Март 1857 года.
Первые по истине тёмные лучики солнца, играя, проникали в просторную гостиную, скользя по крышке рояля, который стоял возле самого окна, и, достигнув своей цели, коснулся щеки женщины, которая сидела на диванчике, качая на руках ребёнка. Её пение убаюкивало ребёнка, заставляя его мать улыбаться. «Ой у гаю, при Дунаю Соловей щебече. Він же свою всю пташину До гніздечка кличе. Ох-тьох-тьох і тьох-тьох-тьох Соловей щебече. Він свою всю пташину До гніздечка кличе.» Василий замер на пороге, слушая её пение, которое он слышал впервые за все время. Иногда он видел, как она садилась за рояль, и клавиши оживали под её тонкими пальцами, рождая чудную мелодию, но как только она его видела, то тут же прекращала играть и убегала, смущаясь. Катерина, почувствовав, что в гостиной она больше не одна, чуть обернулась и улыбнулась. — Как тут наша красавица? — Орловский присел рядом с Катей на диван, с нежностью глядя на спящую Александру. — Уснула, — шёпотом отозвалась Катерина и, кивнув горничной, которая молча стояла возле двери, передала ей дочь. — Екатерина Александровна, мне нужно Вам кое-что сказать, — обратился Орловский к жене, когда они остались совершенно одни. — Да? — Катя села обратно, расправляя складки на темно зелёной ткани своего платья. — У Вас какие-то проблемы? Он усмехнулся: она такая хрупкая и утонченная, что ему даже не хочется расстраивать её. Это его проблемы, и он сможет решить их сам, а ей незачем забивать себе этим голову. Ему достаточно того, что она рядом с ним. Она и дочь. — Что Вы, моя дорогая. Обычные хозяйственные хлопоты, которые я очень быстро решу. К сожалению, уже сегодня я должен уехать на несколько дней. Катерина нахмурилась. Перспектива остаться одной в поместье не радовала. В конце концов она уже привыкла, что вечера, после того, как Александра засыпает, они проводят вдвоём. Она читает ему стихи, а он рассказывает ей истории из своего детства. А ещё рассказывает об Александре Вербицком. — Катерина Александровна, не нужно печали, — он не смело коснулся рукой её щеки, но тут же убрал, боясь испугать её таким порывом своих чувств. — Я очень скоро вернусь. Обещаю Вам. Катерина кивнула, но в тот же миг в душе появилось необъяснимое чувство тревоги, которое она всеми силами пыталась отогнать.***
Жизнь в имении Вербицких, казалось бы, вернулась в привычную колею. Сплетни вокруг этого семейства со временем улеглись, и если уездные кумушки и возвращались к ним, то лишь мельком. Григорий, которому пока не удалось найти ни одного следа Катерины, с головой ушёл в дела, связанные с поместьем Вербицкого, желая забыться тем самым от всех проблем, которые были в его жизни. Пётр, наблюдая за всем, что происходило с сыном, не сомневался, что виной этих перемен — письмо от Вербицкого, которое после того, как попало к его сыну, словно в воду кануло. Соломия, после мимолетной встречи с Катериной в церкви, съедала себя сомнениями по поводу того, свидетелем чего стала, но обсуждать это ни с мужем, ни с сыном не стала, не желая рушить тот хрупкий мир, который воцарился в их семье. Женщина, которая всю жизнь была увлечена домашними хлопотами, теперь довольна часто ездила с мужем в Нежин или посещала вместе с ним ресторацию, стараясь больше не вспоминать прошлое; иногда ей казалось, что у неё это получается.***
Григорий приехал в имение Вербицкого с самого утра в надежде добыть именно здесь ответы на некоторые из своих вопросов. Конюх встретил хозяина, низко поклонившись, и забрал коня. Григорий скользнул взглядом по окрестности, думая, что не так давно в этом доме жила Катерина. Катерина довольно долго была не так далеко от него, а он. С тех пор, как получил письмо, найти Катю стало для него наводнением. Найти. Он засыпал и просыпался с этой мыслью, но что он будет делать после того, как найдёт, он не знал. Если верить срокам, которые были написанные рукой Вербицкого, то Катерина теперь замужняя дама, а это ставит ещё одну преграду. С такими мыслями Червинский добрался до беседки, где и обнаружил управляющего, который заполнял отчётные книги. — Григорий Петрович, — промямлил мужчина, подскакивая и переворачивая каламар. — Успокойся, любезнейший, — хмыкнул Григорий, глядя на мужчину. — Мне нужно, чтобы ты мне кон о чем поведал. — Всё что смогу, пане, — с готовностью ответил управляющий. — В имении покойного хозяина гостила девушка Катерина. Помнишь такую? Мужчина кивнул. — Конечно помню, пане, — улыбнулся он. — Замечательная девушка. Помню, как пан привёз её в имение еле живую. Она осталась, стала для пана отдушиной на старости. Григорий постучал пальцами по столу, жадно ловя каждое слово. — А что с ней случилось потом, после