Предел дозволенного

Первый педсовет перед началом учебного года пришелся на теплый августовский вечер. Я сразу же обратил внимание на изменение в штате: за столом совещаний сидела обрюзгшая тетка с розовым бантиком среди черных коротких завитков. И прежде, чем я определил ее как идиотку или душевнобольную, Альбус галантно представил нам нового преподавателя защиты. - В этом году министерство магии настоятельно рекомендовало нам кандидатуру мисс Амбридж, которая любезно согласилась занять это место… - непосвященному глупцу могло показаться, что Дамблдор распинается, чтобы польстить новоприбывшей чиновнице, однако нам, преподавателям, намек был понятен. К министерским инициативам в Хогвартсе относились с прохладцей. Рассчитывать на радушный прием мисс Амбридж не стоило. Разумеется, она пока что не могла этого знать и потому довольно улыбнулась Альбусу после того, как тот закончил свои сладостные излияния и предоставил ей слово. - Благодарю за оказанное доверие, дорогие коллеги, - начала она гадким девчачьим голоском, предварительно прокашлявшись. - Надеюсь, что наш совместный труд окажется эффективным и плодотворным… Несколько профессоров сразу же демонстративно подавили зевок, кто-то скривил насмешливую гримасу. Нафталиновым клеркам было невдомек, что преподавательская работа не измерялась в цифрах и коэффициентах. Я не сомневался, что "дорогие коллеги" еще не раз посадят выскочку в лужу. - … Я уверена, что все вы - мастера в своем деле. Однако, - она тяжело, почти театрально вздохнула, - мне прискорбно осознавать, что в конце прошлого года в нашем общем доме - Хогвартсе, в этом цветнике юных дарований, произошел столь возмутительный и опасный инцидент. В министерстве были очень обеспокоены ситуацией, которая произошла с вашим прежним преподавателем защиты. Мы были крайне озабочены тем фактом, что мистер Э.К.Лавджой избежал ответственности, и дело замяли. Я не желаю думать, будто директор столь уважаемого учебного заведения и его коллеги намеревались сознательно сокрыть от правосудия и широкой общественности преступление - а это было именно оно! Но Попечительский совет выразил намерение защитить интересы детей, которые здесь учатся, и максимально воспрепятствовать повторению подобного инцидента… - О, уверяю вас, кол-лега, - нетерпеливо вклинилась посреди ее монолога Минерва, -в этом нет никакой необходимости. Мистер Лавджой оказался человеком крайне низких моральных качеств, и мы единодушно решили, что ему не следует впредь работать с детьми. Да, он был уличен в неформальном общении с ученицей - что правда, то правда. Но никакого преступления не было! Именно поэтому профессор Дамблдор отпустил его под расчет, не привлекая к разбирательству авроров. Мы впервые столкнулись с подобной проблемой и, уверяю вас, были возмущены не меньше вашего. Но вы ее явно переоцениваете: нашим студентам ничего больше не угрожает. Все преподаватели, которые сидят сейчас за этим столом - достойные порядочные люди. Никто из них за долгое время работы не запятнал свою репутацию подобным проступком. Так что ваше беспокойство излишне. Минерва говорила резко и холодно, и я с мстительным удовольствием ждал, что Амбридж вмиг стушуется и растеряет спесь. Но ничего подобного не произошло. Та выслушала МакГонагалл со снисходительной улыбкой и вновь обернулась к нам. - Как бы мне хотелось, чтобы это было именно так! - воскликнула она, одаривая нас сочувственным, почти что материнским взглядом. - Но статистические данные безжалостны. Вы даже не представляете, как много вы не знаете о своих собственных коллегах, профессор… э-э? - МакГонагалл, - подсказала Минерва сквозь зубы. - Как славно. Так вот, дело серьезное, профессор МакГонагалл. Впредь мы не сможем полагаться на субъективные впечатления и эмоции. Поэтому министерство и Попечительский совет приняли решение провести, кхе-кхе, собеседование с каждым из преподавателей, чтобы иметь представление, в каких отношениях те находятся со студентами. После этих слов повисло столь тягостное молчание, что можно было расслышать движение горячего воздуха по каминным