза, а затем садится за стол рядом с ними. Питер фыркает, поправляя волосы, и когда он смотрит на Гарри, мальчик улыбается. – Что? – спрашивает Питер, улыбаясь в ответ, довольный вниманием. – Ничего, просто… – Гарри пожимает плечами. – Он выглядит так, будто собирается кого-нибудь застрелить, но на самом деле он что-то вроде твоего сторожевого пса, да? Питер смеется, кивает. – Он только лает, – говорит Питер, затем быстро поправляет себя: – В основном. Свидание классное. Очень классное. Гарри красивый и пристально смотрит на Питера, когда тот говорит, и смеется добродушно и мило, когда Питер пачкает подбородок кетчупом. Разговор протекает легко; Гарри умен, он сын очень успешного ученого, и они какое-то время разговаривают о недавно опубликованной спорной статье. Питер с облегчением обнаруживает, что Гарри такой же ботаник, как и он. Хотя даже с его подростковыми гормонами Питер не чувствует… влечения к Гарри. Совсем. Он, конечно, хорошо выглядит, и с ним легко разговаривать, но Питер не хочет придвинуться, оседлать стройное тело Гарри или целовать гладкую щеку и слегка потрескавшиеся губы. Гарри не заставляет Питера чувствовать себя потным, дрожащим или заикающимся. Они закончили есть свои гамбургеры, и Питер только что заставил Гарри слегка подавиться молочным коктейлем, рассказав шутку. Он гордо усмехается, когда слышится звон колоколчика над дверью закусочной. Питер поднимает взгляд и видит... Он сдерживает дрожь, и Гарри смеется. – Это карма, Питер Старк, – говорит Гарри, но он не слышит. Отец Питера, известный босс мафии, Тони гребаный Старк, стоит в черном костюме, снимает темные очки и смотрит вокруг, осматривая маленькую закусочную. Питер смотрит широко раскрытыми глазами; Тони Старк, темное пятно среди нежных пастелей интерьера. Тони быстро замечает Питера, но вместо того, чтобы направиться прямо к своему сыну, идет к стойке, где официантка мило улыбается новоприбывшему гостю. Питер откидывается на спинку дивана. – Ты в порядке, Питер? – спрашивает взволнованно Гарри. Он бросает взгляд через плечо в направлении, в котором все еще смотрит Питер, а затем быстро поворачивается обратно с широко раскрытыми глазами и побледневшим лицом. – Это твой отец. – Это мой отец, – подтверждает Питер, продолжая дрожать, слишком быстро помешивая клубничный коктейль и сминая бумажную соломинку. Он вздыхает. – Это так неловко, – стонет он, прикрывая лицо. Он слышит, как Гарри смеется, этот звук только усиливает его волнение. – Эй, – говорит Гарри, тихо, как будто он пытается избежать обнаружения хищником в нескольких футах от них. – Все родители ведут себя иногда смущающе, верно? Думаю, это их основная работа: смущать своих детей. Питер немного разводит пальцы, открывая глаза, но продолжает прижимать ладони к лицу. – Думаешь? – спрашивает Питер, приглушая слова руками. Гарри смеется, немного громче, и кивает. – Определенно. Питер только начинает немного расслабляться, когда оглядывается туда, где сейчас стоит его отец. Официантка больше не выглядит профессионально вежливой. Она выглядит взволнованно и довольно, хихикая над чем-то, что говорит Тони, что Питер не может уловить, даже напрягая слух изо всех сил. Официантка что-то пишет на бумажной салфетке и протягивает ее Тони, и тот складывает пальцы, когда берет у нее бумагу. Питер переминается на своем месте. Его затылок пылает. Он чувствует резкий всплеск ревности из-за того, как непринужденно его отец ведет себя, из-за того, насколько он уверен в себе и как чертовски спокоен. Он чувствует тоску по поводу того, насколько большой его папа, какие твердые и большие его мускулы в отличие от маленькой фигуры Питера и его согнутого позвоночника. А затем Тони отворачивается от официантки и переводит взгляд на Питера, и тот чувствует, как его член твердеет от темной ярости в глазах отца. Когда это впервые произошло, Пит был напуган, что его реакция на отца была неуместной. Но он читал об этом, и эрекция как ответ на адреналин абсолютно нормальна для