***
Дурацкая улыбка не сходит с лица. Юнги не знает, почему Тэхён ходит пол дня такой счастливый, будто исполнилась его самая заветная мечта. Да, исполнилась. Если, конечно, взаимные чувства Чонгука можно назвать мечтой. Ким летает где-то в своём мире, вспоминая сильные руки боксёра, тёмные глаза, смотрящие в самую душу, и его до больного крепкие объятия. Скучать по нему Тэ не успевает, но тем не менее, хотелось бы. Чонгук должен трудиться, работать, а не проводить каждую свободную минутку с Тэхёном. Гук к нему совсем не привязан, просто играет, правда хочет игру на новый уровень вывести. Хосока, втирающего ему уже минут десять о том, что бой с Чимином будет, не слышит. Хорошо, что будет, только Чон тоже в другой реальности. Где-то рядом с Тэ. Пора опасаться самого себя, пока дел не наворотил, но Чонгук опять же плевать на всё хотел. Ким, как следствие, вытекающее из проблемы номер один — Ким Чимин. Вот Гук и пытается сделать всё так, чтобы и самому Чимину досталось. Отдать победу в его лапы будет сравнимо не просто с проигрышем, а с самым большим провалом, на котором карьера Чона и кончится. Не позволит. Он король, им и останется. — Ладно, я поехал к Джину, — Хосок видит, что брат точно сейчас головой не рядом с ним, поэтому оставляет его одного в зале. Разговор с Джином сейчас будет приятней, чем вот это. Как только старший покидает помещение спортивного зала, Чонгук быстрыми шагами идёт в раздевалку, нашаривая телефон в кармане толстовки. Номер Тэхёна на быстром наборе. Лицо боксёра трогает мягкая улыбка, он нажимает на «вызов» и подносит смартфон к уху, вслушиваясь в длинные гудки. — Да, — шёпот на том конце. — Тэхён? У меня есть предложение. Почему ты шепчешь? — начинает расхаживать по раздевалке парень. — Я на уроке. — Прости, — бьёт себя по лбу Гук, — хочешь в парк аттракционов? — Конечно, — уже не шепчет, а восклицает школьник, — ой, ладно, я перезвоню, — у кого-то проблемы. У Чонгука в запасе куча мимимишных свиданий для сопливых девчонок, поэтому он успешно пользуется своим выученным наизусть списком, готовый позажиматься с Тэхёном на каком-нибудь аттракционе. Ким точно будет в восторге, а Чон в каком будет. Предвкушения от встречи с Тэ наплывает волной вместе с возбуждением, которое спортсмен решает отогнать тренировкой. Крик тренера всё-таки возвращает Гука в реальность. До самого вечера Чонгук как проклятый пашет в зале, спуская с себя по три пота за раз. Но от того, что он лучше оттачивает свои приёмы, тренер раньше не отпустит. Гук всё равно старается, надеясь, что если сильнее вымотается, то рядом с Тэ не позволит себе большего просто от того, что сил не будет. Но куда уж там? На этого ребёнка у него всегда найдётся щепотка энергии. Упав на маты, боксёр вытягивает руки, облачённые в перчатки, вперёд, чтобы тренер снял уже ненужные вещи. Чон готов бежать к Тэхёну хоть сейчас, но успокаивает себя, что уже через час увидит Кима и проведёт с ним достаточно времени, чтобы в который раз запомнить черты лица и вспоминать в такие нужные моменты тренировок. Перчатки слетают с рук, бинты боксёр развязывает уже по пути в душ, кидая на пол, будто совсем не уважает тренера и себя. В данную минуту плевать на всё. Наспех приняв душ, Чон вылетает из него, успевая подскользнуться пару раз и не лишить себя жизни. Натягивает спортивные штаны и толстовку, ещё с минуту ищет кроссовки и выходит в зал, быстро прощаясь с тренером. Мужчина удивляется его энергии, провожая спортсмена почти с открытым ртом, и решает выяснить у Хосока, что это происходит с Чонгуком. Кажется, ничего хорошего. Гук уже бежит сломя голову к порше, доставая ключи из кармана вместе с телефоном. Тэхён так и не перезвонил, поэтому Чон решает всё-таки набрать его, вновь вслушиваясь в долгие гудки. Уже садясь в автомобиль, Ким отвечает, говоря о том, что готов и ждёт его у дома. Чонгук ускоряется, заводит двигатель и вылетает с парковки, мчась к парню.***
Хосок прекрасно помнит день, когда брата обвинили в приёме запрещённых веществ. Наверное, не стоило сомневаться, что виновным был в то время личный врач Гука — Сокджин. Теперь доктор принадлежит Намджуну, всё сходится. Решили убрать Чонгука, но не вышло. Хотя при большом желании они могли бы. Мужчина долго стоял у кабинета, настраивая себя и не решаясь войти. Всё-таки неприятные события прошлого любили нахлынывать на него ни с того ни с сего. Джин был ему другом когда-то, но, уволившись после того случая, вдруг перестал. И злость эта, подкреплённая желанием разбить морду Джина, не уступала ненависти. Хосок вошёл без стука и прочего, этого не нужно. Чон был уверен, что врач внутри, он слышал его томное дыхание и чирканье ручкой по бумаге, когда был сосредоточен на чувствах. — Сегодня прямо день посещений, — поднял голову мужчина, с улыбкой встречая старого друга. — Как дела, Хосок? — Явно лучше, чем у тебя, — рыкнул Чон, подходя к столу доктора. — Всё ещё сидишь здесь. На покой не пора? — Я не настолько старый, — смеётся Ким. — Присядь, чего стоишь? — Хосок сел напротив, не сводя глаз с Сокджина. Он хорошо его видел, тот находился почти на расстоянии вытянутой руки. Обидно, что лёгкого страха в глазах доктора теперь не сыскать, как раньше. Всё изменилось. — Какими судьбами? — Это ты моего брата за решётку хотел посадить, — уверенно заявляет Чон, — сколько тебе заплатили? — Ноль, — показывает на пальцах, соединяя подушечки большого и указательного. Не отрицает, что виновен, Хосок думал, до последнего будет спорить, но Джин удивил. Не сказать, что приятно. — Хочешь меня засудить? — А смысл? — пожимает плечами мужчина. — Ты везде свою лазейку найдёшь. — В этом ты прав, — вновь расплывается в улыбке Ким. — Тогда что-то ещё? — Мин Юнги, — наклоняется ближе Хосок. — Что вас связывает? — О, как ты заговорил, — даже чуть приподнялся Джин. — А что связывает вас? — прищурился мужчина. Глупо было вот так взять и почти растрепать о связи с Юнги, но Хосок сейчас не думал. Его гложили неприятные мысли насчёт Мина. Неспроста он ругался с Джином, Чон это понимал, чувствовал. Были ли неприятности у Юнги? Стоило выяснить, но, кажется, ещё не время. — Лучше держись подальше от него, — предупредил Хосок, медленно поднимаясь. — Хорошего дня, — и вышел, не желая больше ни на секунду оставаться в компании этого продажного докторишки.***
