Часть 10 Глава 1. Проклятие Ненависти
Коноха. Дом Изуны, первый этаж
Вокруг царила гнетущая тишина. Я молча смотрела в окно. Перед моими Шаринганами вспыхивали картинки. Я помотала своей головой из стороны в сторону, желая отогнать эти воспоминания, которые затапливали мою душу целиком и полностью, причиняя боль. Ненависть ко всему миру полыхала во мне. Внутри словно что-то скреблось, и я с трудом подавляла в себе желание взвыть начать крошить всех и вся вокруг себя!--- ---
Когда я пришла в себя, меня нёс на спине Мадара. Я тогда молча слезла и понеслась рядом с ним, не до конца понимая, что всё это теперь моя новая реальность! Как это могло произойти? Что мы не так сделали? Почему? Дорога до ритуальной поляны показалась мне какой-то на редкость короткой. Я подошла к телу закрытому белой тканью, и, отодвинув её с лица Тэкэо, зарыдала. Стало так плевать, что шиноби не плачут! Чуть погодя, я посмотрела в сторону, и увидела Кеиджи, что бежал ко второму телу, закрытому тканью. Я словно во сне наблюдала за тем, как из-под простыни показалось тело моего племянника — Кагами. Кеиджи прикрыл лицо руками и зарыдал. «Как это?» — единственная мысль, что сквозанула в моей голове. — Он отправился на миссию сразу, как только прибыл в лагерь после сопровождения Тобирамы, — слышу я слова одного их Учиха. — Как он мог туда отправиться? — отхожу я от ступора. — Он же только прибыл с миссии? — Людей не хватало, — поясняют мне. — Война унесла жизни слишком многих, и он вызвался сопроводить обоз, но их в лесу подкараулил небольшой отряд, и… — Кто ещё был с ним? — перебиваю я. — Хирузен, Данзо… — А с ними что? — перебиваю его вновь я. — Всё относительно в порядке — Данзо глаз выбили, — попытался пошутить Учиха. А я смотрю на своего сына вновь, и понимаю, что лицо его обезображено взрывом, и я не могу понять: успел он уничтожить свои глаза или нет? Но додумать я не успеваю: уже ведь почти стемнело, и сейчас будет гореть последний костёр.--- ---
Языки пламени охватывают тела погибших. Я смотрю, как горят тела моего мужа и единственного сына. Боль вновь рвет на части мою душу. В какой-то момент, я принимаю для себя важное решение и иду к костру. К чему мне жить без них? Там, в Чистом Мире, я буду с ними и буду счастлива! Но вдруг чья-то рука останавливает меня, тянет на себя. Я оборачиваюсь и смотрю в Шаринганы Мизуки. — Не ты первая, не ты последняя! — строго произносит она. — Пусти! — произношу я серьезно. — Куда? — спрашивает она, смотря на меня, как на сумасшедшую. — К ним! — Изуна! — говорит она ещё строже. — Теперь ты такая же, как я! Такая же, как все мы! — и Мизуки обводит свободной рукой женщин Учиха, что сейчас молча смотрят на меня. — Все мы кого-то теряли! Но это не повод сдаваться! Не повод «складывать крылья»! — Но их нет! Никого нет! — крикнула я. — Мы есть! — произносит она спокойно. — И тебе есть для кого жить! Вспомни хотя бы о детях, которые находятся на твоем попечении! Что будет с ними, если тебя не станет? После её слов количество боли не уменьшается, но она прорывается наружу вместе со слезами. Я смотрю по сторонам и вижу, что у костра рыдаю не только я: вон Кеиджи и Ичиро, Джун и Джина, Эиджи утирает слезу, и многие другие из нашего клана. И я решаю повременить с такими поспешными решениями. Почему-то вспоминается Тору, который грозился меня защищать всегда, и наступает осознание, что он бы не одобрил моего решения. Огонь горит, сжигая пустые оболочки, а я сижу на земле и выливаю вместе со слезами свою боль, которой, кажется, нет ни конца ни края! Мизуки гладит меня по голове и обнимает, что-то говоря, но я не слышу её слов.--- ---
