Suicidio

Эвелина не признает, что она слаба, что не может перестать плакать. Дав себе твердую пощечину, она глотает обиду и идет на урок. В коридоре уже собрались одноклассники, все они разбились по группам и о чем-то болтают. Насколько помнит Эвелина, к ней никто не подходил, а она и не желала, поэтому и сейчас надеялась на тихое существование. Открыв учебник на закладке, она стала вчитываться, пока возле нее к стене не прилипло некое тело. — Как жизнь? — она вздрогнула и выронила книгу, но парень ее поднял тут же, — не ожидала, да? — Серега… как настоящий, — промямлила девушка, осматривая парня с ног до головы. — Можешь подтрогать, если не веришь, — он нежно взял ее руку и поднес к своему лицу. Дыхание опяляло ее, когда она коснулась щеки. Мягкая ровная кожа, которой позавидовали бы любые девчонки. — Ты как тут оказался? — отдернув руку, когда осознала, что происходит, Эвелина задалась вопросом. — Решил не оставлять тебя с этим психом, да и надоело в прошлой школе, вот и перевелся, — на нем поверх рубашки черная толстовка, вовсе не школьные брюки и кроссовки. Цепи на поясе, творческий бардак на голове. В целом, прекрасно. — Как тебя не выгнали за такой вид? У нас же тут все строго, тебе будет скучно, — не то, чтобы это было предупреждение, скорее совет. — Плевать, меня хотели остановить, но я убежал. Свободу у меня не отберешь, я ж непробиваемый, — девушка усмехнулась, а он улыбнулся. Да, как и раньше. Всегда всех смешил в классе, а сейчас только ее. — Почему стоишь одна? Такая красивая дама и одна… непорядок, — он делает комплимент, замечая, как ее глаза загораются и потухают тут же. — У меня нет друзей, кроме Женьки, да и не красавица. Видел мои мешки под глазами? Я бледная и урод еще, — полив себя дерьмом, ей не стало не лучше не хуже. — Просто ты слишком хороша для них, а Женька молодец, вы до сих друзья. — Ага. — От тебя пахнет сигаретами, ты куришь? — он удивляется, ловит на себе косой взгляд, — я не имею в виду, что против курения, просто ты выглядишь отличницей. — Возможно, но разве хорошие девочки не курят? — Никогда не видел. — В тихом омуте черти водятся, — шутит Эвелина, когда звенит звонок. Ну вот и снова начинается ее мучения. Рафаэль открывает класс, стараясь не смотреть в ее сторону. Начинается биология, все затихают. Учитель дал вопросы и теперь слышно лишь ручки и тяжелые вздохи. Никто не шепчется, каждый сам за себя, потому что все знают, что списывать бесполезно, ибо палят тут же. Сережу он заметил сразу. По его рыжим волосам, веснушкам и тому, как он буравит взглядом биолога. Парень не был на темах, поэтому он этой проверочной его освободили. Он нарочито сел рядом с Эвелиной, засунув руки в карманы, и очень зло смотрел на Рафаэля. Рафаэль все видел. Видел эти опухшие глаза, видел этот серый стеклянный взгляд и чувствовал запах сигарет. Как бы она не глушила его, он чувствует все. Все видел и ничего не сказал. Просто не знал, как себя вести. С одной стороны ему хотелось извиниться, чтобы не видеть то, как ей словно вмиг стало плевать на всех, на него. От этого отчего-то больно, очень. Он достает воду из сумки и жадно глотает. Смотрит на нее, на новенького, который играет с ним в гляделки и жажда не покидает его. Она не сидит ровно, все ерзает, а в конце концов даже привстает, чтобы только не сидеть на попе ровно. Сначала он смеется внутри, а потом, кажется, понимает. Не хило же ей досталось, даже жалко. Проверочная заканчивается ровно через отведенные семь минут счастья. Класс откладывает ручки и сдают работы на первые парты. Все возвращается на круги своя, как и должно быть, но Эвелине ужасно плохо. Голова болит, ей не хочется учится, а лишь лечь и уснуть. Рафаэль Марселевич прожигает ее взглядом, ей под этими глазами тяжело даже дышать. Ее руки дрожат, а сердце бешено бьется, хочет выпрыгнуть. Серега сразу заметил эти глаза. Болезнено они сверкали, а еще были красными. Она плакала. Плакала из-за морального урода, о да, он точно знает из-за кого. Его удивило, что знакомый мужчина в костюме был их учителем по биологии и не на шутку. Теперь вся та картина в Торговом Центре приобретает иной окрас. То есть он, простой учитель, приехал за ней, насильно забрал и увез куда-то. Куда? И главное, зачем? Что он делал вместе с ней? Играл в карты, ругал… Все это не давало покоя ему. Он смотрел на учителя, гадая, что же в его гниющей душе. Он видит то, как неудобно подруге сидеть, поэтому предлагает сменить позу на другую. Поворочавшись, девушка находит идеальную.

