The Millionaire Waltz

Перед подписанием контракта нам ещё предстояло сделать две важные вещи. Во-первых, важно было точно определить, насколько глубоко в дерьме мы окажемся после того, как расторгнем предыдущее соглашение группы — с Trident Studios. Это был совершенно рабский контракт, который они подписали, когда только вошли в индустрию, и условия были настолько невыгодными, что группа надрывалась, не получая при этом ни гроша. К 1975 году они уже увязли в больших долгах. Нам нужно было вытащить их из всей этой ситуации, и плохо было то, что неприятных сюрпризов было не избежать. Штрафы за досрочное расторжение договора были огромными, и, что ещё хуже, там имелись скрытые штрафы и санкции. Всё это нужно было распутать, привести в порядок и по возможности смягчить. Задача требовала рвения и определённого знания отрасли. И тут появился Джим — молодой энергичный юрист, которого мы наняли. Недавний выпускник Кембриджа, он был немного высокомерным и явно из «белых воротничков». Обычно мне не очень нравились такие люди, но Джим был приятным в общении, он и сам очень увлекался музыкой. Взбудораженный такой задачей, он усердно принялся за работу. Я попросил дать мне знать, когда появится финальный отчёт, и оставил его корпеть над юридическими хитросплетениями. Предконтрактный этап должен был занять некоторое время, а пока я не хотел, чтобы мои ребята умирали с голоду, поэтому я принял решение в пользу небольшого поощрения. Я выписал два чека — один для группы и отдельный для Фредди. Сумма была не слишком большой, но я хотел, чтобы они имели возможность расплатиться с самыми неотложными долгами, купить что-нибудь себе и немного выдохнуть. Мне они были нужны счастливыми и здоровыми, готовыми спокойно ехать в Суррей и записывать лучший альбом в своей жизни. Вторым важным делом этого месяца был поход по магазинам. Японское фан-сообщество любезно попросило разрешения сделать эксклюзивные промо-материалы и предложило послать делегацию СМИ, которая провела бы фотосессию группы и подготовила бы несколько статей о буднях в студии звукозаписи. Фредди был всегда готов пофотографироваться, но до этого ему хотелось приобрести немного новой одежды для себя и остальных. — Сначала им лень ходить по магазинам, а потом они таскают мои вещи, — жаловался он. У меня появилось свободное время, и он с радостью предложил мне присоединиться. Вскоре я пожалел об этом: Фредди не был бы Фредди, если бы не притащил меня на блошиный рынок в Кенсингтоне. Я не был на таких рынках целую вечность, и не мог сказать, что сильно скучал по ощущениям, однако Фредди оказался в своей стихии. Он знал всех и с тихими возгласами полного восторга рылся на прилавках, хватая вещи то там, то тут и постоянно спрашивая моё мнение. У меня такового не было, и я просто тащился следом. Я предложил заплатить за вещи, на которые он положил глаз — новые безделушки для всех, чёрную рубашку в горошек для Дики и прочее разнообразное барахлишко. — Ты такой добрый, — Фредди весь засветился. — Нет, я не думаю, что они принимают карты, дорогой. У тебя с собой наличные?.. Когда мы шли к машине, Фредди вдруг стал рассыпаться в извинениях. — Надеюсь, я тебя не очень утомил, — он робко взглянул на меня. — Я думал, ты тоже найдёшь что-то хорошее для себя, но тебе там ничего особо не понравилось, да? — Всё в порядке, Фредди, просто всё это не в моём вкусе. Это прекрасно смотрится на вас, но я же не музыкант. Мне больше нравятся классические вещи. Мы как раз проходили мимо мужского бутика, который выглядел очень целомудренно и дорого на контрасте с грязноватыми рыночными киосками, которые мы исследовали последние пару часов. Фредди показал на элегантно подсвеченные витрины магазина. — Вещи типа таких? — Да, вроде того, — согласился я. — Давай зайдем? Я хотел бы посмотреть на них, — живо спросил он. Мы вошли и немного осмотрелись вокруг, и вскоре Фредди застрял в ювелирном отделе. — Разве он не чудный? Я думаю, тебе очень подойдёт, — сказал он, указывая на тонкий золотой браслет. Он был красивым, но определённо не в моём стиле. — Нет, это не совсем то, что мне нравится, — я внимательно осмотрел витрину и заметил пару сдержанных серебряных запонок с крошечными выгравированными буквами «Д». — Вот эти я бы, пожалуй, взял. — Попросим посмотреть поближе? — Фредди явно был готов сделать ещё несколько