I'll Always Be Your Baby

На следующее утро Питер просыпается от медленных, теплых поцелуев. Он улыбается, вздыхает, откидывает голову назад и обнажает шею, чувствуя колючую щетину отца на коже. – Утро, малыш, – шепчет Тони, проходясь зубами возле кадыка Питера. Питер стонет, его живот сжимается от странного ощущения зубов отца на коже. Они заставляют его думать о волках; они заставляют его думать об острых клыках, разрывающих яремную вену. Бедра Питера дрожат, и парень издает взволнованный стон. – Все еще нуждаешься во мне, котенок? – самодовольно спрашивает Тони, поглаживая живот Питера чуть ниже пупка, слегка задевая головку его члена ушибленными костяшками. – Всегда, – говорит Питер едва слышно. – Ох, – слышится вздох, когда пальцы Тони скользят ниже, нежно обхватывают член Питера, начиная медленно двигаться вверх и вниз. Он хватает Тони за бицепсы, раздвигает ноги; Тони хотел прижаться между ними, но он этого не делает. – Папочка, – умоляюще стонет Питер, скользя вниз по руке Тони к его запястью, нащупывая его пульс, громкий и быстрый. Со стороны Тони выглядит спокойным. Его зрачки расширены, губы приоткрыты, дыхание спокойное, руки крепко лежат на его теле. Но безумный стук сердца выдает его с головой и заставляет Питера дрожать от волнения. И причиной этого был Питер. Это он заставил сердце отца биться, словно у кролика, который удирает от лисы. Питер заставил своего отца хотеть его. Он пытается притянуть Тони ближе, но мужчина не сдвигается с места, продолжая лежать рядом с Питером, опираясь на локтях и смотря острым взглядом. – Скажи вслух, – сурово говорит Тони, почти полностью останавливая движение руки. Это прекрасно. – Боже, – стонет Питер, наслаждаясь каждым движением. Он пытается толкнуться бедрами вверх, и Тони в наказание хватает его за основание члена, заставляя его громко и отчаянно стонать. – Папочка, – выдыхает Питер, но не просит у него пощады. Он не хочет этого. – Питер, – говорит в ответ Тони, оставляя влажный поцелуи вдоль напряженной линии горла Питера. – Ты так мило стонешь для меня, – шепчет Тони, его горячее дыхание опаляет ухо Питера и вызывает сильную дрожь. – Ты трахнешь меня, папочка? – спрашивает Питер, задыхаясь от нетерпения, вспыхивая горячей гордостью, когда рык желания вырывается из горла отца, словно медленный раскат грома. – Конечно, – обещает Тони, но, как думает Питер, у этого обещания расплывчатые временные рамки. Он сделает это, но не сейчас, и Питер стонет. – Когда? – спрашивает он, скорее шепча, чем говоря вслух, рука отца все еще крепко сжимает основание его члена. – Скоро, – говорит Тони, сжимая мочку уха Питера зубами. – Я растяну тебя, – шепчет мужчина, начиная медленно гладить член парня. Питер вспоминает время, когда они отправлялись на рыбалку, когда он брал нож в ладонь и вспарывал брюхо рыбе, роняя ее внутренности на дно лодки. Он не уверен, почему его мозг иногда создает такие связи, но воспоминание заставляет его живот напрячься, а его член – дернуться от возбуждения. Он думает о руках своего отца на рукояти лезвия, он ассоциирует багровые брызги крови с брызгами спермы, и его яйца напрягаются, его дыхание учащается. Тони снова останавливается, крепко прижимаясь к основанию члена Питера, и тот тяжело вздыхает. – Я медленно растяну тебя пальцами, малыш, – говорит Тони, целуя и покусывая шею Питера, а затем перемещаясь на его ключицу. – Боже, ты издаешь такие сладкие звуки. Мой мальчик. – Пожалуйста, пожалуйста, – просит Питер, одной рукой зарываясь в волосы Тони, а второй отчаянно пытаясь отыскать запястье отца и почувствовать его пульс. Он крепко сжимает глаза и видит звезды. Тони широко улыбается. – Скажи это, сладкий. Скажи, что тебе нужно. Я дам тебе все, что ты попросишь. – Трахни меня, папочка, – просит Питер, раздвигая бедра, его грудь тяжело вздымается. Его голос становится высоким и дрожащим, когда он повторяет слова отца: – Растяни меня. Тони довольно хмыкает. Он отпускает Питера, отстраняясь, и парень раскрывает глаза. – Папочка... – Я никуда не уйду, Пит, не волнуйся, – успокаивающе говорит Тони, снова возвращая свои руки на бедра Питера, убеждая его