Закат отражался в больших глазах Тэхёна, они его встретили, увидели, как солнце пряталось за линией горизонта. Ким краснел, Чонгук этому умилялся, аккуратно касаясь его талии, когда прижимал к себе. Панамера ехала плавно, они не спешили. В моментах молчания скрыто больше смысла, чем в радостях жизни. Тэ медленно таял в чужих руках, какой уже раз — не помнит. Глупышка, так бы его называл Гук. Да и себя бы, наверное, тоже. Он не влюблён, точно нет. Но приятное тепло всё разливается внутри, когда рядом этот хрупкий человечек, и его хочется спрятать от всего мира. Скоро будет больно. Тэ поднимает голову, заглядывая в вечную ночь в глазах боксёра, улыбается своей квадратной улыбкой и касается губами линии челюсти. Тепло. Так же тепло, как и дома под одеялом. Взгляд ловит руку Чонгука, покоящуюся на руле. Он такие грязные вещи делал этой рукой с Тэхёном, что Ким снова заливается краской, вспоминая тот вечер. Но он был приятным, самым лучшим в его жизни. — Куда пойдём сразу? — слышится сверху, Тэ не двигается, продолжая прижиматься к сильной груди. — Горки или комната страха? — Купим сладкую вату, а потом решим, — отвечает Ким, водя пальчиками по картинке на толстовке спортсмена. — Хорошо, — поцелуй в макушку, и большего не надо. Чонгук оставляет машину за парком, бережливо помогая Тэхёну выбраться, и берёт его за руку, начиная вести ко входу. Вокруг много людей, Гук надевает серый капюшон от кофты, не желая сегодня привлекать много внимания. Только если тэхёново, этого будет достаточно. Купив розовую сладкую вату, что была больше головы Тэ, парень начал отщипывать кусочки, отправляя их в рот. Чон усмехнулся этой картине, после всё же раздумывая, где бы ему прокатиться. Казалось, Тэхён был заинтересован только в том, что рядом с ним будет Чонгук, а сам боксёр приехал веселиться. С Тэ, конечно. Он приятный бонус. — У меня будет осенний бал через три дня, — жуя говорит Ким, после облизывая сладкие пальцы. — Хочешь, чтобы я пришёл? — усмехается Гук, мысленно останавливая свой выбор на колесе обозрения. — Хочу, чтобы ты меня забрал. Там будет тухло, я знаю, — вновь подносит пальцы ко рту, но Чонгук их перехватывает, самолично слизывая сладость. У Тэхёна это немного вызывает стыд, смущение и возбуждение. Если бы каждый второй ещё не пялился, было бы отлично. — Заберу, не волнуйся, — к губам тянется, — как раз буду ехать с одного тоже скучного мероприятия. В девять нормально? — языком касается сахарных уст. — Да, — почти шепчет, самолично углубляя поцелуй. Чонгук тащит парня к колесу обозрения, как только тот заканчивает доедать сладкую вату. Тэхён боялся высоты, но рядом с Гуком — нет. Войдя в кабинку, он первым делом прижался к нему и смотрел на алое небо под пошлые словечки Чона, которые тот нашёптывал ему, не переставая смотреть на румянец на щеках. Казалось, Гуку даже было мало его сладких губ, к которым он то и дело тянулся, а получив своё, улыбался, кусая Кима за язык. Чем ближе к небу, тем ниже поцелуи. Чонгук успел только оставить смачный засос на ключицах Тэхёна, после чего они начали спускаться вниз. Спортсмен продолжил на американских горках, куда тащил Кима уже силком. Острых ощущений хотелось, но было страшновато. — Смотри только на меня и ничего не бойся, — слова Чонгука немного успокоили, но Тэ всё равно чуть не словил инфаркт. Они пробыли в парке до самого закрытия, Тэхёну хватило два аттракциона, чтобы на всю жизнь от них откреститься. К тому же Чонгук дал прозрачный намёк на то, что сам, как аттракцион, и этот Киму точно понравится. Тэ не сомневался, но снова боялся. Он достаточно вымотался, чтобы вырубиться на чужом плече, обнимая Чона, а рука так некстати обмякла и опустилась прямо на пах спортсмена. Чонгук взвыл, но будить парня не стал, потому что если сейчас он посмеет это сделать, то поедут они уже домой к Гуку. Остановив порше у ворот особняка Кимов, Чон аккуратно убрал руку Тэхёна от себя и стал оцеплять всего парня, от чего тот проснулся, сонными глазами смотря на перекошенного Чонгука. Боксёр не вынес его взгляда, целуя за сегодня раз сотый, если не больше. Старался держаться, что удавалось из последних сил, но Чонгук смог, разрывая поцелуй уже через пару секунд. Поздно, Тэхёну пора домой. — Пока, — помахал рукой школьник, открывая дверцу панамеры. Гук через силу улыбнулся, представляя, как проведёт прекрасные минуты в душе с образом Тэхёна в голове и рукой на члене, потому что всё — Ким ломает все рамки. Хотя, если подумать, чего мелочиться? Ведь можно с лёгкостью подснять себе любого парня в этом городе, но Гук себя отдёргивает от этой мысли. Устал, но не слишком. Увлёкся? Возможно.***