мальчиков возраста Питера. Он с облегчением вздохнул, когда прочитал это. Иногда Питер задается вопросом, не использует ли он это как оправдание. Питер иногда неумело флиртует со своим отцом, но тот расценивает это как семейную привязанность. Питер иногда думает о крепких руках и темных глазах, когда касается себя, и он уверен, что пересекает черту, но фантазии никогда не сливаются во что-то полностью сформированное или связное, так что, думает он, это нормально. К тому времени, когда медленной походкой Тони приближается к ним и останавливается у стола Питера, нависая над двумя мальчиками, покрасневший парень уже твердый в джинсах. – Веселитесь, мальчики? – спрашивает Тони, засовывая руки в карманы своих идеально выглаженных брюк. При этом движении появляется кобура, а рукоять его пистолета выглядывает из-за границ пиджака. Гарри выпучивает глаза. Питер вздыхает. – Все хорошо, пап. Что ты здесь делаешь? – Ну-ну, – говорит Тони с удивлением. – Разве можно говорить так со своим стариком? Тони поворачивается, уставившись на Гарри, веселье исчезает и заменяется суровым, холодным взглядом. – А что думаешь ты, парень? – спрашивает Тони, его голос посылает дрожь по телу Питера. – Ты бы разговаривал со своим отцом с таким неуважением? – Н-нет, сэр, – шепчет Гарри. Тони достает руки из карманов, кладет одну на стол и наклоняется над Гарри. В другой он держит маленький нож-бабочку, лезвие которого все еще, к счастью, сложено. – Пап, – просит Питер. – Может хватит? Мы просто тусуемся. – Конечно, – говорит Тони, глядя на Гарри, который выглядит так, будто его вот-вот вырвет. Он был зеленым. – Что еще ты собирался сделать, мальчик? – Господи, – бормочет Питер, снова закрывая лицо руками. – Пап. Ты меня смущаешь. Тони выпрямляется, смеясь над реакцией Питера и Гарри, дрожащим на диване. – Нужна уборка на третьем проходе, – кричит Тони, и когда Питер смотрит из-под пальцев на него, Гарри становится ярко-красным. Тони сильно хлопает Гарри по плечу, и Питер смещается на своем диване, когда все тело мальчика прогибается от хлопка. Питер выпрямляется и видит, как синие джинсы Гарри темнеют от влаги, и он пристально смотрит на своего отца. – Это не круто, пап, что за хрень? Тони поворачивается к Питеру с поднятыми бровями и гневным взглядом. – Следи за своим гребаным языком, – предупреждает Тони, и Питер с опаской склоняет голову. – Извини, пап. Тони гладит Питера по голове, взъерошивает его волосы, затем отступает назад. – Пит прав, – говорит Тони Гарри, выглядя виновато. – Это было не круто, прошу прощения, – он выхватывает свой кошелек и протягивает Гарри несколько купюр. – Купи себе новые джинсы, за мой счет. А теперь беги. Гарри, не теряет времени, вскакивает на ноги и бежит к выходу, даже не глядя в сторону Питера. Парень чувствует, как уголки его губ опускаются от обиды. – Мне он очень понравился, – говорит Питер, поднимая на него глаза. Тони садится на диванчик рядом с Питером, кладет тяжелую руку на трясущиеся плечи и притягивает его к себе. – Прости, милый, – говорит Тони, лаская волосы Питера, когда тот плачет. – Я не говорю, что ты слишком молод, чтобы встречаться, я не полный лицемер, – он целует волосы Питера, и тот начинает успокаиваться. – Я просто хочу, чтобы ты нашел кого-то, кто заслуживает тебя, вот и все. Если он не может справиться с одним маленьким лезвием, которое даже не развернуто, он не сможет справиться с тобой. Питер кивает, всхлипывая; он вытирает мокрый нос об идеально сшитый и невероятно дорогой пиджак отца, и Тони ласково смеется. – Хорошо, я это заслужил, – говорит Тони, снова целуя Питера в волосы. – Ты хочешь десерт? – спрашивает он, заставляя парня взглянуть на него сквозь влажные ресницы. – Я хочу самое дорогое из их меню, – говорит Питер, добавляя: – Что-то липкое, что я могу уронить на твои колени. Тони со смехом откидывает голову назад. – Это мой мальчик.***