Я выныриваю из воспоминания в реальный мир и смотрю вперед себя на доспехи моего мужа, его щиток, что он носил на лице и катану, а так же на мех, что привели в порядок старательные руки Харуно. «Надо бы отнести их наверх, в нашу комнату. Когда-то ведь мне надо будет это сделать?» — я тяжело встаю на ноги, и начинаю переносить вещи моего мужа. Когда работа окончена, я чувствую невероятную усталость! Отчего-то такая слабость и такая апатия. Я еще раз смотрю на белый мех и грустно улыбаюсь, вспоминая, что не так давно я лежала рядом с ним на этой странной меховушке, и смотрела на звезды! И всё казалось таким преодолимым — ведь он рядом. Память начала услужливо подсовывать мне воспоминания того дня: вот я вернулась с миссии, и узнаю, что он тоже дома. Вот я бегу к нему, нахожу здесь, в этой комнате, а он поправляет подушки, и уводит меня на Горячее Озеро… Он поправляет подушки? Он никогда так не делал! И он тогда отдернул от них руку!!! И сразу увел меня на Озеро! Моя рука тянется к той самой подушке, и мне заметно, что она подрагивает. Я останавливаюсь, и на мгновение закрыв глаза, скидываю подушку на пол. Прямо под ней лежит аккуратно свернутая бумага, и я понимаю, что Тору никакие подушки не поправлял — он прятал вот это! В мгновение я разворачиваю послание, и начинаю читать.Письмо Изуне
Моя Изуна, если ты это читаешь, значит, случилось непоправимое. Но я уверен, что этого не произойдёт, и вернувшись с переговоров, я обязательно этот вопрос решу и защищу тебя и всех нас во чтобы то не стало! Но не злись на меня, пожалуйста — я не имел возможности сказать тебе обо всём, хотя бы потому, что этим сразу поставил бы тебя и Мадару под удар. А у вас обоих, поверь мне, ещё есть дела в этом мире! Определенные странности я заметил уже давно. Но они не были какими-то особенными или вопиюще бросающимися в глаза: все в пределах нормы. Меня напрягало, что по каким-то причинам, о многом, что я делаю, становилось известно нашим врагам. Но систематизировать информацию я стал только после смерти Хаширамы. По ней выходило, что у нас в Конохе в основном гибнут при выполнении операций представители наших кланов (Сенджу, Учиха, Курама, Харуно, Хагоромо) и клана Хьюга. Численность же остальных кланов не сильно уменьшилась за прошедшую войну. Сначала я списал это на то, что данные кланы самые многочисленные, и чаще всего выполняют сложные миссии. Но потом, специально отправив несколько раз шиноби этих кланов на простые миссии, и все повторилось. Возможно, у меня паранойя на фоне потери брата? Я не знаю — у меня нет на руках никаких доказательств на счёт заговора против нас. Сразу, как я вернусь с переговоров, я систематизирую информацию до конца, и тогда уже скажу всё, как есть. Если же я не вернусь, то знай, что место хокаге должен занять кто угодно, но только не представитель наших кланов! А вот уже и ты бежишь в сторону нашего дома!--- ---
— Идиот! Идиот! — заорала я, сжимая в руках кусок бумаги, и прорывая его пальцами. — Такой же самоуверенный идиот, как твой старший брат! Вечно всё делал сам, не прося никого о помощи! Я осела на пол, и зарычала от злости — ненависть ко всему поглощала мой разум. Боль от осознания, что, возможно, если бы он сообщил мне и Мадаре о своих предположениях, а не пытался решить всё, не впутывая нас, то он, как и, возможно, наш единственный сын, был бы сейчас жив! В комнату вбежали Орочимару, Цунаде, Джирайя и девчонка-Хьюга. — Матерь Изуна! — воскликнул Орочимару. — Вы… — Заткнись и не лезь ко мне сейчас! — предупредила его я, понимая, что с трудом себя контролируя. Внутри словно все горело от этой самой всепоглощающей ненависти. Это не давало дышать нормально. Обычно, если мой разум захватывали такие чувства, то Тору было достаточно положить мне на плечо руку, и внутри всё остывало, но теперь его нет, и я горела заживо. Дети после моего полурыка отступили чуть назад, и в замешательстве замолчали. — Я вижу в Вас жизнь, Учитель — Изуна, — тихо произнесла дочь главы клана Хьюга. — Она только что стала явной! — И я вижу, — произнёс Орочимару, косясь на мой живот. — А мы — чувствуем, — переглянувшись с Цунаде, произнёс Джирайя. В моих ушах зазвенело, и звуки мира стали мне неслышны. Я судорожно положила руку на живот, и уставилась в пространство куда-то далеко за пределы окна. «Но ведь я больше не могу быть беременной? Или…» — я нервно усмехнулась. Я вспомнила, что я могла теоретически забеременеть, если бы моё тело накопило достаточное количество этой самой «женской энергии». Но как когда-то мы посчитали — это было невозможно, потому