«Педофилович.»

Про себя Серега теперь только так будет его называть. И он даже еще не знает, что именно так его кличут и другие. В шутку. Но он теперь серьезно. Рафаэль не родственник Эвелины, тогда какого черта он насильно куда-то тащил ее? Ей было больно, он видел. Видел ее грустную улыбку, но ничего не сделал. Смелости не хватило. Урок закончился, Эвелина молча собирала вещи. Рафаэль поспешил скрыться в своем кабинете-подсобке, не желая мучать себя. Девушка была уверена, что она сдала работу, потому что ответила на все вопросы быстрее остальных. — Значит, ты и пила? — спрашивает Серега, когда они идут по коридору, — что еще я не знаю о тебе, о примерная девочка всея школы? — Заткнись, чурчхела, — без обид обзывает она друга, — пила, курила, употребляла, — перечисляет на пальцах. — Круто, блин, реально круто, — он словно не верит. Снаружи она выглядит, как смерть. Он подозревает, что девушка занимается резаньем себя, но не хочет спрашивать. Не уважительно. — А ты что думал. — Ну раз так, — загадочно тянет он, — то примешь ли ты мое предложение о том, чтобы покутить этой ночью? — Серега остановился перед ней в пару шагах, заставляя сделать тоже самое. — Меня не отпустят родители, — вспоминая порку, грустнеет девушка. Вмиг все ее звезды в глазах тускнеют, а в груди неприятно закололо. — Прости, — обняв ее за плечи, извиняется парень. Он понимает все, потому как и его самого так же избивали, когда он был совсем маленьким, — не стоило мне… — зря, очень зря он сказал это, не то, что уж подумал и предложил. Он напомнил ей о боли. Объятия. Первые за день, которые ей так нужны были. И плевать, что они в коридоре среди кучи людей, она обнимает в ответ. Хватается за его спину, как за спасительную шлюпку, а лицо в грудь утыкает, потому что снова слезы. Серега пахнет ахрененно, если мягко говоря. Сладко и дурманя одновременно. Он пахнет, как самый лучший цветок на земле. В то же время его запах успокаивает. Очень сильно. — Но предложение не плохое, — успокоившись, девушка отходит от парня. Не отталкивает, просто отходит, — я скажу, что пошла к Женьке, — мгновенно придумывает, потому что надоело уже. Хочется оторваться, пойти в клуб. — А родители? Если узнают… — Не начинай, не узнают. Там никого из знакомых ведь не будет, так что все окей, — девушка показывает пальцами круг. Друг успевает среагировать поздно, потому как по плечу попадает хрупкая ручонка. — Попался, пидор, — хихикнув, она на секунду отдергивает себя. А если он обидется? Если вдруг это слишком? На Женьке все прокатит, но он не ее подружка. Если-если-если. Она слышит его смех. Звонкий и льющийся, как река. Красивый и немного детский. — Да с тобой надо быть аккуратней, — подводит итог парень. В конце дня друзья обменялись номерами, некоторыми соц.сетями и разошлись по домам. Эвелина шла с улыбкой на лице. Такой счастливой, что будто бы святилась. По дороге ее догоняет подруга, которая театрально обижается, что из-за новерького (а для них старого) друга, она совсем про нее забыла и не подождала. Проговорив еще до перекрестка, они прощаются. Только тогда Эвелина понимает, что дом совсем рядом и она боится. Боится возвращаться домой, потому что увидит там еще чего-либо, что не должна. Совесть ее грызет. Черт.