Это продолжает происходить. Тони говорит ему: «Ты заслуживаешь лучшего, чем этот хорек», или «Я не могу поверить, что ты даже появился на людях с таким трусом», или «Я думал, что он разрыдается намного сильнее». Мужчина гладит его по голове, пока говорит, его голос нежный и успокаивающий, и Питер прощает его с каждым разом все быстрее.***
Сначала это было неловко, и когда Питеру искренне нравился человек, сидевший с ним, он боялся увидеть, как его отец входит, чтобы разрушить все это. Однако после первых нескольких раз Питер начинает ожидать Тони. Он смотрит на дверь и взволнованно переминается на своем месте. Румянец на его щеках заставляет многих из его ухажеров думать, что он жаждет их. Тони, который входит и легко крадет все внимание Питера, должно быть, становится шоком для них. Когда Тони успокаивается, ему весело наблюдать, как дрожат его парни, смотреть, как они убегают. Питер будет дуться, будет хныкать, будет вести себя так, как будто ему не нравится то, что отец запугивает и угрожает каждому потенциальному поклоннику. И Тони извинится, станет ласковым и нежным и притянет Питера ближе, погладит его волосы, и это успокоит его и сведет с ума одновременно.***
С годами у Питера не остается иного выбора, кроме как прекратить лгать самому себе о его неуместной эрекции. Его отец перестал шлепать его много лет назад, а он все еще думает об этом, когда трахает себя, его уши напрягаются, чтобы услышать скрип кровати его отца в соседней комнате.***
Когда Тони не появляется в первый раз, разочарование заставляет Питера отчаянно просить о втором свидании. Сейчас ему шестнадцать, почти семнадцать, и он смущен своей реакцией, тем, что он никогда ничего не чувствует к своим поклонникам, даже когда его новый ухажер целует его в щеку на прощание. Когда он приходит домой, Тони что-то печатает на своем ноутбуке при свете лампы в комнате. – Привет, парень, – бормочет он, не отрываясь от печати, а Питер застывает в дверях. – Разве ты не собираешься спросить, как прошло мое свидание, пап? – спрашивает Питер, чувствуя холод от пренебрежения мужчины, расстроенный отсутствием его интереса. Слова оказали большее влияние, чем он ожидал, наравне с тем, как Тони посмотрел на него, словно хищник на очередную жертву. Питер стоит прямо, нервный, взбудораженный и почему-то возбужденный. – Ты сегодня ходил на свидание, милый? – спрашивает Тони невероятно глубоким голосом. Он отодвигает стул назад, резко закрывает ноутбук, и Питер засовывает руки в карманы, чтобы прижать их к своему члену. Питер кивает, тяжело сглатывает. – Ну что ж, – говорит Тони, скрестив руки, наклонив голову, осматривая Питера с головы до пят. – Как все прошло, Пит? Питер снова сглатывает, его горло пересохло. Он чувствует себя взволнованным, он потеет и дышит тяжелее. – Все прошло хорошо. Его зовут Квентин. Я пригласил его на второе свидание, – говорит Питер, улыбаясь, когда Тони хмурится. – Он согласился. Мужчина раздраженно вздыхает. Он встает, идет к Питеру, который все еще стоит в дверях. Взгляд Тони острый и жесткий, и полностью обращен на парня. – Серьезно? – бормочет Тони, приближаясь к Питеру, заставляя своего мальчика отступать назад, пока он не прижимается к дверному проему. – Должно быть, это отличный парень, – говорит мужчина, взяв его за подбородок, поворачивая его голову в разные стороны, изучая лицо, шею. – Пап, ты ищешь засосы? – спрашивает Питер, задыхаясь от ощущений. Тони прижимает руку к груди Питера, крепко прижимает его к дверному проему. Он выглядит злым. Питер возбудился сильнее, чем он думал. Он сжимает Тони за запястье, отчаянно пытаясь удержать его рядом. – Я не позволил ему прикоснуться к себе, сэр, – говорит Питер, не в силах отвести взгляд от Тони. – Только… – начинает он, и мужчина рычит. – Только что, малыш? – спрашивает Тони, крепче сжимая подбородок Питера, прижимая его голову к дверному проему. Питер не может сдержать тихое хныканье, умоляющий стон, но Тони, похоже, неправильно истолковывает его и делает шаг назад, выглядя пристыженно. – Прости, милый, – говорит Тони, протирая лицо ладонью. – Это не мое дело. – Он