Юнги знал, что Намджун придёт, что убьёт его только одним своим взглядом, вставая прямо за спиной. Он чувствует эти ножи, пропитанные ядом, в спине. Ким ещё и прокручивает их. Просто смотрит, но ощущение того, что Мин теряет кровь и не перестаёт чувствовать боль, усиливается. Никто его не спасёт. Папочка с мамой не прибегут в его комнату из-под зверя рычащего вытаскивать. Сейчас этого очень хотелось, но помощи, конечно, ждать неоткуда. Юнги один против чудовища, между ними только сантиметры, которые Намджун крадёт, резко разворачивая парня, смотрящего в окно, и прижимает спиной к стеклу. В комнате горит только маленький диско-шар, что был на потолке. Блики играли на лице Кима, переливаясь разными оттенками, а музыка, играющая из колонок, казалась до ужаса тихой. Дыхание Джуна перебивало её, поглощая в себя. Юнги сжался, чувствуя на щеках горячие ладони и этот невыносимый взгляд, выжирающий всё его нутро. Мин знает, как всё будет. Намджун пришёл из-за Чонгука или Хосока. Неважно. Будет неприятно, и это не из тех разов, когда Юнги мог предложить разложить себя на постели, тут всё сложнее. С Намджуном никогда просто и не было. — Где заключение? — произнёс так, что пол под Мином, кажется, осыпался от этого строгого тона. — Я порвал его и выбросил, — просипел парень, до побеления костяшек цепляясь за подоконник. — Прости меня, — Джун чуть склонил голову влево, будто размышлял над чем-то. — Я не должен видеть тебя рядом с Чонами. Что в этом непонятного? — руки чуть сжали бледное лицо. — Всё понятно. Он склонялся над ним скалой, а в его глазах горит опасный огонь. Юнги обжёгся до самых костей, чувствуя, как горит его плоть и чернеют кости. Намджун всегда был таким, а Мин просто старался не замечать этого. Ким пойдёт по головам, если нужно. По головам Чонгука и Хосока. — У Тэхёна что-то с Чонгуком? — не смягчая тона. — Да, — говорить сейчас правду жизненно необходимо для самого себя. Соврёшь — порка. — Ты уверен? — прямо в губы, а руки скользят ниже, останавливаясь на плечах. — Да, — выдыхает. Намджун рывком отрывает парня от пола и кидает на постель. Кажется, Юнги всё-таки смог отмазаться только сексом? Он будет надеяться, что да.***
Вспышки камер, улыбочки молодых девушек и беготня. Чонгук ненавидит фотосессии, интервью и прочую хрень, где на него смотрят, как звери на кусок мяса. Всё хотят нажиться на его персоне, спортсмен это видит так. В который раз позирует для обложки спортивного журнала и закатывает глаза, когда очередная особа подмигивает ему. Девушки без ума от Чонгука, он же наоборот. Постоянно менять тряпки надоедает, ещё и Хосок куда-то делся, как раз не вовремя. Гуку пришлось одному тащить свой зад сюда. Он всё порывается написать или сделать хотя бы один звонок Тэхёну, когда люди вокруг только им и заняты. Впереди только бои и совсем ноль свободного времени. Когда Чон собирается воплощать свои планы с Кимом, он уже не знает. Мечтает о вечере следующего дня, чтобы забрать Тэ с бала и крепко прижать к себе. Когда на фотостудию приходит Хосок, Гук чувствует себя уже не таким потерянным, но вид брата совсем не внушает ничего хорошего. Старший Чон выглядит более чем устрашающим и озлобленным, пока старается сориентироваться в пространстве и найти Чонгука. — Я буду запирать тебя в зале и только на бои выпускать, — пригрозил Хосок, опуская очки на нос. — Что-то случилось? — Гук отмахивается от фотографа, покидая зону съёмки. — Случилось, — дёргается старший, доставая телефон из кармана пиджака, — что это? — показывает фотографию, где Чонгук гуляет по парку с Тэхёном за руку. — Вы совсем охренели?! — Чего ты завёлся? — не понимал спортсмен, продолжая рассматривать снимок. — Мы же здесь не сосёмся, — смеётся Гук. Хосок пролистывает фото, показывая именно тот, где парни целуются. — Бля… — Хочешь, чтобы тебя с боёв сняли? Я устрою тебе. Это дерьмо повсюду! — эхо от крика отражается по всему помещению. — Ты не можешь вот так просто взять и обосраться сейчас, — уже тише. — Всё выходит из-под контроля. — Ты драматизируешь, — мрачнеет Чон, — скажи всем, что это фотошоп. — А на видео просто монтаж? Это не в первый раз, Чонгук, но ты меня уже бесишь. Сколько можно тебя прикрывать? — Папочку из себя строишь? Хватит! — кричит боксёр, в который раз ловя на себе взгляды. — Это моя жизнь. Если ты со своей, как ты говоришь, обосрался, то это твои проблемы. Я — не ты. Так что, пошёл к чёрту, Хосок, — в подтверждение своих слов кивает Чон и возвращается к съемкам. Поссориться с братом — последнее, чего хотелось. Гук не специально, да и Хосок тоже, но всё буквально валится из рук. Враги же этим воспользуются, а Чонгук этого будто не понимает. А Хо всё старается донести до него, что до конца не далеко. Ничего не получается, как обычно. Гук остаётся на студии, Хосок плюёт на всё и уезжает. От злости набирает скорость больше ста и до скрипа сжимает руль, стараясь не думать о том, что брат закончит так же, как и он. Это будет фиаско. Намджун со своими псами не выиграет, не может, Хосок не позволит. Надо будет, сам на ринг выйдет, но победу не отдаст. Светофор горит красным огоньком, Хосок тормозит в последний момент, чуть ли не сбивая пешеходов. Открыв окно, Чон жадно вдыхает сухой воздух, пытаясь найти сигареты в кармане. Хоть что-то приятное, и они в бардачке. Прикурив, рассматривает рядом стоящие машины, слева стоит не то чтобы знакомый мерседес, но внимание Хосока привлекает водитель. Чон видит его немного смутно, но Ким Чимина сложно с кем-то перепутать. Он смотрит с вызовом, поправляет на груди ремень безопасности и подмигивает, стрелой уносясь вперёд, как только светофор позволяет это сделать. Чон не идиот, чтобы гонять с ним, просто взял на заметку, что Чимин слишком самоуверенный и тупой. Серьёзно, гонять с полуслепым? Хосок усмехается, отпуская нервозность, и начинает уже медленно вести машину, раздумывая. Уже по темноте добирается домой, подсвечивая себе фонариком на телефоне, и сам с себя смеётся. Дожил. Войдя в квартиру, включает свет, оставляет очки в коридоре и шагает в спальню, скидывая с себя пиджак. Чимин смотрел с вызовом не из-за гонки, что собирался устроить на дороге. Он смотрел с вызовом, потому что знает, что Чонгук и Тэхён вместе. Ким что-то задумал, но чему удивляться? Это и так было понятно, но Хосок пугается не на шутку, думая о том, на что способен юнец. Ким Чимин, как и Намджун, может сделать всё что угодно. И ладно карьеру потерять. Можно ещё и жизни лишиться. Чон выругивается и опустошает бар, расставляя алкоголь на столике. Наконец, переодевается в домашние шорты, оставляя торс голым, и шлёпает босиком до телевизора, включая его. Новости как некстати спортивные, где ведущая намекает на отношения Чонгука с братом Чимина. Хосоку тошно, он переключает канал, останавливаясь на каком-то сериале, аля недокомедия, и кидает пульт на кресло, плюхаясь на диван. Время нажраться в сопли и заняться никому не нужными страданиями, чтобы на утро привести себя в порядок и не быть угрюмым. Чон всё чаще стал так делать.***
