синий никогда не был моим любимым цветом

в ней есть немного от неба и ещё от смерти, поэтому она особенно красива, когда из-за туч выходит звезда Антарес. в ней есть немного от всех войн когда-либо прогремевших и ничего от некрасивой старости. тем страшней мне на нее смотреть. когда я твердо стою на земле, кажется, что я бесконечно падаю вниз и никак не могу замедлить свое падение, не могу раскрыть парашют, затормозить. как будто что-то больно ударяет под дых. в ней есть немного от моего конца, как будто все это уже предначертано мне. как будто следы кровью отпечатаны на песке. а звезда Антарес никогда не спрашивает как быть. можно задерживать дыхание, раз, два, три. отсчитывает дни до пугающе близкой развязки. она никогда не звала мени ни по имени, ни на ты, что в общем-то не помешало быть связанными. тем старшее стоять обоими ногами на земле. если привык к пустоте, и она куда ближе. если она не лжет, не льстит, не обманывает. в ней есть что-то от предчувствия катастрофы, но никогда даже малой части от отчаяния. многие из моих друзей имена на белой стене, как всегда, война приходит взрывом сверхновой. в новом оружие секретов неперечесть, пойми, говорят они, в нем есть что-то от истории, от предательства, от любви, только от страха нет. мы тебя научим владеть и расскажем как. я стою и гляжу на ночное небо, жду знак. вот, звезда Антарес кроваво-красным до линии горизонта испятнала радары, не ототрешь. что-то от предчувствия и предзнания, того, что зовут иначе интуицией, проще, чуйкой. я погибну непременно в бою воздушном, так положено, будто при испытании что-то пошло не так, не мне вам объяснять как пускать в расход надоевший, отработанный элемент, только в ней, а теперь во мне, всегда было особенное, доставшееся от полузабытых предков, вековое, закованное в металл брони, часть от небо, оседающего на крылья, от первого человека, сумевшего оторваться от земли, от того, что иначе зовут героизмом или бесстрашием, до того, как стали делить мир на этих и тех, кто наши. вот восходит на небе звезда Антарес, бесстрашие и бессмертие, и где-то там мое верное сердце.