***
Когда Кинана собиралась на работу, с улицы неожиданно донесся звук сирен. Множество полицейских машин с включенными мигалками синего и красного цвета ехали по городу на высокой скорости. Живя в большом городе, жители с трудом удивлялись многим вещам, однако у всех возник вопрос, что же произошло, и девушка не была исключением. Стоило этой мысли проскочить в голове, как прозвучала мелодия звонка. Лаки, каким-то способом узнававшая все горячие новости, позвонила с сообщением быть осторожней: на банк, что находился в двух кварталах от дома, было совершенно ограбление. Преступникам удалось сбежать, одному из них попали в плечо. В душе неприятно заскребло чувство опасности и подкрадывающегося страха, что преступники до сих пор на свободе. Кончики пальцев защипало еще сильнее, будто она положила их на подушечку с иголками. Метнув взгляд на часы, девушка решила поторопиться, иначе опоздает. Произошедшее не оставляло ее, шум с улицы привлекал, тревога сосредотачивала на себе, и несмотря на то, что Кубелиус пыталась все делать быстрее, все вываливалось из рук. Закрыв квартиру и выйдя из подъезда, она вдруг остановилась из-за внезапного воспоминания про открытое окно. Кинана колебалась: пойти на работу вовремя или потратить пару минут? В голове каруселью завертелись аргументы и опровержения: живут они на втором этаже, к ним запросто могут забраться воришки, как это часто показывается в фильмах, хотя прежде она нередко по невнимательности оставляла окно открытым — и ничего не происходило. Нет, на всякий случай стоит закрыть — есть и другие любители покуситься на чужое, кроме «Орасион Сейс». Стоило двери закрыться, за ней из той самой комнаты раздался грохот. Перевязанная кисть застыла над дверной ручкой. Сердце остановилось, волосы на загривке встали и холодок пробежал вдоль позвоночника. В страхе Кинана замерла, будто любое ее движение могло раскрыть ее; там явно не был кто-то безобидный. Разум говорил бежать, спасаться и скорее звонить в полицию, но тело его не слушало. Она окаменела, вросла ногами в пол. Обернулась, услышав звук шагов, и побледнела настолько, что и вправду могла бы сравниться со статуей. — Делай все, что я скажу, или застрелю. — Голос был хриплый, грубый, с нескрываемой угрозой. Взгляд мужчины передавал серьезность его безжалостных намерений. Кубелиус вздрогнула и бессознательно перевела глаза на наставленный пистолет, заставивший все ее естество дрожать. Она не боялась боли, и если он выстрелит, она не почувствует ее, но умирать ей не хотелось, как и любому нормальному человеку. Держа девушку под прицелом (пистолета и взгляда), мужчина приказал отбросить свою сумку, отдать ему телефон и запереть дверь на замок. Сам оперся о стену, так как с трудом стоял на ногах из-за кровоточащей раны в плече, и, все так же следя за девушкой, дрожащей рукой набирал номер. Пока мужчина был отвлечен, Кинана рассматривала пленителя, угадывая в нем одного из преступников нашумевшей группировки, нечеткие фотографии членов которой она нашла в интернете сразу после обработки ожога. Его, кажется, назвали Коброй. — Твою мать! Ублюдки! — Никто не отвечал. Остальные, как предположил он, скорее всего так же прячутся от стражей правопорядка. Проскользнула мысль, что его бросили, но Кобра понимал, что они не такие идиоты, — он слишком много знает. Написав смс и засунув телефон в карман, мужчина перевел взгляд на девушку. Дыхание было сиплым, перемешанным со всхлипами, раздражающим, зато она была послушная — даже слезы не вытирала и не впадала в истерику. Пока что. Впрочем, кажется, она была готова вот-вот свалиться в обморок. Однако все, что волновало Кобру, — он относительно в безопасности, хоть и временно. Сейчас ему нужно было заняться поврежденным плечом. Боли он не чувствовал, зато чувствовал растекающуюся горячую кровь и то, как постепенно начинает слабеть рука вместе с сознанием. Нужно было срочно с этим что-то делать. К радости, в ванной уже лежала раскрытая аптечка. Набор неидеальный, но он мог справиться, бывали и похуже ситуации. Кобра думал над тем, какой же сегодня паршивый день: ограбление не удалось, полиция будто знала, где и во сколько именно они там будут, им с командой пришлось разделиться плюс его подстрелили. Стянув с себя кофту с майкой, он начал проводить манипуляции по обрабатыванию раны, которую он мог разве что перевязать, а после надеяться на лучшее, пока не попадет на стол к хирургу. Единственное, что радовало: он чувствовал только дискомфорт. Наверное, самая лучшая особенность для преступника вроде него. — Тебе не больно? — тихо спросила девушка почти шепотом, так что Кобре сначала показалось, что это лишь мысль в голове. Кубелиус послушно стояла в проходе ванной и исподтишка наблюдала за ним (и рядом лежащим пистолетом), истерики почему-то до сих пор не случилось. Она все еще в шоковом состоянии, — предположили оба. Осознание, что сделать что-либо для своего спасения Кинана не сможет, было четким, она лишь обречет себя на преждевременную гибель, хотя ей не казалось, что грабитель ее застрелит — очевидно, все еще не верила, что такое случилось с ней, — поэтому осмелилась заговорить. Наверно, она более оптимистичная — или глупая, — чем представляла. — Нет. — Ответ был резким и четким, ясно дающим понять, что он не врет. — Я тоже ее не чувствую. — Кинана смотрела