Тёмная метка

Положив морщинистую руку на лоб Эйры, Гэндальф покачал головой и осторожно закрыл ей веки. Его пальцы пробежались по одежде гномки и извлекли из платья маленький флакон. — Что это? — Яд, от которого она умерла. Наверное. — Значит, она отравилась, — сказал Двосс. Когда Кили внёс безжизненное тело библиотекарши в тронный зал, старый гном стоял в коридоре и тихо разговаривал с Катлой. Двалин и Балин, которые находились в другом конце коридора, поспешили ему навстречу. Мягкие голубые глаза Балина закрылись от горя, когда он увидел пепельно-серое лицо Эйры и её синие, испачканные кровью губы. Никто не стал возражать, когда все последовали за Кили в тронный зал, никто не отрывал глаз от неподвижной фигуры у него на руках, от скользких от крови волос светло-мышиного цвета. — Или её отравили, — маг ответил ему многозначительным взглядом. — Но кто? — Двосс усмехнулся, — Принц видел её последним. Ты на что-то намекаешь, волшебник? Гэндальф не обратил на него внимания. — Кили, что она сказала тебе? Принц продолжал гладить Эйру по волосам, он так и не поднял головы. — Она пришла из Серых гор. Она жила в колонии под властью орков. Они послали её в Эребор. Заставили её. — И ты ей поверил? — голос Катлы был едким, как кислота, — Она хотела тебя убить. Ты не думаешь, что она с лёгкостью могла бы тебе соврать? — Они угрожали отдать её мужа оркам. Колония должна делать это каждый год, отдавать в жертву нескольких гномов, чтобы орки могли удовлетворить свою жажду крови. У неё не было выбора. Она должна была подчиниться. — Мужа? — Катла усмехнулась, — Я же говорила тебе держаться от неё подальше. — Что ещё она сказала тебе, милорд? — спросил Двосс, — Она назвала тех, кто её послал? Кили покачал головой. — Она умерла и не успела ничего сказать. — Значит, мы в тупике, — угрюмо ответил Двосс, — Мы никогда не узнаем, зачем она хотела убить тебя. Но это уже не важно. Злодейка умерла от собственной руки, опасность миновала. Кили открыл рот, чтобы возразить, но Гэндальф оборвал его. — Похоже на то, — заметил он. — Орки, которые напали на нас этой ночью, пришли с Серых гор, — проговорил Двалин, — Тут может быть какая-то связь. — Я в этом убеждён, — признался маг, — Но кто ими командует? Я уверен, за этим кроется нечто большее, какой-то грязный план, который нам предстоит разгадать. — Зачем вообще нападать на Эребор? Одинокая гора — самый могущественный оплот на Севере. Никто не может её захватить. Тем более, орки, — с гордостью заметила Дис, — После битвы Пяти Армий Фили и Кили сделали из неё неприступную твердыню. Эребор — последний оплот Рованиона против чёрных сил с горы Гундабад и Серых гор. Одно это название заставляет наших врагов дрожать от страха. — Орки, что нападали на нас ночью, не казались испуганными, — Фили стиснул зубы, — Мы завоевали победу с большим трудом. — Мы должны пойти туда, — Кили в последний раз погладил Эйру по волосам и встал, — Узнать, почему орки Серых гор атаковали нас. Освободить поселение, о котором говорила Эйра. — Ты с ума сошёл? — Двосс уставился на принца, — В Залы Мандоса уже ушло тридцать четыре солдата. Ты хочешь, чтобы погибло ещё больше? — Конечно, нет. Но вам не кажется, что нам нужно узнать побольше? Я со своей стороны хочу понять, почему Эребор стал мишенью, почему… — он беспомощно махнул рукой в сторону мёртвой девушки, не глядя на неё, потому что не мог вынести вида её серого окровавленного лица, прелестных черт, искажённых гримасой боли, — Почему это случилось, — закончил он хрипло. — И что ты предлагаешь? Просто идти в Серые горы? Это тебе не пикник, сынок! В пещерах плодятся варги, орки повсюду. Говорят, что на востоке горной цепи до сих пор обитают драконы. Ты сам настаивал, чтобы в Казад-дум послали две группы разведчиков, а теперь готов отправить добрых воинов на верную смерть? Орки захватили Серые горы очень давно, и в отличие от Казад-дума, у нас нет шансов их вернуть. — Ты хочешь сказать, что там нет мифрила, за который стоит сражаться. Только родичи, которых нужно освобождать, — Кили пристально смотрел на гнома с мохнатой бородой, — В Серых горах до сих пор живут Долгобороды, и они в рабстве у орков. Мы не можем этого позволить. Двосс сплюнул