***
Григорий сидел в курительной и курил, желая, чтобы с дымом исчезли все его воспоминания о Катерине, но ничего не выходило. Уже завтра утром он покинет родные края. Его ждёт Франция, а потом. Червинский закрыл глаза. Что будет потом его не сильно беспокоило на данный момент. Главное уехать. — Сынок, — Соломия неслышно вошла в помещение и коснулась плеча Григория. — Может быть передумаешь? Отец остынет. Всё встанет на свои места. — Нет, мама, — Григ выпустил струйку дыма. — Как бы мы не старались, жизнь никогда не будет прежней. Знаешь, что будет убивать меня? Воспоминания. Именно поэтому я хочу уехать. Пожалуйста, не проси меня ни о чем. Пани обняла сына и заплакала.***
Уже поздним вечером Катерина, немного успокоившись, вышла из комнаты. Спустившись в столовую, она увидела как Лукерия убирает нетронутый ужин со стола, вздыхая. — Лукерия, а где Александр Андреевич? — поинтересовалась Забелина, глядя на то, как крепостная ставит на поднос тарелки. — В своём кабинете. Сидит там уже несколько часов! Есть отказался, а ведь ему нужно лекарство принимать, — беспокоилась крепостная. — Лукерия, давай я отнесу ему ужин в кабинет, — Катя забрала поднос. — А ты приготовь чаю. Александр Андреевич сидел в кабинете и думал о Катерине, о ребёнке, которого та носила под сердцем, и понимал, что не может позволить, чтобы Катерина избавилась от него, но как переубедить Китти оставить малыша, Александр ещё не знал. — Александр Андреевич, можно? — Катя стояла на пороге, но слез не было. Была растерянность и боязнь будущего. Девушка поставила поднос на столик и села в кресло напротив. — Поешьте, — тихо попросила она, но Вербицкий пропустил это мимо. — Катя, давным давно я совершил одну непоправимую ошибку. Я отказался от сына, а потом потерял всех кого любил. Мой сын и внучка погибли, а свою невестку я собственноручно сделал своим врагом. Катерина, у меня нет никакого. Оказалось, что свою жизнь я прожил зря и никому не сделал добра. Пожалуйста, девочка, не делай ошибки, которую ты не сможешь исправить. Катерина сидела молча, пытаясь привести мысли в порядок. Александр тем временем продолжил: — Ты можешь жить здесь, столько хочешь. Я сделаю все для тебя и твоего ребёнка. Может быть, так я смогу искупить свой грех? — он печально улыбнулся. Забелина подошла к мужчине и, присев на корточки, взяла его за руку. — Спасибо Вам, Александр Андреевич. — Что ты, дочка? — шершавая ладонь коснулась волос Забелиной. — Всё будет хорошо. Катерина грустно улыбнулась, понимая, что теперь этот человек единственный, кому она может доверять. — Я должна Вам вернуть одну вещь, — произнесла она. Вербицкий нахмурился, а Катя протянула открытую ладонь, на которой лежал дагерротип. — Мария, — прошептал мужчина, — Откуда он у тебя? — Вы потеряли его во время нашей первой встречи, — объяснила Китти. — Я хранила его, чтобы Вам отдать. — Спасибо тебе, — растрогался старик, проводя пальцем по дагерротипу. — Это моя жена. Моя Маша. Знаешь, мне кажется, что Господь послал тебя мне не просто так. Ты — мой ангел—хранитель. Катерина ничего не ответила, вспоминая слова Мадам, что люди злые. Так оно и есть. Люди злые, но не все и не со всеми.***
Григорий уезжал ранним утром, но проводить сына вышла только Соломия. Пётр до сих пор был зол на сына, и даже просьбу жены помириться с сыном перед отъездом проигнорировал. Червинская обняла Григория и понимала, что не знает, когда снова его увидит. Их ждёт слишком долгая разлука. — Всё, матушка, — Григ поочерёдно поцеловал материнские руки, а потом снова её обнял и, не оборачиваясь, направился к экипажу, который вскоре скрылся с глаз пани. В это время Катерина сидела в гостиной имения Вербицкого и читала старому пану «Руслана и Людмилу». С этого момента у каждого из таких близких, но в то же время чужих людей начиналась жизнь с чистого листа…