на свою обмотанную бинтом руку. Она улыбнулась странно и понимающе, Кобра на секунду подумал, что она и вправду его понимает, что она так же, как и он, ни разу за свою никчемную жизнь не почувствовала это всеми ненавистное чувство. Однако он быстро отмел какие-либо мысли — его это не волнует. Да и наверняка это не было правдой: сколько таких людей на свете и какая вероятность, что они встретятся? С поставленной задачей Кобра неумело, но справлялся. Вот только когда дело дошло до обматывания раны бинтом, стало ясно, что физически ему в этом не преуспеть. — Иди сюда, поможешь. — Жесткий приказ, которого нельзя ослушаться, особенно когда он опять нацелил на нее оружие. Дрожащими руками девушка брала бинты, не рискуя смотреть преступнику в глаза, все такие же пронзительные, — не нужно лишний раз провоцировать хищника. От вида находящегося так близко пистолета на глаза опять навернулись слезы, тремор усилился. Кобра нахмурился сильнее из-за того, что мышцы неприятно свело судорогой, и нехотя положил оружие обратно, иначе ни черта не выйдет и он потеряет сознание. Стоило Кинане взять конец бинта и приложить его к смуглой коже, как мужчина вцепился здоровой рукой в ее предплечье и, сжав челюсть до скрежетания зубов, закричал. Девушка от такой резкости замерла, и у нее самой вырвался крик вслед за преступником. От этого нового и неприятного чувства слезы застыли на глазах, все внутри нее сжалось, как и при встрече с Коброй, только острее и сильнее. Она неожиданно поняла, что на предплечье обязательно останется огромный фиолетовый синяк, который будет проходить еще месяц. Это не продлилось и минуты — Кинана, убегая от ужасных ощущений, дернулась от преступника и вырвала руку, тем самым разорвав их физический контакт. Дыхание обоих участилось, глотнуть освежающий воздух стало затруднительно из-за вставшего в горле крика, сознание на секунды все же помутилось. Холодный пот выступил с двойной силой. Придя в себя, Кобра удивленно и с подозрением взглянул на плачущую девушку перед ним. — Больно, больно, больно… — Словно в бреду, Кинана шептала, перебиваясь непонятными обрывками предложений и слов, до сих пор прибывая в моменте ужаса от столь резкого чувства, которое ощутила не только на предплечье, но и на обожженной ладони. Уголки губ прыгали вверх-вниз. В это было сложно поверить, но это было тем, что есть. — Я впервые ощутила боль… Это так больно. Истерика все же началась. Но что больше в ней было: радости или страха, точно сама девушка сказать не могла — все перемешалось и захватило ее в водоворот противоречивых эмоций. Кобра, тоже не доверявший своим ощущениям, еще раз потянулся к девушке, не замечающей его. Прикосновение — и все повторилось. Он был готов впасть в паническую атаку. У него, очевидно, нервы были покрепче, и шок вскоре прошел. Кобра надеялся, что соседей дома нет, и вслушивался в рыдания девушки. Смешок он сдержать не смог, ведь он не знал, как по-другому описать эти ощущения. Но сейчас для него это было совершенно не кстати, не с простреленной рукой уж точно. Тяжелый вздох вырвался из груди — им еще и забинтовать рану надо, а один он не сможет это сделать, только с ней. Кобра поспешно зажал рану полотенцем и прикрыл глаза, откинув голову. Он все осознавал, понимал лучше, чем эта девушка, которая, как казалось, изначально не должна была принести проблем: они оба не чувствовали боли всю жизнь, и это было явно не генетическое отклонение. Резкое чувство боли от прикосновения означало лишь одно. Однако даже найди они друг друга при других обстоятельствах, он бы не обрадовался, — какая счастливая жизнь у преступника? — ну а сейчас тем более. Смотря на свою пленницу другими глазами, Кобра спрашивал себя, не пошутила ли Судьба, предоставляя ему в соулмейты такую хрупкую и, как казалось, невинную девушку? К сожалению, это не был подкол одного из его друзей, и он был вынужден смириться. — Как тебя зовут? — От взгляда Кобры не ускользнуло, как дернулась немного приходящая в себя Кубелиус. Глупый вопрос, но ее нужно было как-то успокоить и сделать это самому. — К-Кинана. — Робкий ответ, такой же, как и она сама. Отдышавшись и утерев слезы (хоть они не прекращали течь), она впервые посмотрела преступнику в глаза. — Эрик. — Он сильно рисковал, но все же произнес свое настоящее имя и вытянул здоровую руку для рукопожатия. Шестое чувство шептало ему, что Кинана не подставит его, а если что, ему будет достаточно поугрожать лишний раз. Кубелиус, тоже от шока забыв, к чему привело их прошлое прикосновение, осторожно протянула свою обмотанную бинтом руку к его большой и, как она успела узнать, сильной ладони, аккуратно пожав ее. Но оба тут же отдернули руки, ощутив им прежде незнакомую боль, совсем как нормальные люди.Причина моей боли (Эрик/Кинана)
7 ноября 2021 г. в 21:10
Вставать с утра пораньше задача тяжелая для любого человека, особенно если это выходной или на работу идти только вечером. Кинана в этом плане была как и все. У девушки была вечерняя смена, но то ли шестое чувство, то ли каприз организма не дал ей насладиться объятиями Морфея. А спать хотелось, глаза закрывались, лень растекалась, как кровь в теле. Сознание почему-то не было согласно с ее желанием. «И все же, — сказала сама себе девушка, чувствуя странное покалывание в пальчиках, — сегодня должно что-то произойти».
