***
Прошло несколько дней с того момента, как Аластор ушел. Чарли не находила себе места и постоянно заглядывала в календарь, отмечая дни. Она понимала, что это без толку, но ничего не могла с собой поделать. В её голове засел срок «неделя», который дал радиоведущий, и девушка держалась за него мыслями как могла. Но, несмотря на всю тревогу, принцесса держалась достойно, по крайней мере, внешне. Ничего не выдавало её подавленности и переживаний. Она поддерживала атмосферу в отеле всеми силами, пытаясь не распространять свой негатив. Однако Шарлотта не могла долго без общения. И вот она уже стоит перед дверьми одной из спален, боясь постучать. Выбор пал на эту демонессу, ибо только она способна смотреть на неё без жалости, осуждения и прочих ненужных эмоций. Она не будет корить её, как Вэгги за то, что вновь доверилась Аластору. Не будет жалеть, как Санера, жалостливо собирая брови на переносице. Ей просто нужно, чтобы выслушали. — Заходи, — послышался тихий девичий голос с другой стороны дверей. Этого и стоило ожидать, ведь Чарли пришла к той, кто слышит в этом отеле лучше всех. И её перешагивания с места на места и нестабильное дыхание — выдавали её с потрохами. Принцесса даже не удивится, если она знает, кто стоит за её дверью. Однако долго размышлять над всем этим не хотелось, поэтому Шарлотта послушалась и просто вошла внутрь комнаты, закрывая за собой дверь. — Привет, — натянув слегка нервную улыбочку, произнесла Чарли, неуверенно поджав к себе руки. Детские привычки никуда не исчезли. Ещё тогда принцесса боялась заходить в комнату демонессы даже по поручению Лилит, ибо та всегда смотрела на неё хмуро исподлобья, из-за чего Шарлотте казалось, что ей не рады и вообще могут съесть. С того момента ничего не поменялось. Разве что, теперь взгляд девушки был более мягким и любопытным. — Привет, — поприветствовала принцессу Атропос, слегка улыбнувшись уголком губ. А дальше двое молчали, не зная, с чего начать. Раньше их объединяло общее дело, а теперь всё обстоит иначе. На самом деле, если спросить Шарлотту месяц назад, пошла ли бы она к этой девушке просто поговорить и «поплакаться», та бы махнула рукой и рассмеялась, понимая, что эта демонесса не из любителей таких вот посиделок. Сейчас дела обстоят иначе. Особенно после того, как Чарли обратила внимание на глаза девушки, видя там отблески общей с ней грусти. — Можно я просто выскажусь? — решив, что какие-либо бесполезные рассказы о погоде и самочувствии будут лишними, сразу же спросила принцесса, при этом чуть ли не рывком кинувшись к подоконнику на котором сидела Атропос. — Конечно, — слегка растерявшись, автоматом ответила девушка, отодвигаясь, дабы дать присесть рядом Чарли. — Я волнуюсь за него, — сразу же, не тая ничего, сказала Шарлотта, опуская голову на плечо демонессы. Было и так понятно, о ком говорила Чарли, и для Атропос в этом не было никакой тайны. Единственное, что было сейчас плохо для неё, так это неопытность в этих вопросах. Девушка совсем не знала, как нужно действовать в таких ситуациях. Ей никто никогда не жаловался о подобном. — Его нет всего два дня, — слегка неловко положив руку на голову принцессы, сказала та, пытаясь хоть как-то взаимодействовать с ней. — Я знаю, — тяжело вздохнула Шарлотта, после чего отстранилась, чтобы просто посмотреть на свою подругу. — Просто ты единственная, кто не будет меня осуждать и жалеть. И мне хочется побыть с кем-то, кто будет… понимать и поддерживать. Без слов, — на последней фразе принцесса мило улыбнулась, прекрасно понимая, что в этом деле Атропос мастерица. — Хорошо, — кивнула та, после чего сама легонько притянула к себе Чарли, чтобы та опёрлась головой ей на плечо. Для самой же демонессы было неплохо то, что она осталась не сама, ибо тоже испытывала свои муки совести. Всё-таки, инцидент со священником так просто из головы не выбросить. Что самое странное, девушка всё никак не могла определиться