что я бы не прожила столько времени, сколько бы потребовалось на её накопление! Мои Томаэ завращались, и я уставилась на свой живот — в самом деле, там теплилась искра жизни, такая незаметная, такая ещё пока что слабая. Внутри меня перестало гореть, и словно остыло. Звон в ушах прекратился, и я ощутила, словно к моему плечу вновь прикоснулся Тобирама. «Но как это возможно? Это же противоречит всем законам и понятиям о чакре и энергии!» — я судорожно смяла свою траурную одежду. И тут вспомнила Лунную Богиню, и то, что во время удара, которым она вернула меня в тело, вокруг всё засияло от переизбытка энергии. Так неужели это она сделала? Ведь со дня на Горячем озере прошло совсем мало времени — чуть больше двух дней. Мое лицо озарила улыбка, и я аккуратно встала с пола, пряча письмо за пазуху. — Да, действительно, — подтвердила я слова детей. — Так зачем вы ко мне ворвались? — Мы, — Орочимару чуть замялся. — Мадара-сама велел срочно позвать Вас к нему! Он хочет говорить с Вами на какую-то важную тему! — Понятно, — я сжала руки в кулаки. — Я сейчас пойду к нему, а вы все четверо, чтоб никому ни слова на счёт того, что видели только что, иначе, я не знаю, что с вами сделаю! Пригрозила им я, накинув на живот пояс-оби, на котором с обратной стороны были нанесены специальные печати, помогающие сокрыть факт беременности. Мой дом остался позади, я же уверенными шагами шла вперёд, думая над тем, что же хочет от меня Мадара? Я внимательно смотрела по сторонам, и отмечала, что, кажется, с моего сознания спала эта самая «пелена ненависти». Теперь я трезво оценивала обстановку, и хоть мне было больно, и порой щипало глаза, я напоминала себе, что шиноби не плачут.--- ---
Мадара сидел у себя в доме и ожидал меня. Чай был разлит по чашкам, над кипятком вился пар. — Зачем ты позвал меня? — спросила брата я, собираясь с мыслями, чтобы сказать о письме Тору и о его предположениях. — Мне нужен твой совет, — аккуратно начал он. — С момента смерти Тобирамы прошло всего ничего, но сейчас место Хокаге свободно и я планирую его занять не смотря на то, что со слов Хирузена наш Тору пообещал ему это место. Я смотрел Шаринганом — мальчишка Сарутоби не врет, но такое решение мне кажется в корне неправильным. — Почему? — Для начала, мы потеряем позиции, как главенствующего клана, отдав управление Конохой тем, кто этого ну никак не заслужил. Во-вторых, мы не сможем больше направлять дополнительные деньги на развитие наших кланов. С другой стороны, если я стану Хокаге, то это вызовет недовольство других кланов, и в селении начнутся волнения, а это недопустимо, особенно после войны, — Мадара вопросительно посмотрел на меня. Я молча протянула ему проткнутую пальцами записку Тобирамы. — Что это? — спросил брат, и развернул записку, сверкнув Шаринганом, считывая информацию с бумаги. — Это последняя воля Тору, — пояснила я. — И он объясняет причину, по которой ты не должен этого делать! Мадара внимательно посмотрел на листок ещё раз. — Собственно, мне тоже слишком многое в последнее время казалось подозрительным, но я никому не говорил об этом… — Ещё один идиот! — всплеснула руками я. — Если бы вы раньше всё сказали… — Это ничего бы не изменило, — сказал, как отрезал, Глава клана Учиха. — Доказательств никаких у нас нет, поэтому что-либо и против кого-либо мы сделать не можем! Мы, кстати, не знаем, кто это делает наверняка! У нас пока что только подозрение, что что-то не то! И ничего больше! Я задумалась, и стала вспоминать, а с чего всё началось? — Мадара, всё это уже очень давно началось! — обратилась я к брату. — Помнишь, когда мы раскрыли заговор во дворце даймё против нас? — И ты намекаешь, что всё это связано с событиями, что произошли сейчас? — Мадара задумался. — Мне кажется, что всё это может быть взаимосвязано, но никаких доказательств и даже зацепок у нас до сих пор нет! — Тогда мне тем более стоит стать Хокаге, чтоб контролировать всё, и не выпустить возможный след этих заговорщиков из рук! — Мадара быстро встал с пола, и направился к двери. — Куда ты? — встала я и побежала за ним, останавливая, хватая за