***
Вернувшись домой, Катерина сразу же приказала крепостной девице приготовить купель и помочь ей помыться. Вернувшись в спальню, облаченная в ночную сорочку и халат, девушка села перед зеркалом, глядя на свое отражение и думая над тем, что будет дальше. Уловив движение за своей спиной, панна обернулась и увидела мужа, который сидел в кресле и усталым взглядом смотрел на неё. Мужчина был одет в одежду, в которой ездил на приём, только без сюртука, а лишь в рубашке. — Василий Егорович? — Катя поднялась с пуфа и сделала один шаг назад. — Доброй ночи, Екатерина Александровна, — устало произнёс Василий, глядя на жену снизу вверх. — Простите, если напугал Вас, но нужно поговорить, и этот разговор не может ждать утра. Катерина кивнула, а мужчина поднялся и прошёлся по женской спальне. Катерина осталась стоять возле стены, упираясь в неё спиной. Василий посмотрел на спящую Сашеньку и поднял глаза на жену. — Сегодня на приёме у панов Червинских я мимо воли стал свидетелем одного очень интересного разговора, — начал он, а Катино сердце пустило несколько ударов, потому что она догадалась, о каком именно разговоре идёт речь. — Между вами и Григорием. Екатерина Александровна, отец Саши — Червинский? Катерина кивнула, понимая, что последнюю тайну между ними разрушено. Василий ухмыльнулся, а потом сел на её кровать. — Он действительно бросил вас из-за Вашего прошлого? — промолвил он, минуту помолчав. — Ему было все равно на моё прошлое, а вот его матери — нет, — с горечью произнесла панна, садясь обратно на пуф и поведывая историю, которая произошла в день её венчания с Червинским и привела туда, где они сейчас были.***
Соломия лежала, повернувшись спиной к двери, и когда в спальню вошёл Пётр, женщина не пошевелилась. Вложившись, мужчина положил руку за голову, глядя в потолок. — Подумать только, Василий женился на девушке, которая ему и в подметки не годится. Я думал, что я лучше знаю своего друга, — Пётр вздохнул. Соломия, услышав это, повернулась к мужу лицом, пытливо глядя на него. — Что это значит? Пётр Иванович посмотрел на жену, а потом рассказал то, что узнал от сына, утаив то, что Катя родила ребёнка от их сына. Соломию этот рассказ не очень впечатлил, ведь кое что она и сама знала. — До замужества эта Катерина жила в имении Александра Андреевича. Люди говорили, что она была его любовницей. Панна мотнула головой. — Пётр, меня эта женщина давно не интересует. Но если она вновь появится в жизни нашего с тобой сына, то очень об этом пожалеет, — более чем решительно произнесла Червинская, чем испугала своего мужа.***
Дослушав рассказ своей жены, Василий не удержался и, поднявшись, присел перед ней на корточки, вытирая слезы и целуя холодные руки. — Екатерина Александровна, развод между нами может затянуться на долгие годы, — медленно произнёс он, когда женские всхлипы прекратились. — Вы ведь знаете, что церковь не одобрит это. — Василий Егорович, зачем Вы мне это говорите? — потрясённо поинтересовалась Катерина. — Я не желаю развода. Мне и моей дочери хорошо здесь. В доме Червинских я никому не нужна. Я не дворянка, — она печально улыбнулась. Василий печально улыбнулся и впервые коснулся губ жены поцелуем, а потом обнял, вдыхая аромат трав, которыми пахли её мокрые волосы.***
Следующим утром семейство Червинских завтракало в молчании. Григорий смотрел в одну точку, а Пётр и Соломия тревожно между собой переглядывались. Извинившись, Григорий отправился в свой кабинет, а Соломия с болью посмотрела ему вслед. — Пётр, что нам делать? — задала волнующий вопрос пани. Пётр повёл плечами. Ответа на этот вопрос не было. Появление лакея с подносом, на котором лежал плотно запечатанный конверт. — Пане, — поклонился Флор. — Григорию Петровичу просили передать немедля! Пан забрал конверт, положив его перед собой, а потом, взяв его, направился в кабинет. Открыв дверь, мужчина замер, ведь на него было наставлено дуло дуэльного пистолета. — Григорий! Что здесь происходит? — буквально крикнул старый пан, а младший опустил оружие. — Знаешь, что мне поможет вернуть Катю и мою дочь? Червинский, понимая, к чему клонит его сын, бросил конверт на стол и, подойдя к сыну, схватил его за грудки. — Ты с ума сошёл, дурень! Даже думать о таком не смей, иначе я тебя своими руками убью! — рявкнул Пётр и, бросив сына обратно в кресло, ушёл.***