поцеловал меня в щеку на прощание, – говорит Питер, поднимая пальцы, чтобы потереть место, к которому его ухажер прижался губами, желая избавиться от этого ощущения. Тони наблюдает за его движением жесткими глазами, выглядя защитным, почти злым. Но этого достаточно, чтобы Питер мог притвориться собственностью своего отца, желающего не просто защитить, но и сохранить только для себя. Если бы это было так, Тони был бы там сегодня вечером. Эта мысль заставляет Питера чувствовать себя глупо. – Интересно, куда он поцелует меня в следующий раз, – дерзко и вызывающе говорит Питер. Тони просто хмыкает, что-то обдумывая. Когда он снова подходит ближе, он не злится; он облизывает губы, опирая руку чуть выше головы Питера, прижимаясь ближе. – Думаешь, он будет достаточно смелым чтобы сделать это? – спрашивает Тони, прижимаясь губами к коже на щеке Питера, там, где губы Квентина прижались ранее. – Думаешь, он поцелует тебя в следующий раз, Пит? – пальцы свободной руки Тони скользят вверх по руке Питера, чтобы затем прижаться к его горлу. – Думаешь, он поцелует тебя в шею? Или в ключицы? Питер дрожит, быстро дышит, хватаясь за рубашку Тони. – Ты думаешь, что будешь достаточно смелым, чтобы позволить ему сделать это, малыш? – рычит Тони, в его голосе слышна угроза, из-за которой Питер чуть не вскидывает бедра. Питер снова стонет, наклоняет голову к дверному проему, желая просить, но не зная, на самом деле, что именно. Он снова хватает Тони за запястье и призывает отца сильнее прижать пальцы к горлу Питера. Член твердеет в джинсах, заставляет его задыхаться. Это его отец, напоминает себе Питер. Это странно. Питер немного напрягается при этой мысли, и Тони, чувствуя это, отступает назад. – Если он попробует сделать что-нибудь, что тебе не понравится, – говорит Тони, поправляя смятые от сильной хватки рукава рубашки. – Я убью его. Почти черные глаза Тони и острая улыбка заставляют Питера думать об акулах. Тон голоса отца, когда он говорил это не оставляет места для сомнений: Тони очень серьезен. Питер засовывает руки обратно в карманы, сильно надавливая на эрекцию, и прислоняется к дверному проему, пытаясь сосредоточиться. – Наше второе свидание в эту пятницу, – говорит Питер, пристально наблюдая за своим отцом и видя, как Тони мысленно переносит встречи, меняет расписание для Питера. – В семь часов. Мы собираемся на ужин. Тони кивает, направляясь обратно к своему столу. – Я уверен, что оно будет взрывным, – говорит Тони, все еще улыбаясь. Питер улыбается в ответ.***
Это первое свидание, на котором Тони достает свой пистолет из кобуры и прижимает ко лбу Квентина. – Слышал, что ты прикоснулся к моему сыну на первом свидании, – говорит Тони, с добрым тоном и злыми глазами. – Должен признать, я чувствую неуважение, Квентин. Квентин качает головой, начинает что-то бормотать в свое оправдание, и Тони перебивает его, сунув пистолет в его рот, разбивая губу твердым металлом, когда он проталкивается внутрь. Питер тяжело вздыхает, увидев это, не обращая внимания на то, что кто-то может увидеть, когда он поглаживает себя под столом. – Ты думаешь, я вырастил шлюху, Квентин? – яростно спрашивает Тони, все еще держа крепкую руку на плече парня, когда тот пытается отшатнуться. Питер понимает, что полностью пропал. Он наблюдает за тем, как его отец угрожает смертью за поцелуй в щеку сына, и все, о чем он может думать, – это грубая рука Тони, также тяжело лежащая на плече Питера, удерживающая его, когда он толкается в рот Питера. Рот Питера пересох от увиденной картины, и он думает, что, черт возьми, со мной не так. Квентин плачет, издавая пронзительный, ужасно пронзительный стон вокруг ствола пистолета Тони. Он не прошел тест. Мужчина обычно отпускал их на этом моменте. Но он не пытается освободить Квентина. Тони нажимает на спусковой крючок, резкий звук заставляет Квентина рыдать сильнее, и теперь Питер немного обеспокоен, хотя в основном он чувствует себя нетерпеливым. – Пап, – стонет Питер, не выглядя смущенным, как