Встреча на охоте

      После продолжительного вечера танцев Катлин спала как дитя, глубоко и еле заметно дышала. Выбившееся из подушки лебяжье пёрышко едва дрожало у её лица. Лора Джермейн пыталась заставить себя заснуть, но сердце вдовы било в набат.       Прожитый день принёс немало тревог. Отсутствие Катлин стало очевидным на обедне. Лора не могла найти себе места во время литургии, то и дело оборачивалась к двери. Накопленное возмущение вдова решила истратить позже, так как вознамерилась исповедаться, а покаяние требует настроения скорбного и смиренного. Пастор же был явно рассеян. Кивал невпопад, задавал странные вопросы и глядел мимо. Как только Лора закончила говорить, он отпустил грехи без епитимьи и вдруг посмотрел ей прямо в глаза. — У меня есть очень плохая новость. Но я передам её только вам. Это тайна! Понимаете меня?       Встревоженный вид священника перепугал Лору и она вся обратилась в слух. — Думаю, вы заметили, что Энн Болли с матерью пропали. Думаете, уехали? Нет. Энн больна тем самым злополучным недугом. Доктор Спенсер отважно пытается поддерживать в ней жизнь, но я видел собственными глазами, что у него самого теперь жар. Без медиков делать в стенах Вернонхолла решительно нечего. Оставаясь здесь, мы рано или поздно окажемся в могиле. Точнее, я-то уже не заболею, а вот вы с племянницей можете стать новыми жертвами. — Право, святой отец, вы пугаете меня… Неужели это не шутка? Бог мой! Господи, что же делать?! — схватилась вдова за голову, — Я так счастлива была, что смогла помочь нам обеим найти укрытие! — Неисповедимый замысел, как вы знаете, выше человеческого разумения. Наказание на грешников обрушивается обильно, забирая жизни праведных. Делается это, очевидно для полного искоренения зла, а вы сами видите, сколько вокруг скверны и бесчестья. Думаю, мы должны бежать, пока это возможно. — Но куда, помилуйте?! В моём доме страшно находиться, он в упадке и вокруг вымерли селяне. Поместье, где жила Катлин, разорено. Именно поэтому мы оказались здесь. — К моему отцу. Он живёт далеко на севере, среди гор. Я заберу вас отсюда в самое ближайшее время, но имею ответную просьбу. — Неужели? О, всё что в моих силах…! — Леди Джермейн, я не встречал ранее праведниц, подобных вам и вашей подопечной.       Вдова разомкнула сухие губы, но так и не смогла ничего произнести. — Думаю, так будет лучше для всех. Выйдет и пристойно и благородно. Я прошу у вас руки Катлин, чтобы избежать слухов и сберечь общую репутацию.       Дама захлопала редкими ресницами. — У неё, конечно, больше никого нет из старших, кроме меня… но не знаю, согласится ли.       Мэриан Пайс взял руки Лоры в свои и снова заглянул в её глаза. — Нужно, чтобы согласилась. Непременно нужно. Как бы никто не украл её будущее!       Деликатное прикосновение холодных пальцев вынуждало довериться. Вдова рассудила, что пастор с его чуть сутулой спиной, скромной походкой и влажными глазами — простой сельский клирик, сущий агнец и не может иметь злых намерений.       Голова Лоры закипела от разрозненных мыслей. С одной стороны, ей было мучительно страшно оставаться в Вернонхолле, с другой — выход был пока только один и решение нужно было принимать как можно более твёрдо и поспешно. Она видела как Катлин постепенно сбрасывала с себя тяжесть горя, начинала оглядываться вокруг в поисках друзей, всё чаще пропадала из виду. Она уже не была такой покорной и безразличной, как ранней весной, когда пришла пешком, голодная и промокшая до нитки.       Было у многих из Джермейнов одно качество, которое из ключа ко всем дверям иной раз превращалось в ахиллесову пяту. Вдова о нём крепко помнила и это был верный способ обеспечить пастору согласие, а себе — безопасность. Муж, даровавший ей фамилию, непреклонно исполнял даже самые мелкие свои обещания, ссылаясь на честь семьи и ценность слова. Он не терпел даже шуточных упрёков в непоследовательности.       