History Has It's Eyes on You

Конец лета 1776 года. Прошло уже несколько недель после подписания Декларации независимости, и пройдёт ещё немного времени, как боевые действия примут кровавый оборот. Альфред чувствовал каждый выстрел, пушечную пальбу и смятение Вашингтона. Большая часть его хотела быть с ним, но из-за обсуждающейся независимости он должен присутствовать здесь. Будучи надолго запертым в конгрессе, американец с нетерпением ждал момента, когда можно было бы выйти в свет, а тут предоставился шанс, и он выскользнул из здания. Он любил просто идти, не думая о настоящей цели. Его земля менялась так сильно, что ноги каждый раз уносили его в другое место. Приблизившись к Нью-Йорку, он снова почувствовал, как внутри что-то шевельнулось. Что-то происходило, что-то вроде собрания, и оно близко. Джонс следовал за этим чувством, пока не добрался до таверны. Он заметил внутри большую толпу, почти заполнившую помещение. «Хм, революционеры или пацифисты?» — подумал подросток, маневрируя людей. К сожалению, он не мог разобрать, кто говорит и о чём в глубине сборища. Альфред заметил несколько крепких балок на потолке и быстро запрыгнул на одну из них, болтая ногами и прислонившись к вершине опорной колонны. Благодаря тусклому освещению его никто не увидит. Он с опаской относился к общению с окружающими людьми. С некоторыми из них он познакомился много лет назад, и наверняка те стали бы задавать вопросы, попадись он им на глаза, мол, он выглядит точно так же, как и тогда, при первой встрече. Вашингтон и почти все делегаты из его колоний знали его личность, но это перестало беспокоить. Артур давным-давно сказал Америке, что хорошо, если люди, которых он считает важными, знают, кто он и что он такое, но также упомянул, что лучше об этом знать только руководителю его страны. Таким образом, раскрытие личности представителям также может рассматриваться как способ восстания против его брата. Джонс смог-таки расслышать речь и увидел человека, стоящего на каком-то ящике. Потребовалось всего несколько слов, чтобы понять и закатить глаза: — Пацифист... — проворчал он. Этот парень болтал о том, что не надо прислушиваться к революционным настроениям, что насилие не есть ответ и бла-бла-бла, прощение короля бла-бла, скучная чушь, которую Альфред слышал от Кёркленда миллион раз с самого начала бунтов. Он думал, остаться ли ему и посмотреть на реакцию толпы, или уйти, избавив себя от скуки, как вдруг заметил, что кто-то из толпы направляется к оратору. Это тот юноша! Который из гавани! Альфред не забыл его, но из-за заседаний конгресса у него не было возможности увидеть его! Вскоре после встречи с ним он узнал, что его зовут Александр Гамильтон, и это имя тогда взбудоражило его до глубины души. Верный признак того, что этот человек особенный. Оживившись, подросток наблюдал, как Гамильтон, поддерживаемый тремя другими мужчинами, подошёл к так называемой трибуне и начал спорить с епископом, одновременно подшучивая над ним и королём. Когда Александр уже стал толкать свои взгляды и мысли, Джонс засиял. Никогда ещё он так не гордился своими подданными. — Почему крошечный остров в море устанавливает цену на чай? — спросил революционер, и тут кто-то схватил его за руку. Ему даже не нужно было оборачиваться, — это Аарон Берр. — Александр, пожалуйста... — Бёрр, лучше я буду прямолинейным, чем нерешительным! — огрызнулся он, отдергивая руку. — Отбросим учтивость в сторону! — Порви его, Алекс! — выпалил Геркулес Маллиган, горя желанием действовать. Сэмюэль Сибери был белее простыни, перепуганный до смерти, и ему следовало бы испугаться. Война уже началась, так в чём же теперь смысл пацифистских разговоров? Это абсурд! Теперь нельзя поворачивать назад. Лоялист поспешил уйти прочь, стремясь поскорее убраться подальше от патриотов, и тут взгляд Гамильтона привлекла синева. Он поднял голову и чуть не подпрыгнул от страха, заметив пару голубых глаз на тёмных стропилах над ним. Они смотрели прямо на него, и он вдруг почувствовал то странное чувство, которого не испытывал уже много лет. Он напряг зрение и разглядел под лучистыми глазами ослепительную улыбку, улыбку гордости и благодарности высшей степени. Приглядевшись, он едва различил в темноте лицо, очень похожее на... мальчика из гавани... но это невозможно... — Здорово, дружище! — Джон Лоуренс схватил его за плечо, и Александр вышел из транса. — Ты засунул слова этого парня обратно ему в рот! — Давайте ещё по одной! — объявил Жильбер Лафайет. — За революцию! Тот молча кивнул и направился за своими друзьями, позже замечая, что голубые глаза исчезли. Джонс шёл по улицам, чувствуя головокружение и гордость, как никогда за долгое время. Этот парень Гамильтон определённо был силой, с которой следовало считаться, и это именно то, что нужно, если он хочет получить свою независимость! Хоть ему было неприятно думать об этом, но он надеялся, что Гамильтон и его друзья вступят в армию, когда придёт время. Их боевой дух так же силён, как и их слова, он чувствовал это! Одно можно сказать наверняка: Альфреду не терпелось поскорее познакомиться с Александром Гамильтоном, и он уверен, что этот человек будет достоин узнать его тайну, как только начнётся настоящая война.