Баронесса уверенно шла вперёд по аллее городского парка. Не семенила, как прочие знакомые Анрою барышни. Твёрдыми широкими шагами ступала довольно быстро. Он, конечно же, поспевал, но на прогулку в обществе дамы это походило мало.
Насколько же она отличалась от всех тех юных дочерей благородных семейств, с которыми его пытались свести. Не может такого быть, просто не может. Анрой украдкой покосился на нежный профиль. Весьма хороша собой, всё-таки. Длинные пушистые ресницы, лёгкий румянец, тонкие розовые губы. И ни капли беззащитности, которая уже успела ему приесться. Лицо… скорее миловидного мальчика, чем девицы на выданье.
— Вы так пристально смотрите, что мне, пожалуй, не по себе.
Анрой едва не споткнулся. Отвлёкся от размышлений.
— Впрочем, пока вы молчите, это не доставляет больших неудобств.
— У вас есть жених?
— Нет, — она остановилась, усмехнулась, — что же дальше?
— Ничего, — пробормотал Анрой, прикусив язык, — соблаговолите опереться на мою руку?
— Нет, благодарю, я ещё не успела охрометь, — она сложила зонтик, постучала перед собой как тростью, — почему именно я? В кондитерской вы могли подсесть к кому угодно.
— За вашим столиком было тише всего.
— До того, как вы изволили там оказаться, — она поправила сумочку, медленно пошла дальше, чуть поддавая носком туфельки палые листья.
— А что вы читали? Конечно же, сейчас скажете: «Не любовный роман!». Вы ведь показываете себя прогрессивной.
— Вы полагаете, что любовные романы и прогрессивность не могут идти рядом? Ошибаетесь, князь…
— Зовите меня просто Анрой, — заторопился предложить он.
Баронесса подняла бровь, покосилась на него, чуть склонив голову:
— Ошибаетесь, князь. Есть очень хорошие любовные романы, способные остаться в веках. Но я читала об изобретателях дирижабля.
— Вот как.
— Интересно знать, как так получается: множество людей созерцает явление, но лишь кому-то одному приходит в голову поставить его на благо людям.
— Вы говорите о паре.
— Да. Сила пара может быть как лучшим помощником, так и худшим врагом, разрушителем или созидателем. Это ли не прекрасно?
— Чем же это прекрасно, баронесса?
— Человек повелевает природой и может одолеть эту необузданную силу. Какие ещё тайны кроются в нашем будущем? Какие ещё явления станут служить нам?
— Вы действительно очень прогрессивны. И практичны.
— Вынуждена быть таковой.
— Отчего же? Не поведаете?
— Не сегодня, — отрезала она.
— Значит ли это, что я могу рассчитывать на новую встречу? Что вы сменили гнев на милость?
Она помолчала, водя перед собой зонтом. Подтолкнула в сторону камешек.
— После того, как я разрешила вам меня сопровождать, глупо делать вид, что мы больше не встретимся. Даже если я не позволю вам меня искать — это вас не остановит.
— Полагаете себя жертвой?
— Если у вас есть другое именование происходящему…
Анрой заступил ей дорогу, вынуждая остановиться. Она была ненамного ниже, глаза находились почти на одной линии. В свете фонарей её радужки казались огромными, чёрными, бездонными.
— Есть, баронесса. Возлюбленная — это именование благозвучнее.
Она даже не смутилась. Усмехнулась краем рта, не отводя глаз. Переступила с ноги на ногу.
— С вашей влюбчивостью вам следует жить много южнее. Должно быть, невозможность завести дюжину-другую наложниц отчаянно вас стесняет.
— Почему вы такая холодная?
— Не считаю вас неотразимым. Преотлично жила без вашего внимания — и дальше без него обойдусь. Подальше от королевского дома, подальше от интриг и политики. Не желаю стать жертвой по-настоящему.
— Выходит, вы с самого начала знали, кто я?
— Сложно не узнать наследника семьи Хаазель. Слишком высокого полёта птица. Пожалуй, мне будет слишком больно падать.
— Вам не придётся падать! Я смогу вас защитить, Юстина, вы… — Анрой притянул её к себе за талию и в следующее мгновение отшатнулся от зажатой в кулаке острой шпильки.
— Никто не смеет прикасаться ко мне без моего на то дозволения, — ровным тоном оповестила она, сдув с лица выбившийся локон, — даже наследник семьи Хаазель.
Он обескураженно выдохнул. Смешок вырвался сам. Анрой прижал к губам ладонь, покачал головой:
— Ох… баронесса… да вы лукавили, говоря о себе как о слабой женщине. И как ловко вы владеете своим… оружием.
Она молча воткнула шпильку обратно в причёску, поправила шляпку, выжидающе посмотрела исподлобья.
— Извините. Больше не повторится.
— Хорошо, князь. Не держу зла. Что с вас взять. Ступайте домой, — она раскрыла зонтик, — можете завтра вновь найти меня в кондитерской.
Это было настолько дико и непривычно, что даже казалось восхитительным. Анрой помедлил прежде чем кивнуть.
— В то же время. Разрешите поцеловать ручку на прощание?
— Поцеловать? Нет, — она протянула руку ребром. Анрой был вынужден пожать.
Почему он её слушается? Как приворожила. Стройный силуэт растворился в надвигающейся ночи. Анрой встряхнулся. Всё же надо навести о ней справки.