Сон всё-таки сморил её к рассвету. А проснувшись, Лора обнаружила Катлин за чтением альманаха о приусадебном хозяйстве. Она собралась с духом, пока расчёсывала волосы и подумала: «Господь простит меня за то, что я собираюсь сделать. Непременно простит!».       Сев напротив племянницы, она бросила на неё полный нежности взгляд и заговорила: — Ах, Катлин! Мы с тобой совсем одни на свете. Я постараюсь устроить твою жизнь. Но только дай слово, что будешь меня слушаться и не пойдёшь против моей воли. — Конечно, тётя. — девушка отвлеклась от чтения и удивлённо посмотрела на Лору, — Зачем мне идти против вас? Вы же не враг мне. Со своей жизнью я надеюсь справиться сама, но опыта у вас, разумеется, куда больше и мне следует его учитывать. — Надо же, как летит время! Кажется, Каллен только вчера показывал мне тебя в пелёнках, лопаясь от гордости. Я лишь опасаюсь, что ты собьёшься с пути и жизнь твоя наполнится сожалениями. Прошу, будь мне во всём послушной! Пообещай! Дай слово! — Куда же мне деться? Обещаю. — Не пойдёшь против моей воли? — Нет. Разве я делала так раньше?       Улыбнувшись, вдова с облегчением вздохнула и подумала: «Теперь пусть проявит себя Мэриан Пайс. Свою часть сделки я подготовила».       Почтовая карета снова привезла письма и новости. Её разгрузили ранним утром в лазарет.       А к обеду начали жечь газеты. Ими в спешке набили камин, из-за этого пламя слишком разгулялось и чуть не случился пожар. Виконт лично попросил всех прекратить чтение и столь жалкая, нелепая просьба только распалила интерес.       Кэри первым умыкнул сразу две газеты и торжественно отдал одну виконту по первой же просьбе, соврав, что не успел и открыть. Второй экземпляр он сунул под дверь писателю.       Позднее утро Оллфорда было подпорчено. Он тяжело вздыхал, снова и снова пробегая глазами статью: — Этого никчёмного редактора в пору псам скормить. Он заменил непонятные ему слова на похожие, получилась та ещё дрянь. Я старался избегать грубых выражений, а он, судя по всему, решил раздуть сенсацию и выдал на гора всё, что только смог. — Что взять с газетчика?       Баронесса безвольно растеклась по постели. С ней случилось некоторое чувственное выгорание. Она так ждала разгромной статьи, что растратила все восторги задолго до публикации. Да и реакция старухи грозилась утонуть в кулуарах, не превратившись в полноценный скандал, поскольку обсуждать новость с самого утра негласно запрещалось. — Вы не видели Спенсера? Что-то он совсем ушёл в дела. — Возможно, у больной девушки есть шанс выжить и он изо всех сил старается её спасти. — Я ведь могу пойти проведать его. Пожалуй, так и сделаю, чтобы не умереть от скуки.       Комнату Энн пришлось вычислять методом исключения. Леди Хантер постучала в дверь, но ей никто не ответил. Замок был заперт.       «Странно. Доктора нет ни в лимбе, ни здесь?»       Она оглянулась, ища в коридоре лишние глаза, но тот был пуст. Тогда демоница прижалась к щели у косяка двери и потянула носом. Сквозь тяжёлый запах болезни просачивалась едва ощутимая нота горячей крови. Тогда она произнесла пару слов на шипящем вдохе и механизм в скважине сдвинулся, позволив войти.       Картина открылась не из лучших. Спенсер был жив и бодрствовал. Поверх тканевой повязки, защищавшей рот и нос, в двух чёрных ямах-глазницах блестели ягодки зрачков, бессмысленных и влажных. Он сидел на тюфяке, разложенном на полу и спиной опирался на стену, ежесекундно вздрагивая. В кровати неподвижно лежала девушка и видно было, что она медленно и тяжело дышит. — Аллан! — Баронесса подбежала к нему и тряхнула за плечо, — Что с вами? Слышите меня? Весь горите. Неужели тоже заразились?       