Встреча на охоте

      После обеда Катлин отправилась спросить у доктора, пришло ли уже успокоительное для неё. Из-за двери она услышала голос мистера Оллфорда, который говорил крайне обеспокоенным тоном. — Долго вы будете делать вид, что всё в порядке? — вопрошал он. — О чём вы? — Да о том, что эти двое от нас скрывают свои настоящие имена.       Катлин открыла дверь, но на пороге замешкалась. — Присядьте, друг мой — сказал доктор, — видимо, сама судьба вас прислала сюда.       Собравшись с духом, писатель обратился к ней: — Леди Джермейн, знаете ли вы доподлинно, откуда родом мистер Кэри? Вы говорили с ним об этом? — Он называет себя северянином.       Оллфорд замер и сощурился. — А баронесса утверждает, что они оба южане. Видите ли, моя память заточена особым образом, я могу забыть, чем питался на завтрак, но вот слова… — Я, благодаря роду деятельности, выявил за ними тоже ряд странностей, — признался, наконец, доктор, — Но объясниться я смогу только если основательно напьюсь. На трезвую голову не произносят таких вещей. Я полагаю, происходящее с ними — наследственная болезнь, в которой они, разумеется, не виноваты. — Значит, не я одна вынашиваю подозрения. Моя догадка очень неприятна, — проговорила со вздохом Катлин, — мистер Кэри кажется таким хорошим человеком! Жаль, если он не тот, за кого выдаёт себя.       Все трое молчали с минуту. Наконец, мистер Оллфорд сказал: — Давайте устроим им вечером очную ставку и поговорим обо всём. У меня тоже есть версия, но я совершенно не готов её озвучить. Видите ли, мы стали достаточно близкими людьми, я бы и дальше не обращал внимания на их странное поведение, но дружба требует откровенности. Я бы поговорил сразу с виконтом, но тот всё время под мухой, да и куда благороднее будет разобраться сначала с глазу на глаз. — Что если им не понравятся наши подозрения? Бог знает, чем может кончиться разговор. — Условимся взять оружие. Хотя бы для спокойствия. На самый крайний случай.       Ожидание оказалось мучительным. Катлин было неловко разговаривать с баронессой до того, как всё прояснится. Леди Хантер очень ей нравилась. Может ли быть предателем человек, который так естественно и ярко наслаждается жизнью? Перед глазами так и стоял её образ: вот она подходит к окну и рассыпает свои льняные локоны по плечам, подставляя бледную кожу дневному свету и томно улыбается. А полковник с его слегка ребяческими манерами? От него так и веяло спокойной силой, надёжностью и природной добротой.       Катлин коротала время в спальне. Глаза устали от чтения и она, опершись на подоконник, разглядывала первоцветы в палисаднике. «Вот бы стать на одну ночь соловьём, пролететь над долинами и пашнями, и петь бы до утра на свободе!» — думала она, провожая взглядом солнце.       Они собрались как обычно, в своей небольшой комнате с охотничьим натюрмортом над камином. Первыми пришли Оллфорд и Катлин, зажгли свечи. Доктор шёл нетвёрдой походкой и слегка запоздал. Леди Хантер и полковник Кэри явились одновременно. — Ба! По какому случаю вы оба в сюртуках? — спросил у мужчин Кэри. — Садитесь, друг мой, — пригласил Оллфорд. Он прокашлялся, сел поудобнее и начал: — Дорогие друзья, между нами накопилось некоторое непонимание. Будучи запертыми в закрытом пространстве, люди становятся особенно подозрительными друг к другу, как вы, наверняка, и сами ощущаете. Никто из нас, поверьте, не хочет терять друзей, но и продолжаться так дальше не может. Полковник, соизвольте озвучить, что такого вы сказали Эбензеру Рэду перед уездом?       