со своими эмоциями и ощущениями. Она не знала, что делать и как дальше поступить. Пустить ситуацию на самотёк было бы глупо и опрометчиво, к тому же, этот демон стал для неё по-своему дорог. Атропос понимала, что поступила с ним плохо, но ничего не могла сделать со своим грехом, что крепко вцепился в неё, продолжая проращивать внутри корни сомнения, обиды и ревности. — Он хороший, — внезапно сказала Шарлотта, кидая на демонессу лукавый взгляд. На самом деле, было сложно не заметить то, как сильно о чём-то переживала девушка. Она постоянно заламывала себе пальцы на руках, трогала бинты, закручивала волосы. Делала всё, чтобы отвлечься но, судя по всему, получалось у неё это плохо. — О чём ты? — вынырнув из пучины своих мыслей, растерянно спросила девушка, кидая слегка мутный взгляд на принцессу. — О нём, — специально сделав акцент на своей фразе, сказала Чарли, после чего взяла руки Атропос в свои, чтобы немножко успокоить её. — Не сомневайся в том, что хочешь сделать. Я не знаю, что между вами происходит, но знай, ты его очень сильно изменила. И он тебя тоже. Демонесса хотела что-то возмущённо возразить, но передумала, виновато опуская свой взгляд. Это было очевидно. Они влияли друг на друга, в хорошем смысле, либо же наоборот — ещё непонятно. Атропос ещё не решила. После этого девушки вновь замолчали, погрузившись каждая в свои мысли. И, наверное, просидели бы так ещё долгое время, если бы не внезапный звонок. Шарлотта удивлённо посмотрела на экран своего телефона, а затем ответила, не скрывая своей радости. Девушка же просто наблюдала за подругой, слегка насторожившись. Голос в телефоне нередко искажался, поэтому Атропос не всегда могла понять, кто именно звонит, однако всё становится на места, когда Чарли говорит всего лишь одно слово. — Я так соскучилась, мам, — не скрывая восторга, говорила принцесса, после чего повернулась в сторону демонессы. — А со мной ещё и… Девушка слегка растерялась, а затем чуть отодвинулась. В её голову начали моментом приходить образы, что пугали её, а взгляд был испуганным, и этого она скрыть от Шарлотты не смогла. — Атропос, — чуть более потерянно добавила Чарли, не сумев совладать со своими эмоциями. Она поняла, что девушку что-то беспокоит, однако природа этих переживаний была ей неясна, что пугало ещё больше. Ещё хуже было то, что Лилит всё поняла лишь по тому, с какой интонацией выговорила имя демонессы её дочь. Дальше Шарлотта разговаривала о чём-то с матерью, однако слова уже не доходили до ушей девушки. В голове была полная неразбериха и к одной проблеме, что висела у неё грузным камнем на шее, прибавилась и другая. Без сомнений, Атропос любит Королеву всем сердцем, уважает и ни за что не предаст. Она по первому зову явится к ней, но сейчас всё было как-то по-другому. Внутри засело дурацкое чувство пустоты, которое можно было ещё назвать «незнанием». Оно не давало нормально о чём-то думать, блокируя всякие попытки разума выстроить хотя бы одну логическую цепочку. — Мама приедет на днях, навестит нас, — с лёгкой радостью произнесла Чарли, чем заставила демонессу вынырнуть из своих размышлений. — Угу, — кратко сказала та, при этом едва заметно кивнув. Она не знала, что делать со всем этим. Атропос чувствовала жуткий дискомфорт лишь от того, что слышала разговор принцессы и Лилит. А что будет, когда она её увидит? Сможет ли она, как и прежде, мастерски сдержать свои эмоции в узде, когда это уже ей не под силу. Когда её личную Пандору открыли? — Что-то случилось? — скорее, ради приличия поинтересовалась Чарли, чуть наклонившись вперёд, дабы заглянуть в глаза подруги. Конечно, ей было интересно, почему Атропос так реагирует, но придавать своим словам простое любопытство было бы грубо по отношению к ней. Шарлотта пришла сюда, требуя от своего собеседника безучастности и слепого понимая. Также должна повести себя и она сама. — Нет, — мотнула головой девушка, после чего тяжело