Непристойное предложение

Она появилась, когда над кварталом Маре разлился дребезжащий звон анжелюса. Молодая женщина не спеша шла по галерее, ее небесно-голубое платье, под которым угадывались соблазнительные округлые формы, еле слышно шуршало в такт шагам, и было в этом зрелище нечто удивительно чарующее и богохульное одновременно. Только Нинон де Ланкло, известнейшая куртизанка, могла идти с таким намеренно благопристойным видом, но с неизменным изяществом и природной грацией, под перезвон колоколов церкви Сен-Поль, призывающей к молитве. На ее белоснежном лице с легким румянцем играла едва заметная улыбка, свидетельствующая о том, что она и сама прекрасно понимает абсурдность данной ситуации. В больших синих глазах также плясали смешинки, однако они тут же померкли, едва она увидела Жоффрея де Пейрака, поджидающего ее за поворотом галереи. Она остановилась, внимательно разглядывая давнего друга. Ее цепкий взгляд сразу отметил нездоровую бледность на лице мужчины, большие темные круги под глазами, а также излишнюю худобу, но, обладая прекрасными манерами, она никак не выказала своей обеспокоенности. Жоффрей отвесил галантный поклон. — Мадемуазель, — сказал он, — я несказанно рад, что вы откликнулись на мой призыв. Хотя, должен признаться, вы немало удивили меня, появившись так скоро. Куртизанка приветливо улыбнулась. — И все же вы поджидали меня здесь, дорогой друг! — Я увидел, как вы вошли в сад через калитку оранжереи из окон библиотеки. Весьма разумный выбор! — Вынужденный выбор! Напротив ваших ворот на улице стоят три бастильских стражника. Я едва успела скомандовать кучеру, чтобы он не останавливался, а проехал мимо. Вы оказались весьма предупредительны, когда сообщили в записке о запасном входе со стороны набережной Селестен! — Значит они не ушли… — задумчиво произнес Жоффрей. — Они искали вас здесь? Судя по их угрюмым лицам и тому, что я вижу вас перед собой, удача им не улыбнулась… — В этом доме нетрудно спрятаться, если знаешь все его секреты, — иронично подметил мужчина, и в его черных глазах вспыхнул огонек. Нинон рассмеялась. — Жоффрей, вы неисправимы! Похоже, даже Бастилия не в силах отбить у вас желание непрерывно искушать судьбу! Веселый женский смех, отразившись от цветных витражей и сводов, наполнил галерею звонкими переливами. Жоффрей улыбнулся в ответ. Ах, как же давно он не слышал подобного волшебного звука и не наблюдал столь чудесного зрелища! Ведь разве может быть что-то более прекрасное на этом свете, чем вид искренне смеющейся женщины?! Когда она чуть запрокидывает голову, ее губы раскрываются, обнажая ряд жемчужных зубов, на щеках проступает румянец, а в глазах загораются искры… На подобное можно смотреть вечно! Но мадемуазель де Ланкло вдруг осеклась. Она смерила де Пейрака долгим проникновенным взглядом, затем приблизилась к нему вплотную и, позволив себе лишнюю вольность на правах давнего нежного друга, прикоснулась к рукаву его жюстокора и негромко произнесла: — Жоффрей, я несказанно рада видеть тебя живым и здоровым! — Это взаимно, дорогая Нинон! — ответил де Пейрак и, перехватив ее руку, прикоснулся губами к унизанным кольцами пальчикам. Она подняла на него обеспокоенный взгляд. — Ты расскажешь, что привело к этому ужасному аресту? — взволнованно попросила она. — Ведь все было прекрасно! И вдруг я узнаю, что ты в Бастилии! А все мои расспросы оказались тщетны — никто ничего толком не знает! Что же произошло на самом деле? — О, женщины! Имя вам — Любопытство! — иронично заметил Жоффрей. — Смею я надеяться, что ты пришла все-таки для того, чтобы оказать посильную помощь, о которой я просил, или тебя интересуют исключительно сплетни? — Негодник! — с наигранным возмущением воскликнула женщина и легонько ударила его сложенным веером. — Несмотря на мое любопытство, которое, замечу, присуще абсолютно всем женщинам, и мы ничего не можем с этим поделать, я всегда была и останусь твоим другом, чего бы ты