Фрагменты из смерти

POV Вадима Стоя на краю, поначалу ты боишься сорваться и погибнуть, так и не осуществив ровным счетом ничего из задуманного. Но, когда делаешь так слишком долго, привыкаешь к этому факту и перестаешь бояться. А потом... ты начинаешь ходить по этому самому краю, пытаясь узнать, что там, за ним. Интересно, до коликов в животе. Только переступив за черту, уже нельзя вернуться и рассказать всем, что же ТАМ. И начинаешь искать замены этого ТАМ, чтобы тоже было запретно, интересно, как то яблочко, которое Змей на заре истории уговорил попробовать Еву. Мне вот подвернулись наркотики. Сначала ничего особенного, травка. Ну весело после нее, хохочешь даже над тем, над чем по идее плакать бы надо. А дальше - больше: «колеса», кокаин и героин, как итог всех поисков. « О, героин, источник блаженства….» Если еще и взять пару лишних доз, чтобы не заморачиваться в поисках дилера – деньги в расчет не берем – можно нарваться на ОБНОН. И отдельный отрывок жизни будет проведен в местах не столь отдаленных. Меня как-то проносило, обошла чаша сия, так сказать. Но «заглянуть за» он мне не дал, как бы я ни хотел. Забрасывал куда-то внутрь себя, заставляя вертеться где-то в районе земли, ползать, вместо того, чтобы летать. А еще героин превращает в пажа, в раба, ибо переламываешься страшно. Зависимость выматывает, и становится плевать на все, лишь бы не ломало. Иллюзия рушится. Сказки нет. С трудом перетерпев все ломки, понимаешь, что жить на чистую голову невозможно. Ощущение, что вот-вот сойдешь с ума. Потому что отвык. Меня чёрт дернул еще и во всеуслышание об этом заявить. Я бился об стекла, вил петли, но что-то оставляло меня жить и бродить по этому краю, снова и снова пытаясь узнать, что же ТАМ. Литры водки, коньяка, вермута, абсента, портвейна. Вникуда. Просто уходили, а я не замечал НИ-ЧЕ-ГО. Ну, головная боль по утрам. А так, даже стыд за содеянное в алкогольном угаре не мучает. Все тупо, как в тумане. Проносится, будто картинки из ускоренной съемки и исчезает, не оставив следа. А еще тупое бездействие. Волшебные слова, открывавшие дверцу, за которой прячутся музыка и стихи, забыты или перепутаны. И все попытки не приводят ни к чему кроме разрывающего на части отчаяния. Все по нулям, и от этого во время записи альбома ощущаешь себя каким-то отщепенцем, неполноценным уродом и далее в том же духе. Я – зеро, которое после полулитра водки играет с собой с помощью тары от этой сорокаградусной жидкости в бутылочку на выживание: водка меня или я водку. Пока что она выигрывает. И я уже на том самом дне, откуда выбраться может или сверхчеловек, или тот, кого безгранично любят, или святой. Я ничем из вышеперечисленного не являюсь, к сожалению. Правда непонятно, к чьему. Я уже слишком привык стоять на краю, ходить по краю. И мне уже не страшно видеть перед собой пустоту, в которой есть все, и ничего. И нет на этом свете заменителей того, что за краем. А жаль. Меньше было б таких ошибок, как моя бездарно проебанная жизнь длиной в тридцать четыре года. Если какой-то химик или физик изобретет этот заменитель наконец-то, я буду безмерно рад. А так... Меня здесь уже ничего не держит. Одиночество и саморазрушение, как стиль жизни, задолбали вконец. Хочется узнать, что ТАМ. Увидеть, как далеко меня заводили в моем стремлении к запретному плоду наркотики и алкоголь. И были ли они правы. Если разбежаться как следует по крыше, то, говорят, можно взлететь. Правда не сказано куда: верх или вниз, хотя это не играет особой роли в моем случае. Мне просто хочется за край... «...ветер бьет в глаза. Нам хотя бы на излете заглянуть ЗА»...