трубам. Более десятка глаз в недоумении устремились на громоздкую коренастую фигуру во главе стола. В воздухе зазвенело невысказанное возмущение. Впрочем оно недолго оставалось невысказанным. - То есть вы хотите сказать, - нехорошим голосом начала Хуч, сощурив свои темные ястребиные глаза, - что нас всех будут допрашивать, не пишем ли мы любовных писем… своим студентам?! - Не допрашивать, - нисколько не смутившись, сияюще сообщила Амбридж, - а беседовать - о вашей педагогической деятельности. В том числе и об отношениях со студентами. Также нам будет необходимо получить сведения обо всех личных связях сотрудников за последние несколько лет. Поднялся негодующий ропот. - Какое министерство имеет право вмешиваться в личную жизнь? Мы что, по-вашему - совратители?! - слышались тут и там разгневанные восклицания. Я равнодушно откинулся на спинку, втайне забавляясь происходящим. Интересно, как Амбридж планировала проверять нас на вшивость? Собиралась опрашивать каждого студента, не делал ли ему кто-то из преподавателей непристойных предложений? Это было абсурдно... Правда Роланде все же стоило избавиться от фотокарточек полуобнажённых игроков "Гейдельбергских гончих". Амбридж восприняла протест с ледяным спокойствием. Она подождала, пока недовольство достигнет максимальной точки и подняла руку, приказывая остальным замолчать. - Нисколько не сомневаюсь, - жизнерадостно прощебетала она, не замечая направленных на нее откровенно враждебных взглядов, - что эта маленькая, но необходимая формальность ни у кого не вызовет затруднений. Ибо когда совесть чиста, говорить правду легко и приятно. Но если человек упорно отказывается пройти собеседование и рассказать о себе, нам следует отнестись к нему с настороженностью… Потому что скрытность порождает подозрения. Мы молча проглотили угрозу. Стало ясно, как именно мисс Амбридж решает поставленные перед нею задачи. Что ж, лениво подумал я, она вполне заслуживала восхищение. Но даже при таком усердии, ей вряд ли удастся вырвать у меня признание в том преступлении, за которое невинно пострадал Лавджой. *** - Поздравляю, твоя хитроумная затея удалась на славу. В Хогвартс прибыла инквизиция. В первый вечер нового учебного года мы с Гарри умиротворенно сидели у камина. Над замком нависал поздний, еще по-летнему теплый вечер, но в подземельях было неизменно холодно, темно и тихо. В моей гостиной горел огонь и негромкий треск поленьев прекрасно успокаивал нервы. Гарри с недоумением выслушал мой пересказ последнего педсовета и задумчиво уставился на раскаленные угли. - Как-то странно все это, - сказал он в итоге. - Даже если у нее возникнут подозрения, как она собирается доказать вину? - Никак. Если только Долорес не застукает меня в постели со студентом, - я не удержался от глумливого смешка, - ее миссия обречена на провал. Но проблема даже не в этом. - А в чем же? - А как ты думаешь, - я старательно расправил складки на мантии, - на кого из преподавателей в первую очередь падет подозрение? За кем из них будут следить больше всех? Гарри вновь задумался. Я скривил губы, пытаясь не смеяться - такой усердной казалась его умственная работа. - Хорошо, дам подсказку. Каким ты представляешь себе типичного совратителя детей? Кого ты бы стал искать в первую очередь в группе людей, которых подозреваешь? - Хм, думаю, это был бы мужчина. Возможно, молодой. Но возможно, и старый. Он был бы изворотливый, лживый, подлизывался к студентам. Он пытался бы всем угодить… чтобы никто его не заподозрил. - Прекрасно, ты только что дал точную характеристику Лавджою. Убедить профессоров в его виновности оказалось совсем несложно, не правда ли? Только вот незадача: твоими стараниями, Лавджоя больше нет в Хогвартсе. Зато есть инспекционная комиссия, которая руководствуется точно такой же логикой. Ищет неприятного на вид мужчину, который пусть с натяжкой, но подошел бы на эту роль. Наш пол почему-то больше склонен к таким причудам… По крайней мере вряд ли кто-то заподозрит в подобном грехе Минерву или Синистру. А из мужчин, насколько тебе известно, здесь только… - Хагрид, Дамблдор, Филч, Флитвик