под ноги. — Что ты знаешь о Серых горах? О гномах, которые там живут? Ничего! Ты ничего не знаешь! — Что тебе известно об этой колонии? — теперь с принцем говорил Балин, — Где она находится? Сколько гномов там живёт? Сколько там орков? — Она говорила о сотнях гномов. Что касается остального, я не знаю. — Не так уж много, парень. Если там и правда есть поселение, о котором мы даже не знаем, скорее всего, оно глубоко под горами, и мы понятия не имеем, где его искать. Местность огромна, горы тянутся на сотни миль. И даже если мы найдём колонию, туда невозможно будет попасть. Эти поселения неуязвимы. Идти туда в одиночку опасно. А поскольку орки всегда настороже и нападают сверху, это будет ещё более рискованно, — заявил Двалин. — Мы не можем рисковать солдатами Эребора ради самоубийственной миссии. Двалин пристально взглянул на Двосса. — Я бы не назвал её самоубийственной. Я просто сказал, что это будет очень опасно. — А они хотят, чтобы их спасли? Голоса умолкли, все посмотрели на Катлу. — Они хотят, чтобы их спасли? Или они довольны таким положением дел? Обрадуются ли они нам или будут сражаться с нами? — Девушка права, — кивнул Балин, — Что, если они не оценят нашей помощи? Если они повернутся против нас? Они живут так очень долго. — Нет! Вы не можете бросить их на произвол судьбы! — Кили сжал кулаки, — Мужа Эйры посадили в тюрьму, потому что он не хотел, чтобы им правили орки. — Смутьян. Он просто бунтарь, который пытался поднять восстание, — рявкнул Двосс. — Кили, будь благоразумен. Ты же не знаешь, окажешь ли ты услугу этим гномам из Серых гор, — сказала Катла. — Ты хочешь сказать, что они хотят быть рабами? — Я говорю, что возможно, они просто дорожат безопасностью, которую даёт им такая жизнь. Они ополчились на тебя! Они были готовы пожертвовать тобой, наследником Дурина. Ты правда думаешь, что они поблагодарят тебя за помощь? Твоя жизнь слишком драгоценна, чтобы рисковать ею ради таких вещей. Кили покачал головой. — Если никто из вас не хочет рискнуть, я пойду один. — Ты никуда не пойдёшь, — сухо оборвал его Фили. — То, что рассказала тебе мёртвая девушка, и в самом деле тревожная новость, — заговорил Гэндальф, — Но никому из орков такой план не по силам. Поработить целую колонию, шантажировать их, заставляя действовать по своей воле. Кили может быть просто маленьким кусочком в гораздо большей головоломке. Я отправляюсь в Лотлориэн, чтобы просить совета у леди Галадриэль. И ты, мой принц, поедешь со мной. — Я иду в Серые горы. — Ты сделаешь так, как велит Гэндальф, — Фили нахмурил брови, — Ты что, совсем ничего не понял? Кто-то в Серых горах приказал Эйре отравить тебя. А сегодня ночью орки из Серых гор напали на Эребор. И ты собираешься туда идти? Прямо к ним в руки? — Тогда пошли солдат. Разведывательный отряд. — Нет, я не стану этого делать. Эребор должен оправиться от нападения. Мы даже не знаем, сказала ли она правду. Может, она рассказала тебе о колонии только для того, чтобы заманить тебя в Серые горы и захватить в плен. — Есть только один способ это узнать. Я готов рискнуть. Я поищу это поселение и узнаю, зачем они послали её в Эребор. Нам нужно это знать. — Если принц так хочет, почему бы не исполнить его желание? — Двосс поклонился королю, — Может, его Высочество добьётся того, чего не смогут сделать другие? Если хотя бы половина из того, что рассказывают о нём солдаты в тавернах, правда, с ним ничего не случится. В пещере, полной кровожадных гоблинов, он защищался простой лестницей, как щитом, и вышел без единой царапины. На вершине Вороньей высоты он в одиночку сражался с огромными орками из Гундабада и обеспечил нашу победу. Его репутация говорит сама за себя. Если он желает отправиться в Серые горы, почему бы его не отпустить? Кили не был уверен, на самом ли деле неприятный старик хотел его поддержать или просто над ним насмехался, тем не менее он кивнул и посмотрел на Фили. — Фи, позволь мне сходить на разведку. Ты же знаешь, я могу двигаться бесшумно и быстро. Меня никто не увидит. — Ты совсем выжил из ума? — глаза короля полыхнули яростью, — Гэндальф только что объяснил, что ты носишь тёмную метку. Ты сам знаешь, что орки могут чувствовать тебя. И ты собираешься