Январь 1857 года
Возвращаться — болезненно. Особенно, если возвращаться туда, где ты оставил себя прежнего и свою жизнь. Молодая женщина в теплом платье темно серого цвета медленно ходила по просторной гостиной, глядя, как крепостные заносят в дом вещи. — Вот и все, — Орловский вошёл в гостиную, потирая холодные с мороза руки. — Как Вы? Катерина неуверенно повела плечами, продолжая рассматривать гостиную, словно вспоминая все мелочи, которые успела забыть за те месяцы, пока они находились за границей. — Вы не рады, что мы вернулись в эти края? — истолковал её молчание по своему Василий, а потом взял за руку, на которой блестел ободок обручального колечка. — Милая, я Вас уверяю, что все будет хорошо. Орловская медленно кивнула, а потом чуть улыбнулась Василию. С тех пор, как они стали мужем и женой, Василий сдержал свое обещание и заботился о Катерине. После согласия Катерины стать его женой они вместе уехали в соседнюю губернию, где обвенчались подальше от людских глаз. Вернувшись обратно уже в статусе супругов, Орловская начала свыкаться со своим новым статусом, но каждую ночь, сидя в одиночестве своей спальни, женщина давала волю слезам, все чаще возвращаясь мыслями в прошлое, когда рядом был Червинский. — Я знаю, — промолвила красавица, ощущая, как Василий сжимает её руку. — Спасибо Вам. — Пане, Вы желали меня видеть? — на пороге стоял управляющий Орловского. Василий отпустил руку Китти и, обернувшись, кивнул. — Да. — Я пойду, распоряжусь насчёт ужина, — Катя прошла мимо Василия, а потом вышла из гостиной и медленно направилась на кухню, чтобы дать распоряжение об ужине и проверить, как горничная разобрала вещи.***
Василий вошёл в кабинет и, сняв сюртук, сел за стол, на краю которого лежала пачка писем, которая скопилась за то время, пока они с Китти были в отъезде. — Рассказывай, что здесь произошло, пока нас не было? — бросив взгляд на управляющего, произнёс мужчина, беря в руки одно письмо и вскрывая его. — Да что пане? Ничего необычного, — начал управляющий, стараясь вспомнить события последних месяцев. — Усадьбу Вербицкого купили. — Да? — Орловский удивлённо поднял глаза. Конечно, то, что имение Вербицкого купят, следовало ожидать, но теперь Василия беспокоило то, как все это объяснить одной надоедливой особе, которая, он уверен, не даст ему спокойствия. — И кто теперь новый владелец имения? — Червинский, — вытянувшись в струнку, рассказал Порфирий. — Пётр? — Орловский отложил перо, которым черкнул маленькую записку. — Никак нет, — продолжал управляющий. — Сразу после того, как Вы отбыли, в Червинку вернулся его сын, он и купил имение. Поговаривают, что он все это время за границей был. — Сын. — повторил Василий. — Ладно, иди. Порфирий поклонился и исчез, оставляя своего пана в думах.***
В имении Червинских царила атмосфера наступающего Рождества. В гостиной установили ель, которую украшали крепостные девушки, на кухне готовились разные лакомства. Одна лишь Соломия наблюдала за всем этим с печалью, ведь этот светлый праздник был для неё днём, когда она потеряла самое дорогое в жизни. Сейчас женщина сидела в своей спальне и читала книгу, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей, которые гложили сердце. — Маменька, — Григ заглянул в спальню, и его лицо озарила улыбка при виде матери. — Разрешите? — Проходи, сынок, — женщина закрыла книгу и, положив её на тумбочку, указала на место рядом с собой. — Вы уже вернулись? — пани провела рукой по лицу сына, любуясь им. Ее Григорий стал настоящим красавцем. За несколько месяцев он стал ещё более мужественным и уверенным в себе. Даже Пётр, который был не лучшего мнения об родном сыне, теперь гордился им. Червинские понимали, что