Доктор так и не смог сфокусировать взгляд. Ответ дался ему непросто. — Я не болен, полагаю. Просто кончился лауданум. Я берёг его, но пришлось отдать остатки младшему Беккеру, чтобы облегчить состояние. — И что теперь с вами происходит? — Синдром отмены. Мне ещё никогда так больно не было. Я думал, что готов, но к такому невозможно быть готовым… — Что же делать? — Ничего. Ждать. — Я помогу вам, но меня надолго не хватит. Ликвора маловато.       Сквозь удушливую пелену сверлящей боли доктор чувствовал, как демоница водит руками по его телу, будто что-то ищет. А найдя, подцепляет и вытягивает из-под кожи, прямо сквозь ткань одежды, невидимые длинные шипы один за другим. Все манипуляции были очень осторожными. — Снова магия. — Да. Довольно примитивная, но я умудрилась порядком забыть, как это делается. — Я в детстве очень хотел, чтобы магия была. Просто была, пусть даже владеет ею кто-то другой. — Мечты сбываются. — А всё-таки вы оба — чистое зло. Вы щедры как никто. Но вы же смоетесь, оставив после себя мир совсем другим. Смоетесь, а ему жить дальше с результатами игр демонов. Вас возмущает несправедливость и царящие здесь нравы, но кто вас звал сюда? Никто. — Поступаешь с вами великодушно — люди недовольны. Плохо поступаешь — тем более. Что вам вообще нужно?! — А вы не понимаете? Не важно, каковы поступки. Вас здесь просто не должно быть. От вашего присутствия всё трещит и ломается. Всё было более или менее хорошо, а теперь… У виконта припадки, у леди Финч галлюцинации, Энн и Вилли при смерти, да ещё и я сам больше ни на что не годен. — Действительно! Всё было так чудесно. Вымирание шло своим чередом. Не двигайтесь, мне нужно подкрепиться. — баронесса дёрнулась, — Ох, проклятье! На вкус ваш ликвор как самый омерзительный на свете бренди. Совершенно невыносимо. Мне нужен помощник.       Измученный тоской Карл Беккер был отправлен на охоту вместо Кэри. Как ни странно, причиной послужила короткая перепалка, в ходе которой юноша сцепился с полковником из-за того, что неосторожно назвал Гемму ошпаренной курицей и умудрился повторить это. На первый раз он был только предупреждён, а на второй Кэри пришлось применить внушение другого толка. Как ни странно, заносчивый Беккер тут же перестал дерзить и посетовал на то, что нянчить брата ему с каждым днём всё труднее и от этого он «овцой дуреет». Теперь он разъезжал по лесу, натянув шляпу так, чтобы скрыть почерневший от оплеухи кончик уха и был безмерно рад свободе, а полковник присматривал за Вилли. В библиотеке нашлась только одна книга, предположительно годная для чтения ребёнку, она называлась «Детские стишки и песенки».       Устроившись в алькове опустевшей гостиной, полковник помог Вилли сесть поудобнее в кресле, прокашлялся и начал: — Так. «Три слепых мышонка, глядите как бегут! Они бегут за женой фермера, которая отрезала им хвосты…» Что? Отрезала хвосты ножом?       Кэри нахмурился и ещё раз проверил обложку. — Как-то это неправильно. А мораль в чём? — Разве вы не слышали стишка про мышат? — Вилли слабо хохотнул. — Судьба уберегла меня от него. Ладно, едем дальше. «Кто убил петушка Робина? Я, — сказал Воробей, я со своими луком и стрелами, я убил петушка Робина…» Как будто Оллфорд сочинил весь этот мрак, чёрт побери…       Мальчик не помнил, когда в последний раз ему было так весело. Полковник честно недоумевал над каждой страницей. Старые стишки зазвучали теперь как-то иначе, в них и правда обнаруживалось много странного и нелепого. Об этом давно никто не задумывался, их просто передавали из уст в уста и знали с раннего детства. От чтения их отвлекла леди Хантер, чем-то не на шутку обеспокоенная. — Господин полковник, кажется, доктору Спенсеру нужна наша помощь. Могу я вас похитить на часок-другой? — Что бы у него ни случилось, пускай выкручивается сам. — Вы не понимаете, дело — совсем дрянь. Ох, Вилли, прости меня. — Вообще-то у нас возникли разногласия. Хочет помощи — пусть объяснится. Баронесса раздражённо всплеснула руками и ничего не ответив, ушла. За час ей удалось реанимировать доктора до сносного состояния, в котором он мог работать.       