Высматривая ненависть

      День за днем превращался в рутину, которая поначалу даже не была замечена, влилась она очень гармонично и хитро, пока Гарри был занят разработкой планов занятий для разных возрастных групп их увеличившегося в количестве участников запретного клуба, не без воодушевления и участия Гермионы, конечно. Подруга так настойчиво объяснила, что если составить программу для каждого занятия на недели вперед, то будет намного проще: не будет «дедлайнов» и, как она сама сказала, «не будешь просить меня заменить тебя». Мальчик почувствовал себя как минимум учителем, это было очень приятное чувство: он был нужным, его ждали, каждое его слово слушали и слушали не потому, что он, там, в младенчестве кого-то «убил». Собственная значимость так пьянила, даже отрывала от реальности, унося в мир, каким он и должен быть — без запретов, без вечного молчания, без презрительных взглядов, без страха… Без голода.       Гарри обнаружил себя за рабочим столом в спальне. Пальцы правой руки сжимали перо, с которого сейчас сорвется капля чернил на текст, над которым он работал уже незнамо сколько, а пальцы левой… Надкушенная сладкая булочка. На миг тело оцепенело, пока мозг старался осознать, что происходит, но через секунду дернулось крупной судорогой. Булочка полетела на пол, а перо неудачно задело чернильницу, опрокинувшуюся аккурат на пергамент. Гарри зачертыхался, еще раз дернулся, только уже в попытке встать из-за полетевшего на пол стула. Оказывается, в комнате было тихо, а за окном ночь. Парящий шарик Люмоса замигал и стал тускнеть, пока Гарри оглядывал стол и пол. Со стороны кроватей к нему в спину полетели сонные ругательства. Эссе полностью пропиталось чернилами, вроде, ничего не попало на мантию. Булочка, прокатившаяся по ковру, забилась в угол, приветливо выставив не надкусанный сахарный бочок. Стул же обиженно издал треск, пока его ставили на место. Парочка очищающих заклинаний вернуло столу прежний вид, однако эссе как-то даже испортилось. «Вероятно, для таких случаев нужны другие заклинания?» Разобравшись с небольшим происшествием, Гарри опасливо оглянулся на булочку. Та все также лежала, никуда не пропала. Она была настоящей, и это подтверждало сладкое послевкусие во рту. Такие булочки были несколько дней назад: нежный крем внутри, а сверху россыпь белой сладкой пудры, — Гарри тогда очень хотел съесть несколько таких, но Гермиона уже поела и звала его в библиотеку. «Даже Рональд уже поел, пошли, Гарри, у меня есть несколько идей для следующей встречи», — на лице девочки играла милая улыбка, а в глазах горело нетерпение. Поттер умыкнул штучки две этих булочек, пока друзья развернулись к выходу, в сумку, а как оказался в спальне, тут же положил в карман в чемодане, в неприкосновенный запас, такой вкусности только там и красоваться рядом с такими же, наверняка, вкусными булочками и сэндвичами, хот-догами, закрытыми пирогами, пиццами, даже рядом с яблоками и томатами. Они все обязательно дождутся своей очереди, ведь, кто знает, когда наступит момент нужды в них, когда Гарри вновь придется сидеть запертым в своей маленькой комнате без еды? Гарри медленно и тихо подошел к упавшей булочке. Только он наклонился ее поднять, как рука застыла. Глаза жадно рассматривали ее, а рука неподвижной осталась в воздухе. Язык прошелся по губам, слизывая крупинки пудры, рот тут же наполнился слюной. «Ты же не собираешься есть булку с пола?» — голос в голове звучал осуждающе. Гарри кивнул в согласии. Он не настолько голоден, чтобы есть с пола, бывали, конечно, такие случаи, но сейчас-то он уже даже поел этой самой булочки. Вкусной, сладкой булочки… Мальчик тряхнул головой, решительно протянул руку, поднял ее и тут же выкинул в мусорку рядом с рабочим столом, чтобы не лезли всякие мысли в голову.       