там ни натворил! Пейрак примирительно улыбнулся. Он еще раз поцеловал ее руку и, приобняв за талию, жестом пригласил пройти в ближайший салон. Это оказалась небольшая гостиная, меблированная несколькими ломберными столами, а также множеством стульев, пуфов и банкеток, окна которой выходили в сад. Жоффрей подвел Нинон к одному из стульев с мягкой спинкой, обитой золотым дамастом, затем достал из резного буфета заранее принесенную из погреба бутылку вина и два бокала. Поставив все это на стол перед куртизанкой, он разлил вино. — Сожалею, что не могу оказать вам более достойный прием, — произнес он, возвращая разговор к светской манере. — Как видите, в доме нет ни одного слуги, да и сам он уже мне не принадлежит… — Как же это случилось? — Мои враги оказались сильнее, чем я предполагал, — отмахнулся де Пейрак. Он присел на край стола, покрытого зеленым бархатом, и сделал несколько больших глотков вина. — Я не ожидал, что они зайдут так далеко… — Что вы намерены делать дальше? — Сегодня до заката я уеду из города. Но прежде хочу кое-что узнать… Граф вдруг запнулся на полуслове и, резко развернувшись всем корпусом к Нинон, окинул ее озадаченным взглядом — Некоторое время назад вы сказали, что у ворот стоят бастильские стражники?! — спросил он серьезным тоном. — Я не ослышался? — Нет. — Как вы поняли, что это именно они? — Двоих из них я уже видела сегодня ночью. Они приходили в мой дом вместе с неким месье Дюжонком. — Вот как! Чего же они хотели? — Дело в том, что сегодня ночью из Бастилии сбежал узник, — Нинон заговорщически улыбнулась, словно сообщала некую светскую сплетню. — Стражникам кто-то сказал, что беглец скрылся на улице Турнель. Не знаю почему, но они решили, будто я могла дать ему убежище. — Стало быть, о моем побеге вы узнали задолго до того, как я прислал к вам слугу?! — Верно. Именно поэтому я так скоро оказалась здесь. Уж простите за подобное бахвальство, но я ожидала весточки от вас. И позвольте заверить, я бесконечно польщена и рада этому факту! Нинон выдержала недолгую паузу. — Однако не одна я знаю о вашем побеге, — заметила она, слегка приподняв указательный палец правой руки. — У меня вчера в Отеле собралось немало дворян. Уверяю вас, когда месье Дюжонк описал приметы беглеца, больше половины узнали в них именно вас. А милый де Гиш, услышав эти новости, и вовсе стал белым, словно полотно, и тут же выбежал из дома. — Вы говорите о старшем сыне герцога де Грамона? Фаворите Месье? — Конечно, о нем! Только он уже не фаворит Месье. Брат короля предпочел ему шевалье де Лоррена, а де Гиш теперь стал частым гостем в моем салоне. И явно отдает предпочтение Науке Веселой, нежели Науке Итальянской. — Надо же, как все меняется! — засмеялся Жоффрей. Нинон загадочно улыбнулась. — Вы находите странным, что мужчина идущий по тропе Содома вдруг попал в храм Венеры?! — Нинон, ваши чары способны творить настоящие чудеса! — воскликнул де Пейрак и отсалютовал бокалом. Повторив тот же жест, Нинон отпила вина, затем поставила свой бокал на стол и смерила графа долгим проницательным взглядом. — Какое же чудо я могу сотворить для вас? — спросила она. — В записке вы просили меня оказать вам некую помощь. Но, признаться, я совершенно не могу представить, о чем именно пойдет речь. — Ничего такого, что было бы вам в тягость. Я лишь хочу узнать о событиях, которые произошли в свете за время моего отсутствия. — Вас интересует что-то конкретное? — Расскажите о приеме в Венсене! — Ах, мне стоило сразу догадаться, что вы спросите именно об этом! — раздосадованно воскликнула де Ланкло. — Уж лучше сразу скажите, что хотите знать, как вела себя ваша супруга во время вашего отсутствия! — Я уже в курсе этого! Но я пригласил вас, потому что мне мало знать, что у моей жены появился богатый покровитель. Мне необходимы подробности! — В таком случае, вам лучше спросить у самой графини, поскольку я не обладаю подобными сведениями! — Полно, Нинон! Даже если