вздохнула, желая хоть как-то выпустить скопившийся негатив. В целом, этот ответ был очевиден. После него принцесса больше ничего не спрашивала и не требовала, а лишь слегка приобняла демонессу, прижав к себе. Пусть Атропос никогда и не показывала своих потребностей в тактильном контакте, но Чарли чувствовала, что это ей необходимо, поэтому позволила себе такую вольность. Ещё несколько минут девушки сидели молча, думая каждая о своём. И как бы ни хотелось так просидеть вечность, посвятив своё время безмятежным мыслям и мечтам, нужно было идти. Поэтому Шарлотта напоследок мягко улыбнулась и покинула комнату под грустное «мяуканье» пары сычей.***
Все эти дни казались для Аластора какой-то туристической пыткой. Он ходил с Мари и осматривал все окрестности, знакомясь, как и с природой, так и с жителями этой местности. И, несмотря на то, что у женщины была цель влюбить демона в болотные топи, у неё ничего не получалось. Однако даже это не заставляло её грустить. Королева по праву называлась мудрой, поэтому даже в этом случае она нашла свои толкования, что приведут только лишь к хорошему исходу. — Я, без сомнений, чувствую определённое родство с этими местами, ведь я вырос Новом Орлеане. Но это не более чем просто ностальгия за человеческим прошлым, — придав своему голосу безразличности, проговорил демон, продолжая и дальше галантно вести свою спутницу вперёд. — Ты и не должен чувствовать что-то большее, ведь ты не каноничный Король, — не скрывая намерения «уколоть» Аластора, произнесла Мари, при этом хитро усмехнувшись. — С твоими очевидными издёвками я могу бороться вечно, однако не легче ли тебе просто убить меня, дабы сила перешла в твои руки, либо же в руки кого-то более «удобного» для тебя? — спрашивал радиоведущий, не скрывая своего любопытства. — Она не перейдёт в мои руки, ибо я женщина. Если изначально сила обрела свою мощь в теле мужчины и развивалась в нём, так дальше и будет продолжаться. Это ответ на первое твоё заблуждение. Второе, это «удобность», — объясняла Королева, время от времени поглядывая в глаза Радио-Демона. — Сила Вуду сама выбирает себе владельца. И если она выбрала тебя, значит, так тому и быть. — Ты же понимаешь, я не смогу быть тут вечно, — после небольшого молчания, сказал тот. — Это всё не для меня, пусть такое могущество и прельщает меня. — А никто и не сказал, что это плохо, — внезапно произнесла Мари, при этом слегка усмехнувшись, чем привлекла к себе внимание Аластора. — В том и суть. Вуду — мудрая и древняя магия. Если она захотела воплотиться в твоём теле, значит, ты принесёшь для неё нечто новое, — не скрывая восторга, говорила женщина, остановившись на месте. — Ты — современное перерождение, которое сможет вывести это могущество на новый уровень, — та встала напротив мужчины, а затем коварно ухмыльнулась. — Однако и тебе страдать, придумывая новые окольные пути, чтобы быть рядом с ней, — имея в виду белокурую принцессу, говорила пантера, желая вновь надавить радиоведущему на больное. Некоторое время он молчал, восхищаясь сокрытой жестокостью Мари. Она словно питалась его негативом, подталкивая его к самым опасным тропинкам, чтобы тот заблудился и в беспамятстве и тревоге вернулся к ней, дабы просить о помощи и вновь и вновь грязнуть в долгах, как и бедные травоядные в этих болотах, становясь удобной пищей для хищников. — Я найду выход, как ты того и желаешь, — усмехнулся Аластор, всматриваясь в дикие зелёные глаза демонессы. — Но будет ли это хорошо именно для тебя? — Тебе не стоит думать обо мне, — поправив бабочку на шее у радиоведущего, слегка умилённо сказала Королева. — Пусть ты и рвёшься нести мне возмездие, до этого момента ещё очень долго, — похлопав по плечу, произнесла та. — Умерь свой пыл. После этого пара демонов подошла к огромному ветвистому дереву, которое по праву считалось сердцем этой местности. Раньше Аластор не обращал внимания на то, что практически по