время, которое Григорий провел вдали от них, пошло ему на пользу, хотя грусть из его глаз никуда не исчезла. — Как Вы, мама? В последнее время нам с Вами так и не удаётся поговорить, — Григ перехватил материнскую руку. — Что Вас беспокоит? — Старые раны дали о себе знать, — печально улыбнулась Соломия. — Старые сердечные раны. Сынок, зачем ты купил это имение? — Матушка, Вас это так беспокоит? — усмехнулся брюнет. — Моя покупка имения Вербицкого? — Имения Вербицкого не принесло мне ничего, кроме слез и боли. Много лет назад я потеряла тем все, — рассказала пани. — Я сомневаюсь, что в этом имении кто-то сможет быть счастливым. — Мама, я никогда не спрашивал Вас о Вашем прошлом и не сделаю этого, пока Вы сами не решите, что я должен это знать, — Григ поцеловал материнскую руку. — А что касается имения, то кто его знает, может быть в этом месте когда-то зазвучит радостный смех, а не слезы. Червинский улыбнулся матери и ушёл. Соломия поправила шаль и взглянула на куклу, которая лежала на трюмо. Она не верила в слова сына.***
Закончив с накопившимися делами и дав ответ на несколько писем, Василий решил отправиться в гостиную и там, в тишине, выпить чашечку горячего чая и подумать. Войдя в комнату, мужчина улыбнулся, увидев жену, которая сидела в кресле возле камина и смотрела детские вещи. — Екатерина Александровна, — негромко позвал пан, подходя к ней. — Василий Егорович, — Катя сложила приданное малышу, а потом кивнула крепостной. Крепостная забрала вещи и ушла, оставляя супругов один на один. — Мария Вербицкая, — Василий заметил дагерротип жены Александра Андреевича, который с того самого дня, как Вербицкого не стало, был у Кати, словно воспоминание об тех светлых днях, проведённых в имении Александра. — Эта женщина была очень хорошей. Для меня она была словно мать, — с особой теплотой рассказал пан. — Именно благодаря этому даггеротипу мы с Александром Андреевичем познакомились. Он потерял его, а я нашла и хранила его, хотя сама не знаю почему. — Жизнь — непредсказуемая, — Орловский перевёл взгляд на огонь, который теперь играл в его глазах. — Мне она много раз преподносила свои сюрпризы, — он посмотрел в её глаза. — И Вы один из них. Я рад, что вы появились в моей жизни, пусть даже таким необычным образом. Катерина отвела взгляд, чувствуя себя неловко. — Совсем скоро Рождество, — Орловская посмотрела в окно, за которым падали крупные хлопья снега, укрывая землю до весны. — Знаете, все эти годы я мечтала встречать этот праздник в кругу родных и близких людей, и только теперь моя мечта осуществится. Раньше родным и близким человеком для меня был Александр Андреевич, теперь это Вы, — Китти улыбнулась. — Я бесконечно Вам благодарна за то, что Вы для меня делаете. — Орловская неловко поднялась и ушла. Орловский так и продолжил сидеть в кресле, поражённый словами Катерины.***
Пётр разлил коньяк в два стакана и протянул один из них сыну, который сидел на диване. — Я очень рад, что эта поездка пошла тебе на пользу, — продолжил пан начатый разговор. — Ну, а жениться не надумал? — пошутил Пётр Иванович. Григорий посмурнел, услышав этот вопрос. После того, как Катя бросила его прямо перед алтарем, Григорий зарёкся любить, понимая, что это чувство приносит боль. Рядом с ним были женщины, но ни одна из них не была ему нужна. — Отец, давайте мы не будем касаться этой темы, — попросил паныч, глядя на жидкость в стакане. — Никогда. — Хорошо, — согласился Пётр Иванович. — Ссориться с тобой у меня нет желания. Вот, — Пётр положил перед сыном конверт, который принёс Никита Михайлович. — Это принёс нотариус Вербицкого для тебя. Григорий выгнул бровь, беря конверт в руки, но не решался его открыть…