The Millionaire Waltz

Черноволосый парень с неправильными, но привлекательными чертами лица резко поднял взгляд от своей тарелки и опустил нож и вилку. Он некоторое время изучал меня своими выразительными тёмными глазами, а потом ослепил меня улыбкой, которую я бы назвал довольно широкой. — Мы чудесно поладим, — сказал он и без всякой причины засмеялся, прикрывая рот рукой. И так и случилось. Мы прекрасно поладили. Не сказать, что этот период моей жизни был особенно долгим, однако он был очень счастливым — во всяком случае, большая его часть. Тогда жизнь была другой, или, может быть, нам так казалось — ведь мы были совсем молодыми. Мир был готов пасть к нашим ногам. Нам всё было подвластно. Мы могли стать кем угодно. Оглядываясь назад, я никогда не думаю о тяжёлых временах, или о том, как всё это закончилось. Я думаю о музыке, путь к которой я помог открыть, и которая была прекрасной. Я думаю о жарких летних ночах, смехе Фредди и о том, как касались взлётной полосы самолёты, возвращающие нас домой, друг к другу. Я думаю о том, как он иногда смотрел на меня, когда я обнимал его. После всех этих лет я могу признаться: как он и пел в своей смехотворно пафосной песне, рядом с ним у меня получалось чувствовать себя именно так — миллионером. Рядом с ним у меня получалось чувствовать.