На душе было тоскливо, не спасали даже телефонные разговоры с Тэхёном. Юнги увядал. А причин своей меланхолии он так и не нашёл, когда покидал дом поздним вечером. Прогулка казалась хорошей идеей, но не настолько, чтобы перестать бояться даже своей тени. Он запутался, и единственное, чего хотел, — выплакаться. Всё себе не признаётся, что скучает по Хосоку и его довольному лицу, когда он смотрит на Мина с нескрываемой симпатией. Так на Юнги даже Намджун никогда не смотрел. А хотелось бы, потому что парень в который раз чувствует себя ненужным, он лишь игрушка для секса. И не нужна ему эта непонятная забота от Кима, если он только и может, что рычать на него и заставлять умирать на простынях. Юнги пинает камушек, попавшийся на дороге, направляясь просто прямо. Голова слишком забита всякими непонятными мыслями, а музыка в наушниках плохо помогает отвлечься. Он не утешает себя тем, что завтра станет лучше. Не станет, потому что Мин это чувствует, а ещё плюсом своё скорое разложение. Он, как намоченный картон, вот-вот по швам пойдёт. Каким-то чёртом оказывается у знакомого дома. И нет, он не хотел приходить к Намджуну. То, что он с ним сделал пару дней назад, не очень-то и простительно. Юнги шёл интуитивно, наверное, хотел увидеть Джуна. Несмотря ни на что, Мин по-прежнему испытывает к нему чувства. Он боится, но хочет с ним быть. У ворот охрана пропускает парня, который не торопясь движется к мраморной лестнице особняка. Вокруг невероятно райская обстановка: маленькое озеро во дворе с квакающими лягушками и плавающими кувшинками. Юнги обожает этот маленький мирок. Он с минуту стоит у воды, наслаждаясь дивной картиной, подсвеченной яркими фонариками, и направляется дальше. Обходит лотус Намджуна, успевая провести рукой по тёмному переду спорткара, и смотрит на особняк. Сердце стало так неприятно щемить, но Юнги спустил всё на то, что просто переволновался. Ему жизненно необходимо прижаться к сильному телу мужчины и не отпускать до самого рассвета. Даже если это будет Намджун. Юнги поднимается по лестнице, пряча ладони в длинных рукавах белой толстовки. Холодно, как и обычно. Мин никогда, кажется, не согреется. Нога зависает в воздухе на последней ступеньке, когда парень видит через стеклянные двери Сокджина. На Киме только полотенце светлое, которое крепилось на его бёдрах. На спине засосов и укусов россыпь, как и на груди. Он точно после душа, весь такой распаренный и всё ещё, кажется, возбуждённый. Мин так и завис, смотря, как Джин заворачивает на кухню. Благо у Намджуна в доме везде окна огромные, так что Юнги сможет рассмотреть всё. Понять только всё ещё не в силах. Он бежит вниз, обегая дом и останавливается у того самого окна, где вся кухня, как на ладони. Мин смотрит, задрав голову и стараясь найти то, на что можно встать, чтобы рассмотреть остальное. С головой у него всё в порядке, но он всё равно лезет наверх, упираясь ногами о стену. Признать то, что Намджун спит с Джином… Нет, не может быть. Но они распивали красное вино на этой чёртовой кухне. Сокджин в полотенце, Джун тоже с влажными волосами, голый. Юнги замирает, не удерживается и плюхается на спину, не издавая ни звука. Словно пушинка упала, не иначе. Они всё-таки спали, и следы на их телах кричали об этом. Мин ничего не понимал, да и отказывался, потому что… Кто угодно, но не докторишка, пожалуйста. Слёзы горькие утирает грязным рукавом, еле поднимается, шикая от боли, и призраком движется к выходу с территории. Сердце где-то в глотке бешено бьётся, порываясь выпрыгнуть наружу, оставить парня без крови, отравленной любовью Намджуна. Так будет явно лучше. Может, Юнги перестанет строить эти замки? Он упрекает Тэхёна в том, что Ким с ума сходит со своим Чонгуком, а сам от Джуна зависим до дури. Хочет другого человека себе в наркотик выбрать, чтобы не травиться, а получать только эйфорию и забываться сутками напролёт. Такой человек был. Юнги плевать на угрозы Намджуна, на то, что он может сделать с самим Мином или даже Хосоком. Ким даже не пытается скрывать свои отношения с Сокджином, о чём тут ещё говорить? Рука лезет в карман толстовки, как только Юнги выходит за ворота. И всё равно на то, что подумает Хосок. Мин проиграл этот бой. Давно уже, кажется. Намджуна не вернуть… И Юнги думает совсем не о том, что физически мужчина всё ещё ему принадлежит. Он о душонке его гнилой думает, которой рядом с его, светлой, никогда не ужиться. — Юнги? — Чон на том конце сидит в шоке, так и завис со стаканом виски в руке. Телевизор даже тише сделал, вслушиваясь в тихие всхлипы. — Что такое? — Забери меня… — слёзно просит, моча рукав слезами. — Я не знаю, куда мне пойти. — Где ты? — резко поднимается Хосок, направляясь в комнату. Юнги называет адрес дома через улицу. Не хочется, чтобы Чон знал подробности этой ночи. Мин идёт ждать, садится на бордюрчик, утыкаясь в свои колени, и воет. Никто не видит, всем плевать, а его тут на части рвёт. Ничего, Хосок склеит его по частям, хоть и шрамы уродливые останутся. Только Юнги почему-то уверен в том, что он и таким Чону будет нужен. Приходится ждать больше часа, что было очевидно, потому что Хосок нихрена не видит, тем более в такое позднее время, ещё и находится этот район у чёрта на рогах. Зато Юнги успевает подуспокоиться, хоть лицо и опухло от слёз, но всё же сырость он перестал разводить, ожидая Чона. Феррари остановилась совсем рядом, кажется, только Хосок чуть перепутал адрес, но Мин спешит к нему, быстро садясь в салон, чтобы не потерять где-нибудь в темноте. — Привет, детка, — расслабленно выдаёт Чон. От него пахнет алкоголем и