Тренировки по квиддичу всегда проходили по расписанию. Эмма Ванити не была настолько одержима квиддичем, как Оливер Вуд, но верила в эффективность постоянства. Была среда, пары в этот день сокращены, так что и тренировка начиналась раньше. Гарри переоделся в форму, взял метлу и вместе с сокомандниками вышел на поле. К сожалению обеих команд, сегодня тренировались Гриффиндор вместе со Слизерином. Споры по поводу времени тренировок были ожесточенными и яростными, однако профессор Хуч разрешила все строго и безоговорочно. Пришлось делить поле, ведь ни один из капитанов не хотел уступать среду, это же самый удобный день недели. Игроки команд холодно игнорировали присутствие друг друга. Тренировка началась с физических упражнений: стандартная разминка, полчаса бега и отработка передач на метлах, стратегия игры, конечно, обсуждалась и разыгрывалась в другой день. Гарри старался не сильно фанатично относиться к разминке и особенно бегу, не хотел вызывать подозрений. Бежал не первый и не последний, но только, похоже, у него одного в голове крутилось заевшей пластинкой: «Этого мало, если бы мы бегали чуть подольше… Нельзя останавливаться… Ты ничтожен, бегал бы до истощения, больше пользы принес…» В отличие от сокомандников мальчик не часто участвовал в отработке передач и бросков. По большей части он тренировался со снитчем, который Эмма заколдовывала с каждым кругом на увеличение скорости. Гарри очень старался, но нередко он не доходил до пика скорости, на какую был способен шарик. В руке трепетал снитч, Гарри застыл в воздухе, переводя дух от бешеной погони. Взгляд заскользил по своей команде, по команде соперника. Вникать в то, что они там делают, желания особого не было, голова была пуста, грудь только-только успокаивалась. На трибунах сидело некоторое количество студентов разных факультетов, кто, что делал было не видно с высоты Гарри, да и он не особо вглядывался. А что на трибунах делала черная фигура? Профессор Снейп. Поттер чуть потерял равновесие, быстрым движением хватаясь за древко метлы. Главный слизеринский слизняк никогда не приходил на тренировки его факультетской команды, да и болельщиком особым не был, не то, что профессор Макгонагалл. Гарри стал понемногу спускаться, делая вид, что просто хочет отдохнуть на земле, а не рассмотреть подозрительного профессора. Боковым зрением он следил, что тот делал, но, конечно, не с его «остротой» глаз было возможным увидеть что-либо, кроме неподвижной фигуры. Как бы невзначай Поттер развернул метлу в сторону трибун, думая, что совсем незаметно пялится на Снейпа. Тот пялился в ответ… Гарри вмиг стушевался, спускаясь к команде, закончившей броски. — Эмма, — Гарри спешно подошел к капитану. — Эмма! –О, Гарри, ты уже закончил, мы переходим к передачам, присоединяйся, хоть ты и ловец, но должен… — Эмма, — Гарри перебил девушку, — мне немного дурно стало от скорости, можно я закончу тренировку? — Но… — Ванити думала секунду, оглядывая мальчика и примечая его странный взгляд. — Хорошо. Но на следующей тренировке, чтобы семь потов с тебя сошло, мне нужен не только юркий ловец, но и сильный, и выносливый. — Хорошо, — Гарри улыбнулся и с почти чистой совестью направился к раздевалкам. Фигура профессора вслед пропала с трибун. В раздевалке мальчик, в успокоительном полном одиночестве устало присел на скамейку, хотя и не испытывал сильной физической усталости, он бы еще часа два потренировался. Но этот Снейп. Гарри от злости сжал челюсти и от досады пнул чью-то упавшую перчатку для игры. «Прости, прости, прости…», — в голове завертелось, и он начал ползать по полу, стараясь достать вещицу. — Здесь что, вообще не убирают? — бурчал под нос весь извозившийся в пыли и песке Поттер. Почти начавшийся поток недовольств прервал еле слышный скрип деревянного пола. У Гарри пусть и не самое хорошее зрение, зато слух отличный: подкрадывающийся Дадли, Дурсли старшие — научили прислушиваться и даже различать по шагам с каким настроением к тебе идут, конечно, мальчик всегда надеялся на лучший расклад, но судьба жестока и строга к тем, кто не выучивает ее уроки с первых ошибок. Так и сейчас — это точно был не обычный скрип старых досок. Кто-то оступился, кто-то не знал все особенности раздевалки гриффиндорской команды: какая, где доска скрипит, а где гвоздь торчит, какую вешалку лучше не трогать, а-то вряд ли кто