локоть. — На собрание Конохи — сегодня решается кто станет Хокаге! И я планирую занять этот пост! — Нет! — и я преградила ему дорогу. — Только через мой труп! Ты с ума сошёл? Хаширама мертв — я читала отчет о той операции! Там не должно было быть такого огромного отряда врагов — на них кто-то донёс! А теперь Тобирама и его отряд, Тэкэо и все остальные! О чем ты вообще думаешь? — О том, что в такой ситуации точно нельзя показывать врагу, что нас это сломало! — Мадара высвободил свою руку из моей хватки, и решил отодвинуть меня от дверного проёма, а я тут же закрыла руками живот. — Изуна? — вопросительно посмотрел на меня Мадара, снова активируя Шаринган. — Этот пояс… Ты беременна? Как такое возможно? Лицо моего старшего брата на мгновение исказила почти что счастливая улыбка, и я на мгновение забыла, что мне нужно его остановить во что бы то ни стало. — Я не знаю, — честно призналась я. — Но, послушай меня! Ты, конечно, сам в праве решать, что тебе делать, но став Хокаге ты поставишь себя под удар, и меня, а ещё моего не родившегося ребёнка! Мы не знаем — кто в этом замешан! — Изуна… — Что — Изуна? Мы с трудом вчетвером выполняли все обязанности Хокаге, и ещё нам постоянно помогали Сакура и Мито! И, тем не менее, мы так и не вычислили заговорщиков, и не смогли вовремя предвидеть их действия! Очевидно, же, что теперь, когда нас стало на трёх человек меньше, мы будем допускать ещё больше промахов! — Почему на трёх меньше? — задал вопрос Мадара. — Потому что я беременна, и я не стану во всё это вмешиваться! Я только что потеряла своего единственного сына, но Лунная Богиня дала мне возможность родить ещё одного ребёнка! И я не хочу, чтобы его постигла такая же участь, как и Тэкэо! Мне страшно, Мадара! — Не бойся, Изуна! Я смогу защитить тебя! — Нет!!! — заорала я. — Прекрати! Нужно смотреть правде в глаза: мы уже потеряли свои главенствующие позиции! Мы даже не знаем, кто точно в этом замешан! Мадара молча смотрел на меня, а я на него. Стало снова страшно: ведь если я его не остановлю, то, вполне возможно, он повторит судьбу Хаширамы и Тобирамы, а ещё моего Тэкэо! — Мадара! Нам нужно притаиться хотя бы на время! Нужно обмануть врага! Возможно, он потеряет бдительность, и мы сможем его вывести на чистую воду! — предложила я, заглядывая ему в глаза. — А если нет? Если это не поможет? — Мадара скрестил руки на груди и недовольно посмотрел на меня. «А ведь действительно, если всё это будет продолжаться и дальше?» — я на мгновение задумалась, вспоминая, всё, что теперь было мне известно. — Давай уйдём из Конохи! — предложила ему я. — Помнишь, когда я только очнулась после техники Тобирамы (Часть 1. Глава 1)? Ты ведь тогда говорил мне о месте, которое показывал нам двоим дед, когда мы были маленькие? Помнишь, мы тогда у костра с ним сидели? — К тебе вернулась память? — удивился Мадара. — Когда? — В момент, когда я очнулась после полетов вне тела, сразу после смерти Тобирамы, — я тяжело вздохнула. — Знаешь, если бы мы тогда ушли, то ничего бы вот этого вот не было! — Вот именно: вообще ничего бы не было! — Мадара отвёл глаза. — Не было бы Харуно, Курама и Хагоромо! Не было бы Сенджу! И Нэоко с Аки! И всех, кто родился от союзов между нашими кланами! Не было бы Орочимару, Джирайи! Ничего бы не было! — Ты прав, — согласилась с ним я. — Я сомневаюсь, что мы сможем найти зачинщика и того, кто за всем этим стоит, — поделился со мной Мадара. — Тем более, если я не стану Хокаге. — Мы просто уйдём, если нам будет грозить опасность! — я взяла его за рукав и снова заглянула в глаза. — Мадара! Нам есть куда уходить! Проблема была бы, если бы было некуда! — Мы не сможем просто взять и уйти! — он протёр рукой усталое лицо, и я заметила, что седины в его голове прибавилось. — Нам для этого нужны деньги! Много денег! А нам до сих пор аукается проигрыш Хаширамы, расходы на войну, и дань Узумаки! — Что именно нам нужно купить для ухода? — поинтересовалась я. — Для начала нам нужно выкупить корабли, на которых мы поплывём через океан! Еда на несколько лет. Одежда — тоже с огромным запасом! Оружие — мы ведь не