сигаретами, но Юнги молчит, не желая клевать мозг за то, что так и разбиться можно вообще-то. Его даже детка совсем не трогает. Мин скрещивает руки на груди, надевает капюшон и закрывает глаза. — Я отвезу тебя к себе, — как бы предупреждает Хосок. — Лучше сейчас возрази, потом будет поздно, — молчание как знак согласия. Чон не то чтобы счастлив, он на радостях готов плясать до упаду. Юнги сам позвонил, попросил забрать и по нему видно, что случилось что-то масштабно-хреновое. В принципе, у Хосока тоже не всё радужно. Но если бы он знал, что его ждёт такой грустный подарок в виде Юнги, сто раз бы с Гуком поругался. Мин — самое лучшее завершение вечера и начало ночи. Чон мысленно просит его не рассыпаться на части и хочет протянуть руку, чтобы коснуться его, но всё никак не может. — Что случилось? — Хосок знает, что ему вряд ли ответят. — Он мне изменяет, — доносится откуда-то из глубин толстовки. Чон не верит своим ушам. У Юнги кто-то был, поэтому он с Хосоком не водился. А сейчас… — Ублюдок, — с ненавистью выдаёт, а мужчина задумывается над тем, что морду бы разбил тому, кто причинил Юнги такую вселенскую боль. — Я бы никогда не изменил, — правду говорит Хосок, смотря на парня рядом. Он не врёт. С кем угодно, но с Мином бы он так не поступил. Нагулялся, остепенился и выбрал того, с кем хотел связать жизнь. — Тебе — нет, клянусь. — Спасибо, — бурчит блондин, ставя на этом разговоре точку. Он хочет отвлечься, а не ворошить недавние события. По приезде домой, Хосок начинает сиять ещё ярче, наблюдая, как Юнги выходит из машины, и ведёт его в квартиру. Там, конечно, небольшой погром и бутылки с алкоголем, но Чон забыл обо всём этом, пока поднимался с Мином. Парень только безразлично оглядел обстановку вокруг и выключил телевизор, садясь на край дивана. Хосок не растерялся, сразу предлагая выпить. И вовсе не хотел он его использовать, просто лучшим решением, как это всегда бывает, оказалась выпивка. Юнги сам наливает себе, мешая коньяк с водкой, и пьёт залпом, после чего слышит «вау» от Хосока и откидывается на спинку дивана, снимая капюшон, а потом и вовсе всю толстовку. Вещь перестала быть белой, став грязно-серого цвета. Футболка ещё так некстати задирается, но Юнги всё поправляет и выглядит почти хорошо, треснуто улыбаясь Чону. Хосок пьёт, облизывая розовые губы, и смотрит на Мина с таким желанием, что только слепой бы не заметил. Юнги делает вид, что не замечает, его взгляд выражает безразличие ко всему, а руки слегка подрагивают. Чону бы только на мгновение коснуться этой белоснежной кожи и сразу можно вырубиться до утра. Он хочет через Юнги познать другую реальность, где всяко лучше, чем здесь. И переглядки надоедают. Они читают мысли друг друга, но никто первым не лезет, дабы не показаться в глазах второго идиотом. Всё как-то само происходит, и Юнги тянется, и Хосок, а потом их губы соприкасаются, и всё — финиш. Может, Мин и думает, что проиграл, но он ещё не знал, что выиграл. Руки Хосока уже поглаживают бледные бока под футболкой, Чон чувствует, как Юнги всего потряхивает, поэтому не собирается продолжать. Они оба в непонятном состоянии, и если переспят сейчас, то потом точно кто-то из них будет об этом жалеть. Хосок просто продолжает греть его своими горячими ладонями и целовать, мягко проникая в рот языком. Никакого напора, если Юнги захочет, он сам всё устроит. Но ему сейчас нужно только тепло. Он бы нашел его в постели с Хосоком, но отчего-то даже и не думает идти туда. На поцелуй только отвечает, держась за шею мужчины. Всё греется, и, оторвавшись от ныне манящих губ, смотрит в затуманенные глаза напротив. Секунда, и он уже прижат к груди. Рука Чона зарывается в белые волосы, вторая под футболкой остаётся, нежно поглаживая спину. Юнги сейчас благодарен ему как никогда. Они просиживают с полчаса, пока Хосок не предлагает всё-таки перебраться в комнату. Мин на автопилоте следует за ним, не понимая, что это именно комната Чона. Мужчина кутает парня в тёмное одеяло, торшер выключает и желает добрых снов, собираясь опрокинуть ещё стаканчик и тоже упасть где-нибудь до утра. Его не пускают. Бледная рука пальцами окольцовывает запястье и к себе тянет. Мину мало своего тепла еле живого, ему чужое нужно. Хосок был не против остаться, зная, что ему перепадут только обнимашки и не более. Он ложится за Юнги, обнимает большой кокон и оставляет поцелуй на линии роста волос Мина, прикрывая глаза.***
Шумно, многолюдно и скучно. Тэхён был прав, говоря о том, что бал будет тухлым. Декорации, конечно, красивые. Листочки, цветочки, но это не спасает настроение. Ким забился в угол, потягивая пунш, и смотрел на танцующую толпу. Юнги тоже где-то в ней. Ходит весёлый или грустный — непонятно, а Тэ только и думает о том, что Чонгук его вот-вот заберёт отсюда. Конкурсы кончились, короля и королеву объявили. Девчонки, что приглашают на танец, уже достали, как и парни, которые пытаются укольнуть насчёт гейства Тэхёна. Ему даже Чимин ничего не говорит из-за тех фотографий в парке, а какие-то прыщавые подростки только и треплются об этом. Неприятно, но ладно. Завидуют просто, и всё. Тэхён отставляет на стол пустой стаканчик и смотрит время на телефоне. Чон скоро подъедет, осталось подождать ещё немного. У него просто интервью важное, но он обязательно будет, обещал же. Ким тем временем пытается найти Юнги в толпе, стараясь и пританцовывать, чтобы не выглядеть придурком, гуляющим среди людей. А найдя друга, тащит к выходу из спортивного зала. — Меня заберёт Чонгук, — предупреждает Тэ, наблюдая, как Юнги продолжает дёргаться под музыку. — А ты? — Позвоню Хосоку, — улыбается Мин. — Ты серьёзно? Дал ему шанс? — Не хочу об этом, — возвращается в зал Юнги. Та ночь была прекрасной, тёплой и до страшного забившейся в душу. Мин на следующий день просто молча ушёл, а Хосок позволил. Так и должно было быть. Тэхён вздыхает и идёт на улицу, желая всё-таки