Включив телевизор и убавив громкость, чтобы не разбудить свою сожительницу, Кубелиус включила плиту, чтобы приготовить себе и Лаки завтрак, и заварила кофе. Она не очень любила этот горький напиток, предпочитая какао или чай, но сонливость брала свое. Каждый глоток сопровождался недовольными гримасами. Так и не найдя ничего интересного на меняющихся на экране каналах, Кинана остановилась на новостях, подумав, что не смотрела их вот уже лет сто. Плохой выбор. Говорили об экономике, насилии, происшествиях, снова о насилии — уже более жестоком. И чем дольше продолжалась программа, тем ниже падало настроение, мир удручался, сгущаясь тенями и грязью, даже кофе стал каким-то кислым. Нет, ей определенно жилось лучше без всего этого, как бы эгоистично это ни звучало. Кинана была уже готова переключить на следующий канал, как ее слух уловил словосочетание «Орасион Сейс». Девушка в последнее время часто натыкалась на это название в интернете и слышала в разговорах посетителей в ресторане, где работала. Любопытство взяло вверх, и она решила наконец-то узнать, кто же они такие.
«Преступная группировка, называющая себя «Орасион Сейс», за последние три месяца совершила уже пять нападений на банки города Крокус. На прошлой неделе они послали сообщение, что новым местом их ограблений станет Магнолия, однако полиции неизвестна подлинность этого послания. Местные власти просят не поднимать панику» — четко выговаривая каждое слово, молодая дикторша смотрела прямо в объектив камеры с бесстрастным выражением лица.
Лаки со все еще слипшимися глазами и в пижаме вошла в студию и включила чайник для приготовления кофе, без которого она, в отличие от подруги, не могла жить. Та остановила ее, передав свою кружку, — хватит с нее. С легким удивлением рассматривая Кинану, Олиетта приметила, что у девушки небольшие круги под глазами, ворох неуложенных волос и то, что ее рука лежит на плите, круг которой светился красным.
— Кинана, плита, случайно, не включена? — уставившись в одну точку, спросила Лаки. Раньше бы она сильно закричала и извелась переживаниями, но сейчас она уже научилась контролировать свои эмоции, точнее, они сошли на нет.
Оторвавшись от просмотра телевизора, девушка подняла руку, где уже появились покраснения, и перевела взгляд на плиту.
— Точно! Я-то думаю, чего мне так руку печет. — Неловкая улыбка вместо сотни оправданий за свою невнимательность, которые Лаки успела выучить за два года.
Ее, как и предполагалось, даже не слушали. Олиетта резким движением взяла ее поврежденную руку и внимательно разглядывала ожог. Пробурчав, что рана вроде не серьезная, обойдутся без скорой, она закатила глаза и пошла в ванную, где лежала аптечка. Параллельно с обработкой она задала все те же выученные фразы: «Ты осматривала свое тело, никаких повреждений нет?», «Измеряла температуру?», «Когда тебе идти к врачу и сдавать анализы?».
Многие завидовали Кинане, узнав, что той физическая боль неизвестна, ведь если поранишься, ты не испытываешь это неприятное чувство и не будешь мучаться после. Сама девушка была не рада своей особенности: она приносила до ужаса много неудобств. Кинана часто не замечала, как может порезаться или сильно удариться — такой случай, как сегодня с утра, не редкость, — за ней нужен глаз да глаз и регулярное посещение врача, чтобы ее хрупкое тело не превратилось в склад всевозможных болезней, царапин, а то и ран похуже.
Равнодушие к физическим ранам не избавляло от душевных, наоборот, дефект их только увеличивал: Кубелиус не чувствовала себя полноценным человеком. Как она заметила, люди любят болтать про свои болячки: жалобы о синяке, взявшемся из ниоткуда, или, наоборот, восторженные истории о его появлении, про боль в мышцах после тренировки, а некоторые даже находили в этом оправдание, чтобы не выходить на работу, — и Кинана не могла их понять. Раньше она иногда специально наносила себе раны, чтобы почувствовать это всем известное чувство и стать нормальной, вот только сколько бы она себя ни резала и с какой бы высоты ни падала, ничего не происходило. Ничего. Она так и оставалась другой.