Сборник "Сны-видения": Oneus

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

       Хвануну никогда в жизни не было страшно за себя. Всегда за кого-то другого. И вот теперь перед ним лежит Гонхак. Безмолвный, холодный, с едва заметным сердцебиением и слабым дыханием. Он ещё жив, но надолго ли. Грудная клетка вздымается таким эфемерным движением, что рука с зеркальцем дрожит, но держит ещё мысль, что зеркальная гладь запотевает.        Сжав зубы, Хванун режет ладонь, раскраивая кожу и мыщцы обломком зеркала, он отгораживается от страха, терзающего его сердце и внутренности когтистыми лапами. Он старается не думать, что и дыхание и сердцебиение всего лишь видимость, потому что Гонхак холоднее камня, на котором лежит, распластавшись принесённой богам жертвой.        Звуки пропадают, оставляя Хвануна в тишине, он всегда глух, когда колышется марево выходящего наружу дара. Всё тело сводит судорогой и леденеет, а перед глазами прорисовываются неясные цифры, стремительно изменяющиеся и стремящиеся к нулю. Хванун даже не пытается сделать вдох, просто не ощущает себя, видит только цифры, вызывающие ошеломление. Потеряно он переводит взгляд на Гонхака и давится спазмом.        Капнув на лоб Гонхака три капли крови, он чертит одному ему ведомый знак, разгоняя ужас по венам. В голове неожиданно пусто, в груди холодно, но он чертит знак и на обнажённой груди Гонхака, и у ног, закрывает узор символами у рук. Горло давит, он движется будто в киселе, но продолжает начатое, не позволяя сухим рыданиям прорваться, пока по телу расплывается горячечная боль.        Он не позволит ему умереть, он не будет бесполезным сейчас, потому что он наконец-то решил использовать свой дар, даже если это сократит его дни. Он просто не позволит ещё и Гонхаку уйти, он не хочет и не готов оставаться один, когда каждый, кто ищет одарённых пытается если не убить, то пленить. И лишь с Гонхаком ему тихо и спокойно, лишь с ним рядом он может спать и загонять в дальний угол то, что пугает его и гнетёт.        Хванун теперь сам холодный, Гонхак по сравнению с ним едва ли не пламя открытое.        Врёт ворожея, всё врёт. Не уйдёт Гонхак сегодня вслед за костлявой. Никуда его Хванун не отпустит. Не привяжет, но свяжет. Не воскресит, но поделится жизнью. Прикажет цифрам измениться так, как ему нужно.        Боль ползёт под кожей изысканным ядом, растекается внутри, пронзая мозг. Хванун протягивает руку, не отрывая взгляда от меняющихся цифр, концентрирует свою силу воли на пальцах, отправляет на подушечки искры, рождённые в его венах. Он упрямо хмурится и пытается поймать неуловимые цифры, а когда это наконец удаётся, тело пронзает невиданная боль.        Хванун молча терпит, прокусывая губы и не замечая крови, текущей по подбородку. Он стискивает в ладони мечущиеся цифры, думает лишь об одном, а потом разжимает кулак, глядя, как символы дрожат на окровавленной ладони, он зло шикает на них, когда одна цифра почти изменяется на меньшую, и те стремительно растут, из секунд превращаясь в минуты, из минут — в часы, из часов — в месяцы и годы.        Боль отступает медленно и неохотно, кровь всё сочится из рассечённой руки, но есть ли ему до этого дело, если Гонхак открывает глаза?