дождаться Чонгука там. В школе больше делать нечего. Ким стоит на крыльце, рассматривая потемневшее небо, и продолжает слушать мелодию из зала, поправляя свой костюм. К девяти подъезжает порше, останавливаясь прямо у входа. Гук выходит, встречая Тэхёна с улыбкой на лице, когда парень буквально летит в его объятия. Чон прижимает его к себе, показывая этим, насколько сильно он скучал. — Ты приехал, — светится Тэхён. — А ты очень красивый, — рассматривает его спортсмен. Гук в похожем костюме, только вот освободился и сразу рванул к Тэ, ожидающему его до трясущихся коленей. — Поехали, — тянет за руку к панамере, сажая на пассажирское сидение. Ким ловит в одном из окон лица знакомых товарищей, но не реагирует, полностью переключаясь на Чонгука. — Покатаемся? — Почему бы и нет? — выезжает со двора школы Гук. Тэхён опять обнимает его, начиная играться галстуком парня. Чона это не раздражает, а только заводит, но Ким, конечно, не видит борьбы в его глазах, продолжая. А когда надоедает, опускает руку на бедро Гука, медленно поглаживая. Пальцы на талии давят на рёбра, Тэхён не задумывается почему, ему просто кажется, что Чонгук по нему скучал, вот и крепче к себе прижимает, да и скорость набирает. А боксёр всё пытается более размеренно дышать, когда последние ниточки адекватности в нём рвутся. Капля с неба разбивается о лобовое стекло, Тэ приподнимается, смотря за тем, как начинается дождь. Дорога быстро становится мокрой, машину заносит, из-за чего приходится чуть притормозить. Выезжают на пустую трассу, где ни души, а хотелось бы видеть кого-нибудь, чтобы окончательно не потерять разум. Чонгуку в особенности. Ким просто смотрит на капли, гладит Гука и в шею паршивец начинает дышать. Слабое место нашёл, кажется. — Тэхён, — голос у Чона низким стал, — перестань. Тэ ничего не понимает и продолжает свои деяния, думая, что ему и показаться могло. Он сам где-то далеко отсюда, летает в другой галактике и просто машинально возбуждает Гука. Чонгук давит на тормоз, останавливая порше. Тэхён поднимает голову, заглядывая в глаза спортсмена в этих сумерках, и целует в щёку, улыбаясь. Ох, зря он всё это начал. Теперь время Гука играться с его галстуком, который Чон хватает и дергает парня на себя, до боли впиваясь в губы. Свободной рукой сжимает ягодицу Тэ, не скрывая своего напора. — Чонгук, ты чего? — отрывается от него Ким. — Ты сам виноват, Тэ, — скидывает с него пиджак Гук. — Доигрался, теперь у меня колом всё стоит. Что прикажешь делать? — Про нас и так все говорят. Мы не можем… — мямлит Ким. — Я не готов. — Но хочешь, — разрывает на нём рубашку Чонгук, кусая в шею. — Всё равно никуда не денешься. Тэхён ахает от неожиданности, но парня от себя не отстраняет. Да, именно сейчас его могут изнасиловать в этой чёртовой порше. Но Ким согласен с Гуком, он хочет. Боится, правда, но готов играть по его правилам, отдаваясь чувствам. Чонгук перехватывает его ладонь, на пах свой кладёт, и Тэ чувствует этот сумасшедший стояк, глотая ком в горле. На него смотрят с диким желанием, за губу кусают. Чон ловкими движениями расстёгивает свои чёрные брюки, выпуская член наружу, а руку тэхёнову всё не убирает, не позволяет. Ким мелко дрожит, когда не понимает, что ему вообще делать. То же, что и Чонгук с ним тогда у себя в спальне? Но боксёр даёт понять, что всё ещё хуже, только Тэхён вообще не согласен. Он просто всё ещё в шоке от происходящего. — Хватит бояться, — ласково шепчет на ухо Чон, касаясь руки Кима, всё ещё держащей его достоинство, и начинает медленно водить вверх-вниз, целуя парня. — Нам обоим будет хорошо, если ты прекратишь трястись, — рукой в волосы забирается, углубляя поцелуй, а оторвавшись от губ, давит на затылок Кима, заставляя опуститься ниже. Тэхён правда старается сбросить все тревоги. Это же Чонгук, он больно не сделает. Но почему-то только сейчас в словах Гука проскальзывают нотки ненависти. Может, просто показалось? Ким опускается, зажмуривается, настраивая себя на то, что доставит удовольствие и своему парню, и себе, конечно. Он не может убежать, и не стал бы. Всё, что делает Гук, — правильно. Он старше, мудрее, умнее. Чон больно не сделает, нет, так просто нужно. И Тэхён всё-таки поддаётся, касаясь языком розовой головки, когда рука парня отпускает его собственную, а вторая поглаживает затылок. Не так уж всё и плохо. Ким не имел никакого опыта в минетах, как и в сексе в общем, но пытался, когда ладонь Чонгука направляла его, беря в рот то глубоко — до белых пятен перед глазами, то совсем немного, обводя губами головку. Тихие стоны Гука заводили и самого Тэ, он вливался в происходящее и уже сам начал доставлять удовольствие Гуку, помогая себе рукой. Способный ученик, однако. — Тэ… — прошептал брюнет, оттаскивая от себя присосавшегося парня. Ким казалось, стал понимать без слов, начиная снимать с себя брюки, дабы они не были порванными. Удавалось это из рук вон плохо, всё нервы проклятые, которые почти сошли на нет. Ещё и места в машине не так уж и много, не разогнуться вообще, но Тэхён смог остаться в одной рубашке, после со стыдом снимая и её. Добравшись до галстука, его остановил Чон, играя бровями. — И что дальше? — стыдливо спросил Ким, а Чонгук наклонился, казалось, готовый поцеловать, но он всего лишь открыл бардачок, доставая смазку, на которую Тэ посмотрел с подозрением. Пока он был озадачен яркой баночкой, его нагло прислонили грудью к бёдрам. Он и не пискнул, кладя ладони на запотевшее стекло порше. И всё бы хорошо, если бы чужой член не упирался в грудь, а тёплые руки не мяли ягодицы. Чонгук выдавил смазку на пальцы, наспех растирая её, и положил баночку на свободное сидение. Подушечки пальцев скользнули по сжавшемуся колечку, Тэхён пискнул, получая шлепок по заду. Гук, конечно, постарается сделать всё идеально, но не обещает, проталкивая в Кима указательный палец. Тэ распирает за раз от новых ощущений, и они совсем не