графиня де Пейрак не пригласила вас лично, то уж завсегдатаи вашего салона обязательно там побывали. И поскольку об этом приеме судачит весь город, то я уверен, вы знаете о нем даже больше, чем те, кто был там непосредственно! — И тем не менее, мне нечего сообщить вам, кроме сплетен. — Расскажите все, что вам известно. Я уже сам сделаю выводы. Нинон тяжело вздохнула. — Воля ваша! Поправив складки платья, она начала рассказ. — Итак, о том, что подобный прием состоится, было объявлено на торжественном ужине в Лувре в честь въезда короля в Париж. Ко всеобщему изумлению, объявил о нем не кто иной, как шевалье де Лоррен, ведь самой графини не было в тот вечер во дворце. Эта новость стала настоящей сенсацией. Весь вечер гости за королевским столом так рьяно обсуждали предстоящий прием, что это даже задело короля. По слухам, выходя из банкетного зала, он бросил своему камердинеру: «Решительно, последнее время я слишком часто слышу имя де Пейрак!» — Что же такого сенсационного могло быть в обычном приеме, который устраивает великосветская дама? — Дело в том, что вы и ваша супруга уже давно являетесь объектом сплетен и загадочных слухов в обществе. Посудите сами! Сначала бесследно исчезает граф де Пейрак. Затем графиня де Пейрак просит мадам де Монпансье узнать об участи супруга. Сама она распускает всех слуг, селится у сестры и живет более чем скромно. Кто-то даже говорил, что она еле сводит концы с концами, ей пришлось продать роскошный экипаж, часть туалетов и драгоценностей. Затем стали шептаться о том, что все имущество графа де Пейрака конфисковано, а сам он арестован. Признаюсь, мне пришлось обременить нескольких знакомых, чтобы узнать наверняка о правдивости или лживости этих слухов. — И что же вам ответили? — Что вы в Бастилии! Под строжайшей тайной это подтвердил сам месье Бемо. Однако, ни обвинений выдвинутых вам, ни других подробностей мне узнать не удалось. Обстоятельства вашего ареста окутаны такой непроницаемой тайной, что даже самые осведомленные люди королевства беспомощно разводили руками и расписывались в абсолютном незнании. Так что, согласитесь, прием, организованный при данных обстоятельствах, более того, о котором объявляет фаворит Месье за ужином у короля, не мог не вызвать огромного ажиотажа. Туда съехались все представители высшей знати. Даже брат его величества приехал и пробыл больше часа. Правда, уехал он по причине неприятного инцидента. Наш общий друг де Лозен вызвал его фаворита на дуэль! — Ого! — воскликнул граф. — Что же послужило причиной? — Ваша жена! — Что она натворила? — Ничего! Как рассказал мне де Гиш, де Лоррен невежливо высказался о вашей жене в присутствии Месье, Лозена и еще нескольких дворян. Когда Лозен попытался сделать Лоррену замечание, Месье остановил его и стал подбадривать своего фаворита, чтобы тот продолжал шутить в столь же неприятном ключе. Тогда Лозен обозвал Лоррена невоспитанным ослом, раз он позволяет себе подобные реплики в адрес уважаемой женщины, выхватил шпагу и вызвал его на дуэль. Говорят, они готовы были драться тот час же прямо во дворе Отеля. Но их разняли. Лозена отправили в Бастилию, а Лоррен отделался выговором от королевы-матери. — Интересно, что же такого сказал Лоррен, что вызвало вспышку гнева у Лозена? — Не знаю, — пожала плечами Нинон. — Никто из мужчин, свидетелей сцены, не захотел повторить слова Лоррена. — Что еще вам известно?! — На следующий день после приема, графиня снова появилась у Великой Мадемуазель. Когда та начала рассказывать о том, что ей удалось узнать относительно вашей участи, мадам де Пейрак перебила принцессу и, поблагодарив за хлопоты, сказала, что больше не интересуется судьбой супруга. Куртизанка из-под ресниц тайком взглянула на графа, чтобы понять, как он отреагирует, однако его лицо оставалось абсолютно бесстрастным. — Известно, кто стал покровителем графини? — спросил он. — Кто оплатил расходы на прием? — Никто не знает! Жоффрей, слегка