Suicidio

Эвелина, кажется, задыхается тут. Все вокруг давит на нее с огроменной силой. — Я выйду покурить, — говорит девушка, вставая с места. И хоть идти ей тяжело, она упорно волочит ноги. В помещении курить нельзя, там тут же пожарка сработает и всех водой обольет, поэтому она выходит на старый балкон, пробиваясь через толпы людей, мозг которых уже давно отключился. Тихо. Музыка становится тише, а людей, как следствие, меньше. Достав из портфеля темную худи, Эвелина натягивает ее с капюшоном, по пути доставая сигарету. Стоит только ей оказаться на балконе, как она чувствует холод, поэтому спешит зажечь палочку никотиновой зависимости. Все еще тишина. Снег кружится, мягко падая на ее плечи, а между ними тишина. Рафаэль тоже тут, но не для того, чтобы покурить. Он смотрит куда-то вдаль, глубоко о чем-то задумавшись. Она не скрывает, что в открытую пялится на него. Оперевшись о стену, девушка делает первую затяжку. Ей казалось, он выкинет ее сигареты куда подальше, но он ни шагу к ней не сделал. — Не холодно? — интересуется Эвелина, облизывая пересохшие губы. — Кто бы говорил, Корнева, — наконец, обратив на нее свое внимание, мужчина взглядом указывает на юбку слишком короткой длинны. — Обо мне не беспокойтесь. — Не хорошо сбегать от родителей, а то ведь им и рассказать могут, — открыто намекает. — Думаю, тебя наказали в прошлый раз, поэтому все время ворочилась, пока сидела? — не упрекает, а просто спрашивает без грамма подтекста, — очень больно? — ну вот опять. Волнуется? Зачем? Зачем заставляет чувствовать ее неловко. — Вас не касается, — поднимать эту тему не хочется. А вспоминая, как он ее прогнал, то вообще плакать хочется. — А его? — имя не произносит, но и без этого понятно, о ком речь, — его касается? — Он мой друг, а вы — учитель. Это же огромная разница, — снег пошел крупными хлопьями. Вдалеке ворона издала звук, больше похожее на кряхтение. — Сейчас вы все такие? — Какие? — Чересчур распущенные. Все равно с кем, но надо потрахаться, — смотрит на нее с презрением, даже неким отвращением. — Какие литературные слова для вас, — язвит Эвелина. — Сколько стоит тебя купить? — Рафаэль игнорирует ее колкость, — один-два напитка или сумма, в которой больше на пару нулей, чем в цене твоих сигарет? — За кого вы меня принимайте? — сдержав свою дрожь в голосе, она понимает, что долго не протянет, — я не продаюсь ни за какие-либо цифры. — Ох, цену набиваешь? — усмехается, — тогда просто назови ее. Новая машина, телефон, что ты хочешь? Сколько стоит снять тебя на эту ночь? — У вас нет таких денег. — Да больно ты знаешь, сколько у меня, — засунув руки в карманы, произносит он, — но, заметь, ты не отнекиваешься. — У вас нет того, что вы бы могли мне дать, — девушка тушит сигарету, выдыхая пар изо рта. — Могу достать. У меня много связей по миру. Так сколько ты стоишь? — не отстает. — Любви, — не дает ему и дальше предлагать Эвелина, — вы не дадите мне ни любви, ни поддержки. А если попытайтесь, то кто вам гарантирует, что и вы мне понравитесь? Плевать я хотела на ваши хотелки. Купите проститутку на трассе, та будет дешевле и проще. Развернувшись, она выдает на последок: — удачной ночи.