были приятными, а слова Чона не успокаивали. Он верил в то, что скоро всё кончится и будет только хорошо, пока Чонгук продолжал медленно вводить в него палец, что ловко проходил внутрь. Далее второй. Парень начал раздвигать их внутри Кима на манер ножниц, покрывая поцелуями поясницу. Сам дуреет, сдаться готовится, но продолжает. Тэхён поскуливает, а Чонгук мечтает оглохнуть, ведь эти звуки становятся сладостью для ушей, он себя теряет окончательно. Всё успокаивает ребёнка в своих руках губами, ласкающими нежную кожу, ранее никем не тронутую. И только одна мысль о том, что он у Тэ первый, рвёт Гука на части. Это честь, быть первым, Чон благодарит всех богов за эту возможность. Первому сделать из ангелочка чертёнка. Святой дьявол доволен, почти насытился прекрасным телом. Чонгук добавляет смазки, проталкивая третий палец в распалённое нутро, и всё старается найти нужную точку, чтобы Тэхён понял в действительности, как это невероятно. Ещё и с Чонгуком, что не каждому удаётся. И Ким даёт реакцию, продолжая стонать, оставляя разводы ладоней на стекле. Со стороны выглядит очень возбуждающе. Тэ бы себя видел, уже бы давно покраснел. Но сейчас ему становится не до стыда, а до чего-то более страшного. Он содрогается на Гуке, а тот довольно лыбиться, надеясь, что всё-таки нашёл нужную точку, но не отпускает Тэхёна, продолжая трахать его пальцами, пока парень не кричит и не кончает куда-то на кресло. Чонгук вытаскивает пальцы из парня, переворачивает на спину, грязно целуя и блуждая руками по его телу. Это ещё только начало. Чон помогает ему принять сидячее положение, отдышаться, а после садит на себя, надевает презерватив, снова наматывает его галстук на свой кулак. Обхватив стоящий член, ведёт прямо к растраханной пальцами дырочке и входит, наблюдая, как открывается рот Тэхёна. Ему нечем дышать, в машине кончился воздух, к тому же его душит галстук. Но эта картина лучшая, что Чонгук видел в своей жизни. Он сам готов в такой же гримасе исказиться и закричать от того, как горячо и приятно внутри Кима. — Живой? — усмехается Гук. Конечно, Тэхён не отвечает, задыхаясь от чувства заполненности и такого Чонгука. Ким скребётся ноготками о его грудь и полностью садится на член, вскрикивая. В глазах и без того темнеет, а внизу живота разливается то ли мёд, то ли сахарный крем. Тэхён бы именно вот так описал эти ощущения. Он странный, но названия этому чувству ещё не придумал. Чонгук касается его талии, медленно поднимая и снова насаживая на себя, вырывая из парня стон наслаждения. Тэ почти синеет от недостатка воздуха, но Гук этого не видит, ещё раз на пробу делая пару толчков, а после переходит на размашистые, чуть ослабевая хватку. Не до смерти же он его затрахать хочет. А Тэхён, кажется, убить его хочет своим воем, что в который раз простреливает Чона в самое сердце. Нет звуков на планете прекрасней, чем стоны Тэхёна. И ручки его всё груди Чонгука касаются, кажется, он пытается расстегнуть его рубашку, но ничего не выходит. Ким решает, что если Гук испортил его одежду, то и ему можно. Пуговицы осыпаются по салону, ткань трещит по швам. Чонгук удивляется, но вида не показывает, продолжая подбрасывать на себе парнишку, когда он изгибается до невероятного, касаясь губами соска спортсмена. За окнами ливень, а внутри машины пылает адский огонь между этими двумя. Гук опускает спинку кресла, откидывая её на задние сидения, и оставляет в покое галстук Тэхёна. Руки находят покой на ягодицах Кима, а Чон ускоряется, закидывая голову назад в сумасшедшем наслаждении. Он смог развратить Тэ и радуется этому, как маленький ребёнок, улыбаясь и издавая звуки, ничем не хуже тэхёновых стонов. Имеет его, как заправскую шлюху, не забывая о том, что является первым у этого солнечного мальчика. Хочет жёстче, горячее, более страстно и грязно. Опрокидывает Тэхёна на задние сидения. Не очень удобно, но при желании можно расположиться и более комфортно, чего Чонгук не делает. Ким выгибается, как кошка, начиная тянуть ручки к парню, и путает пальцы в его волосах. Ему и так нормально, а вот Гуку нет, но он продолжает входить в парня и развязно целует его, закидывая левую ногу Тэ себе на плечо. Ким ни разу не жалеет о том, что происходит. Он то покидает тело в безумной эйфории, то вновь возвращается в него, желая не отрываться от Чонгука. Хочется целовать его до опухших губ, обнимать до хруста костей, себя отдавать до смерти. Отдаёт, целует, к себе прижимает, чтобы не исчез, чтобы глубже входил, чтобы никогда не отпускал. Тэхён не думал, что можно так забыться, потеряться и не хотеть возвращаться в реальность. Он мечется на кожаном сидении, до боли сжимает чёрные волосы Гука, перестаёт отвечать на поцелуй, кусая в плечо, когда изливается себе на живот. Это несравнимо с тем, что Чон вытворял пальцами. И Гук продолжает, а Ким всё трясётся, размыкая свои зубы на чужой коже. Ничего перед собой не видит, закрывает глаза и погибает, пеплом осыпаясь у ног Чонгука. Тот делает несколько толчков и кончает в презерватив. Слезает с парня, начиная восстанавливать дыхание и искать салфетки. Ким, казалось, действительно неживой. — Тэхён? — еле отлепляет язык от нёба Чонгук. В ответ сопение, уснул. Гук бережно вытирает сперму с юного тела салфетками, найденными в бардачке, и выкидывает в окно вместе с презервативом. Натягивает на себя брюки и полностью перекладывает Тэхёна на задние сидения, накрывая своим пиджаком. Чонгук удивляется, смотря на давно позднее время на телефоне и три пропущенных от брата. Возвращает своё кресло в вертикальное положение и заводит двигатель, попутно поднимая одежду Кима с пола и кладя её на сидение. Домой Тэ сейчас нельзя. Ему только в кровати Чонгука и спать, чтобы на утро боксёр ещё разок смог вкусить его тело, одержимый желанием в виде этого парня. Гук начинает медленно вести машину, поглядывая в зеркало заднего вида, где пиджак так не вовремя спал с плеча Тэхёна. У Гука оно, укушенное Кимом, ужасно болит, но оно того стоило. Пускай Тэ его хоть всего этими укусами покроет, только бы разрешал касаться себя.***