смерти Александра Андреевича? Ты знаешь? — он замер, ожидая ответ. Управляющий неуверенно повёл плечами, думая, зачем его пану так срочно понадобилось знать о гостье, которая жила у них в имении. Барышня то, почитай, не была богатой, хотя образованной была. Он не раз слышал, как девки обсуждали эту панночку в девичьей, но он ничего особенного в ней не видел. Барышня, которых пруд пруди. — Покойный пан очень опекался ею, а после того, как его не стало, то эта барышня ушла из Вербовки. Люди поговаривали, что она даже замуж вышла, — он смолк, заметив, как заходили скулы на лице молодого пана. Григорий поднялся и, заложив руки за спину, подошёл к управляющему. — Ты знаешь, за кого эта девушка вышла замуж? — Да покуда мне знать, пане? — промямлил мужик. — Я жизнью незнакомых барышень не интересуюсь. — А ты поинтересуйся, — вкрадчиво приказал паныч, а затем добавил: — Поинтересуйся, любезнейший. Язык, как известно, до Киева довести может, а я тебе за это щедро заплачу. Управляющий минуту колебался, а затем кивнул. Искушение деньгами было слишком велико. Да и барину долго ждать нужно, чтобы в немилость не попасть. Григорий сел обратно за стол, глядя, как тощая фигура управляющего исчезает с поля зрения. Последняя надежда была на этого проныру, а если нет, тогда придётся пойти другим путем, и плевать, чтобы на это скажут отец и матушка. Самое главное — найти Катерину.***
Катерина и Василий стояли возле экипажа, который был готов к отбытию. Помещик оглянулся. Лучи весеннего солнца уже коснулись верхушек деревьев. Нужно было срочно отправляться в путь, который был не близкий, но отпустить руку Кати не хватало сил. Молодая панна в тёплой лисьей шубке с оторочкой, опустив пушистые ресницы, наблюдала за каждым движением своего супруга, чувствуя, как душу заполняет непонятная тревога. Оглянувшись на дом, в котором она проведёт несколько одиноких дней, женщина поежилась, но пан истолковал это по своему и, коснувшись губами изящной ручки, произнёс: — Вы совсем продрогли, Екатерина Александровна. Возвращайтесь в дом. Катерина кивнула и развернулась, чтобы пойти в дом, а потом оглянулась и, увидев, как её муж садится в экипаж, попросила: — Возвращайтесь быстрее. Он кивнул, сжимая в руках трость, и взглянув на неё в последний раз, приказал кучеру трогать. Катерина ещё немного простояла на аллее, а потом отправилась в дом. Впереди её ждало ожидание.***
Нужно было сказать, что управляющий в имении Вербицкого был очень толковый, судя по отчётам. Григорию было даже странно, что за столько лет службы он не прикарманил себе денег, ведь управляющий отца попадался на этом уже дважды и каждый раз собственной жизнью клялся, что больше такого не повторится. — Работаешь? — промолвил Пётр Иванович, войдя в кабинет. — Как идут дела в твоём имении? Брови Григория сошлись на переносице, но продолжая писать, он ответил: — Нормально. Если желаете, можете завтра поехать со мной и сами все посмотрите. Пётр ничего не ответил, садясь на диван и пристально глядя на сына. Что-то в нем изменилось. Даже ума — разума набрался. Не пропадает по игорным домам, не транжирит деньги, если не считать эту глупую покупку поместья. Вот если бы ещё женился, то цены бы не было. — Григорий, ты можешь объяснить мне, почему ты купил имение покойного Вербицкого? Это старик попросил тебя об этом в письме? Григ отложил перо и поднял на отца глаза, в которых отражался огонь свечей. — Никто меня об этом не просил. Это была моя инициатива, — ответил младший паныч. — Хорошо. Тогда, что это было за письмо? — допытывался Пётр, но Григорий не был уверен в том, что отец должен знать об этом сейчас.***
Катерина, переодевшись в ночные одеяния, сидела перед зеркалом и расчесывала волосы. Маленькая Сашенька сладко спала в своей колыбели, которая стояла прямо в спальне Кати. Василий предлагал сделать детскую, но Катерина отказалась расставаться с дочерью, аргументируя это тем, что ей спокойнее, когда её дочь рядом. Отложив расческу, женщина поднялась и, набросив на плечи шаль, подошла к окну. Неизвестное зарево освещало непроглядную ночную тьму и, кажется, слышались какие-то крики. Орловская повела плечами, закрывая окно, а в комнате появилась испуганная крепостная. — Пани, — поклонилась девка, дрожащими руками сжимая белый фартук. — Фекля, что там происходит? — Китти подошла к колыбели. — Что там за крики? — Пани, в соседнем имении крепостные восстание подняли. Подожгли имение… Говорят, пана тамтешнего убили зверски. Катю передернуло, а Саша заплакала. Женщина взяла дочь на руки и прижала к себе, в дверь комнаты постучали, и Китти увидела ещё одну девушку. — Пани, простите, шо так поздно. К Вам там пришли. Внизу ждут…