History Has It's Eyes on You

Война, наконец, стала похожа на войну в её привычном понимании. Теперь официально, и никакие более пацифистские переговоры не в силах её остановить. Альфреду удалось догнать Вашингтона, и он уже намеревался оставаться рядом с ним до конца революции. Но, несмотря на то, как генерал был рад, что его будущая страна буквально на его стороне, трудности, приходящие с должностью командующего для совершенно неопытных солдат, брали своё. Даже с обучением от барона фон Штройбена, всё ещё были люди, которые бросили сражаться или запаниковали, полностью компрометируя битву. А поскольку Вашингтону надо было планировать сражения и передвижения, держать солдат в узде и посылать уведомления в конгресс и другие ведомства, чтобы либо информировать, либо просить о поставках, этот мужчина был на пределе своих возможностей. — Мне нужен помощник, — вторил генерал Альфреду, когда приходилось перебрасывать войска из одного штата в другой и просить помощи. Какое-то время Джонс не знал, что делать. У него не было никаких предложений, никаких идей; даже сумасшедшая идея была бы лучше, чем ничего! Он всё пытался избавиться от смятения и боли, которые зачастую овладевали его. Британия же предупреждал, что войны оставляют шрамы, а американец уже получил их немало. Вашингтон пытался уговорить Альфреда отправиться в безопасное место, но тот отказывался, говоря: — Не важно, где я нахожусь, моя земля всё равно будет разорена; здесь мне лучше, чем где-либо ещё. Подросток задавался вопросом: не поддастся ли он тому же безумию, что и Вашингтон, не участвуя в стычках в центре города и не наблюдая, как знакомый человек разработал стратегию кражи британских пушек. Именно тогда он понял: это цель того юноши или, по крайней мере, одна из них. — Здравствуйте, генерал, — поприветствовал страна, подходя к заваленному бумагами столу мужчины. — Возможно, у меня есть кандидат для Вашей отчаянно необходимой «правой руки». — Ваше Превосходительство, Вы хотели меня видеть? — Гамильтон, входите, — сказал Вашингтон, дождавшись, когда Бёрр выйдет из палатки, едва коснувшись руки революционера. Гамильтон стоял перед мужчиной, в глазах его читалась нервозность. — Я сделал что-то не так, сэр? — спросил он. — Наоборот, — генерал поднялся. — Я позвал тебя сюда, потому что наши шансы не так уж велики, и мой дорогой друг считает, что ты мог бы нам помочь, — он поманил его в сторону, и юноша последовал за ним, вдруг вздрогнув при виде светловолосого мальчика с горящими голубыми глазами. — Рад снова Вас видеть! — подросток резво и легко взмахнул рукой. — Э... это ты! — воскликнул Гамильтон. Это единственное, что вылетело изо рта. — Не обращай на него внимания, Александр, — хмыкнул Вашингтон, улыбаясь. — Вы... Вы его знаете? — обомлел революционер, ошеломлённый тем, как спокойно ведёт себя генерал. Во-первых, этот мальчик одет как солдат и просто небрежно сидел на каком-то ящике. Какой солдат мог так спокойно сидеть в палатке генерала?! Во-вторых, этот мальчик считал, что он может быть полезен; как он мог это знать? Конечно, Гамильтон сделает всё, что в его силах, но он ни разу не разговаривал с этим мальчиком как следует! И в-третьих, это чувство вернулось, и оно было сильнее, чем когда-либо. Это ощущение связи, и юнец, казалось, излучал вместе с ним. — Ваше Превосходительство, я знаю, что Вы просили подождать, но позвольте спросить, кто этот мальчик? — Зачем? Вы встречались раньше? — Нет, и в этом вся проблема! — выпалил Гамильтон, снова поворачиваясь к Джонсу. — Я видел тебя дважды, как призрака, и каждый раз не мог избавиться от этого... чувства... — Я Вам понравился? — ухмыляясь, спросил Альфред, приподняв бровь. — А я думал, что вы с Лоуренсом уже стали милой парой. Щёки Александра слегка покраснели, и Вашингтон покачал головой: — Неужели ты умрёшь, если будешь вести себя вежливо, Альфред? Подросток, Альфред, вздернул нос: — Я вежлив только тогда, когда того требует ситуация, а это поле битвы; вежливость — последнее, чего я хочу. — Пожалуйста, генерал, кто он? — переспросил Гамильтон, почти отчаянно желая получить ответы. — Скоро ты всё