прищурив глаза, посмотрел на Нинон де Ланкло. — Неужели совсем никто? — с подозрением спросил он. — Уверяю вас! Эта загадка взбудоражила весь Париж. На приеме графиня была без сопровождения. Она принимала гостей сама. И в последующие дни везде в свете появлялась одна. Дошло до того, что вчера в салоне у мадам де Севинье, месье Дюфо и шевалье де Висконти начали принимать ставки на имя неизвестного счастливца. Но список столь велик! Туда записали всех парижских богачей и даже просто тех, кого видели в обществе графини дольше пяти минут. — На кого ставят больше всего? — Как ни удивительно, но в фаворитах шевалье де Лоррен и виконт де Мелен. Жоффрей де Пейрак с удивлением посмотрел на собеседницу. — Вы же сами в начале разговора сказали, что Лоррен — фаворит Месье?! — Да, это так. Лоррена постоянно видят в окружении брата короля, и никто не отрицает их нежной дружбы. Однако за день до того злополучного приема, они сильно поругались. Придворные слышали крики и утверждают, что ссорились они из-за женщины. Месье кричал: «Она неуязвима, словно Дьявол в юбке! Видит Бог, на этот раз я придушу эту тварь своими собственными руками. Она слишком дорого нам обходится!». Затем, уже на приеме, Лоррен некоторое время беседовал с мадам де Пейрак. Говорят, после их разговора графиня была бледна, словно смерть. — И все же это не объясняет, почему на него ставят с такой охотой. К тому же, я не помню, чтобы он обладал хоть каким-нибудь состоянием. — Кто поймет этих парижских шутников?! — отмахнулась Нинон. — Я не удивлюсь, если на него ставят забавы ради или же истинный покровитель графини пытается таким образом отвести от себя подозрение и остаться в тени. — Ну, а Фуке? — Как раз он и мог бы быть тем самым загадочным покровителем. Мелен — истинный ценитель женской красоты, да и подобные траты не сильно обременительны для его кошелька. Но это не он. Я вчера беседовала с мадам дю Плесси — его официальной любовницей. Она весела и счастлива. Ничто не указывает на то, чтобы ей дали отставку. Разве только Фуке вознамерился содержать двух любовниц одновременно, но, по моему мнению, он не способен на подобную низость. — Быть может, мадам дю Плесси просто еще не в курсе, что ей нашли замену? — Нет-нет! Она клянется и божится, что виконт все ночи до приема и после него проводил исключительно с ней! — Женские клятвы — пустые слова! — В любом случае я не вижу ни единой причины, по которой красавица Алиса могла бы покрывать любовника в столь деликатной ситуации… Если только речь не идет о каких-то семейных тайнах…. Скорее, она стала бы распускать неприятные слухи или выбрала какой-нибудь другой изощренный способ отомстить — это более свойственно женской натуре. Пейрак ничего не ответил. В задумчивости он устремил взгляд через окно в зелень сада, обдумывая, что бы все это могло значить. Нинон де Ланкло, расценив его молчаливость по-своему, поднялась со стула и подошла к нему вплотную. Ласково положив руку ему на плечо, она произнесла: — К сожалению, чувства женщины не долговечны. Вам бы следовало это знать. — Я знаю, Нинон. Знаю. У меня нет ни единой иллюзии по этому поводу. — Что же, в таком случае я спокойна за ваше душевное равновесие. Но, прошу вас, успокойте мое сердце и скажите, что вы не намерены более искать приключений. Понимая, какой именно ответ ждет от него Нинон, он, размышляя о совершенно иных вещах, просто ответил: — Обещаю. *** Граф де Пейрак в задумчивости наблюдал за тем, как по истечению дня удлиняются тени в саду. В его голове теснилось множество разнообразных дум. Их было так много, что поначалу он даже не мог сосредоточиться и отделить важное от напускного. Но постепенно ему удалось упорядочить ход мыслей, и по порядку, словно страница за страницей в книге, он увидел перед собой всю цепочку действий, которые ему следует предпринять. Прежде всего нужно признаться самому себе, что его порыв немедленно разузнать все о жене был наивен и