всему поселению, лесу и прочему, вились старые мощные корни. Однако теперь, когда он увидел, что они выше него на несколько метров, понял их источник. Он узнал, где находится. — Ты видел его во сне, — моментально озвучила его же мысли Мари, подходя ближе к дереву, чтобы прикоснутся к нему. — Но я не советую тебе сейчас его трогать, — резко добавила та, заприметив, что мужчина уже тянет руку к корням. — Это может свести тебя с ума, а потом я буду несколько дней приводить тебя в чувства, — сразу же предупредила женщина. — Ты, наверное, должен предупредить кое-кого, что всё в порядке? — хитро сверкнув зелёными глазами, спросила Королева, заприметив лёгкое замешательство на лице у Радио-Демона. Он, конечно, хотел бы спросить, откуда она знает, однако это было бы глупо. Шанс того, что он предупредил бы кого-то — велик. Поэтому это может быть не более чем просто догадка, хотя способности этой женщины принижать не стоит, пусть он досконально и не знаком с её возможностями. Это Ад — тут всё реально. Аластор выхватил из тени свой микрофон, а затем попытался создать портал, но ничего не получилось. Точнее, разрыв в пространстве в виде тёмного пятна — появился, однако пройти в него не получается, будто бы внутри стена, и дальше не было хода. Послышался лёгкий смешок Мари. Иногда этот грозный демон был до нелепости опрометчивым и по-детски наивным. Похоже, его совсем не смутил тот факт, что сюда он попал исключительно пешком, да и самого Бонди они забирали отсюда также — без помощи портала. Это говорило лишь об одном: Аластор растерян и уже пытается придумать множество планов и лазеек, что помогут ему обхитрить это место. Но получится ли? — Пешком, — сымитировав своими пальцами пешего человечка, сказала женщина, ловко запрыгивая на массивные корни. Это не особо понравилось Радио-Демону, но у него не было другого выбора. Впервые за всю свою жизнь он подумал о том, что то, что с ним происходит — достойная плата за то, что он позволил себе по отношению к Шарлотте. И только эта мысль держала его на плаву, не давая ярости зарождаться внутри.***
Что руководило ею, было непонятно, однако разум говорил, что так нужно делать, а тело, воодушевившись непонятными призывами, действовало самостоятельно. Внутри что-то обжигало и заставляло постоянно беспокоиться. Непонятные колкие чувства родом из людского мира. Боязнь что-то потерять. Страх, который говорил о том, что всё может пройти сквозь пальцы, словно вода или песок. И единственное, что понимала в этот момент демонесса, это то, что она не хочет терять то, что смогла приобрести. Уже был вечер. Все давно разбрелись по своим комнатам, оставив дела завтрашнему дню. Ад был хорош тем, что спешить было некуда, разве что дело не терпело медлительности. В отеле всё было спокойно и без каких-либо срочностей, поэтому и атмосфера была весьма сонливой. Однако кое-кто всё же остался на рабочем месте. Он наверняка думал о чём-то своём, время от времени потирая недавно подаренное ему украшение большим пальцем, будто бы пытался найти ответы, отыскать мудрость, которой ему сейчас не хватает. Атропос влетела в аудиторию, не постучав, словно к себе в комнату, скрывая своё лицо за капюшоном. Она и сама не понимала, к чему такая импульсивность, однако дикая смесь чувств и эмоций, что неугомонно перемешивались внутри неё, не могли дать ей ответов, побуждая ту делать больше лишних движений. Демонесса увидела удивлённого священника, что неподвижно замер около своей трибуны, держась за свою же руку. Он ничего не делал, лишь следил, будто бы боялся спугнуть дикую птицу, что только что схватилась когтями за свою добычу. Сама же девушка бегло осмотрела кабинет, а затем резко повернула голову в сторону Джеронимо, порываясь что-то сказать, но замолчала, дав себе время на то, чтобы успокоить себя. — Я пришла… к священнику, — нарочито осмотрев демона с головы до пят, и отмечая то, что тот как раз в рясе, сказала