***
По приходу в самое нелюбимое здание, она отметила, что свет редко где горит. Старая тетка-вахтерша пропустила ее без возражений. Она была совершенно одна в школе, если не считать охранника и вахту. В раздевалке только ее вещи, на улице еще темно. Она решила погулять по школе, заодно включить везде свет. Ох, даже в школе эти твари водятся не в меньшем количестве. И при виде них, она невольно подумала о дьяволе, а после него и о биологе, ибо это синонимы на процентов так сто. В голову пришла интересная идея. Учитывая, что камеры расположенны только снаружи, внутри все чисто. Эвелина подошла к стенду, где висели фото учителей и отдельно учителей года. Какая удача, что в пенале у нее отыскался черный маркер. Перманентный. Сначала она просто хотела пририсовать Рафаэлю усики, но потом поняла, что это слишком легко. Тогда она пририсовала ему рога и, конечно же, хвост. Теперь он действительно напоминал черта плешивого. Совершив маленькое преступление, она включила свет в коридоре, убедившись, что ее никто не видел и со спокойной душой вскарабкалась на подоконник, что снизу подогревался батареей. Она вновь уставилась в телефон, когда ей пришло уведомление о том, что она теперь состоит в новой группе. Будучи классным руководителем, Рафаэль успел создать новую беседу, куда пригласил всех своих подопечных, в том числе, и ее. Стоит ли говорить, что у класса и до этого была своя обсуждала, где они вели себя, мягко говоря, ужасно. До времени, когда в школу начнут подтягиваться дети, осталось полчаса. Вполне хватит, чтобы заодно украсить морду злой руссичке. Кстати, первым уроком как раз русский язык.***
— Возмутительно! — вскричала женщина, забегая в класс к биологу, у которого был урок с девятым классом, — вы видели, что натворили эти бездари? И я даже знаю, кто это сделал! Безусловно, это ваш класс! — Марья Ивановна, не поднимайте панику. Что-то случилось? — постарался успокоить ее мужчина. — Сходите на первый этаж и узнайте. Они же и вас разрисовали! Нет, где это видано? Я требую найти и наказать тех, кто это сделал. Вызвать родителей и поставить на учет! — руссичка никак не унималась, — я вела у вашего класса первый урок и все думала, над чем же они смеются, а потом прошла мимо и увидела их художества. — Для начала успокойтесь, у меня идет урок, а вы мне его срывайте, — более громче и грубее выдал он, а истеричка замолчала, — и с чего вы взяли, что если они смеялись, то это их проделки? — Я чьи же еще? — Это мог сделать кто угодно, в конце-то концов. — Не-ет, Рафаэль Марселевич, это они мне так отомстили за то, что я им всем поголовно два поставила! Так я им и вторую поставлю, изверги! — она размахивала руками в воздухе, а подростки, наблюдавшие за этим, давились смехом. — Ладно-ладно, я проведу с ними оздоровительный классный час, но сейчас у меня новая тема, — еще раз напомнил биолог. — Разумеется, — гордо задрав голову, женщина поспешила удалиться. А потом еще долго ходила по коридору, стуча каблуком.***
— Я считал вас разумными существами, — как только все утихомирились, начал Рафаэль Педофилович. Он скинул в беседу, что ждет всех в 202 кабинете после уроков. Удивительно, что никто домой не слинял. — Кто из вас сделал это? — он указал на фотографии в своих руках. По классу прошелся смешок, — сознайтесь честно и тогда я прощу вас на первый раз. Однако, все же они уже не маленькие и на такое не велись, поэтому все просто молчали. — Значит, вы невиновны? — переспросил учитель, — хорошо, тогда я поверю вам, — после этого послышался всеобщий облегченный выдох, — можете идти домой. — Эвелина, останься, — выдал он, когда девушка уже собиралась выходить. Дождавшись, пока из класса выйдет последний ученик, мужчина подошел к двери и закрыл ее, проверив нет ли кого в коридоре. После этого он молча прошел к своему креслу и лег головой на стол. — Это ведь ты? — проныл он куда-то. — С чего это сразу я? — возмутилась девушка. — Ты. Ты, точно, ты. — Осуждаю! — возразила Эвелина. — Ну, а кто еще меня может дьяволом представить? — биологик, кажется, растерял всю свою мужественность и выглядел, как… друг. — Да все, — не задумываясь, ответила. — Но ты особенно. Вот, скажи, зачем ты это сделала? Ладно, я, могу простить, но Марья Ивановна мне чуть урок не сорвала. Она написала докладную на ваш класс и требует поставить на учет всех вас. Не думаешь, что ты подставила всех? — облокотившись о ручки кресла, спросил. — Все равно это не я, — отнекивалась до последнего Эвелина. — Врать не хорошо, Корнева, это грех, — усмехнулся учитель. — А я и не вру, — она выглядела божим одуванчиков. Ангелочком, который бы ни за что и мухи бы не обидел. Но в этом ее преимущество — актерское мастерство и навык, приобретенный с годами: врать и не краснеть, — тем более, что грех — это когда вы отбирайте сигареты. — Опять возвращаемся к этой теме? — Да. — Мне оповестить твоих родителей? — он знает, куда надовить, черт возьми. — Ладно, молчу. — Умничка. Теперь насчет твоего художества, — более спокойно начал он, — как насчет того, чтобы сделать стенгазету, а не портить фотографии? Я тебя взамен отмажу от руссички, и весь класс тоже. Ну так как? — он протянул ей руку. — Я вам ее кровь нарисую, — усмехается Эвелина, хлопая по его ладони, — по рукам. — Выбирай на свой вкус любого известного человека и распиши о нем все, что найдешь в интернете, добавив рисунки и прочую дребедень, — ему было все равно, что будет в стенгазете, потому что директор сказал, что нужно ее сделать, он и сделает. Руками Эвелины. — Yes, sir, — с сарказмом выплюнула она, выходя из класса. Она не оборачивалась, но чувствовала на себе этот ужасно липкий взгляд, от которого мурашки по телу. Стоило ей выйти из кабинета, прикрыв дверь, она выдохнула и увидела скучающую подругу, что сидела на диване и рубилась в игрушку на телефоне. — Женька, я все, — позвала ее подруга. — Ну, наконец-то, — устало выдала она, — я уж думала, когда вы перестанете флиртовать друг с другом, — она заговорчески подмигнула. — Эй! Ничегошеньки мы не флиртовали, а обсуждали стенгазету! — возмутилась девушка. — В закрытом классе. Одни. Эвелин, я не вчера родилась, — захохотала подруга. — Вредина, — мягко толкнула ее брюнетка. — У тебя учусь.