Олден Кэри изменился в лице. Катлин испугалась, увидев его таким. Она знала, что писатель и доктор надели сюртуки, дабы замаскировать оружие на поясе, но что если они не успеют ничего сделать?.. Полковник усмехнулся и тряхнул головой. — Н-да, вот так провал! Мне что, придётся всё произнести вслух? Правду сказал. — Правду о чём? — Правду о том, кто я такой и кто он такой. — Так может быть, расскажете и нам? Особенно, о том, кто вы такие? — Они заслужили, — проговорила баронесса сквозь зубы. Её чистое, породистое лицо тронуло досада.       Полковник встал с места и тяжело вздохнул. — Пожалуй, заслужили и большего. В этот раз всё сложилось необычайным образом. Я мог бы исчезнуть прямо сейчас и никто из вас даже не вспомнил бы о моём существовании. Вы трое, видимо, сочли нас самозванцами. Раз терять нечего, предлагаю развлечься версиями. Катлин, говорите первая, что вы думаете о нас с леди Хантер? Дамы вперёд. — В библиотеке я слышала, как вы говорили на иностранном языке. Но на местном говорите без акцента. Вы поменялись с нами комнатой, чтобы никто не мог за вами следить. Рэда вы подкупили или чем-то запугали, он так навязчиво рекомендовал вас как своего друга… не вы ли продали ему домик в горах? Ваше сходство с баронессой скрыть невозможно. Она — ваша родная сестра. А вот как зовут виконта, которому, якобы, является кузиной, она плохо помнит. Также, она не в курсе вашего «северного» происхождения. Не сомневаюсь, что вы человек военный и сражались за корону, но не за нашу. Вы — шпион.       Мистер Оллфорд выпрямился в кресле. Всё сходилось и это его сильно встревожило. — Вы правы практически во всём, — восхитился Кэри, — я теперь и сам почти поверил, что шпион. Но им я не являюсь, так как никаких сведений не собираю. Моей короне вы безразличны. Ваша очередь, доктор Спенсер.       Доктор растёкся в кресле и смущённо улыбнулся. — Если пожелаете. После такой прагматической версии нашей дорогой Катлин я стыжусь даже рот раскрывать. — Значит, будет ещё интереснее! — сказала баронесса, — Просим, просим! — Кхм, мистер Оллфорд видел вас читающим в полной темноте. Вы вообще не пользуетесь свечами, так? — Совершенно верно. — Днём вы, якобы, страдаете похмельем вместе с карточными игроками, пока все прогуливаются в оранжерее, но на завтрак неизменно ходите. Это ваш красный платок? — он вытащил из кармана тот самый клочок материи, который показывал Катлин в лазарете, — конечно ваш. Я не мог прощупать пульс на вашем широком и удобном запястье с крупными венами и попросил освободить шею. Идеальное здоровье! Я бы сказал, здоровье из учебников. Ваш пульс ничуть не повысился после двадцати приседаний, которые я попросил вас сделать. — А-а-а, вот здесь я проштрафился! — Да-да. А пыль на ткани? Да вы горите заживо, ведь это пепел. И какой странный у вас одеколон, которым пахнет этот платок, жжёный сахар! Я списал это на проявление сахарного диабета, но будем честны, так не бывает… Теперь я попрошу вас сделать то, чего вы никогда не делаете на публике. Пожалуйста, широко и открыто улыбнитесь. — Ах, доктор! Вы преступно внимательны! Зубы прятать сложнее всего.       Кэри растянул рот в улыбке. Вернее сказать, в бесчувственном оскале. Со стороны казалось, что у него чуть неверный прикус, но на самом деле, свои тонкие губы он старательно натягивал на неестественно длинные клыки. Они были и сверху, и снизу, по двое с каждой стороны челюсти. Зрелище было пугающим и Катлин едва не вскрикнула. — Науке известны такие случаи, вы страдаете порфирией, а в простонародье — вампиризмом. Скажите, вы напали на Рэда перед уездом? — Промахнулся, — выдохнула с сожалением баронесса. — Вампиры… если бы у меня был желудок, меня бы уже мутило от одной мысли о сырой крови. Доктор, вы же понимаете, что в кровь попадает много разной дряни. Стал бы