девушка, после чего быстро отправилась в исповедальню, рвано закрывая за собой штору. Джеронимо не ожидал, что первый шаг сделает она. Да, было рано сейчас размышлять о том, что будет там сказано, однако то, что эта девушка сюда пришла, уже говорило о многом. И, раз она явилась именно к священнику, значит нужно соответствовать. Мужчина также зашел в исповедальню, только на своё место, и спокойно закрыл за собой штору. Пусть тут и больше не было никого кроме них, и даже на целом этаже, эта игра была необходима для двоих. Он спокойно сел на своё место, а затем бесшумно выдохнул. Демон хотел было начать всё официально, приглашая девушку к этому действу но, похоже, её пыл вряд ли чем можно было уже загасить. — Мой грех — ревность, — начала говорить Атропос, сжав свои руки в кулак, дабы собраться с мыслями и силами. — Затем — убийство. А впоследствии — самоубийство. Эта цепочка тянется за мной и по сей день. Но не в этом суть, — резко оборвала первую мысль демонесса, не желая начинать с таких дебрей. Джеронимо почувствовал её волнение и растерянность. Девушка заблудилась в собственных мыслях и не знала, как привести себя к итогу. И он должен помочь ей. — Говори всё, что чувствуешь, последовательность неважна. Его голос заставил Атропос чуть вздрогнуть. Он заговорил с ней, а значит, не затаил злобы. И впервые для себя она отметила, насколько приятен он для неё: шелковый, слегка хриплый, тёплый и совсем ненахальный. Это голос того, кто вывел её из кошмара. Практически… Лицо девушки вспыхнуло краской, а затем та помотала головой в разные стороны, желая отвадить от себя дурные мысли. — У меня есть друг, — слегка запнувшись на последнем слове, сказала та, после чего вновь затаила дыхание. — И я поступила по отношению к нему очень плохо, позволив своему эгоизму воспользоваться им. И он всё понял, из-за чего я сейчас чувствую себя… неприятно. Но я не хочу его терять. Он для меня стал очень важен, ибо помог раскрыть глаза, помог начать жить, а не существовать. Раскрасил извечно кровавую Преисподнюю в новые цвета. И пусть я сейчас говорю глупые вещи, я надеюсь, что он верит мне, ведь я никогда такого не произносила вслух. Он дорог мне, и сейчас, кажется, что самым страшным моментом для меня будет мгновение, если он отвернётся, — девушка замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. Её лицо и так горело от стыда, ибо говорить об этом так громко и ему же, было ещё той пыткой, но так должно было быть. Терять ей нечего, так что, нужно продолжать. — Когда-то он сказал мне о том, что его грех — похоть, и просил принять его вместе с его… тараканами, — на последнем слове демонесса усмехнулась, потешаясь такой игре слов. — Вот и я теперь прошу, чтобы он принял мой грех. Чтобы не оттолкнул, а принял меня, вместе со всей моей хищной натурой. Ведь… я просто не могу сидеть спокойно, не слыша его голоса, который стал мне… родным. Её трусило от произнесённого словно одержимую. Атропос приподняла едва руки, дабы удостовериться в этом, и они не соврали, ибо дрожали от бессилия перед самой собой. Когда бы она ещё говорила такие слова? Кому? При каких обстоятельствах? Да никогда. Но сейчас всё было иначе и это её безумно пугало. Мысли о последствиях сейчас бились безумным потоком, заставляя демонессу нервничать ещё больше. А вдруг он будет насмехаться? Посчитает безрассудной дурой? Глупой девчонкой, что полезла со своими нелепыми чувствами к нему? Сумбурный водопад вопросов, что нещадно терзал голову девушки, прервал шорох ткани с обратной стороны. По звуку было понятно, что священник вышел и просто стоял снаружи. Что это значило, было не ясно, однако это заставило демонессу напрячься и возжелать всеми фибрами души просто провалится на этом же месте на второй этаж к себе в комнату. — Атропос, — негромко позвал девушку мужчина, всё также неподвижно находясь около исповедальни. Деваться было некуда и нужно было выйти, сидеть здесь