Коньяк стоял в тепле гостиной слишком долго, отчего нагрелся и стал обжигать горло. Финч наполнял бокалы и поглядывал на преподобного с опаской — не струсит ли? Не пойдёт ли на попятные в самый острый и важный момент? — Пейте ещё. Но! — магнат поднял указательный палец, — Не до слабости в ногах. Вы должны выглядеть убедительно и прилично.       Пайс сделал несколько глотков, покосился на возвращающихся охотников, перед которыми распахнули двери. — После ужина здесь же, как и договаривались. Когда всё будет объявлено, я немного пошумлю и вот под этот шумок вы удалитесь. Улыбайтесь во весь рот! Девушки перед свадьбой бывают встревожены или печальны, это окружающие могут принять как должное. Подготовьте Катлин разговором, но не дайте опомниться. Как бы ни была она своенравна, общественное порицание сломает и такую. — И всё же, — с хрипотцой ответствовал Пайс, — может выйти скандал. Перед тем, как мы всё объявим, я пообещаю ей кое-что. И тогда она будет сговорчивее. — Хм. Только если вы уверены. — Я составил о ней кое-какое мнение по вашим и своим наблюдениям. И теперь точно знаю, чем заинтересовать. — Лора готова? Всё внимание будет на неё. Речь должна быть короткой. — Я говорил с ней, — кивнул священник, — убеждать умею хорошо, она сделает всё, что только сможет. Ох, и тем не менее… ну какой из меня семьянин, сэр? — Такой же, какой из меня. Не забивайте голову! Аппетит приходит во время еды. — Вся эта затея… — Выпейте ещё. Не сумеете справиться с такой простой задачей — и куда же вам в большие торговые дела? С костями сожрут. Ничего-ничего, добрый мистер Пайс, скоро и деньги будут в кармане, и надёжный советчик в моём лице вас никогда не бросит. Вы уже почти добились своего, дело за малым.       Ужин проходил до странности тихо. Финч сосредоточенно резал мясо и помалкивал, хотя обычно приставал с разговорами к сидящим рядом, тётя Лора тоже была в своих мыслях. Она едва прикоснулась к еде. Баронесса была чем-то сильно утомлена и глаза её уже слипались. Катлин ещё не знала, что обречена оказаться в капкане, но чувствовала, как странно изменилась обстановка. Когда все стали расходиться и большинство отправилось в гостиную, Пайс приблизился к ней. — Мисс Джермейн, позволите сказать вам пару слов? Библиотека пуста, предлагаю в ней и побеседовать.       Получив согласие, пастор повёл её по коридору.       Девушка удивилась тому, что тётя, видимо, уже знала о сути дела и отправилась вместе с ними.       Оказавшись наедине, они втроём сели за столик для чтения. — Мне стало известно о том, кто виноват в смерти ваших близких. Тон пастора, привыкшего произносить благословения и молитвы, подёрнулся мутью снобизма, который совсем не шёл ему. — Вы что-то путаете, святой отец. — удивлённо проговорила Катлин, — Их не стало из-за болезни. — Да-да. И тем не менее, вы ведь жили далеко от столицы и имели совсем мало шансов заразиться. Первым заболел кто-то из слуг, я угадал? — Верно. Это была моя няня. — Смотрю, я заинтриговал вас. Так вот, несчастье, случившееся с ней, а потом и с другими домочадцами, произошло по вине человека, имя которого я знаю. И он здесь, в этом здании. — Откуда такая уверенность? — Из первых уст. — Так кто же это, мистер Пайс? — Ответ будет стоить вам одной услуги. Если вы на неё не согласитесь, то никогда не узнаете имя того, кто погубил вашу семью.       