перевернуться. – Тебе нужно немного изменить позу, чтобы я мог дать тебе то, в чем ты так нуждаешься. Питер кивает, успокаивается и перекатывается на живот. – Вот так, хороший мальчик, – хвалит его Тони, гладя Питера по голой спине, пальцы впиваются в его напряженные плечи и заставляют Питера застонать. – Мой маленький ангел. Тони широко разводит пальцы, сильно проводя руками по спине Питера, посмеиваясь, когда тот шевелит бедрами, поднимая задницу вверх. Он кладет руки на заднюю часть колен Питера, немного разводя их в стороны, но когда парень пытается опереться на локти, Тони кладет руку между его лопатками. – Неа, – предупреждающе говорит Тони, и Питер расслабляется на матрасе, положив лицо и плечи на кровать. – Ох, малыш, – хрипит Тони, – ты идеальный. Питер не доверяет своему голосу. Он едва может подавить тихие, просящие стоны – поэтому справиться со словами ему сейчас не под силу. Когда рука Тони покидает его бедра, и он слышит, как открывается один из прикроватных ящиков возле кровати, Питер громко стонет, задыхаясь от предвкушения. Затем Тони прижимает холодные и влажные от смазки пальцы ко входу, поглаживает его. Питер сжимается, готовый вот-вот кончить от ощущений. – Ты уже хочешь кончить, милый? – спрашивает Тони, лаская внешнюю сторону бедра парня, утешительно, как показалось Питеру. Забота и любовь в его прикосновениях, в его голосе только подталкивают Питера к краю. – Ох, че-ерт, – стонет Питер, виляя бедрами, пытаясь хоть как-то успокоить бушующий жар внутри, когда Тони продолжает ласкать его дырочку; не толкаясь внутрь, а просто медленно водя мокрыми пальцами вверх, вниз, вверх, вниз... – Остановись, пожалуйста, остановись, – выдыхает Питер, и Тони немедленно прекращает. – Все хорошо, малыш? – взволнованно спрашивает Тони, уже начав переворачивать Питера обратно, но тот его останавливает. – Не надо, – просит Питер, – не останавливайся, просто… просто сделай паузу. Тони наклоняется над Питером, кладет руку на его плечо. Он оставляет нежные поцелуи между лопатками Питера, вдоль задней части его шеи. – Еще не хочешь кончить? – спрашивает Тони, наслаждаясь ощущением соленой кожи на губах. – Нет, – вздыхает Питер, – хочу, чтобы ты вошел в меня. Тони рычит. – Давай, сладкий, скажи мне, что тебе нужно, – говорит Тони, успокаивающе сжимая пальцы в волосах Питера. – Хочу почувствовать тебя внутри, папочка, – шепчет Питер, боясь, что если он скажет это громче, его голос будет дрожать. Его колени уже болят от трения о жесткий матрас под ними. – Я хочу, чтобы ты почувствовал жар внутри меня. Тони стонет, толкается бедрами вперед, чтобы, наконец, вознаградить Питера ощущением твердого члена на коже; он прижимается к гладкой ягодице, а затем к сжимающейся дырочке. – Боже, я хочу разорвать тебя на части, – рычит Тони, и Питер дрожит, задыхается от жара внутри и кончает, беспомощно распластавшись на простынях. – Папочка, – умоляюще стонет Питер, готовый вот-вот заплакать. Он беспокойно ерзает, пока не слышит голос Тони. – Питер, – говорит он властно, и Питер смотрит на него. – Мой мальчик. Питер фыркает, пряча от него лицо. – Не волнуйся, малыш, – говорит Тони, поглаживая спину Питера, медленно опускаясь все ниже и ниже к пояснице. – Я все равно окажусь внутри тебя. Рано или поздно. Его руки ненадолго покидают кожу Питера, а затем снова возвращаются, снова смазанные, прикасаются к дырочке Питера и движутся: вверх, вниз, вверх, вниз, пока парень снова не начинает извиваться на простынях. Когда Тони наконец, наконец, входит в него пальцем, Питер вздрагивает, его колени скользят по простыням, ноги расходятся, руки безвольно опускаются на матрас. Тони действительно сдерживает слово – Питер чувствует, что в его голове остается только пустота и чистое блаженство. Питер не издает ни звука, кроме тихих, счастливых вздохов. – Так прекрасен, – выдыхает отец в плечо Питера, толкаясь глубже внутрь, проникая в самые кости. – Словно ты был создан для меня. – Так и есть, – говорит Питер, дыша глубоко, медленно и удовлетворенно. – Ты так крепко обхватишь мой член, да, малыш? Питер чувствует, что его дыхание учащается, его расслабленные мышцы