знаем, что нас там ждет! Нам нужны для этого ОГРОМНЫЕ деньги! И мне придётся стать Хокаге, чтоб эти деньги были! — настаивал на своим Мадара. У меня упало сердце куда-то в район пяток. Ну ведь вроде бы договорились? Что он опять за своё? — Мне жизнь твоя дороже! Возможно, у нас просто на сборы уйдёт больше времени! — закричала я, Мадара недовольно молчал, а я взяла себя в руки. — Ты сам перечислил всё то, что надо! Кто этим будет заниматься? Я не смогу! Только ты сможешь! Мадара! Но он наконец-то выскользнул в коридор, и уверенными шагами пошёл в сторону здания Хокаге. Я осела на пол, вытирая крупные слёзы. Стало так горько и обидно!--- ---
Дом Мизуки
— Не переживай об этом! — Мизуки обтирала мне руки и лицо успокаивающим составом. — Тебе сейчас об ребёнке думать надо, а не о своём братце — не маленький, сам разберётся! — Но, мама! Что будет, если не станет его? Кто за нас за всех заступится? Наша «смена» выросла, но если даже у всех у нас не хватило опыта, то что ждать от них? — я нервно поправила нечесанные волосы. — Если тебе не привиделось, а тебе не привиделось (Шаринган не обманешь), то сейчас под своим сердцем ты носишь величайший дар Богов и своего мужа! Возможно, у этого мира на твоего ребёнка ОГРОМНЫЕ планы! Подумай об этом! — она налила мне в чай укрепляющие травы. — Мне вот только одно интересно: о чём Тобирама говорил с Лунной Богиней? Мой Шаринган не смог разобрать, представляешь? — горько усмехнулась я и утерла горячую слезу. — А ты ещё думаешь? — она засмеялась как-то на редкость легко. — Он просил Богиню даровать тебе дитя! Ведь это очевидно! — Ты думаешь? — засомневалась я. — Я уверенна в этом! Знаешь, сколько я от Асэми наслушалась про это Божество? Оно с легкостью могло провернуть такое, да и твои воспоминания говорят именно об этом! — Мизуки поставила передо мной еду. — Тебе надо есть! — Я не хочу! — А ты через «нехочу»! Хочешь родить слабого шиноби? Как потом мальчишка будет среди других жить? — она требовательно посмотрела на меня, и я смирилась с правдивостью её слов, приступая к еде. — Меня вот другое интересует! — добавила Мизуки, заметно повеселев. — С чего бы Божеству выполнять просьбы какого-то Сенджу? Странно! Я кивнула ей, призадумавшись над этим. Собственно, а с чего? А не с чего — он никто и звать его никак, особенно в сравнении: человек и Божество! Для меня это останется тайной, тайной Тобирамы Сенджу. Дверь тихо отворилась, и к нам вошёл Мадара. Он молча сел рядом со мной, и требовательно посмотрел на недовольную Мизуки, намекая, что голоден. Матушка всем видом показала, что она о нём думает, и кинула перед ним на стол тарелку с едой. Разумеется, Мадара, её легко поймал, и приступил к еде. Мы молчали, и тут с улицы донёсся крик: — Выбран следующий Хокаге в соответствии с волей Тобирамы Сенджу! Сарутоби Хирузен! Мадара усмехнулся, глядя на нас двоих. — Я подумал: устал я от хокагствования за столько лет! Надо не о других кланах думать, а о нашем! А нам, скорее всего, если мы тут останемся, и не вычленим, кто во всём этом виноват, грозит реальная опасность! — старший брат положил себе в тарелку вкусного мяса, которое Мизуки аккуратно поставила на стол перед ним сразу после его слов. — Вот это слова действительно мудрого мужчины, а не мальчишки! — улыбнулась она сыну, и вышла из комнаты, оставив нас одних. — Мог бы и сразу сказать, не трепля мне нервы! — выразила я своё недовольство. — Знаешь, не так просто отказаться от власти, имея её столько лет! — честно сказал он. — Да и по дороге я подумал над словами нашего Тобирамы: если ему что-то казалось, то так оно и есть! Он никогда не сотрясал воздух просто так! Я прижалась к нему, мысленно благодаря Тобираму за это письмо (им он спас не только моего брата, но и всех нас — ведь Мадара теперь наш лидер, и лишись мы его… даже думать об этом страшно), и по-особому погладила его по спине, как когда-то в детстве. Мадара затаил дыхание, а потом засмеялся. Вместе с ним засмеялась и я, и почему-то стало легче! — Как назовёшь мальчишку? — спросил меня он. — Не знаю! — честно ответила я и вернула своё внимание к еде.