и ты. - Да. И по мнению госпожи Амбридж, все вместе мы вполне тянем на тайное общество педофилов-извращенцев. Гарри рассмеялся и положил голову мне на колени. - Ты без сомнения самый ужасный из всех. - Тебя предупреждали с самого начала, - я нежно погладил его по лицу. Гарри поймал мои пальцы и прижал к губам. Мы замолчали на некоторое время. От сытости и усталости говорить не хотелось, но одна назойливая мысль непрестанно вертелась у меня в голове. - Нам нужно быть осмотрительнее. Ты и так привлек к моей скромной персоне слишком много внимания. Гарри утомленно махнул рукой. - Да брось! Амбридж никогда не хватит ума докопаться до сути. Вот увидишь, она начнет свое расследование с того, что будет опрашивать симпатичных девушек, не встречаются ли они случайно с кем-то из профессоров. - Что ж, это было бы очень топорно, - ответил я, потирая губу. - Если профессор Амбридж окажется столь недалекой, нам и впрямь не о чем волноваться. Но если же нет… То я не знаю, о чем и думать. *** Как и было обещано, с первых дней нового учебного года началась кампания по борьбе с педофилией. Профессора, привыкшие к своему уютному беспроблемному мирку, который им создал Альбус, столкнулись с холодной жестокой действительностью в лице Амбридж. Первыми к ней на допрос попали Хуч и Синистра. По правде сказать, ничего ужасного с ними там не приключилось: ни пыток, ни унизительных осмотров, ни дознавания о сексуальных фантазиях под веритасерумом - просто беседа о работе и на личные темы. Но нам было пересказано об этом с таким негодованием, будто Амбридж проверяла их на девственность. - Нет, вы представляете! - возмущалась Синистра. - Эта мадам спросила, почему я не замужем! Какое ей вообще дело?! - Ну, так ты бы высказала свою позицию! - била себя в грудь Хуч. - Что в наше время женщине не обязательно давать мужскому полу клятву в верности, чтобы выжить! Мы и без этого полноправны и вольны распоряжаться собой, как хочется! - Да при чем тут мои убеждения! - прошипела Синистра, и вдруг вспыхнула. - Не буду же я рассказывать, что Уилл, с которым мы были вместе в школе... изменил мне с моей сестрой! Словом наше милое преподавательское гнездышко внезапно оказалось вместилищем страстей. Амбридж, как и все ужасные люди, от которых человечество больше всего натерпелась бед, оказалась деятельной. Она с энтузиазмом изучала наши личные дела, приходила с инспекцией на занятия, вникала в подробности семейных дрязг и конфликтов со студентами. К неприятному удивлению, она оказалась вовсе не так глупа и толстолоба, как могло показаться со стороны. Впервые в жизни я счел чей-то ум скорее недостатком, нежели достоинством. Амбридж была вовсе не тем человеком, с кем стоило шутить, и кто прощал малейшие ошибки. Словно опытная хитрая жаба, она умела неподвижно ждать, покуда неосторожная жертва приземлится на ее некрасивую бугристую голову. Хлоп! - и насекомое навеки исчезало в ее пасти. Под розовым бантиком скрывался мозг диктатора, и мне пришлось признать, что я недооценил способности нового противника. Из всех этих наблюдений следовало сделать единственный вывод: я должен был вести себя осмотрительно. К несчастью, Гарри не принял мою обеспокоенность всерьез. Он не сразу понял разницу между Лавджоем и Амбридж и думал, что сможет в открытую сыграть против нее. У него был выпускной курс - Гарри планировал поступать в Академию авроров, а Амбридж предпочла вести Защиту исключительно в теории. Гарри схлестнулся с ней на первом же занятии. - Лучше не зли ее, - предупредил его я, выслушав его рассказ. - Одному Мордреду известно, насколько мстительной может оказаться эта дамочка. И если она вдруг окажется таковой, прими мои соболезнования. Амбридж прет к своей цели как взрывопотам. Если она вознамерится испортить тебе будущее, то уж поверь мне, она своего добьется. Казалось, что больших сложностей, чем инспекционная комиссия Амбридж, нельзя и представить. Но к концу первого месяца учебы мы столкнулись с еще одной проблемой: продавец "серых" порт-ключей, с помощью которых Гарри навещал Блэка, закрыл свою лавку в Лютном и исчез.