любит ходить в пыльной одежде и чесаться от песка и грязи. Гарри неловко встал на ноги с найденной перчаткой. Осторожно и аккуратно оставил ее на лавке, посматривая по сторонам и прикидывая, в каком углу мог бы стоять этот «кто-то». Отдернул ширму, отделяющую парней от девушек. Никого. Прошелся дальше, заглядывая, куда только можно. Скрип повторился. Этот шаг был уже намного осторожнее. Гарри усмехнулся и уверенно направился к выходу. — Гарри! — Рон испуганно шарахнулся. — Ты чего творишь?! Зачем меня так пугать? — Рон? — Поттер облегченно выдохнул, но внутри поднялось раздражение. — Какого Мордера ты тут крадешься?! — Эй, я не крался, — мальчик в ответ бросил также раздраженный взгляд. — Мне сказали искать тебя тут, что-то случилось? — Все хорошо, просто устал, — ложь так легко и быстро полилась, Гарри давно не замечает этого, даже почти не видит ничего плохого. Он же не врет о действительно важных вещах, так, во благо. «Зачем вываливать на близких свои глупые проблемы, я и сам прекрасно с ними справляюсь», — обычная мысль в моменты, когда мальчик вдруг решал подумать о своем вранье каждодневном, почему-то тыльная сторона ладони в такие моменты чесаться начинала. — Ну, надеюсь, что так… Ты в последнее время какой-то слишком уж бледный, ты говори, если чего там… болит, чувствуешь как-то… не очень, — было видно, как Рону даются нелегко такие слова, он не привык с другом обсуждать чувства и эмоции, но тревога за Гарри не угасала. — Все хорошо, — Гарри лучезарно улыбнулся, пресекая продолжение расспросов. — Я нужен Гермионе? — Да, ха-ха-ха, в точку, — Рон заметно выдохнул, отвечая искренней улыбкой. — Жду тебя снаружи. «Вероятно, это все же Рон скрипел», — мальчик успокаивал трезвонящую паранойю. Для верности все-таки обошел раздевалку два раза — можно уже и переодеваться. Рон остался ждать друга снаружи. Гарри же быстро запихал тренировочную форму в сумку, по пути подтягивая брюки. Мантия запуталась в рукавах, все никак не хотела нормально выворачиваться и надеваться на плечо. Раздражение с силой хлынуло в голову, мальчик начал крутиться на месте, стараясь поймать рукав, уже даже сбросил сумку на пол. Это было мимолетно. Что-то гладкое прошлось по щеке. Гарри тут же остановился в нелепой позе, одной рукой схватившись за вывернутый рукав. Может, он уже бредит, очень вероятно, но мальчик услышал тонкий запах трав. Не тех, что растут на квиддичном поле, не тех, что цепляют свои семечки, пока добираешься до замка с поля. Запах похож на запах теплиц, только в теплицах всегда влажно, даже жарко, а этот был сухим, с оттенком пыли. «Я схожу с ума!» — Гарри рывком стянул мантию с плеча и также небрежно пихнул ее в сумку, сбегая на улицу. Рядом с Роном стало легче, но ощущение взгляда на спине подгоняло. — Ты чего? — Уизли не успевал за другом, тянувшим его прочь от раздевалок. — Гермиона ждет! — Да ладно тебе, это же не настолько срочно, — Рон неловко улыбался, с удивлением рассматривая спину друга. «Что с ним?» — этот вопрос слишком часто стал появляться в рыжей голове, что не так уж и радовало ее.       На ужине Гарри сидел в прострации, лениво ковыряя на половину съеденное рагу, иногда надкусанным куском хлеба вазюкая по тарелке, собирая из кусочков овощей и мяса что-то хаотично-структурированное. Друзья оставили его, уйдя в башню. Гермиона, хоть и сделала свои задания, сжалилась над Роном и пошла вместе с ним разгребать завал долгов. Вокруг еще оставались студенты, Гарри не особо вслушивался в болтовню вокруг. Пальцы устало выпустили ложку, аккуратно уложив ее на краю тарелки. Глаза мельком пробежали по остывшему и развороченному рагу. Даже почти не хочется его съесть. Успех. «Вот если бы никого тут не было, можно было бы спрятать его в сумку и отнести в башню». Да, можно. Гарри даже как-то умудрился суп с собой прихватить вместе с тарелкой, конечно. Мальчик попытался увести мысли от еды подальше. Пора возвращаться в башню. Пальцы сжались на ремешке сумки. Кожа болезненно натянулась и, побелев, не сразу вернула свой розовый цвет. Гарри, почти хныкая, еще несколько раз