я опустошать жилы алкоголика Рэда? Бррр! Нет! А что скажете вы, Оллфорд? — Вы оба не от сего мира. И встретились здесь случайно, но пришли за одним и тем же. Вы избегаете козье молоко, которое подают к завтраку как и всё то, что содержит молоко или сливки. От него вы превращаетесь в морфинистов и теряете контроль над собой. Это я вычитал в рукописях одного безумного монаха, когда работал над очередным мистическим рассказом. В библиотеке вы попросту говорили на своём языке. Да, вы горите и пахнете жжёным. Вы видите в темноте, а солнце ест вам глаза. Вы, Кэри, пошли в обход, так сказать, внушив Рэду, что он вас помнит, а баронесса… пошла ва-банк. Кузина виконта! В вашем стиле, ничего не скажешь. Рэд не играл в карты с утра. Он закончил свои партии, удалился на пару часов, потом вернулся, я ведь играл с ним тогда и всё видел. Он был с баронессой эти два часа. Переутомление? Да не смешите, он известный воин, высыпается быстро. Только одного я не понимаю — зачем вы говорили с ним? — Не разочаровал писатель, как мы и думали, — обронил Кэри для леди Хантер, — Ваш вопрос оказался очень личным, но я на него отвечу. Полковник Рэд — чистая душа. В нём живёт и храбрец, и эстет. Я выбрал его, считая недалёким, но таков он только на первый взгляд. Мне стало жаль, что я ему врал. Боевой товарищ… я задел его за живое. Я тоже бывал на войне и не мог всё так оставить. Просто сказал: «На самом деле, мы не знаем друг друга». — Тогда вы оба — демоны, дети Лилит и Асмодея, если конкретнее. Как я уже говорил, мне пришлось изучить пару трудов на этот счёт, вот я и раскусил ваши повадки.       Кэри и баронесса медленно кивнули. — И вы так просто ходите здесь, в нашем мире? — спросила Катлин с недоверием. — Когда проживаешь триста лет и больше, становится просто скучно сидеть на одном месте. Та субстанция, которой мы питаемся, называется багровым ликвором. Мужчины и женщины накапливают её и растрачивают время от времени. Если там, откуда мы родом, всё просто — например, я могу сказать баронессе, что голоден, и она предоставит мне ликвор, то в вашем мире его не получишь даром. Нужна конспирация, нужен каждый раз предлог, благо, инкубы и суккубы наделены мощной харизмой. Ничего интересного: я завожу разговор или веду танец, а тем временем, незримые вами щупы проникают в ваше эфирное тело и питают моё. Процесс для вас совершенно безвреден. Если вы при этом испытываете приятные эмоции… нам вкусно. Слыхали про гастрономические путешествия? — Несколько раз я заставала вас, Олден Кэри… или кем бы вы там ни были, за своей спиной с совершенно остекленевшим взглядом. — проговорила Катлин, — Так мы для вас — лишь пища? И вся ваша любезность — фарс? — Нет. — веско обронил полковник, — По крайней мере, я с вами был честен и искренен всё это время. Мне будет больно, если вы подумаете обо мне плохо, хоть я и заслужил. Таким уж я родился на свет. — Какова игра! Ну и ввязались же мы! — нервно рассмеялась леди Хантер.       Доктор тяжело вздохнул и обхватил голову руками. — Звучит как горячечный бред. Но вы оба — не люди по своей природе, я уверен. Прошу прощения за моё замечание, но вы оба пьёте вино в таких объёмах, какие не выдержал бы ни один даже абсолютно здоровый организм. За прошедшее время я только один раз увидел, как баронессу уводят под руки.       