раньше, или напуганным, как, вероятно, следовало бы в этой ситуации. Он нетерпелив. Он хочет привлечь внимания Тони к себе, а не к своему партнеру. Питер сразу же вознаграждается взглядом. Тони пристально смотрит на него, в уголках его глаз появляются морщинки от ухмылки. Словно кот из джунглей, который играет с раненой певчей птицей. Питер улыбается. – Ты закончил? – спрашивает Питер, скрестив руки на груди. Он поднимает бровь, как будто он не впечатлен представлением, но его тон слишком игрив, чтобы скрыть веселье в голосе. Тони вынимает пистолет изо рта Квентина, привлекая внимание Питера на секунду, и когда Питер смотрит на отца, Тони выглядит так, словно знает его секрет. Питер краснеет, его рот непреднамеренно распахивается, а язык появляется, чтобы увлажнить сухие губы. Тони осматривает лицо Питера, затем выпрямляется в полный рост. – Мне он не нравится, – комментирует Тони, указывая пистолетом на Квентина. Питер смеется. – Да, я уже понял, – говорит Питер, вставая следом. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Квентина, который сидит, дрожа, вполне возможно, ему нанесена неисправимая психологическая травма. – Прости, Квентин, – говорит Питер, чувствуя себя плохо из-за того, что втянул парня в разборки своей семьи. – Я удалю твой номер. Тони кладет руку на поясницу Питера, когда они уходят, ниже, чем мог позволить себе отец. Он выглядит самодовольным, когда Питер смотрит на него. Они делают остановку, чтобы поесть мороженого по дороге домой.***
Это продолжает происходить. Людям, по сути, ничего не нужно от Питера, потому что, по мере того, как идут годы, распространяются слухи о том, что сумасшедший и чрезмерно защищающий отец Питера заставляет людей держаться на расстоянии от него. Внезапно Питер обнаруживает, что большинство людей охотно говорят «да», с благоговением глядя на его полные губы и большие глаза. Другие смотрят на него так, будто они приговорены к смертной казни, и когда они говорят «да», это звучит как призыв к милости. Эти люди заставляют Питера улыбаться. Никто никогда не отказывает. Тони не заинтересован в них всех. Те свидания, на которых Тони не появляется, почти так же хороши. Ожидание, адреналин, делает Питера нуждающимся, заставляет его приблизиться к своей очередной жертве и грубо целовать ее, бродить руками по телу, касаться кончиками пальцев щек, почти всегда безволосых, касаться тел, которые никогда не имеют достаточно крепких мышц. Он никогда не занимается с ними сексом, всегда останавливаясь в последнюю минуту. То, как это заставляет их тяжело дышать, веселит его; ему не нужны их руки, когда он сам может позаботиться о себе. Зачастую он отвергает их, после этого связи обрываются. Но иногда… Иногда он просит второго свидания.***
Когда Питер встречает Вика, он чувствует себя взволнованно. Вику за тридцать, он имеет ухоженные волосы на лице и мускулистое тело. Он называет Питера «малышом», и Питер чуть не падает в обморок. – Хочешь, чтобы я налил тебе выпить, малыш? Питеру интересно, как он отреагирует на то, если его назовут папочкой. Он даже больше не стыдится самого себя. У многих людей есть проблемы с этим; он уже прошел эту стадию. Питер замечает его на одном из собраний Тони, в комнате, полной гангстеров и преступников, и там, возле бара, стоит Виктор. Он предлагает налить Питеру алкоголь и смеется, когда тот говорит, что слишком молод. – Я думал, что если ты здесь, это значит, что ты не беспокоишься о нарушении правил, – говорит Вик, наклоняясь ближе, открыто флиртуя. – Я – Вик, – говорит он, протягивая руку, и когда Питер пожимает ее, Вик наклоняется, чтобы поцеловать пальцы Питера. Питер улыбается. – Я нарушаю правила, когда папа разрешает их нарушать, – говорит Питер, многозначительно глядя туда, где стоит Тони, болтая ликер в своем бокале и пристально смотря на Питера. – Ах, – говорит Вик, следуя за взглядом Питера. – Ты – Питер Старк. Вик не выглядит напуганным или отстраненным; что странно, он кажется еще более