сжал руку в кулак, пока выходил из Зала, незаметно ощупал лицо, осознавая, что и оно было опухшим. Добравшись до гриффиндорской башни и до спальни, Гарри откинул крышку сундука, в котором лежал его чемодан. Обшарив все маленькие кармашки, мальчик вытащил несколько блистеров с таблетками. «…девять, десять, одиннадцать, двенадцать…» И две одинокие таблетки во втором блистере. «Мне этого не хватит», — Гарри бросил таблетки на кровать. «Слабительное можно принимать по три, как нормальные люди…», — «Только мне этого уже не хватает». «В Хогсмиде можно будет посмотреть в аптеке аналоги мочегонного, наверняка, волшебники также сталкиваются с отеками». Мальчик положил две таблетки обратно в чемодан, оставляя до момента, пока не найдет аналогично действующее зелье или пока отеки не дойдут до того, что глаза не будут нормально открываться. А слабительное принять необходимо. «Мог бы не тратить, если бы не ел», — мысли укоряли, злили. Гарри с жалостливым вздохом положил блистер с коричневыми таблетками в карман брюк и пошел в ванну, чтобы запить их с водой. Все двенадцать таблеток выглядели жутко на ладони. Но что мог сделать с собой Гарри? Он начинал с двух таблеток, как того требует инструкция, но с неоднократного применения перестало хватать для нужного эффекта очищения даже шести. Когда не хватало сил на то, чтобы заставить себя вывернуть желудок, Гарри пил слабительное. Да, утром его живот пронзала ужасная боль, спазмы скручивали все тело. Со слезами на глазах он сидел на унитазе рано утром, пока одноклассники спали. Зато, какое облегчение было после — прощение, удовольствие от пустоты. Гарри всегда боится этой боли, всегда руки трясутся, когда он выдавливает таблетки в ладонь, чтобы выпить. Страх почти невыносим, но не делать этого он не может. Боязнь набрать вес — вот, что действительно пугает. Боль можно стерпеть, а выносить все больше оскорблений от себя же самого иногда бывает невозможным. И потом, это что-то вроде наказания, заслуженного наказания, так будь добр вытерпи его. Несколько лет назад Гарри случайно подслушал тетю Петунью. К ней тогда пришли ее подружки, они сидели в гостиной, пили чай и объедались пирожными, рецепт которых тетя давно хотела опробовать. Дядя Вернон был на работе, Дадли гулял с друзьями, а на Гарри никто и никогда не обращал внимания, только шипели, если он появлялся в поле зрения, раздражал своим жалким видом. Пока женщины что-то обсуждали, мальчик мыл посуду и собирался потом идти в сад, чтобы прополоть любимые розовые кусты тети. Гарри уже не помнил, кто именно завел тему про похудение, но это и не важно. То был первый раз, когда мальчик был благодарен своей тете за то, что та устраивает чаепитие со своими такими же гадкими, как и она, подружками. Женщины нахваливали стряпню тети, пока одна не сказала, что боится растолстеть, если Петунья будет каждый раз баловать их такими вкусными пышками. Другая не применила ее успокоить и рассказала о слабительном и мочегонном, которыми пользуется перед важными встречами, на которых необходимо выглядеть безупречно и тонко. Тетя Петунья, худая, словно высушенная рыба, начала отмахиваться от подружек. Тема разговора скоро перетекла во что-то другое, но слова про слабительное и тонкость засели в голове мальчика. На следующий день, когда тетя взяла его по магазинам, чтобы таскал сумки с продуктами, Гарри зашел в аптеку, пока тетя Петунья отвлеклась на разговор со знакомой. С того дня он и начал активно использовать таблетки в школе. В доме у Дурслей в них никакой необходимости не было — его не кормили так, что можно было бы объестся, ровно столько, чтобы мог ходить и разговаривать, последнее, конечно, было не актуально для Дурслей, но кто-то же должен помогать тете с уборкой и готовкой. Таблетки кучкой провалились в желудок. Живот недовольно пробурчал, а руки начали слегка трястись, но теперь ни за что нельзя очищаться, как бы не хотелось. Гарри сколдовал время. Половина седьмого вечера. Спать ложиться еще слишком рано, нужно занять себя чем-нибудь, чтобы не думать про плавающую в воде еду в желудке.