***

Темные шторы медленно колыхались у открытой форточки. Прохладно, настолько, что пробирает до костей и не мешало бы закрыть окно, но он этого не сделает. Рафаэль пьет уже который бокал и никак не пьянеет. Черт бы побрал… Ну почему же всем так легко это удается? А ему хоть бы хны. Так, настроение поднимется, но не больше. Чешется. Вся спина, шея все чешется и он чувствует на себе цепи, оковавшие его тело когда-то очень давно. Он тянет за собой этот груз и не жалуется. — Сколько лет, сколько зим, — доносится со спины и он медленно поворачивается, — Ра-аф, да ты ничуть не изменился, — заметил. — Ага, и многие стали замечать, — поприветствовав друга рукопожатием, он хитро улыбнулся. — Как в Аду? Здесь и правда отлично, я даже расслабился, — мужчина в черной футболке засовывает руки в карманы, вдыхая свежий воздух. От плеча до костяшек пальцев на левой руке тянется тату. Выглядит он стильно, но опасно. — Как будто я хоть где-то расслабляюсь, — горько усмехнулся Рафаэль, — тем более объявился этот священичек, — на последнем слове он нарочно сделал акцент. — Ради бога, ты же столько лет скрывался, что мешает сейчас? — прищурившись, мужчина хитро сверкает глазами. — В этом раз все не так просто, Хиро, я бы даже сказал, слишком сложно. Его друг азиатской внешности только хмыкнул. — Расскажи о проблеме, я решу ее. Все-таки влияние у меня есть, да и деньги. Если надо кого-то убить, то… — он улыбнулся, хотя нормальные люди при упоминании смерти ужаснулись бы, — ты только скажи. — Дело в девушке. — Она видела цепи? Быть не может, — удивился мужчина. — Да нет же. Она не видела и не знает ничего, но она может видеть всякую мелочь, — тут же успокаивает своего друга биолог. — Мелочь, да? Всех тех низкосортных демонов? Подожди, тогда получается, она из «нормальных»? — стал рассуждать брюнет, попутно встряхивая волосами, — но при чем тут она? — Она моя ученица, а этот экзорцист, чтоб он упал во врата адские, заподозрил что-то. Боюсь, сухой из воды ей не выйти, — напрягся Рафаэль. Обернувшись, он проверил, нет ли кого рядом. Убедился, что нет. — Сейчас она тут со своими друзьями. — Как ты узнал, что она их видит? — На уроке она часто смотрит в пустоту очень долго и именно на них. Смотрит и не удивляется, а еще был случай, когда она спихивала с парты, как всем казалось, «пустоту». Думаю, весомые аргументы. — Но вдруг совпадение? — Нет, я чувствую, что-то внутри нее. Сейчас редко встретишь «нормальных», церковь уничтожает их, — с упреком рычит Раф, — или сажает по психушкам на медленную смерть. — А ведь на дворе двадцать первый век… — В новостях такие либо пропадают без вести, либо якобы «суицид». Насколько фантазия хватит. Да ты и сам знаешь, — не вдается в подробности мужчина. — Ага. Поэтому ты хочешь спасти ее? Каким боком? — Сам не знаю. Пока что ограничил общение. — Ну ты и дурак, — прыснув в кулак, друг заливается смехом, — господи, такой придурок. — Что смешного? — искренне не понимает учитель. — Тебе с ней наоборот контакты налаживать надо. Да и потом, я помогу тебе с материальным обеспечением, но ты должен видеть ее каждую секунду, из виду не упускать. — Она живет с родителями. — Будто бы они ей помогут. Вот что, советую тебе ее к себе забрать. — Ты думаешь, что говоришь? Она — моя ученица, а я учитель. Под каким предлогом я к себе поселю это чадо? Одни только родители… — Ой, ну не начинай, — перебил его Хиро, — как будто я не знаю, что ты с легкостью можешь обдурить их, — во взгляде азарт, — признай, ты сам не хочешь быть с ней рядом. — Конечно! Когда она рядом, мои желания, как мужчины, выходят на первый план. Боюсь, я ее так только отпугну, — незаметно с сожалением опустив руки, выдал он. — Вали и трахай, да, проходили. Не дай бог еще влюбится, столько проблем, — тцокнув, друг потрепал свою голову, — но большее в голову не лезет. Если что, то можешь сам к ней приходить. Репетиторство и так далее. — Хм, а вот это уже хорошая идея. — Ладно, в твои дела дальше лезть не охота. Деньги переведу с утра. Друзья вместе дошли до винтажной лестницы. Все это время они были на закрытом этаже, куда не пускали обычных гостей, только VIP, но и те сюда не совались, так как делать нечего. — Ах, да, не забывай про глаза, — напомнил Хиро. Рафаэль накрыл очи рукой и спустя мгновение острые зрачки снова вернулись в исходное человеческое положение. — Кого ты учишь, я же не первый десяток живу, — усмехается учитель. — Знаю-знаю, какой там тебе, пятнадцатый десяток пошел? — задумался друг, — выглядишь на двадцать шесть. — По паспорту да, а так я и сам не считал.