покупок. — Может быть, в другой раз, — я улыбнулся. Мы ещё немного побродили по магазину и ушли. На следующее утро я отправился в офис, чтобы обсудить с Джимом последние новости. Подойдя к своему столу, я увидел там маленькую коробочку. Озадаченный, я открыл её, и в ней оказались запонки, которые мы видели вчера в магазине. К коробочке была приложена маленькая записка: Моему прелестному другу Спасибо, что ты так добр ко всем нам Крепко целую, Фредди «Где он умудрился достать деньги?» — подумал я, и тут же вспомнил о чеке, который выписал ему несколько дней назад. Я также очень хорошо помнил, сколько стоили эти запонки. Суммы были почти одинаковыми. Глупенький мальчик. Это была самая бесполезная трата денег, которую я видел за последние месяцы, но, несмотря на это, я был тронут. Я снял запонки, которые носил, и надел новые. Они очень хорошо сочетались с костюмом и рубашкой. Когда Джим пришёл на встречу, в его голосе не было особого энтузиазма. Я попросил его показать мне все бумаги, которые нам нужно было подписать, и обговорить несколько конкретных пунктов. — Боюсь, нам надо кое-что обсудить перед подписанием, — вздохнул он. — Давай, — кивнул я. — Я всё изучил, и штраф за расторжение договора будет выше, чем мы предполагали. — Насколько выше? — Намного. Джон, ты уверен, что хочешь заключать с ними контракт? Trident многого хотят, и я не могу сказать, что такие вложения целесообразно осуществлять. — О какой сумме идёт речь? — Сто тысяч. — Чёрт! — Хочешь ещё хороших новостей? Они хотят получить деньги в течение трёх дней, или сделка отменяется и они поднимают новые требования. Сумма была до нелепости большой. Не то что бы у меня не было таких денег — я мог бы раздобыть в десять раз больше, если бы мне это было нужно — но так дела не делались. Собрать деньги за такой короткий срок означало вывести их из бизнеса и этим вызвать существенные убытки и очень много неудобств. И всё это ради бог знает кого, застрявших в сарае бог знает где и записывающих бог знает что. Потенциальных завтрашних суперзвёзд. А может быть, и нет. — А что думаешь ты? — спросил я у Джима. — Это прозвучит не очень профессионально, — вздохнул он. — Но в данный момент всё это выглядит, как чистый риск. От тебя зависит, в игре мы или выходим из неё. — Ты хочешь сказать, что мне придется добавить из своего кармана? А потом что — я эти деньги вообще увижу когда-нибудь? — Ну… Удача любит смелых, это всё, что я могу сказать. — Ну, хоть какие-то гарантии есть? — Абсолютно никаких, — голос Джима звучал почти весело. Очевидно, тут следовало сказать «нет». Какими бы талантливыми они ни были, всё имело свои пределы. Я действительно очень хотел заключить с ними контракт, и было бы жаль не сделать этого, но наиболее разумным решением всё же представлялось бросить эту затею и отпустить их на все четыре стороны. У меня были и другие обязанности, и, кроме этого, у меня была деловая репутация, о которой тоже стоило подумать. Я не был готов потерять всё это в одно мгновение. Я обдумывал это снова и снова, нервно потирая руки. Спасибо, что ты так добр ко всем нам Крепко целую — Скажи им, что мы договорились, — наконец сказал я. — Я принесу деньги завтра. Позже на той же неделе мы подписали контракт — накануне отъезда группы в Ридж Фарм, загородную студию, тот самый «сарай», где они собирались провести около месяца, создавая и репетируя предварительный материал для нового альбома. Это было торжественное мероприятие, и все нарядились и выглядели соответствующе. Мы подписали сам договор, а потом открыли бутылку шампанского и сфотографировались все вместе. Фредди стоял рядом со мной, положив одну руку мне на плечо, а второй держа бокал. Есть несколько наших совместных фотографий с Фредди, и я должен признать, что на большинстве из них я выгляжу чертовски глупо. Сейчас я улыбаюсь при мысли о том, каким холодным и утончённым я считал себя в то время — тогда как на самом деле все мои эмоции были написаны на моём блаженно счастливом лице. Крупными буквами. Я не просто не скрывал свои чувства, я размахивал ими, как знаменем — возможно, даже с верхушки Тауэрского моста. Я уверен, что Фредди тоже прекрасно это видел. Выражение его собственного лица, однако, могло заставить сфинкса позеленеть от зависти. Разглядывая фотографии, я даже сейчас не понимаю, что было у него на уме в тот день.