Медленно приоткрыв глаза, Тэ пытается понять, где находится. Обстановка знакомая, тепло рядом тоже. Ким переворачивается с одного бока на другой, замечая спящего Чонгука. Воспоминания вчерашнего вечера обрушились на Тэхёна не сразу, а постепенно, как только он попытался подняться с постели, а в заду неприятно отдало болью. Рука боксёра потянула его обратно, ближе к себе. Тэ пискнул, после встречаясь с сонным взглядом Чона. — Я думал, ты спишь, — прошептал Ким, когда шаловливые ручки Гука скользнули под одеяло, сминая ягодицы. Чонгук расплылся в улыбке, после касаясь губами лба Тэхёна. Покидать постель сейчас совсем не хотелось, только смотреть на Кима и трогать его нежную кожу. Гук не удерживается, закидывая ногу парня на себя, и целует парня. Вчерашние события ещё слишком ярки в памяти, а Чон обещал себе испробовать всё то же и в кровати. Он же не просто так его сюда привёз? Да и Тэхён не особо против, подставляясь под ласки и поцелуи спортсмена. Он позволяет повалить себя на спину и нависнуть сверху, раздвигая ноги. Ким вспыхивает уже быстрей, зная, что его ждёт впереди, когда Гук наспех сплёвывает на свою ладонь и растирает слюну на вставшем члене, не заботясь о безопасности, и входит в Кима. Размеренные толчки и Тэхён, выгибающийся под мужчиной, вот что видят Хосок и Юнги, вошедшие в комнату.***
После того, как Хосок забрал Юнги с бала и отвёз домой, мужчина вернулся к себе, вспоминая уже не такого потухшего Мина. Казалось, страдать из-за измен он не собирался. А Чон страдал, но не срывался к парню, чтобы выяснять отношения, которые вот-вот стали образовываться. Хороший старт для начала. Но если с Юнги всё было понятно, то с Чонгуком и Тэхёном совсем нет. На утро Хосок получил не самое приятное сообщение на почту. От Намджуна. И если в прессе были только поцелуйчики и обнимашки парней, то здесь всё ещё хуже. Чон просидел перед экраном ноутбука несколько минут, пересматривая видео, где Чонгук сбегает с Тэ из дома, где они вместе у особняка Кимов. Самым интересным было последнее: брат нёс Тэхёна, укутанного в один пиджак, на руках к себе домой. За ними следили. Странно, что Намджун ещё ничего не написал, но чётко дал понять, что кранты. Хосок начал собираться к Гуку, попутно стараясь дозвониться до него. Причём ещё с ночи. Хотел извиниться, а теперь лицо ему разбить хочет. Он прав, не Чонгук. Всё медленно катится в пропасть, а брат опять всё по-своему делает и не слушает. Хосок быстро собирается, уже на выходе из квартиры застёгивает пуговицы на сером пиджаке и надевает очки, продолжая трезвонить Чонгуку. Чон не сразу видит знакомый силуэт у феррари, только когда ближе подходит, открывает рот, видя Юнги, который встречает его с улыбкой. — Что ты здесь делаешь? — недоумевает Хосок, обходя Мина, и открывает дверцу авто. — Сегодня суббота, я решил подоставать тебя. — Детка, я бы с удовольствием поотвечал на твои колкости, но у меня дела, — садится в спорткар мужчина. Юнги не теряется, обходит машину и опускается рядом, закрывая дверцу. — Хорошо, я поеду с тобой. — Ты сейчас серьёзно? — уже заводит машину Хосок. — Да, мне делать нечего, — откидывается на спинку кресла Юнги. Чон хотел бы верить в то, что Мин сейчас рядом с ним не от того, что ему скучно с утра пораньше, а из-за другой причины. Но и это греет душу. Хосок начинает выезжать с парковки, снова пытаясь дозвониться до Чонгука, но тот ожидаемо не отвечает. Юнги включает какую-то свою попсовую музыку и пританцовывает. Чему он так радовался — Чон не понимал. У этого парня есть причины печалиться, но он так светится сейчас, что Хосок боится ненароком обжечься. Мужчина бросает на него короткие взгляды, вспоминает поцелуй и всё же обжигается. У ворот особняка тормозит брата, выходит вместе с Юнги, не заезжая во двор. Мин видит, как Чон почему-то спешит и, взяв его неожиданно за руку, ведёт к двери. Так явно быстрей. Он не отдаёт отчёт своим поступкам. Войдя в особняк, Хосок идёт уже увереннее, прося Юнги вести его к лестнице. Когда Чон открывает дверь в спальню брата, то не понимает, почему Мин шокировано прикрывает рот ладошкой. Хосок первым отпускает его руку и входит в обитель брата, наконец понимая, что здесь происходит. Стон Тэхёна и скрип кровати. — Тэ… — Юнги подлетает к Хосоку. — Вы что… — Не учили, что неприлично врываться в чужую комнату без стука? — кривится Чонгук, слезая с Кима, и позволяет ему прикрыться одеялом. — Ты в себе, Хосок? — Ты… — не находит пока слов Чон. — Опять… — Переспали, — заканчивает чужую мысль Мин. — У тебя мозг отсох?! — подходит ближе к брату Хосок, а тот поднимается, не стесняясь своей наготы. — Решил трахаться с ним сейчас, когда каждая крыса о вас знает? У меня почта взрывается от ваших видео! Ты понимаешь, что ебаный Чимин спишет всё это за изнасилование? — Хватит орать, — быстро оборачивается Гук, видя, как испугался Тэхён. — Следи за своей блядью, — шипит, смотря на Юнги. — Намджун разрешил тебе за моим братом таскаться? — Что? — почти теряет голос Хосок. — Забыл сказать, — расплывается в ядовитой улыбке боксёр, — Юнги очень тесно связан с Намджуном. Очень, — добавляет, а брат не удерживается и бьёт прямо в лицо Чонгука. Не забыл ещё Хосок, как людей с одного удара с ног валить. И Гук падает, но за ним кровать, а на ней трясущийся Ким, который кричит и начинает заливаться слезами, когда любимый непонятно лежит в сознании или уже нет. Хосок переключается на Юнги, смотрит на него со злостью. Не хочет верить брату. Не мог Мин быть с чудовищем. У него кто-то другой, что сердце разбил, но точно не Намджун. Чон дёргает блондина за руку, начиная спускаться вниз. Посадив парня в машину, едет к Джуну. Пускай объясняет, что это за видео и кто разрешил ему следить за Чонгуком.