сжимаются все сильнее, когда Тони выходит из него, а затем входит еще глубже. Не потребовалось много усилий, чтобы вновь довести Питера до крайней точки, умоляя Тони о большем, размазывая слезы об египетский хлопок простыней. – По-другому, пожалуйста, пожалуйста, войди в меня, – просит Питер, прислушиваясь к Тони, чувствуя острый трепет, пронизывающий его, когда Тони прижимает головку своего члена к мягкой коже внутренней части его бедра. – Я так долго хотел этого, – продолжает бормотать Питер, напрягаясь от растущей потребности. – Я постоянно думал о твоих руках, папочка. Каждый раз, когда я трахал себя, я хотел тебя. – Блять, Питер, – рычит Тони. Самоконтроль трещит по швам, когда он добавляет второй палец к первому, заставив Питера вскрикнуть. Тони не движется, и Питер теряет терпение: – Я хочу тебя, я хочу тебя, я хочу тебя, папочка, пожалуйста, трахни меня наконец. – Черт, – говорит Тони, в его голосе слышится поражение. Это заставляет Питера вздрогнуть, он все еще слишком чувствительный после недавнего оргазма. Он не может кончить снова, не так быстро, хотя каждый раз, когда мужчина сжимает его член слишком сильно, он заставляет его балансировать на грани оргазма. Питер закрывает глаза, он не может сдержать тихий стон, когда его отец сильно и быстро толкает свои пальцы внутрь него. Кто-то стонет, и краем мысли Питер понимает, что это он. Все как будто в тумане. Внезапно Тони снова останавливается, и Питер чувствует, что его тело натянуто, как лоза. Он издает отчаянный, умоляющий хрип, доносящийся из самых легких. Тони медленно добавляет третий палец, и Питер всхлипывает. Он дрожит, плачет, вцепившись в простыни, скользит к изголовью кровати, вцепившись в него ладонями, насаживаясь на широкие пальцы отца. Тони рычит, как дикое животное. Питер чувствует колени отца, которые сдвигают его ноги, в то время как он сам отчаянно хочет раздвинуть их шире. – Папа, папочка, пожалуйста, – просит он, но его голос предает его, срываясь на рыдание. Наступила короткая, напряженная пауза, а затем Питер чувствует, как член Тони, скользкий от смазки, толкается между его бедер. – Питер, – выдыхает Тони, проталкивая пальцы глубже внутрь, а затем наружу, прижимаясь к нему бедрами. Питер никогда не мог представить, даже во время этих лихорадочных ночей, наполненных желанием, что почувствует член Тони. Его отцу еще многое нужно показать ему. Он хотел сказать это вслух, но у него не вышло. Питер забывает обо всем, когда отец крепко хватает его за бедра и толкает назад, вонзая пальцы еще глубже, одновременно с этим прижимаясь бедрами к ягодицам. Тони яростно рычит, кусая Питера за шею, словно животное, помечающее свою суку. – Ох, черт возьми, папочка, – стонет Питер, и Тони хмыкает, убирает руку с его бедра, хватая за шею и сильнее вдавливает его плечи в матрас, удерживая его неподвижно в таком положении. Питер думает о пульсе, который останавливается под толстыми пальцами, липкими от крови. Сильные руки Тони всегда защитят Питера. Ягодицы Питера пульсируют, когда бедра Тони давят на его мягкую кожу. Это напоминает ему моменты, когда Тони клал его себе на колени и шлепал, пока его ягодицы не становились розовыми и ушибленными, пока он не заставит его плакать. Он и сейчас плачет, только эти слезы были вызваны немного другими действиями. Питер отчаянно и умоляюще стонет, и Тони рычит. Питер думает об окровавленных костяшках Тони, о его гневном реве, когда он бил Вика по лицу прошлой ночью. Рука, которой Тони избивал Вика, – та же самая рука, которая сейчас находится глубоко в теле Питера. Те же самые окровавленные костяшки пальцев прижимаются к краю дырочки Питера. Питер чувствует дрожь в теле, он чувствует, как в его члене набухает ослепительная боль, и затем он кончает, живот напрягается достаточно сильно, чтобы это причинило боль, бедра сжимают член Тони. Мужчина замедляется, боясь причинить боль, пока Питер не падает на кровать, слишком слабый, чтобы держать себя на весу. Тони осторожно и нежно достает из него свои пальцы, но движение все равно заставляет Питера вздрогнуть, слишком чувствительного после оргазма. Он легко переворачивает