Предел дозволенного

В середине июля ко мне приехал Гарри. Он улизнул от тетки, сказав ей, что проведет остаток каникул у школьных друзей. Когда он появился на пороге и поставил чемодан у двери, мне стало неловко за мое обветшалое жилище, которое пустовало большую часть года. Казалось, что по этим старым обоям с коричневыми пятнами можно прочесть историю моего несчастливого детства и юности. Я не звал его в гости - Гарри сам написал мне в начале каникул и спросил разрешения приехать. И теперь, впустив его в дом, где годами царили разруха и сырость, я малодушно пожалел, что согласился. К счастью, Гарри хватило ума не делать натужных комплиментов мрачной развалюхе моего отца. - Проходи, - нервно приказал ему я, не зная, куда девать его чемодан, отчего тот так и остался стоять у двери. В кухне мы оба сели за стол, не зная, как справиться с возникшей неловкостью. Я никогда в жизни не водил к себе в дом ни друзей, ни любовников и понятия не имел, как вести себя в подобной ситуации. Я осознал, что не представляю, чем заняться в ближайшие дни. Дома я обычно бездельничал: читал или бесцельно бродил по комнатам. Гарри очень быстро со мной наскучит - от этой внезапной мысли мной овладело беспокойство. Я не знал, что сказать, и мы, как незнакомцы, в двух нескладных предложениях обсудили погоду. На улице жарило полуденное солнце, я потел даже в тонкой клетчатой рубашке. Выходить наружу не было никакого смысла. Чтобы не сидеть на месте, я показал Гарри единственную комнату, в которой жил. Он захотел осмотреть остальную часть дома, и мы принялись молча дрейфовать из угла в угол. Комната отца оказалась самой захламленной из всех; я не желал убираться здесь даже ради приличия - я избегал этого места, словно тут недавно помер чумной. Гарри с удивлением обвел взглядом покрытые толстым слоем пыли вещи и мебель. - Я никогда не захожу сюда, - пояснил я, желая поскорее покинуть это вместилище дурных воспоминаний и вновь запереть дверь на ключ. Я ожидал, что Гарри начнет расспрашивать почему, и приготовился к неприятным вопросам. Но тот к моему удивлению молчал и лишь внимательно глядел в треснутое зеркало комода, в котором мы оба отражались размыто из-за многолетней, накопившейся на нем грязи. Внезапно он обернулся с порозовевшим лицом и, оглядев меня с ног до головы, смущенно потупил взгляд. - Что? - недовольно брякнул я, складывая руки на груди. Я мог поклясться, что это выражение лица мне знакомо. Гарри робко пригладил свои вихры. - Хотел сказать, что ты выглядишь… классно, - и он покраснел еще больше. До меня только дошло, что он никогда не видел меня в клетчатой рубашке и с волосами, собранными на затылке. По моим представлениям в моем виде не было ничего странного, но мне пришлось почувствовать себя неловко. Гарри никогда не делал мне комплиментов. Я не знал, как на них реагировать, потому проигнорировал его слова. - Ладно, пойдем, - буркнул я и, схватив его за рукав футболки, потащил прочь. В следующую секунду меня вероломно и крепко обхватили горячие руки, и мальчишка всей тяжестью своего тщедушного тела навалился на меня. Я попытался удержать равновесие, но моя попытка была подло сорвана: подлец умело подсек мою ногу, и мы оба рухнули на стоящую рядом древнюю тахту. Раздался оглушительный треск. В воздух взметнулось плотное, как мне показалось, вековое облако пыли, которая моментально забила нам глаза и рот. - Поттер! - взревел бы я с неистовым бешенством, если бы из осипшего враз горла не вырвался лишь жалкий сдавленный хрип. Ни черта не видя и кашляя, я схватил его за шиворот и выволок прочь из комнаты. Только в коридоре, где мы несколько минут харкали и отплевывались, я сумел поинтересоваться: - Какого дьявола ты вытворяешь?! - Прости, - задушено выдавил Поттер. - Я просто… к-х-х... сос-к-хучился. - Соскучился он, - передразнил я его гневным шепотом и еле удержался, чтобы не начать выбивать "седину" из его дурьей башки. Отряхивание помогло несильно. Мы стояли белые, как два пекаря после смены. - Пришло время посетить ванную, - зловеще улыбнулся я и, не пытаясь больше казаться гостеприимным, потащил мальчишку вниз. Там я ожидаемо грубо содрал с него одежду и, загнав в ванну, резко открыл кран. - Ай! - как девчонка взвизгнул Гарри. - Холодная! - Ничего, потерпишь. Я быстро разделся вслед за ним и встал под душ. От холодной воды у меня сбилось