Драбблы по фильму «Джокер»

Даже после всего случившегося он верил, что все будет хорошо. Не последнее это агентство, нанимающее аниматоров. Не последний шанс в его жизни. Последние недели давали ему достаточно надежд, в кои-то веки судьба приобняла его сзади за плечи, подтолкнула вперед ласково, осторожно, и он, доверившись ей, наконец-то обрел… хоть что-то. Он ухватился за свой последний четвертак влажными пальцами, сглотнул сухой комок в горле, который изуродовал его голос, превратив его в визгливое бормотание на одной заклинившей ноте. Он выдохнул свое раз-два-три-четыре-пять с закрытыми глазами. Четвертак скользил, царапал подушечку пальцев своей холодной кромкой, вырывался из его пальцев, отчаянно не желая Артуру счастья. Ему пришлось затолкать этот четвертак в щель таксофона и прихлопнуть его ладонью, чтобы он не вывалился. Голодное жестяное нутро сыто брякнуло монетой и изрыгнуло ему навстречу короткий гудок — связь на линии установлена. Все так же, не открывая глаз, Артур прикоснулся к изъязвленному десятками прикосновений автоматному диску, выщербленному с той стороны, где он решительно втолкнул свой палец. Насечка грызла его палец, давила ноготь, но он упорно выкручивал диск, по одной выталкивая из своей памяти цифры. Одна-вторая-третья-четвертая, бога ради, работай, старая дрянная машина, а ты… «Будь дома, сними трубку, возьми ее, пожалуйста, протяни мне руку, мне это так нужно!» Артур бессильно навалился на стойку с телефонной книгой, вжался лбом в кнопку «Сбросить», на его носу отпечаталась щель монетоприемника, его кудри намертво сплелись с резным шнуром таксофона, забарабанивший по стеклянной крыше мелкий, нудный дождик колотил по его оголенным нервам. Артур считал убаюкивающе монотонные гудки, далекие и нужные, которые причудливо растягивались, отделяли его от Софи, длили минуту его убийственного провала, цепляя его нервы и до предела их растягивая. Гудки колом вставали у него в ушах, в горле, в груди, в намертво вцепившихся в трубку руках. В какой-то момент Артур почувствовал, что глаза у него режет слезами, застывшими от пробирающего его отчаянья в уголках глаз — мелким песком, осколками стекла. Он попытался проморгаться, щурясь на мир до ослепительно яркой вспышки света в узкой щелочке между его веками. Резко вдохнул — и увидел ядовито-зеленые, пронзительно-алые круги, «мушки» того «шума», который возникал у него перед глазами, в ушах, в легких, перед обмороком. Увидел — и вдруг, будто с того света, услышал голос Софи, встревоженный, мягкий, чуть хриплый, в телефонной трубке. От облегчения ноги его подкосились, он сполз по стенке телефонной трубки, вжимая ее в ухо, в уголок рта, считая оставшиеся им секунды соединения. Ему так много нужно было сказать Софи. Так много нужно было от нее услышать. Артур не знал, что о времени он может не переживать: при наборе семи пятерок телефонный автомат сбрасывал соединение несуществующего номера и автоматически выплевывал скормленный ему четвертак. На который Артуру, впрочем, уже было наплевать.