Питера, кладя на спину, нависает над ним, но не касается, и Питер хмурится, открывает сонные глаза и смотрит на тело отца, нависшее над его собственным. Его папа все еще тверд, все еще тяжело дышит, и Питер хмурится. – Если бы ты трахнул меня, ты бы тоже кончил, – говорит Питер. Когда Питер переводит взгляд на его лицо, Тони остро смотрит на него в ответ. Питер беспокойно шевелится, но Тони берет его запястья в каждую руку, легко удерживая на месте. – Я брошу мир к твоим ногам, Пит, – говорит хриплым голосом Тони, медленно опускаясь вниз, пока почти полностью не прижимается к чувствительному телу Питера, заставляя того хныкать и извиваться. Тони прижимается к уху Питера губами, горячее дыхание опаляет влажную кожу, заставляя Питера дрожать от щекочущего, пьянящего прикосновения. – Я сорву звезды прямо с неба для тебя, – шепчет Тони, водя своим членом по влажному от пота животу и мягкому члену Питера. – И я буду трахать тебя так, как захочешь ты, – говорит Тони сквозь стоны Питера. – Отец, я не могу… – Ты можешь, – перебивает его Тони. – Ты можешь делать все, что только захочешь. Член Тони медленно трется о член Питера, и этого всего слишком много, слишком много, он не может... – Мой идеальный мальчик. Я дам тебе все, что ты захочешь, малыш, – шепчет Тони ласково, так любяще; резкий контраст с его неумолимой хваткой вокруг запястий Питера, его член, мучительно трущийся о член Питера. – Разве ты не дашь мне то, что я хочу, малыш? Ты не дашь папочке то, что ему нужно? Он целует Питера в затылок, в плечо; он отводит голову назад к горлу Питера, и тот снова думает о волках, проявлении доверия и острых клыках, прижимающихся к яремной вене. Он отпускает себя, позволяет своему телу расслабляться настолько, насколько это возможно, но все равно продолжая дрожать при каждом толчке бедер Тони. Питер сосредотачивается на боли, которая, в точности как и чувство удовольствия, заставляет его дыхание замирать, и чувствует знакомое покалывание на бедрах, в животе. Питер вдруг понимает, что звуки, которые человек издает, когда ему больно, когда он умирает, – они не так уж сильно отличаются от звуков, которые человек издает, когда он занимается сексом, когда он умоляет позволить ему кончить и плачет от удовольствия. Тони отпускает запястья Питера, и тот притягивает их к себе, чувствует, как у него перехватывает дыхание от каждого толчка члена Тони, чувствует, как его тело дрожит от перенапряжения – и Питер стонет от удовольствия, словно какой-то преступник от боли. Тони тянет его за волосы, кусает за плечо и кончает, его сперма горячая и липкая, как кровь, на коже Питера. – Мой идеальный мальчик, – шепчет Тони, зализывая след от укуса на плече Питера. – Мой идеальный, сильный мальчик. Может принять все, что папочка ему дает. Питер мурлычет от похвалы, руки его отца успокаивают и согревают его, расслабляя его ноющие мышцы. – Я так сильно тебя люблю, Пит, так сильно. – Я тоже люблю тебя, пап, – говорит измученный Питер, поглощенный нежными объятиями отца и его нежным голосом. – Я же не перегнул палку, малыш? – спрашивает Тони, нерешительно, взволнованно, заставляя Питера немного взбодриться. – Или я должен был остановиться? – Ты сказал, что я смогу все принять, и я это сделал, – говорит Питер, нахмурившись. – Я доверяю тебе, папочка. Если ты сказал, что я смогу справиться, я знаю, что смогу. Тони любяще и мягко улыбается, словно Питер наибольшее из драгоценностей, и Питер улыбается в ответ, наслаждаясь вниманием. – Я хочу, чтобы ты начал работать со мной, – говорит Тони, отбрасывает влажные от пота волосы Питера с его покрасневшего лица. Рот Питера открывается, прежде чем его лицо расплывается в широкой улыбке. – Правда? Правда, правда, папочка? Тони смеется, зачесывая мягкие кудри Питера назад. – Правда, Пит, – он посмеивается, когда Питер хватает его за плечи и крепко обнимает. – Ты будешь гордиться мной, пап, – дает обещание Питер. Тони гладит его спину, задумавшись над чем-то. – Я знаю, что так и будет, малыш. А теперь давай, – говорит он, отстраняясь слишком рано. Питер подавил желание вцепиться в него и никогда не отпускать. – Пошли в душ.