вечно она не могла, пусть и было там довольно-таки комфортно. Поэтому та тяжело вздохнула, собралась с силами и медленно вышла, глядя себе под ноги. Он как раз смотрел на неё. Сверху вниз, без улыбки. Он был непривычно холоден и отстранён, будто бы действительно святой отец, что выслушал сейчас покаяние шкодливого подростка. Что удивительно, демонесса только сейчас заметила, что за счёт цветастой фрески, которая преломляла привычный красный цвет Преисподней, тут было так, словно они на земле. Царил тёмный, ближе к глубокому синему цвет. А затем она мгновенно оказалась в объятиях Джеронимо. Он схватил её резко, слегка грубо, но очень жадно, будто бы боялся, что она сейчас убежит. Схватил за предплечье, не подумав о том, что у неё может болеть рука. Схватил эгоистично, не желая отдавать никому. — В Аду я тоже стал убийцей, — в полголоса проговорила мужчина, нежно пробираясь пальцами в волосы на затылке девушки. — И грешил не меньше твоего. Не думаю, что в этом плане мы с тобой разные. Мы одинаковые, и не нужно отталкивать меня из-за такой ерунды. Я просто хочу, чтобы все, что ты делала по отношению ко мне, было искренним. Если ненавидишь, то искренне. Если злишься — искренне. Если хочешь убить, то искренне. Если ревнуешь, искренне. Обнимаешь — искренне. Целуешь — искренне. Любишь — искренне… — Я сделала это… не потому, что хотела обидеть, оно… — начала мешкать девушка, схватившись руками за рясу на спине демона. — Я не знаю, оно само… прости меня, — уткнувшись носом в грудь священника, слегка неуверенно пробормотала та. — Я знаю, — кивнул тот. — Извинишься позже, сейчас ты у священника, — усмехнулся демон, глядя на растерянную, а впоследствии уже слегка нахмуренную девушку. — А обнимать и говорить такие слова тоже в духе священника? — с подозрительным прищуром спросила Атропос, столкнувшись с хитрейшей улыбкой. — Об этом никто не узнает, — коварно проговорил тот, при этом отведя свой взгляд в сторону, будто бы он действительно где-то провинился. — Зайдешь, почитаешь мне сегодня? — устремив невинный, слегка детский, но не лишённый лукавства взгляд, спросила демонесса. — Конечно, — кивнул священник, после чего почувствовал, как девушка начала чуть отталкиваться, желая разомкнуть объятия. — Тогда я жду тебя, — медленными шагами отходя в сторону дверей, сказала Атропос, после чего чуть замешкалась. — Нужно ещё кое-что обсудить по мафии, — уже более серьёзно добавила та, убивая воцарившеюся атмосферу, а затем покинула аудиторию. Джеронимо не знал, что именно он сейчас чувствует. То ли прилив дикой энергии, то ли опустошение, ибо ни о чём другом он сейчас думать не мог. Был просто не способен на это. Он был готов к чему угодно. Был готов к тому, что всю вину спихнут на него, на Молли, на чувство гордости или ещё что, но не думал, что она так сразу раскроется перед ним, пусть, без сомнений, где-то в глубине души и верил в это. Всё-таки он недооценил собственное влияние на неё и, как оказалось, она чувствует к нему нечто схожее с тем, что чувствует и он сам. В тот момент, когда она произносила все эти слова, он слышал, как дрожал её голос, выдавая её волнение. Нутром чувствовал, что она накручивала на пальцы свои волосы, пытаясь унять собственный страх перед самой собой. И было бы правильно остановить её, не дать ей мучится, но он просто не смог, превратившись в какую-то неподвижную каменную глыбу, что была лишена способности шевелиться. Её слова вливались в его уши словно детская сказка, нечто такое, во что сложно поверить. Священник и подумать не мог, что он настолько близок к ней. Она не сказала никаких слов о любви и прочем, что обычно приводит в такой ступор. Демонесса сделала нечто большее, просто придя и раскрыв собственную душу перед ним. Переступив через себя и свои принципы. Переступив через своё прошлое, открыв для него себя. А теперь, самое главное, сохранить это сокровище, не позволив сундуку вновь закрыться.