Катлин испуганно глядела то на пастора, то на тётю. Происходившее не укладывалось в её голове. — Вдобавок ко всему, мистер Пайс заберёт нас отсюда. Ибо теперь известно, что в Вернонхолле есть заболевшая и все мы под ударом. Я спасла твою жизнь один раз, спасу и в другой. Но только помни о слове, данном утром. Сейчас мы попросим за всё самую малость, — вдова положила руку на плечо девушке. — Вам ничего делать не придётся. Просто молчите. Мы войдём в зал и выйдем из него через несколько минут. Ваша задача — не произносить ни звука.       «В чём подвох? Они не хотят, чтобы я подписывала бумаги, объявляла что-либо. В чём хитрость?» — пыталась Катлин разгадать суть демарша, в который её стремительно втягивали.       За короткий путь до гостиной она заметила, как Мэриан Пайс вставляет в петлицу помятый цветок, в котором едва угадывалась фиалка, и натягивает перчатки. Тётя поймала её руку и нацепила своё старое исцарапанное кольцо на безымянный палец. Катлин втолкнули в зал и схватив под руки, вытянули на середину. — Дорогие друзья! — громко заговорила Лора, — Сегодня поистине знаменательный вечер для нашей маленькой семьи! Катлин Джермейн, моя обожаемая кузина, приняла предложение глубокоуважаемого пастора и теперь мы готовы объявить об их помолвке!       Финч выскочил прямо перед ними, словно волк оскалился и взвыл: — О-о-о, этот союз можно смело назвать священным, не правда ли? Видит бог, прекрасная пара!       Держали Катлин так крепко, что когда она начала терять сознание, не соскользнула на пол. Её руку со вдовьим кольцом подняли, схватив за запястье, чтобы продемонстрировать доказательство полученного согласия на брак, сквозь заливающуюся в глаза темноту она могла разглядеть только Финча, этого грязного клоуна, изображавшего умиление хуже последнего площадного актёришки. На неё смотрели со всех сторон, но один взгляд казался странно давящим и она повернула голову в его сторону. Там стоял Кэри. Сунув руки в карманы, он наблюдал за сценой с видом зеваки, смотрящего на кликушу в припадке, которую выволокли посреди мессы из церкви. В этот момент Катлин прошептала: «Помогите!» и взгляд демона вспыхнул, соскользнул на прочих участников фарса и погас. Полковник то ли прочитал по губам её просьбу, то ли нечеловеческий слух уловил слово, но Катлин была уверена, что он понял сказанное. Способность вскипать за секунды, словно вода на углях, присуща большинству разумных существ. У каждого своя зажигательная смесь. Сытый и внимательный инкуб склонен к такому в гораздо большей степени, чем самый мнительный и заносчивый человек. Самообладание помогло Кэри не сорваться с цепи. Он незаметно покинул гостиную и выдохнул облачко чёрного дыма в сумрак коридора.       Тётя Лора закрыла дверь в библиотеку, оставшись снаружи. Её кольцо звякнуло об пол. Катлин не хватило духа швырнуть его священнику в лоб. Пайс проводил кольцо взглядом и кивнул: — Оно, действительно, никуда не годится. Но другого не было. — Зачем вы это сделали? — Чтобы спасти вас. — Ложь. — Вы до дна исчерпаны, Катлин. Чем больше вы сопротивляетесь, тем хуже себе делаете. Прекратите борьбу. Просто дайте господу вести вас, ведь без его на то воли с вашей головы и волос не упадёт. Вам не справиться с обстоятельствами, тем более, одной. Я знал, что вы возмутитесь, но поверьте, все козыри в данный момент только у смерти. Подумайте, кого отталкиваете. Я ведь не деспот, не девиатор, вся моя жизнь от рождения до нынешнего дня — молитва, сон, служба в церкви и еда. Чрезвычайно трудно отыскать человека чище и неискушеннее меня, а что до чувств — они приходят и уходят, остаётся обещание и долг. — Это вы-то чисты? Вы интриган. И шантажист в придачу. Сегодня вы замарались пуще некуда. Но теперь, после пережитого унижения, я жду, что вы откроете мне имя виновного. — Простите, но я сделаю это, как только появится соответствующая запись в церковной книге и состоится венчание. — То есть, когда я уже не смогу заглянуть в глаза этой бестии?! — Как будто вас это удовлетворит.       