узнаешь. А пока можешь считать его солдатом и доверенным лицом. Вернёмся к теме. Могу я задать тебе вопрос? — Сэр? — выгнул бровь он, вновь обретая самообладание. — Почему никто не берёт тебя в свой штат? — Сэр! — Не пойми меня неправильно, ты молодой человек с большой славой, — Вашингтон поднял руку. — Альфред рассказал мне о твоих действиях в городе. — Отличная работа с пушками, — восхитился страна. — Это было круто. — Ты там был? — Конечно, был. Я также знаю, что и Натаниэль Грин, и Генри Нокс хотели нанять Вас. — Да, чтобы быть их секретарем, нет уж, — с горечью ответил Гамильтон. Американец покачал головой и усмехнулся: — Никто не может взять тебя в свой штат. — Потому что я ... — он моргнул и осёкся. — Подожди, как ты... — Ты хочешь бороться, — отрезал генерал. — Я был таким же, как ты, когда был молод, — и взял перо; Альфред выпрямился: — Ты хочешь сражаться и умереть как мученик, но умереть легко, юноша, жить труднее. Гамильтон нахмурился, услышав странный выбор слов. — Зачем Вы говорите мне это? — Признаюсь честно, я выполняю треть из того, что обещал сделать наш конгресс, — Вашингтон подошёл к нему. Джонс встал, его лицо внезапно приняло серьёзное выражение. — Мне нужен кто-то вроде тебя, чтобы облегчить мою ношу, ради нашей новой нации, — мужчина протянул перо Александру: — Мне нужен правая рука, так что? Тот уставился на перо и заморгал, почувствовав, как чья-то рука схватила его сзади за плечо. Внезапно что-то глубоко внутри него перевернулось, появилось ощущение тепла, исходящего исключительно от прикосновения позади него. — Не упускай свой шанс, — прошептал ему на ухо Альфред. Гамильтон взглянул на лицо подростка, искажённое улыбкой. Его глаза, казалось, снова пылали жаждой свободы и решимостью, которую невозможно было заглушить. В каком-то смысле он видел себя в этом молодом человеке. Его больше не пугало и не смущало существование мальчика, он чувствовал себя... спокойным, умиротворённым, как будто знал его всю свою жизнь. Революционер глубоко вздохнул и взял перо из рук Вашингтона. Он не упустит свой шанс. — Что я должен сделать? Генерал улыбнулся: — Сынок, у нас больше оружия и людей, — и подвёл его к письменному столу. Двое мужчин принялись изучать огромное количество бумаг, покрывавших его. — У меня есть друзья: Лоуренс, Маллиган и маркиз де Лафайет. Нам нужны шпионы изнутри; я напишу в конгресс за продовольствием, а Вы соберёте людей и овладеете эффектом неожиданности. Альфред усмехнулся, наблюдая за их работой. Что-то подсказывало ему, что эта война вот-вот изменится к лучшему. Гамильтон вышел из палатки с несколькими конвертами в руках. Они написали письмо конгрессу, а остальные должны были отправиться к трём его друзьям и разным отрядам солдат, надеясь помочь им собраться вместе. — Я знал, что ты мне очень поможешь, — он остановился и, обернувшись, увидел Джонса, прислонившегося к ближайшему дереву. — С того момента, как я увидел тебя, я знал, что ты сыграешь свою роль. Гамильтон не ответил, продолжая смотреть на подростка и его яркую улыбку. Он полностью повернулся к нему; теперь он был уверен, что Альфред не был обычным мальчиком. Он всё ещё хотел получить ответ на свой вопрос, хотя в глубине души уже знал его. — Что ты такое? — спросил Александр, шагнув к нему. Страна огляделся по сторонам и поджал губы, словно раздумывая, не сказать ли ему правду. — Ну, помнишь, ты сказал, что я «как призрак»? Тот кивнул, обнаружив, что не может говорить, поскольку Альфред стоял прямо перед ним. Джонс слегка улыбнулся: — Ты был не слишком далеко, — сказал он и хлопнул юношу по плечу так сильно, что тот чуть не споткнулся. — Увидимся на другой стороне, Алекс! — крикнул он и исчез за деревьями. Гамильтон потёр плечо, глядя вслед уходящему американцу. По какой-то причине присутствие этого странного подростка больше не пугало его. Он чувствовал товарищество, дружбу, а ведь они только сегодня познакомились! Но... это прекрасно. Он действительно видел в Альфреде друга, несмотря на их короткую встречу. Стоя с письмами в руке, Гамильтон не мог сдержать улыбки. Никто не называл его Алексом уже долгое время.