заинтересованным. Возможно, он думает, что Питер будет веселым испытанием. Питер смотрит на Вика, замечает кобуру на его поясе, его сильные, большие руки. Он думает, что Вик будет веселым испытанием. Питер подходит ближе, гибкий и хищный. – Папа много говорит обо мне, да? – спрашивает он с преувеличенной невинностью, с широко раскрытыми глазами и мягкой улыбкой. На лице Вика виднеется явное желание. – Он гордится своим мальчиком, – говорит Вик. – Теперь я понимаю, почему. Питер краснеет не из-за комплимента, а из-за того, что его отец упоминал его в таком ключе. Он хочет знать, что именно его отец говорит о нем, когда его нет в комнате, но он не спрашивает. Он просто хихикает, словно очарованный комплиментом, и заставляет себя не отводить взгляд, чтобы проверить, смотрит ли еще отец на них. – Спасибо, сэр, – говорит Питер, хлопая ресницами, кусая губу и глядя на Вика. И вот он чувствует, что Тони встает рядом с ними. Когда он поворачивается, чтобы посмотреть на него, Тони смотрит на Вика, а Вик смотрит в ответ, не видя угрозы. Глупо, думает Питер. – Дум, – говорит Тони в знак приветствия. – Старк, – отвечает Вик. Первоначально Питер думал, что они выглядят одинаково, но при сравнении бок о бок Питер видит различия. Питер отмечает, что Вик немного выше, но не такой большой. Тони выглядит более грубым, с мозолистыми руками и морщинами на лице, с небольшим свежим порезом под глазом, который он получил пару дней назад. Вик выглядит так, словно его мышцы прямиком из спортзала. Вик, скорее всего, заставляет людей сражаться за него. Чем больше Питер сравнивает, тем больше не хватает Вику. Тем не менее, времена, когда Питер заигрывает с другими людьми, – это времена, когда он чувствует острый взгляд отца сильнее всего, поэтому он подходит немного ближе к Вику; он чувствует, как острые ощущения стреляют прямо в член, когда глаза Тони темнеют от предупреждения. – Вик только что рассказывал мне о том, как ты гордишься мной, пап, – игриво говорит Питер. Тони закатывает глаза. – Только не зазнавайся, милый, – говорит Тони, пристально смотря на то, как Питер кладет руку поверх руки Вика. – Я сотворил тебя, не так ли? Конечно, ты идеален. У Питера болит грудь. Его руки болят, и он знает, что единственное, что могло бы успокоить боль, – это прижать их к телу Тони. Он немного крепче сжимает руку Вика. – Ты воспитал хорошего мальчика, Старк, – говорит Вик. – Возможно, слишком хорошего. Как думаешь, он будет знать, что делать, когда ты уйдешь? Питер хмурится, обиженно смотря на Вика. Когда он шевелится, чтобы убрать руку назад, пальцы Вика приземляются поверх его собственных, удерживая на месте. Он смотрит на Тони широко раскрытыми, потрясенными глазами. Тони не сдвигается с места, но взгляд его ужесточается. – Пит, – говорит Тони, тихо, но так грозно, что привлекает внимание всех, кто стоял возле них, почти сразу. – Этот мужчина делает что-то, что тебе не нравится? Питер кивает, протягивая руку в карман джинсов, чтобы обхватить складной нож, который его отец подарил ему на одиннадцатый день рождения. – Он очень важен для тебя, пап? – спрашивает Питер, перепроверяя, прежде чем поступить опрометчиво. – Я бы не хотел, чтобы все усложнялось из-за меня. Вик улыбается, сильнее сжимая пальцы Питера. – Такой хороший мальчик, – он говорит это Тони, как будто это комплимент, и лицо Тони морщится от отвращения. Вик самодовольно смотрит на Тони; его рука безжалостно сжимает руку Питера до тех пор, пока та не начинает болеть. Питер сдерживает дрожь. – Ты воспитал питомца, Тони, – продолжает Вик самодовольно, когда Тони ничего не говорит. Не зная об опасности, в которой он находится. – Не наследника. Тони смотрит на Питера, переводит взгляд на его карман, а затем снова на Вика, и Питер понимает. Он достает свой нож, открывает его и аккуратно втыкает Вику между ребрами, заставляя мужчину отпустить его руку. В тот же самый момент Тони толкает Вика и кидает его на пол, нависая сверху, все в комнате затихают, и не слышно ничего, кроме