Кэри усмехнулся. — Кое-кто употребил кусок сыра размером с портсигар. — Зачем вообще вы начали этот разговор, джентльмены? — беспечно пожала плечами баронесса, вздёрнув бесцветные брови — Разве мы плохо проводили время? Разве мы вам чем-то досадили? Или вы чувствуете угрозу? — Мистер Кэри привёл меня в этот кружок, зная, что мне нравится такая литература. Баронесса заботится обо мне. Я могла бы принять это за попытку завоевать доверие, но Рэд… зачем было объясняться с ним перед уездом? Я хочу сказать, почему вы наделены состраданием и совестью, которой не хватает многим набожным? Зачем вам делать добрые дела? — изумилась Катлин. — Затем, — мягко заговорил Кэри, — что это не добрые дела, а самые обыкновенные. С поправкой на весь театр с сюртуками и кринолинами, мы ведём себя как привыкли. Дей, ты просто не поверишь. Меня раскрыли. Сестрицу (она так мне и не представилась) тоже. Судьба подкинула нам чтеца оккультной литературы и доктора, который разбирается не только в свинцовых пилюлях. Чёрт бы их обоих побрал… Сижу в своей комнате и трясусь как пёс. У них было оружие! Два выстрела промеж глаз и два наших трупа украсили бы ковёр охотничьей комнаты. Меньше всего я хотел бы умереть здесь, в Срединном. Я пытаюсь связаться с подругой поневоле, но она не отзывается, это тоже тревожит. Ушёл бы прямо сейчас, но без неё не пойду. Вот я написал пару строк и немного успокоился. До утра ещё долго. Если на следующий день меня не прикончат, дам знать.       Оллфорд лежал в кровати полуодетый. Глаза его были открыты. Возможно ли теперь уснуть? Душа его верила в существование демонов и Ада, а разум отравлял эту веру. Вольный, безудержный народ. Они ходят среди людей, соблазняют их и сеют в их души смуту, разрушают их покой, уничтожают давно устоявшиеся представления. Так ли это плохо если за крахом догм последует обретение новых законов жизни, не выученных из книг и слов других людей, независящих от воли и удобства имеющих власть? Разговаривая с полковником и баронессой, он чувствовал понимание. Их отношение к вещам и ценности были схожими. А ведь это были существа другого мира!       Тут за приоткрытым окном послышался шорох. Писатель подумал, что ветер колышет лианы плюща на стенах, но затем треск сухих стебельков убедил его в чужом присутствии. В проёме окна шевельнулась тень. — Том, это я. Подай-ка руку.       Голос явно принадлежал леди Хантер. Изумлённый, Оллфорд ринулся к окну и помог девушке проникнуть в комнату. — Как вам это удалось? — Очень просто. Я довольно цепкая, на стене много выступающих кирпичей. Через дверь к тебе не войти, здесь постоянно шастает прислуга.       Баронесса была одета в тончайшую муслиновую сорочку, колыхавшуюся от каждого движения словно невесомый покров лесной нимфы. Оллфорд рассудил, что ему не должно быть неловко, ведь это не он залез к ней в окно. Её прекрасные волосы чуть вились от уличной сырости. На первый взгляд, совершенно обычная женщина, но обаяние её было каким-то дьявольским. — Хочу попросить. Ты хороший человек, Том. Не убивай нас и не выдавай. Мы не причиним вам зла. — Я и не собирался, откровенно говоря. — А Спенсер? — У Спенсера своих проблем хватает. — Хотелось бы мне тебе верить. Что если я обменяю свои догадки на твоё обещание нас не трогать?       Леди Хантер села на кровать, писатель придвинул стул и тоже сел. — Я и так дал бы слово, но теперь мне интересны догадки. — Дело в том, что вас не спасут эти стены. Вы умираете. И ты, и малышка Катлин, и все здесь. Да, от болезни вам удастся убежать, но ещё дальше и быстрее бегите от этого общества. Оно порицает безвредное и возводит в культ смертоносное. Оно калечит как война. Отрекитесь от его идеалов! Том, мне ведь четыреста лет. Я могу научить тебя многому. — Я и отрёкся. Как видишь, в кружке остались только вы четверо. Буду безмерно благодарен за любую науку. И раз вы говорили о важности питания… Ты не голодна? — Немного. Эта вылазка не самая удачная. Хочешь угостить меня? — Почту за честь. Я весь ваш. — медленно проговорил писатель.