глуп. Неужели ему следовало ожидать какого-то иного развития событий? Все произошло так, как и происходило сотни, а, быть может, и тысячи раз, со времен сотворения мира. Едва муж исчез из поля зрения жены, рядом с ней появился любовник. И наверняка по традиции средневековых любовных романов он молод, красив и богат. Жоффрей вспомнил слова, сказанные Нинон непосредственно перед уходом. Возвратив перстень с топазом, она подняла на него удивительные темно-синие глаза и произнесла: — Не осуждайте вашу супругу. Она всего лишь поступила так, как поступают в ее ситуации почти все женщины. Опала — слишком тяжкое испытание для большинства жен, чтобы они могли пройти его рука об руку с мужьями, попавшими в немилость. И какое значение имеет имя нового избранника графини, если она не познает, что такое изгнание?! Нельзя было отказать этим словам в мудрости. И действительно, узнай он имя счастливца, что бы это изменило? Он все равно останется человеком, лишенным даже собственного имени, а она… Она уже стала женщиной, которая предпочла ему другого… Следовало ли ему осуждать ее? Возможно… Но, откровенно говоря, граф никогда не верил в то, что даже такая сильная любовь, какую они испытывали друг к другу, может существовать вечно. Порою, в те счастливые времена, которые он проводил с ней, его все же подспудно одолевало предчувствие того, что рано или поздно идиллии придет конец. Так какой смысл сейчас убиваться по этому поводу? Глупо… Он зрелый, умудренный жизнью мужчина некоторое время весьма успешно развлекал и забавлял невинную девочку, но обстоятельства изменились. Оступившись и потеряв все, он обрек ее на суровое испытание. Пожив некоторое время в стесненных обстоятельствах, она предпочла вернуться к беспечной и беззаботной жизни. Ну что же… Ничего удивительного! Большинство женщин на ее месте поступили бы так же. Так стоит ли ему отрывать ее от роскошной жизни, которую она себе обеспечила? Должен ли он сейчас явиться к ней и сказать… О чем? О том, что рад был провести с ней последние несколько лет? Или о том, что никогда ее не забудет? Ребячество… Сейчас ему следовало скрыться от врагов, разыскивающих его, бежать из королевства, а любые сердечные дела только обуза, сковывающая действия. Он и так уже потерял драгоценные часы, которые возможно будут стоить ему жизни… После некоторых раздумий Пейрак решил, что отправится в Дьепп. Это был один из ближайших, а кроме того крупнейших портов, откуда уходили суда чуть ли не во все концы мира: в Голландию, Англию, Испанию, Америку. Там, среди многочисленной и разношерстной публики, которая собирается в подобных местах, он сможет без труда отыскать капитана, готового за хорошую плату тайно проводить на борт пассажира и переправить в другую страну. Еще утром он отправил Паскалу в Сент-Антуанское предместье и попросил купить трех лошадей. Старик скорее всего уже управился с задачей и ждет его, как договаривались, в разрушенной часовне, затерянной посреди Венсенского леса. Перед отъездом он поручит ему приглядывать за Флоримоном. Пока путь самого Жоффрея лежал в неизвестность, он не мог взять с собой ребенка, но его судьба была далеко не безразлична отцу. Начав жизнь на новом месте, он решит, как будет лучше: забрать сына к себе сразу или же издалека наблюдать за ним до поры до времени. Он в последний раз окинул взглядом гостиную, обставленную изящной мебелью. Жаль, что ему так и не удалось вдохнуть жизнь в Отель Ботрейи! Однако эту страницу пора перевернуть. Следует смотреть вперед! Взяв со стола найденную ранее в личных покоях перевязь со шпагой, а также пару пистолетов с серебряными рукоятками, он решительным шагом вышел из дома и направился к колодцу, где брал свое начало подземный ход. Но едва он приблизился к старинному сооружению, как к огромному изумлению, увидел, что из него поднимается мужская фигура. Выхватив из ножен шпагу, он направил острие прямо в сердце незнакомца и приготовился защищаться.