***
Матушка сама почтила кухню. Индейка в пряном соусе источала божественный аромат, казалось, на целый квартал. Анрой невольно расплылся в улыбке. Коротко поклонился отцу, поцеловал матушку в щёку:
— Сегодня праздник, а я запамятовал?
— Нет, сынок. Твоя тётя прислала мне горшочек особой приправы, которая быстро портится, поэтому я поспешила всё использовать.
— А затем зазевалась и очнулась только приготовив целый пир, — добродушно пробасил отец, — садись скорее. Почему опоздал к ужину?
— Дела, — туманно отозвался Анрой, быстро развернул салфетку, блаженно прикрыл глаза.
— Ты так много работаешь, Рой, — озабоченно покачала головой матушка.
— Не хочу, чтобы меня считали бездельником, проедающим ваши деньги, — пожал плечами Анрой, отправил в рот первый кусочек. Волшебное вознаграждение за труды, латающее все душевные раны. Как же хорошо дома.
Матушка внимательно смотрела на него. Как она всё замечает? Анрой вздохнул, указал глазами в сторону лестницы в левое крыло — именно в матушкином кабинете он привык делиться сокровенным, едва научился говорить. «Матушка, я нечаянно порвал новые штанишки», «матушка, я не хочу учиться каллиграфии, считать интереснее», «матушка, я хочу записаться в действующую армию»…
Вот только он плохо представлял, что скажет. Стоило подкрепиться, чтобы собраться с мыслями…
— Матушка, — решительно выпалил Анрой, когда они оказались в уютном полумраке, разгоняемом лишь одним светильником. Вздохнул, закрыл рот, сел на край стола, ковырнул уголок.
Она терпеливо смотрела на него, мягко улыбалась. Нежный запах лаванды окутывал, придавая сил. Анрой сцепил пальцы на колене, позволил волосам скрыть лицо.
— Матушка, я встретил необыкновенную барышню. Она… необыкновенная, — упавшим голосом подытожил он.
— Вижу, тебя не слишком радует новое знакомство, сынок. Она просватана?
— Нет. Просто я ей не нравлюсь.
— Сынок, — она поднялась из огромного, похожего на трон кресла. Подошла к нему, обняла за плечи. Анрой позволил себе прильнуть. За закрытой дверью этой комнаты он всегда чувствовал себя пятилетним.
— Матушка, — виновато пробубнил он, — я знаю, это глупо. Мне не восемнадцать, а двадцать восемь, в конце концов, а я влюбился как мальчишка. И веду себя как… но матушка! Я не знаю, что со мной творится. Она такая… Почти такая же замечательная, как ты.
— Ты не представишь мне эту достойную барышню? Очень интересно увидеть, что за девушка сумела пленить твоё сердце. Я уж боялась, этого не произойдёт никогда. Выберешь себе жену, как выбираешь акции, глядя на пользу.
— Она не согласится прийти. Она… меня отталкивает. Ругает. Сегодня чуть не лишила глаза.
Матушка гладила его по голове, прижимая к груди, но он затылком чувствовал улыбку. Что ж, пусть смеётся над ним. Ей — можно.
— Чем же ты её разгневал?
— Хотел обнять. Знаю, знаю, что нельзя было так пятнать её честь!
— Дело не в чести. Грош цена той чести, которую можно запятнать, просто обняв. Но сам посуди, если бы тебя решил обнять человек, который тебе не нравится?
— Но… — Анрой осёкся. Выдохнул, отстранился. Потеребил застёжку мундира.
— Как её зовут, Рой?
— Юстина. Баронесса Юстина Эжеи.
— Эжеи? Не знала, что у них есть дочь. Впрочем, из той глухомани новости даже на дирижабле годами добираются. Не удивлена, что девочка сбежала оттуда в столицу.
— У неё очень свободный, решительный нрав, не как у столичной барышни. Что мне делать, матушка? Ты ведь тоже женщина.
Матушка ласково заправила ему прядь за ухо, погладила по щеке.
— Попробуй стать ей другом, Рой. Отец учил тебя другому, но раз эту печаль ты несёшь мне, то мне и советовать. Пусть у тебя всё сложится, мой мальчик. И я готова вмешаться, ты же помнишь?
Анрой кивнул, облегчённо выдохнув. Это лучше, чем «забудь к ней дорогу, сынок». Дружба с барышней? Совершенно новая игрушка. Определённо стоит попробовать.
***
На службу он шёл в самом цветущем расположении духа, готовый к новым свершениям. Предвкушал вечернюю встречу. Она желает обсуждать достижения науки? Что ж, пусть так. Матушка дурного не посоветует. Какая разница, чем плавить лёд?
В рабочую колею он загнал себя с трудом — уже приближаясь к парадному входу. Дайлен караулил его едва ли не у лестницы. С горящими глазами быстро пожал руку, затем подхватил под локоть и уверенно поволок по коридору.
— Новости. Ты узнаешь первый. После меня, конечно же. Нашли дирижабль. Пустой — ни груза, ни экипажа. Наверняка отправят кого-то из ваших разобраться. История чем дальше, тем темнее! Кто и как уволок эти книги? И зачем?
— Надеюсь в скором времени ответить тебе на это всё, — Анрой высвободил руку. Матушка права. Он бы ещё обниматься полез — а ведь Дайлен не был ему неприятен.
— Думаешь, отправят тебя?
Анрой пожал плечами, толкнул дверь своего кабинета.
Ещё три дня назад он бы сам вызвался поехать…