идти к ним в логово в одиночку? Ты хочешь умереть? Просто признай это, и я перестану тебя защищать! — Ты и не должен этого делать! Я уже не ребёнок! — Правда? Тогда почему ты всегда ведёшь себя, как мальчишка? Ты никогда не задумываешься о том, как твои поступки влияют на других. Почему ты никогда никого не слушаешь? — Слушаю. Я просто не хочу подчиняться глупым приказам! Ты совсем не считаешься с моим мнением. Я всегда был верен тебе и Эребору. Я остался рядом с тобой. Я выбрал тебя. — Не смей валить всё на меня, — огрызнулся Фили, — Я не просил тебя об этом. — Я никогда тебя не подводил. Почему ты не доверяешь мне? Губы короля побелели, а пальцы стиснули мраморный подлокотник, и Кили понял, что только что совершил серьёзную ошибку. — Не говори мне о верности и доверии, когда тебя не волнует ни одно моё слово. Ты всегда делаешь то, что тебе нравится, и тебе плевать, как я себя после этого чувствую, — Фили встал и медленно спустился с помоста, глядя брату прямо в лицо, — Когда твоя кобыла потеряла поклажу в реке, ты пошёл за ней, хоть я и говорил тебе этого не делать. И я чуть не утонул, пытаясь тебя спасти. Кили ничего не ответил. — Когда тролли схватили Бильбо, я велел тебе ждать, пока не позову остальных, но ты полез к ним сам, и нам пришлось начинать драку экспромтом. Мы выжили только благодаря остроумию Бильбо и своевременному появлению Гэндальфа, — Фили говорил очень тихо, но его голос дрожал от плохо сдерживаемого гнева, — Когда мы бежали из подземелий Лихолесья, ты забрался на парапет, чтобы открыть шлюз, и тебе было всё равно, что ты стал лёгкой мишенью. Кили продолжал молчать. — Когда тебя ранили стрелой, я спросил, нужна ли тебе помощь. Должен ли Оин осмотреть твою рану? Ты отказался. Как будто всё, что я говорю, ничего для тебя не значит. Как будто последствия твоих поступков не имеют никакого значения. Кили почувствовал, что у него свело живот, он знал, что за этим последует. — Не надо, — умоляюще прошептал он. — Когда меня ранили на Вороньей высоте, я приказал тебе оставить меня и сражаться рядом с Торином. Но ты отказался. — Я… — Ты отказался! — теперь Фили уже кричал, — Он нуждался в твоей помощи, а ты отказался его защищать! — Фили! — в ужасе воскликнула Хринн. Король стоял, тяжело дыша. Шрам, тянувшийся от виска к подбородку, горел гневной краснотой на посеревшем лице. — Ты отказался, и он умер. Как я могу тебе доверять? — Фили! — Хринн дёрнула мужа за руку, — Ты же не это хотел сказать. Кили, он просто расстроен, он беспокоится за тебя. Ты же понимаешь это, не так ли? Но Кили знал, что его брат был прав. Он опустил голову и медленно встал на одно колено. — Если ты хочешь, чтобы я поехал в Лориэн, я сделаю это. — Я хочу, чтобы ты ушёл, — прошептал Фили чуть слышно. Дис подошла к нему, когда он готовил своего пони. — Тогда ты сделал правильный выбор, — тихо сказала она. Кили перестал седлать Фрости, однако не повернулся к ней лицом. — Это никогда не было для меня вопросом выбора, мама. — Я знаю. Вас с братом всегда связывало нечто большее, чем кровные узы. Я всегда была уверена, что куда бы ни пошёл один, за ним последует и другой. И в жизни, и в смерти. Я знаю, что в битве у Одинокой горы ты не мог не остаться с ним, не сражаться за его жизнь, — принцесса нежно погладила сына по спине, — И я бесконечно благодарна тебе за это. Благодаря тебе, я не потеряла ни одного из своих сыновей. — Я поклялся защищать Торина, но я этого не сделал. — Я знаю, что это причиняет тебе боль. Но он сам не хотел бы, чтобы было иначе. Он бы очень гордился тобой, Кили, — Дис улыбнулась, — Я взяла с него клятву, что он защитит вас обоих. Я пригрозила, что раскрою его тупой череп своим топором, если с вами что-нибудь случится. Но мне не нужно было делать это. Он бы отдал жизнь за любого из вас. Он любил вас. Её тёплая рука ласково прикасалась к его спине. — Я люблю тебя. Возможно, я не была лучшей матерью ни для тебя, ни для Фили. Но я люблю тебя и очень горжусь тем, что ты мой сын. Кили крепко обнял мать и зарылся лицом в её волосы. — Inik-dê, — прошептала она, — Вернись ко мне. *По её собственным словам, автор решила подарить Фили шрам Полдарка, самый красивый шрам на британском телевидении.