ну что же вы, Николай Василич ?

***

— Тогда я буду Вас сопровождать. — Нет, — твёрдо возразил я, будучи все ещё обижен на поэта. — Вы действительно хотите идти один по незнакомому городу, ночью, когда какие-то воры ходят, и то не факт, что сейчас будут открыты постоялые дворы. А что будет если вы потеряетесь? — Александр приветливо улыбнулся и дал мне руку, — Ну так что, мы идём вместе или Вы все-таки один? — Ну-у… Знаете… Я лучше пойду с вами. — Расскажите мне о вашем доме, матери, отце? — Пушкин был так добр и мил ко мне, меня это даже удивило. — У меня есть добрая любящая мать, отец помер четыре года назад от болезни. Сам я родился на свет третьим ребёнком. Четвёртым сыном был Иван, но он умер через девять лет его жизни. Но у меня есть четыре сестры: Мария, Анна, Елизавета и Ольга. Матушку зовут Мария Ивановна Гоголь, она была первой красавицей на Полтавщине. Василий Афанасьевич — мой отец, талантливый рассказчик и писатель. Служил, уволился и женился. Я уважал его, любил. Иногда я жалею, что вообще мог ругаться с ним… Посмотрите на небо, сколько звёзд… Они прекрасны…- Поэт решил оборвать меня. — Так же как и вы… Простите меня за то, что сказал вам несколько часов назад. Я… Я не знаю, что нашло на меня, — Александр встал на колени, — Прошу, простите, прости меня..... Я не хотел отталкивать тебя, не хотел… Не хотел — Саша был, как маленький ребёнок, но этот ребёнок любит, похоже сильно, очень сильно. Я встал на колени тоже, приподнял его голову и сказал, — я прощаю Вас, я прощаю тебя. Вдруг неожиданно, послышались в далеке шаги. Было темно и почти ничего не видно. Следом за шагами я услышал голос, невероятно мелодичный, но в тоже время очень уверенный. — Слушайте, — сказал женский голос — вы, конечно, примите мои извинения, — до жути знакомый голос — за то что прерываю вашу идиллию, но, — это же голос Искры, — там работенку предлагают. — Девушка посмотрела на нас как на идиотов целующихся на земле, зимой. Искра тут же засмеялась, увидя такую картину. — Не, ну, слушайте, может предложение друг другу сделаете. Oh mon Dieu, vous êtes si drôle. Мы резко посмотрели друг на друга и так же резко отскочили друг от друга, пытаясь встать на скользкой земле. — Так, давай ты. Э-э, то есть Вы… В общем, Искра, прошу, вас, забыть все, что вы только, что увидели, и стереть из своей головы. — Настойчиво сказал Александр. Искра не очень долго думав, посмотрела на меня, затем на Пушкина, и усмехнулась, — Хорошо, но только, вы скажите мне одно, вы готовы работать на господина Марселлиала? Он предлагает охотиться на странные вещи. — Какие странные вещи? — с испугом и недагованием спросил я. — Ну там всякие нечести, которых ещё мир не видовал. — Что ещё за такие нечести, что мир не видовал? — Саша был неспокоен, ему совершенно было ничего не понятно. — Вам страшно, Александр Сергеевич Пушкин? — Искра сделала решительный и увереный шаг в сторону поэта, на что тот пошатнулся. Девушка немного улыбнулась уголком губ, и посмотрела на меня. Я, если честно испугался ее взгляда, но и растаял в нем. Ее глаза были, столь изящны, что можно было подумать, будто отполированный изумруд смотрит на тебя. — Что на счёт вас, Николай Васильич Гоголь или В. Галов? Как вас назвать? — голос этой девушки был настолько уверен и величавен, что я начинал путаться в словах. — …Просто Николай. Знаете, я согласен на эту работу, может даже, напишу что-то. — Превосходно. Я так понимаю вы тоже согласны, Александр Сергеевич? — Знаете, это предложение столь неожиданное, что мне нужно время на раздумье. — Поэт поправил своё пальто. — У нас нет времени на раздумья. Либо да, либо нет. — Искра говорила с огнём в глазах. Ей это явно все нравилось. — Ладно... Я согласен — немного помедлив ответил Пушкин. — Что ж, замечательно. Прошу в мою повозку, я вам все расскажу, не переживайте. — Она улыбнулась нам приветливой улыбкой. — Ты уверен, что ей можно доверять? Мы знакомы всего ничего. — произнес Саша шёпотом. — Эта девушка спасла меня. Тем более она немного напугала тебя. Мне нравится эта леди. Мы послушно сели в повозку. — Трогай, Эрн. — Произнесла Искра, но вслед за ее голос прозвучал другой. — Да, трогай, Эрн - голос прозвучал так четко и громко. Но никого я не видел. — Кто это сказал? — с уверенностью спросил Пушкин, он видимо тоже услышал что-то. — Вы что-то услышали, лично я ничего? — девушка посмотрела на нас как на сумасшедших и отвернулась смотреть в окно. Уже начинало светать. Солнце напомнило мне о детстве, таком ярком и беззаботном. Напомнило родину... Я не был там совсем немного, но уже чувствую, что нуждаюсь в ней. Ох, матушка, как ты там?