Не попрощавшись, Катлин покинула библиотеку. Она с силой хлопнула дверью, в которой сработал замок. По странному совпадению одновременно закрылось окно, захлопнулась витрина с книгами. Мэриан Пайс вздрогнул, он испытал неприятное чувство, словно оказался мышью в клетке и горничная вот-вот утопит его в ведре.       Пастор развернулся лицом к полкам и отпрянул. В шаге от него стояло существо, которое спутать с человеком было невозможно, хоть оно и держалось прямо, имело руки и ноги и носило жилет с цепочкой. Поперечные, словно козлиные зрачки янтарных глаз не двигались. Оно разомкнуло длинный рот и произнесло внезапно складно и чётко: — Кто вас надоумил?       Священник в ужасе рванулся к выходу, но его невероятно быстрым, змеиным движением схватили за грудки. — Повторяю вопрос. Кто вас надоумил? А? Может, виконт?       Никогда Иммора не задавалась вопросом о том, сколько и где оставаться. Момент уходить наступал в свой час. Ни сомнений, ни сожалений с ней в такой час никогда не случалось. «Больше здесь нечего делать. — подумала она, — А ведь доктор был абсолютно прав! Мы не справедливость устанавливаем, а прижигаем язвы чумного, обречённого на смерть, чем только продлеваем муки. Умри же. Пожалуйста, умри!».       Она взяла с подноса два бокала шампанского. Медленно и степенно поплыла через зал к человеку, с которым ей внезапно захотелось разделить это маленькое удовольствие. Лицом Финча овладело то страшное выражение, которое бывает у людей, добившихся своего путём значительных моральных усилий. — А я, признаться, думала о вас плохо. — начала с любезной улыбкой леди Хантер.       Магнат поднялся из кресла и принял бокал из её рук. — Теперь же вы кажетесь мне мудрейшим человеком своей эпохи. Комфорт и благосостояние превыше всего. Ваши методы в иных условиях можно было бы назвать не совсем… благородными, но живя среди обезьян, разве останешься чист? — Право, меня столь редко хвалят за подход к делу! — растерялся Финч, — Ваша приязнь обезоруживает, добрая мисс! — Долой все эти кадавры под названием «достоинство», «честь»! Кто выдумал их и с какой только целью — одному богу известно. Державшихся за них давно сожрали вши. А тех, кто делает вид, что держится, всё равно уносит в сторону лёгких решений.       Словно ударенный плетью, магнат не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. — За ваш успех, господин Финч.       Чуть столкнувшись, бокалы звякнули и издали изысканный гул, присущий стеклу исключительного качества.       «Паскудный, но закономерный конец интересной охоты», — подумала баронесса, пригубила шампанское и и ринулась паковать наряды. Не заботясь о том, что подумают, она вышла из гостиной и побежала по длинному коридору. Она убегала от досады, от разочарования и даже подступающих слёз. Охота была пьесой, которую можно просто закончить, уронив занавес, и книгой, которую можно просто закрыть, но имела чрезмерно горькое послевкусие. Где научилась Катлин Джермейн такому дикому безразличию? Почему не стала искать помощи, а просто свернула с пути? Несчастный писатель пережил настоящий ужас, а в конце речи Лоры зашёлся в сердечном кашле и придя в себя, не мог вымолвить ни слова. Демоница, бывавшая на своём веку влюблённой, прекрасно знала, что ни один человек на свете не заменит того, кто остался любим, хоть и предал и никаких слов утешения у неё всё равно не хватит.       Мимо баронессы пронеслась горничная и лакей. Потом ещё один лакей. «Это ещё что? Не успокоюсь, пока не узнаю» — решила леди Хантер. Очередную горничную она успела поймать и поднять над полом, чтобы та не вырвалась и не улизнула. — Что происходит? Куда все бегут? — Мэм, — девушка скривилась, норовя расплакаться, — все колокольчики в людской зазвонили разом. Это значит, тревога. Говорят… говорят, кто-то из гостей повесился.