дыхание, но через несколько мгновений я привык и подставил лицо под ледяную струю. Промыв рот и сплюнув, я заставил Гарри сделать то же самое. Затем схватил его за плечи и наконец-то притянул это молодое, страстно желанное тело к себе. Под моим напором Гарри врезался затылком в покрытую кафелем стену. Раздался глухой стук, но это было нестрашно, ведь на этот раз я позаботился о технике безопасности - падать в крошечной ванной, слава Мерлину, было некуда. Мы остервенело целовались, но прелюдия не могла длиться долго. Скрывать неистовое желание трахаться у меня просто не было сил. Еще секунда - и Гарри вжался в мокрый кафель лицом в то время, как я, щедро сплюнув себе на член, пропихнул его между бледных, покрытых мурашками ягодиц. Я не видел Поттера две недели и хотел так сильно, что впервые сношал его в задницу без подготовки. Он жалобно простонал пару раз для приличия, а затем принялся яростно насаживаться на член. Минуту или две ванную оглашали громкие шлепки тела о тело, после чего я, вцепившись Гарри в волосы, с облегчением кончил. - Не вынимай, - попросил он. - Я уже близко. С этими словами он вздрогнул, выгнув спину, и покрылся гусиной кожей. Раздался тихий вздох, и лишь тогда я наконец оттолкнул его от себя, вынимая член из его задницы. По ногам Гарри потекли белесые струйки, которые начали исчезать одна за другой в сливном отверстии. Я снял душевую лейку и принялся тщательно промывать его внутри. - Не надо, я сам, - Гарри отобрал у меня душ, - тут есть, блин, вообще горячая вода?! Я только теперь заметил, что он весь дрожит. - Нет. Вылезай, а то простудишься. Я завернул его в сухое полотенце и принялся растирать. Он был весь мокрый и холодный как утопленник, и я, не удержавшись, поцеловал посиневшие губы. Не надевая одежды, мы поднялись в нагретую солнцем спальню и упали, разморенные, на кровать. В то мгновение безделье казалось почти удовольствием. - Что будем делать вечером? Гарри пожал плечами, а затем равнодушно махнул рукой. - Придумаем. Через пару часов мы задумчиво топтались у пустого холодильника - в нем не нашлось ничего, кроме двух бутылок молока и банки мясных консервов. Хозяин из меня был никудышный. Я начал собираться в супермаркет за едой, планируя что-нибудь приготовить. Но Гарри счел мои хлопоты излишними и предложил принести на ужин пиццу. Минут пятнадцать мы ругались. Купить еду на вынос в этом захолустье было сложнее, чем встретить кентавра. Мы могли бы до утра бегать по улицам в поисках забегаловки. День клонился к вечеру, а супермаркет закрывался в восемь. Следовало определиться с ужином как можно скорее. Поттер был упрям. Он просто взял деньги и, сказав, что скоро вернётся, ушел, хлопнув дверью. Разозлившись, я так и остался сидеть на кухне. Было совершенно ясно, что мальчишка ни черта не найдет в незнакомом городе и вернется с пустыми руками. В кухонном шкафу нашлась стеклянная банка с сухим горохом. Я злорадно высыпал его в кастрюлю. Можно было, конечно, аппарировать в "Дырявый котел" и купить что-нибудь там, но я планировал наказать Поттера. Он вернулся к тому моменту, когда вода начала кипеть в кастрюле, а по дому поплыл неаппетитный запах. Сложив руки на груди, я вышел встречать мальчишку в прихожую. … Пиццу мы ели на заднем дворе, глядя на закат. Недоваренный горох был уничтожен Эванеско. *** Следующие несколько дней прошли как в раю. Мы поздно вставали, гуляли, занимались сексом, питались полуфабрикатами и даже пару раз делали барбекю на заднем дворе. С Гарри было легко. С ним не нужно было строить планы, объясняться или каким-то образом под него подстраиваться. Я словно заново переживал юность - простую, беззаботную, а оттого столь непривычную и незнакомую для меня. Беспечное ненавязчивое присутствие Гарри было сродни весеннему солнцу. Он обожал меня так незаслуженно и страстно, что я заранее мучился от мысли, что однажды надоем ему, и Гарри меня бросит. Впоследствии я понимал, что этот недолгий отпуск в Коукворте был самым счастливым периодом моей жизни. Если бы я мог вернуть все назад, я пожелал бы пережить это время в точности: жаркие июльские ночи, развешанные мокрые полотенца в ванной, замороженную лазанью из магазина, прогоревшие угли на заднем дворе и выставленные за домом старые стулья, на которых мы сидели каждый вечер до наступления темноты. Это был совсем другой мир, в котором другим