тихой музыки на заднем плане, которой недостаточно, чтобы заглушить звуки ударов. Это заставляет Питера тяжело вздохнуть, по всему телу прошлась волна жара. Сильный удар, затем болезненный стон, Тони тяжело дышит от злости, нависая над телом Вика, от которого расползается по ковру красная, липкая и горячая кровь. Когда Тони останавливается, Вик хрипит, слабо борясь, пока Хэппи и Роуди поднимают его, таща из комнаты. Тони достает лед из оставленного напитка Вика, прикладывает его в своим ушибленным костяшкам, и поворачивается к людям в комнате. – Любому, кто даже подумает о том, чтобы посмотреть на моего сына так, как мне не нравится, – говорит Тони, холодно и убийственно. – Я сдеру кожу живьем. Я выверну этого человека, блять, наизнанку, – рявкает Тони, и несколько человек отступают назад, понимая, что Тони не шутит. В тишине комнаты Питер слышит, как Вик скулит от боли где-то вдалеке, и он дрожит. Затем Тони делает несколько глубоких вдохов, поправляет галстук, разглаживает волосы и улыбается толпе. – Хорошо, ребята, развлечение закончилось. Возвращайтесь к разговорам, – все в комнате с облегчением вздыхают, и Тони снова очаровательно улыбается. Как только их гости успокаиваются, мужчина поворачивается к Питеру, и тот растворяется в его взгляде. – Ты не должен флиртовать с такими людьми, милый, – говорит Тони, лаская спину Питера. – Прости, пап, – шепчет Питер в грудь Тони, и тот вздыхает. – Пеппер позаботится о наших гостях. Пошли, – шепчет он, проводя Питера к лифту. Питер ожидает, что Тони отведет его в его комнату, но когда они достигают двери его спальни, рука Тони вокруг талии мягко сжимается, и он продолжает идти, пока они не входят в главную спальню, и Тони плотно закрывает за ними дверь. Руки Тони все еще липкие от крови. Питер стонет. – Я пойду приведу себя в порядок, – говорит Тони, неправильно понимая причину стона Питера. Он ведет парня к своей гигантской кровати, даже больше, чем у Питера, и уходит в ванную, чтобы вымыть руки. Питер ласкает себя через штаны, ожидая возвращения отца, надеясь ослабить боль, но преуспел только в том, чтобы разжечь огонь желания. Когда он слышит, как отключается вода, ему физически больно отрывать руку от себя, он стонет, отчаянно и нуждающе, не в силах сдержаться. Лицо Тони, когда он возвращается, кажется полным боли. – Пит, – шепчет Тони рвано. – Ты убиваешь меня. Когда Питер с трудом открывает свои глаза, он видит, что Тони снял пиджак, галстук, рубашку – на нем остались только обтягивающая майка и брюки. Питер не может даже думать о том, чтобы прекратить – он откидывается на кровати, раздвигает ноги, снова опуская ладонь на пульсирующий член, в открытую глядя на толстые бицепсы и широкие плечи Тони. Грудь Тони тяжело вздымается. – Малыш… – говорит Тони, в его голосе слышится предупреждение. Он наблюдает за Питером несколько долгих секунд, затем резко смотрит в сторону и закрывает глаза. – Папочка, – стонет Питер, нуждаясь в внимании отца, в горячем взгляде, в ожидании увидеть в его глазах вожделение. Когда Тони снова смотрит на него, Питер чувствует, как его член дергается, и, скорее всего, его нижнее белье уже испачкано предэякулятом, делая все более горячим, скользким. Он так увлечен этими ощущением, что уже хочет запустить пальцы под боксеры, но его прерывает Тони. – Остановись, – говорит Тони, заставляя Питера все немедленно прекратить. Он сосредотачивается на отце, задыхаясь от темной нужды. – Это все ты, – говорит Питер, его член продолжает прижиматься к ткани джинс. Он сжимает простыни Тони, чтобы не трогать себя. – Скорее всего, я не смогу подняться, не кончив при этом. Сколько раз ты подталкивал меня прямо к краю, одним своим видом... Питер стонет, его бедра дергаются, когда он наблюдает, как Тони медленно расстегивает свой ремень, видит, как мягкая кожа выскальзывает из брюк Тони, когда он вытягивает его. Грохот ремня, падающего на пол, заставляет Питера чувствовать себя так, словно он вот-вот потеряет сознание. Он видит