Сборник "Сны-видения": Oneus

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

       Сохо не знает, почему он видит то, что видит. А видит он разноцветные нити, тянущиеся от каждого человека вверх, в само небо. В тот самый равнодушный к человеческим переживаниям небосвод, в котором солнце висит то белым палящим шаром, то алым, а порой и вовсе не показывает свой лик простым смертным.        Своих нитей Сохо не видел никогда.        В детстве Сохо думал, что видит нити, которые ведут к чутким пальцам богов, что будто заядлые кукловоды играют судьбами людей. Но будучи подростком, увидел, как у случайно столкнувшейся пары нити перепутались и сплелись между собой. И хоть люди разошлись в стороны, цветные нити теперь вели не в небо, а в каждую из сторон, куда ушёл каждый из них.        У некоторых людей сплетённые нити приобретают одинаковый цвет, а они сами выглядят как светящиеся коконы в переплетении цветной нити. И Сохо надеется, что это значит что-то хорошее.        Тогда-то Сохо стал догадываться, что не всё так просто, стал чаще замечать нити, тянущиеся в стороны, а не сугубо вверх, как у многих. Таких людей было немного. И нити были разными: отличными по цвету, по длине, с узлами и без них, гладкие, будто шёлковые, и словно лохматые нити, которыми мама вязала собакам одежду, называя пряжу «травкой». Он до сих пор не знает, что значат различия, кроме того, что цвета для людей уникальны.        Чуть позже Сохо поймёт, что значат узелки, и это вспорет болью его сердце. Узелки будто зарубки — свидетельствуют о том, сколько раз человек был на шаг от смерти. Это он понимает в тот день, когда становится свидетелем автомобильной катастрофы едва не отнявшей жизнь лучшего друга. Нити, идущие от лежащих на асфальте людей, взбухают пугающими шарами. Некоторые нити, не выдержав, лопаются, и безжизненной верёвкой, обрезанной где-то у верхнего основания, падают вниз, скручиваясь мёртвой змеёй.        Даже мерещится, будто кто-то касается их, отчего они рассыпаются пеплом, а люди становятся похожими на сломанных кукол, залитых алой краской. Сохо вряд ли понимает, что происходит вокруг, он просто смотрит на нити и молится, чтобы они не рвались. И некоторые, будто услышав его мольбы, остаются целыми. Тогда узел уменьшается, оставаясь на нити навсегда, как узелок на память о том, когда сердце почти остановилось.        Иногда Сохо хочет ослепнуть, чтобы не видеть и не знать, чтобы не трястись от сострадания ко всем, чьи нити истончились настолько, что будет достаточно дуновения ветра, чтобы радостные дети или совсем молодые люди, завершили земной путь. В детстве он пытался предупредить и помочь, но в лучшем случае получал тычки и затрещины с угрозами упечь в психиатрическую клинику.        Он не понимает, зачем видит нити, что это даёт и кому нужно это знание, что не приносит ничего, кроме страданий. Можно было бы забить, можно было бы сесть на лекарства, чтобы уравновесить психику, можно было сделать шаг в пропасть, но что-то его держит. И Сохо хочется верить, что это его собственные нити, сплетённые с кем-то, о ком он никогда не узнает, потому что не видит своих нитей, как бы ни тщился.        Когда начинается землетрясение, и здание, в котором находится Сохо, начинает крениться, он не успевает сделать ничего из того, что можно было сделать для собственной безопасности — его придавливает шкафом к растрескивающемуся стеклу, не давая никаких шансов. За окном истекает кровью огненный шар солнца, свидетельствующий о том, что завтра будет ветер.        Вот только завтра для Сохо вряд ли настанет.        Он смотрит на нити, окружающие его, и закрывает глаза. Ползущие под его телом трещины не оставляют шансов на спасение, но теперь это неважно. Ничто не важно кроме того, что от него тянется едва заметная золотая нить. Сохо улыбается, глядя на то, как она идёт в сторону, что в очередной раз подтверждает его догадку о том, что кто-то ходит по земле, спеленутый в его золотые нити.        Закрыв глаза, он просто ждёт конца, ощущая, как сильнее кренится здание, как шкаф становится почти невесомым от усталости и боли, а щёку лижет ветерок, скользящий в щель между трескающимся стеклом. Умирать страшно. Но и пошевелиться никак. Сохо не пугается, когда ощущает лишь полёт, но удивлённо распахивает глаза, не понимая, почему так тепло.        Он видит бесконечное небо, изрезанное ножами перистых облаков, обагрённых светом уходящего за горизонт солнца. Сохо не сразу понимает, что его крепко обнимают, и он обнимает в ответ. Сквозь тугой кокон золотых нитей он видит испуганно-радостное лицо соседа по лестничной площадке, который работает пожарным-спасателем.        — Ёнджо?        — Привет, сосед.        Их опускают на землю, и пока Ёнджо возится с обвязкой, Сохо смотрит на обнимающие их нити и глупо-глупо улыбается, даже когда требуется быстро перебирать ногами, чтобы уйти дальше от проседающего здания. Сохо до сих пор не уверен, что значат цветные коконы, просто прижимается губами к удивлённо открытому рту Ёнджо и целует впервые в жизни.