***

В 1975 году я искал новую группу, чтобы заключить с ней контракт, и один знакомый пригласил меня посмотреть на ребят, которые, по его словам, были действительно хороши. Я никогда не слышал о них, но он сказал, что они уже выпустили две или три пластинки и довольно успешно гастролировали. Обдумав предложение, я согласился на встречу, и, как оказалось, мне повезло: остальные четыре потенциальных менеджера, которых они пригласили в тот день, не потрудились прийти. Четыре мальчика, которые выглядели очень молодыми, довольно артистичными и чрезвычайно тощими, показали мне маленькое шоу в приватной обстановке, и оказалось, что они обладали как харизмой, так и талантом. С самой первой секунды, когда я услышал их игру, я почувствовал себя счастливым игроком, который сорвал джекпот. На середине третьей или четвёртой песни — по-моему, это была Liar — я решил как можно скорее подписать с ними контракт. Из них определённо можно было сделать рок-звёзд. После концерта мы немного поболтали, чтобы получше узнать друг друга. Роджер, блондин, был хорошеньким, как первая красотка школы, и таким же эмоциональным. Он был весёлым, и мне он понравился, несмотря на необычное чувство юмора и странную привычку как-то по-совиному таращиться на собеседника посреди разговора. Брайан… ну, Брайан был парнем, который везде носит клоги. Он, однако, был доброй душой, и его уж точно можно было назвать гением гитары. Я был уверен, что его мечтательное лицо с пухлыми губами ещё сведёт с ума многих девушек — ну, тех, что поумнее, конечно. Джон, которого все называли Дики, был, как закрытая книга. Он выглядел мягким и спокойным, но я чувствовал, что он-то как раз и был самым упрямым в группе. Он знал, чего хочет, и определённо был не так прост, как казалось. И, наконец, Фредди… Фредди был чем-то совсем иным. Я не мог понять, какой он. На сцене он был гламурной дивой — громкой, дикой, соблазнительной и даже порочной. К моему удивлению, когда концерт закончился, он превратился в самого приятного в общении и милого мальчика из всех, кого я когда-либо встречал, очень вежливого и чрезвычайно застенчивого. Мы сразу же нашли общий язык и чувствовали себя довольно непринуждённо друг с другом. Стоит сказать, что когда я называю Фредди «мальчиком», то играю в большого папочку из музыкального бизнеса — по правде говоря, он был старше меня на три года. Этого никогда не было заметно. Я всегда выглядел старше своего возраста, и знаю, что никогда не был красивым, даже в двадцать пять лет. Я пытался скомпенсировать это тем, что носил очень дорогие костюмы. Когда мы сели обсуждать наш будущий контракт, то решили, что через месяц или около того после завершения предварительной подготовки документов, группа отправится в какое-нибудь тихое местечко — я подумал о Суррее — и будет работать над новой пластинкой. Между делом, чтобы провести время с пользой, я начал время от времени вытаскивать их на вечеринки и разные мероприятия. Я хотел, чтобы ребята увидели, как работает эта сторона музыкальной индустрии, и познакомились с полезными людьми. До этого группа не так много вращалась в обществе и, честно говоря, у них и не было такой возможности: мало кто знал их, без связей в музыкальном мире никуда не попасть. Моё положение было гораздо выигрышнее. После шести лет в бизнесе мне были открыты многие двери, и я был счастлив пройти сквозь них, держа под руку сияющего Фредди. За его искренней радостью было приятно наблюдать. Несмотря на то, что я играл роль тётушки-компаньонки при юной дебютантке, общество Фредди необъяснимо заставляло и меня самого чувствовать себя очень молодым — словно я заново открывал для себя знакомые места и людей через призму его жадного до новых впечатлений взгляда. Фредди, как правило, был очень застенчивым, даже замкнутым с новыми людьми, но когда рядом был друг — а теперь у него всегда был я — его уверенность в себе повышалась, и он болтал, флиртовал и легко заставлял людей влюбляться в себя, где бы он ни появился. Казалось, невозможно было противостоять той смеси добродушия и кокетливой скромности, которую он излучал, и стоит признаться, что я испытывал какое-то собственническое удовольствие, видя его таким успешным. Этот парень определённо мог далеко пойти. И всё же — время шло, а я, как и в первый день, всё так же не имел понятия, каким он был на самом деле. Фредди, похоже, состоял из разных… как бы слоёв, если так можно выразиться. Для внешнего мира он был дерзким, ярким артистом и беспечным тусовщиком. Под всем этим была его более мягкая, нежная сторона, которую он открывал тем, кому было позволено подобраться ближе. Иногда я мог мельком увидеть более глубокий слой, где царила неуверенность. И дальше было что-то ещё, что всё время оставалось скрытым от всех. В глубине души Фредди оставался загадкой. Общеизвестно, что при столкновении с загадкой, которую не можешь решить, ты начинаешь думать о ней всё больше, и больше, и больше, пока она не остаётся в памяти навсегда. Вот так и начались неприятности. У меня были свои слабости, и более того — у меня был опыт в музыкальном бизнесе, и к 1975 году это несколько меня ожесточило. Судя по моему опыту, Фредди, конечно, мог бы оказаться упавшим с неба ангелом, но вероятность этого была невысока — ангелы в этой отрасли встречались редко. Я видел, как десятки милых и тихих мальчиков, таких же, как и он, лгали, изменяли, прыгали из постели в постель, продавая тело и душу за золотой диск. В музыкальном мире не было ничего святого, и очень малое было запрещено. Так что, разумеется, я твёрдо намеревался позаигрывать с ним при первой же возможности. В условиях работы я уже научился разделять бизнес и удовольствие и не собирался позволять своим авантюрам влиять на контракт. Я хотел, чтобы эта группа работала со мной, они были единственными в своём роде, и мне не нужны были авансы от Фредди, чтобы подтвердить это. Однако я не видел ничего плохого в том, чтобы по ходу дела немного поразвлечься. Он был привлекательным парнем, экзотично красивым. Длинные чёрные волосы, высокие скулы и эти выразительные тёмные глаза придавали ему несколько демонический вид, который сам по себе намекал на страсти, а ещё у него были самые стройные бёдра из всех, что я когда-либо видел. Всего этого было вполне достаточно, чтобы я принял решение прощупать почву. Это случилось вечером, когда я пригласил его на ужин и сказал ему, что я гей. Я подумал, что ему в любом случае нужно было это знать, чтобы избежать дальнейших недоразумений, но помимо этого я хотел немного спровоцировать его. Некоторое время назад Фредди упоминал что-то о девушке, или типа того, и говорил, что занят, но сами подумайте — мальчик подводит глаза и носит женские атласные пижамки вместо футболок, о чём тут вообще говорить?.. Как ни странно, в ответ на моё признание Фредди с готовностью объявил, что он тоже гей. Он был таким манерным и уверенным в себе, что я почувствовал непреодолимое желание подразнить его. — Чудесно, тогда ко мне или к тебе? — живо спросил я. Забавно было наблюдать, как бедный Фредди, который ещё две минуты назад вёл себя так непринуждённо, побледнел и в следующее мгновение густо покраснел, словно школьница. — Джон, я… Я… Я, честно говоря, не думаю, что смо… Я, ну… — он запнулся. Я не смог удержаться от смеха. — Фредди, я просто шучу. Не волнуйся, тебе не нужно отсасывать мне, чтобы получить контракт. Я в любом случае его подпишу. Такая группа, как ваша — редкая находка. Фредди явно почувствовал облегчение. В тот момент я понял, насколько для него, должно быть, была важна его музыка. Ему потребовалось больше минуты, чтобы отказать. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что ты очень красивый парень. Я бы хотел, чтобы ты был моим другом. — Я и есть твой друг, Джон, до тех пор, пока ты этого хочешь, — искренне сказал Фредди и поднял свой бокал. — Тогда за дружбу? — За дружбу, — ответил я. — Очень близкую?.. Фредди уже вернулся к своей обычной игривости. — Я уверен, что ты будешь настоящим джентльменом и не позволишь себе ничего неподобающего, — он откинулся на спинку стула, грациозный, как кот. Через несколько дней я получил доказательство того, что Фредди был из тех, кто всегда смеётся последним. Я позвал его на дневной спектакль в Королевском балете, где мой друг танцевал в «Жизели». Фредди нравился балет, и я подумал, что ему будет приятно так развлечься, прежде чем уехать на всё лето и запереться в сарае посреди леса, где ему и ребятам предстояло торчать, пока они не запишут новый альбом. Мы решили купить цветы для человека, который нас пригласил, и я взял Фредди в цветочный магазин, чтобы он помог мне выбрать букет. Он разбирался в цветах и красоте, как никто другой. С большим пахучим букетом ярких розовых роз, пионов и прочих цветов мы залезли на заднее сиденье моей машины и отправились в театр. Разговор застопорился, и я размышлял о своих рабочих обязанностях и о том, что завтра надо лететь в Вену, смотреть концертную площадку для выступления Элтона. Внезапно я почувствовал, как скрытая букетом тонкая рука скользнула вниз по внутренней стороне моего бедра. Это было так неожиданно, что я вздрогнул и резко повернулся. Фредди мирно смотрел в окно. Я наклонился к его уху. — Фредди. Что это ты делаешь? — сказал я вполголоса. Прозвучало довольно сердито. — О, прости, дорогой, — проворковал он, и глазом не моргнув. — Я правда как-то был уверен, что это было моё бедро. Смотри, вот здесь фрезия немного помялась. Можешь, пожалуйста, быть поосторожнее? — Отличный совет, Фредди, — рассердился я. — Очень полезный, спасибо тебе большое. — Всегда пожалуйста, — ответил он, широко улыбаясь. Её высочество изволили забавляться.