очертания твердого члена своего отца через брюки; Тони протягивает руку, чтобы погладить себя сквозь ткань, затем кладет руку на ширинку. Колени Питера раздвигаются. – Продолжай говорить, – требует Тони, поднося руки к пуговице брюк, но останавливается, ожидая. Костяшки правой руки ушиблены и рассечены, все еще слегка кровоточат. Питер немедленно подчиняется. – Этот момент перед тем, как ты кончишь, и ты не можешь дышать, и ты так близко, ах! Папочка, вот где я нахожусь каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, – зрение Питера начинает расплываться, когда на его глазах появляются слезы, склеивающие ресницы, застревающие в горле. – А потом мне приходится ждать, иногда часами, и это заставляет меня чувствовать себя так хорошо, папочка, так чертовски хорошо… Питер извивается, отчаянно нуждаясь в небольшом трении, небольшом давлении, в чем угодно. – И даже когда ты прикасаешься к себе? – рычит Тони, его голос заставляет Питера дрожать. – Да, да, когда я трахаю себя, папочка, – стонет Питер, так сильно хватаясь за простыни, что у него уже болят пальцы. Тони стонет, и глаза Питера открываются как раз вовремя, чтобы увидеть, как наконец-то рушится оборона отца, его пальцы ловко щелкают замком на брюках, чтобы скользнуть внутрь, прижимаясь ладонью к члену. – Дай мне посмотреть, – умоляет Питер, лежа неподвижно, сосредоточившись на мышцах предплечья Тони, когда тот двигает рукой под брюками. – Пожалуйста, папочка, пожалуйста. – Что угодно для моего воспитанного мальчика, – говорит Тони, наконец, освобождая свой член. Питер раздвигает ноги, стонет, так нуждаясь в этом. Он тянет за простыни, плачет, извивается; он не может перестать смотреть на то, как Тони обхватывает ладонью головку своего члена. – Он такой же большой, как я представлял, папочка, – шепчет Питер, позволяя коленям снова разъехаться. Его голос почти дрожит, когда он говорит. – Как ты думаешь, он сможет войти в меня? – Питер, – стонет Тони, а затем спускает свои брюки вниз и забирается на кровать, нависая над Питером и целуя его. Руки Тони снимают ремень Питера, расстегивают его джинсы, залезают внутрь, прижимаясь к его твердому члену, и все, что нужно Питеру, это поднять бедра один раз, два, он тяжело выдыхает через нос и отчаянно стонет, прижимаясь к ладони отца, думая о липкой красной крови, что была на этих пальцах совсем недавно и вздрагивает от новой волны возбуждения. Тони не отрывает свою руку, теплую и неподвижную, от его члена в течение нескольких секунд, позволяя Питеру толкаться в нее, пока тот не достигает оргазма. Затем он убирает руку, осторожно проводя по сверхчувствительному члену его мальчика и все еще влажной от спермы Питера рукой, опирается на кровать и нависает над ним. Он прижимается к его шее, целует и засасывает нежную кожу, издавая слабый стон, от которого Питер дрожит. – Я хотел этого так долго, папочка, – говорит Питер, и теперь он всерьез плачет, цепляется за Тони и трясется. – Мне очень жаль, пап, но мне это было так нужно, прости меня. – Тшш, малыш, тише, не плачь, – говорит Тони, нежно откидывая его голову назад, чтобы смотреть Питеру в глаза. – Я должен был позаботиться о тебе раньше, – продолжал он, смахивая пот со лба Питера. – Это я тот, кто должен извиняться, милый. Я не замечал, насколько ты терпелив, – он оставляет легкие поцелуи на щеках Питера, собирая его слезы. – Не замечал, как сильно ты нуждался в этом. Как сильно ты нуждался в своем папе, – он нежно целует Питера в губы, в щеку, в челюсть. – Я больше не заставлю тебя ждать так долго, малыш, не волнуйся. Теперь, когда я знаю. Питер с облегчением выдыхает, удовлетворенно и счастливо улыбаясь, нежно целуя Тони в плечо. – У меня еще одно свидание, папочка, – говорит Питер, смеясь и зарываясь лицом в шею Тони. Тони медленно и глубоко вздыхает. – Ты чертовски прав, – говорит Тони, прижимая лоб к лицу Питера. – Со мной. – С тобой, – соглашается Питер, прижимаясь к Тони, как только тот скатывается с него. – Они были все для тебя.