Suicidio

Дождь. Крупными каплями моросил дождь по стеклу. Небо заполонилось темными тучами. В середине зимы дождь… Напоминает о чем-то грустном. Рафаэль снял с себя футболку, когда ему стало жарко, но продолжил обнимать девчонку. Иногда она говорила непонятные слова, но чаще просто посапывала. Если бы… если бы она каждое утро просыпалась вот так: рядом, в его объятиях. Странные мысли посещают его в последнее время. Он закрыл шторы, темно, но даже так он видит ее. Полная тишина. Всех мешающих тварей он убрал, усмирил одним взглядом, указал им место. Здесь он царь. Но, как бы то не было, уберечь Эвелину от других парней не получится. Хочется оставить ей некую метку, но нельзя. Вдруг против, да и если увидят родители, будет печально. Почему ему нравится смотреть на нее? Минуты, проведенные с ней, самое прекрасное, что у него сейчас есть, но он хорошо осознает, что это не вечно. В конце концов, он живет намного дольше. Звук заглохшего мотора вырывает его из своих мыслей. Быстро подорвавшись, учитель включает свет и открывает учебники на столе. — Просыпайся, малыш, — от одного только яркого света она поморщилась, а тут ее еще и за плечи теребят. — Еще пять минут… — прошептала она. — Родители пришли, — кстати, эта уникальная фраза работает лучше любого кофе и будит моментально. Чертыхнувшись, Эвелина вскочила, чуть не упав, но ее успели поймать. Быстро добежав до стола, она схватила расческу, приводя волосы в порядок и убирая остатки сна. Эх, а ведь ей снилось, что она съехала от родителей и закончила уже эту школу. Жаль, только снилось. Ох, блин, его пресс… Верхняя голая часть мужчины была, мягко говоря, привлекательной, потому и манила к себе. Прикрыв глаза руками, но сделав просветы между пальцев, она краснела. Красивый, зараза. — Оденься, — напомнила она. Как только он накинул футболку и они уселись за стол, вошла мама. Успели все же. — Ох, как я рада, что вы все еще занимайтесь! — восклицала она, — наконец-то моя дочь взялась за голову, — сделав тонкий намек на то, что она тупица, мать поспешила убежать на кухню. — Успели, — хором выдали оба. Забавно, такая ситуация заставила их улыбаться и даже смеяться. По-настоящему.

***

«Скоро итоги четверти, просмотри свой табель» Телефон прожжужал два раза и высветилось смс с прилегающей фотографией. Ну, стабильно. Русский — четыре, обж — пять, биология — четыре… Стоп. Четыре?! Но ведь балл тянет на твердую пять! Эвелина шла по улице и как только увидела эту несправедливость, то остановилась, зло прожигая экран взглядом. — Ах ты ж индюк, — выругалась девушка, печатая новое смс. «Почему четыре? С таким средним баллом я заслуживаю пять.» Ответ не заставил себя ждать. «Прийди и мы решим эту проблему:)» «Хотите, чтобы я побегала за вами?» «Возможно» «Идите-ка вы в филейную часть!» «В жопу?» «Да.» «В твою с радостью» О боже. Он еще и шутит. Ну вот, теперь она снова краснеет. Стоит посреди улицы и тупо краснеет.

***

Металлический привкус крови на языке. Вкусно. Кровь грешников самая лучшая. — Н-не подходи! — вскричал мужчина в полицейской форме. Он хватался за бок, из которого лилась кровь и полз назад. Но некуда. — Где этот чертов священник? — рыкнул нечеловек, чьи темные крылья грузом тащились по грязному снегу, а цепи, окрутившие шею, побрякивали при движении. — Я не знаю… Мы просто защищаем церковь, не больше, — из последних сил мужчина старался говорить. — Вот как, — его ярко-красные глаза видели душу насквозь, замечали ложь, — тогда ты мне не нужен. Они находились на крыше высокоэтажного жилого дома. И ему не холодно. Это люди чувствуют температуру, а Рафаэль не чувствует ничего. В теории и симпатию он не должен познать, но что-то пошло не так. Когда все пошло не по плану? Ах да, когда прошлого учителя заменили им. В классе, где почти все живут счастливо, есть девчонка, чье лицо не выражало эмоций. Сторонилась она всего и никто не дружил с ней, кроме единственной подруги, которая, словно лучик солнца, всегда ждала ее. Рафаэль делает шаг, мужчина два и ползет, ползет, спасти пытается. Да только вот не получится. Пропасть. Конец крыши очень близок. Рафаэль молча наблюдает, как мужчина летит вниз с криком. Просто картина маслом. Какого черта он творит? Не будь он знаком с девчонкой, то просто сменил бы страну, но… он хочет остаться тут, рядом с ней. Почему же? Она, наверное, уже спит, укрывшись одеялом с головой. Он сделает все, что в его силах, чтобы она всегда спала и ни о чем не думала. Потому что… Захотелось? Под грудной клеткой что-то защимило, что-то застучало и стало чувствовать. Душа, которой у него быть не должно, вопит при виде того, как на ее руках расцветают новые порезы, как по щекам текут слезы. «Что с тобой? Когда ты успел так ослабнуть?» — задает вопрос сам себе. Людей внизу почти нет. После двенадцати ночи наступает время демонов. Люди… сколько зла они ему сделали, из века в век лишь гонят, потому что боятся. Он их ненавидеть должен, но работает в школе. Почему? Наверное, потому что хочет вырастить то поколение, которое не будет, как тупое стадо, верить всему. Такое, у которого будет свое мнение без пережитков прошлого. И эта его основная задача. Его пальто, накинутое на плечи, кажется, сейчас улетит из-за ветра, что развивает волосы. Рафаэль ужасен, как думает сам. Имеет ли он право прикасаться к ней, настолько чистой и невинной своими руками, запятнаными в крови? Его крылья даже крыльями не назовешь. Они, словно мертвый груз, волочатся. До ужаса темные и изодраные. Говорят три шестерки — число Дьявола. А так ли это? Никто не знает точно. Ночь в этот раз не спокойная. Нутром чует, что надо быть осторожней и внимательней.