Солнце высоко поднялось над горизонтом, когда к имению Червинских подъехал экипаж, из которого вышла женщина, облаченная в темно бордовое платье и в шляпке, которая придавала её виду незапланированной романтичности. Управляющий, увидев гостью, стремительно направился к ней и, учтиво поклонившись, произнёс: — Пани Орловская, Соломия Васильевна уже ждёт вас. Пойдёмте, я вас провожу. Катерина ухмыльнулась, следуя за Яковом. Войдя в спальню, Катерина увидела Соломию, которая стояла недалеко от кровати. Сегодня женщина имела бледный вид, что не скрылось от взгляда Орловской. — Екатерина Александровна, — Червинская чуть наклонила голову, рассматривая женщину, которая чуть не стала её невесткой. С того момента, как произошла их последняя встреча, эта женщина стала ещё краше. Странно, но она напоминала Соломие ею саму в молодости. — Я хочу Вам сказать. — Соломия Васильевна, — жестом остановила Соломию Катя. — Я знаю, зачем Вы меня позвали и что Вы хотите сказать. Соломия Васильевна, свои чувства к Вашему сыну я давно уже убила в своём сердце. Я люблю своего мужа, и Вам не о чем беспокоится! Григорий Петрович для меня никто. Червинская усмехнулась, продолжая рассматривать жену Василия, а потом произнёсла: — А вы не глупы, Екатерина Александровна! Мне нравится, что мы поняли друг друга. Катерина ничего не ответила и повернулась, чтобы уйти, но её взгляд зацепился за куклу, которая стояла на трюмо. Подойдя, Катерина взяла её в руки и несколько минут рассматривала. — Что Вы делаете? — удивилась Соломия, глядя на Катю, которая не сводила взгляд с игрушки. — Оставьте эту куклу. Орловская обернулась, продолжая держать куклу в руках, и произнёсла: — Эта кукла моя! Как она оказалась у Вас?! — Что? — Червинская смотрела то на Китти, то на игрушку и не могла поверить, что сказанное этой девушкой правда. Это не может быть правдой.***
Василий находился в кабинете, когда туда вошёл Григорий Червинский в сопровождении лакея, который пытался его остановить. — Василий Егорович, — буквально проныл слуга, понимая, что ничего не может сделать. — Оставь, — приказал Орловский, взглядом указывая Григорию на стул, который стоял напротив стола. Лакей ушёл, плотно прикрыв за собой дверь, а Григорий опустился на стул. — Я знал, что вы придёте, пан Червинский, — совершенно спокойно начал Василий, разливая по бокалах спиртное. — Вы хотите поговорить о моей жене. — В то, что она Ваша жена, я поверю в последнюю очередь. Вы женились на ней только по просьбе покойного Вербицкого. Ваш брак — фикция! — воскликнул Гриша. — Она вас не любит и никогда не полюбит! Василий поднялся, упираясь ладонями в столешницу. — Не Вам судить о любви, сударь! Я не бросал беременную невесту, не сбегал от неприятностей! Подите вон, пан Червинский. Григорий несколько минут прожигал Орловского взглядом, а потом ушёл, громко хлопнув дверью, но перед этим произнёс: — Я на все пойду, но избавлю её от Вас. — Пошёл прочь! — крикнул Василий, а потом взял бокал и осушил его до дна. Когда вновь послышался звук открывшейся двери, мужчина поморщился, поворачиваясь лицом к вошедшему. — Я сказал, подите вон! Вы? Что Вы делаете?! Вместо ответа послышался выстрел, и пан Орловский упал на пол, пытаясь закрыть руками рану, сквозь которую текла алая кровь, пачкая все вокруг…