был и сам я: там, в ненавистном доме своего детства я не был ни профессором Снейпом, ни странным, обиженным на все человечество мальчишкой. Я был свободен и не мог поверить, что жизнь бывает такой прекрасной. Конечно, я хотел, чтобы Гарри остался со мной до конца каникул. Но после дня рождения он уезжал на остаток лета к Уизли. Утром тридцатого июля я с ужасом осознал, что ничего не приготовил ему в подарок. Метаться было поздно - мне не удалось бы улизнуть на три-четыре часа из дома незамеченным, чтобы сделать ему сюрприз. Да и по правде сказать, я был не силен в романтических сюрпризах - в чем тут же ему и признался. К счастью, Гарри не расстроился. - Раньше я даже не мечтал, что ты будешь со мной, - сказал он. - Но это случилось, и большего мне не нужно. Правда несмотря на мое солнцеликое присутствие, мы все-таки купили вина и шоколадный торт, который выбрал себе Гарри. Мы сели отмечать его день рождения уже ночью. В полночь ему исполнилось семнадцать. - Э-э, а почему без свечей? - наигранно возмутился он, когда я положил ему на тарелку кусок торта. - Тебе что, пять лет? - Нет. Я собирался задуть свечу и загадать свое первое совершеннолетнее желание. Праздничных свечей в доме не нашлось - только сальные и изрядно оплавленные, которыми я пользовался во время работы. Гарри самостоятельно зажег одну из них магией и задул пламя. - Ну как, полегчало? - иронично спросил я, развеивая дым от потухшего фитиля. - И каким же, позволь узнать, было твое "взрослое" желание? - Если рассказать - не сбудется, - ответил Поттер, но заметив, как я закатил глаза, поспешно добавил: - Шучу! Я загадал, чтобы в будущем мы также были вместе. Я не знал, что ответить на это. Мы сидели на кухне с раскрытыми настежь окнами. Оглушительно стрекотали сверчки, на столе стояла наполовину выпитая бутылка вина. Я был не против, если бы этот миг длился вечно. Как ни странно, в ту ночь до страстных упражнений дело не дошло. Я долго не мог уснуть и крепко прижимал к себе Гарри, то глубоко вдыхая его запах, то водя пальцами по его обнаженной груди. С тех пор, как я обнаружил, что увяз в чувствах к нему, его присутствие навсегда перестало быть для меня просто приятным досугом. Теперь я испытывал в нем столь сильную потребность, как если бы от нее зависела моя жизнь. Он был больше, чем любовником. Он был единственным человеком, который меня любил и относился ко мне с нежной лаской. Теперь я был слишком избалован ею, чтобы добровольно от нее отказаться и выбрать одиночество. Разумеется, было бы крайне глупо целиком и полностью раствориться в семнадцатилетнем мальчике и потерять себя. Но и жизнь без него казалась пустой и лишенной смысла. Поэтому в ту ночь я повторил про себя желание Гарри и лишь тогда уснул. На следующий день он от меня уехал. Разумеется, он часто мне писал, в основном о всякой ерунде. Отметил совершеннолетие с друзьями. Играл в квиддич с младшей Уизли. Вычистил огород от гномов, врезался на метле в навес над крыльцом, расцарапал спину, разбил губу. Он рассказывал о своих друзьях так нейтрально, словно для меня они были безликими незнакомцами, с которыми я никогда не пересекусь в реальном мире. Совершенно точно Уизли и Грейнджер знали о том, что Гарри провел у меня почти две недели. Я догадывался, что они думали по этому поводу. Гарри никогда не пересказывал, что его друзья говорят обо мне - возможно, не считал это важным. А, возможно, просто не хотел портить мне настроение. Не то, чтобы я ревновал моего Гарри к кому бы то ни было, нет. Просто я не понимал, неужели ему и впрямь было интересней летать на метле с девчонкой или торчать на огородах, чем находиться рядом со мной?... В конце августа я получил длинное письмо, в котором Гарри рассказывал, как навестил Блэка. Длинным оно получилось потому, что Поттер во всех подробностях описал, с каким трудом нашел подходящий неотслеживаемый порт-ключ в Швейцарию в Лютном. Он впервые взял Грейнджер и Уизли с собой, устроив им прогулку по свежим альпийским лужайкам. Про самого Блэка было написано ровно две строчки: больным не выглядит, обращаются с ним хорошо. Так как меня не интересовало ни физическое, ни ментальное здоровье Блэка, я дежурно отписался, что рад, и принялся готовиться к возвращению в Хогвартс. Я предвкушал прекрасный учебный год: у меня будет возможность спокойно работать и ежедневно видеться с Гарри.